H. Leahey a history of modern psychology
| Вид материала | Документы |
- Е. В. Воевода английский язык великобритания: история и культура Great Britain: Culture, 1412.89kb.
- Е. В. Воевода английский язык великобритания: история и культура Great Britain: Culture, 365.14kb.
- Gottsdanker experimenting in psychology, 7474.16kb.
- Capital punishment: history, 52.09kb.
- «Modern dance congress», 118.39kb.
- Modern seismic methods for oil and gas prospecting in complex structures “ Seismo-2011, 16.95kb.
- А. Р. Лурия «Развитие научного наследия А. Р. Лурия в отечественной и мировой психологии», 50.97kb.
- This article deals with the basic trends of modern education development in the conditions, 72.24kb.
- N. M. Rayevska modern english, 2231.09kb.
- Семинара Тема доклада, 24.57kb.
Концепции переработки информации быстро нашли применение в когнитивной психологии человека. Вехой стала статья Джорджа Миллера «Магическое число семь, плюс и минус два: некоторые ограничения нашей способности к переработке информации» (1956). Миллер отошел от эклектичной позиции бихевиоризма в отношении научения человека и постепенно стал одним из лидеров когнитивной психологии 1960-х гг. В статье 1956 г. он привлек внимание к ограничениям человеческого внимания и памяти и создал условия для первой волны исследований по психологии переработки информации, основной темой которой стали внимание и краткосрочная память.
Во всех ранних статьях, авторы которых пытались применить компьютерные понятия к психологии, наблюдалась путаница в вопросе о том, чем же на самом деле занимается мышление, поскольку разделение информации и механики требовало определенного времени. Поскольку компьютер стало принято называть «электронным мозгом», наметилась серьезная тенденция к тому, чтобы считать, что электронное устройство само по себе способно мыслить и что психологам следует искать параллели между структурой человеческого мозга и структурой электронных компьютеров. Например, Миллер (James Miller, 1955) рисовал в своем воображении «сравнительную психологию... имеющую дело не с животными, а с электронными моделями», поскольку действия компьютеров «во многом напоминают живое поведение». Но отождествить рефлекторную дугу и электронный контур было непросто. В одной своей статье 1950 г. А. Тюринг писал, что компьютеры представляют собой машины общего назначения (теоретически идеальный компьютер общего назначения называется машиной Тюринга). Существующая электронная структура компьютера не имеет значения, потому что поведение компьютера определяется программой, и одну и ту же программу можно запустить на машинах с физическими различиями, равно как и один и тот же компьютер способен вы-
332 Часть IV. Научная психология в XX веке
полнять различные программы. Тюринг отмечал, что человека в комнате с бесконечным запасом бумаги и руководством по превращению символов ввода в символы вывода можно рассматривать в качестве компьютера. В такой ситуации его поведение контролировалось бы только его неврологией, поскольку руководство диктовало, как отвечать на вопросы, и если кто-нибудь изменил бы руководство, то изменилось бы и поведение. Различие между компьютером и программой оказалось решающим для когнитивной психологии, поскольку оно означало, что сравнительная психология не является неврологией и что когнитивные теории мышления человека должны говорить о разуме человека, т. е. о программе человека, а не о его мозге. Правильная когнитивная теория выполнялась бы человеческим мозгом, и ее можно было бы осуществить посредством запрограммированного надлежащим образом компьютера, но эта теория была бы в программе, а не в мозге или компьютере.
В 1950-е гг. зародилась новая концепция человека как машины и новый язык для формулировки теорий, описывающих когнитивные процессы. Казалось, что людей можно рассматривать как компьютерные устройства общего назначения, рожденные с определенной физической структурой и программируемые жизненным опытом и социализацией так, чтобы вести себя определенным образом. Целью психологии должно было стать уточнение того, каким образом люди перерабатывают информацию; на смену концепциям стимула и ответа пришли бы понятия информационного ввода и вывода, а теории об опосредующих г—s-цепях были бы заменены теориями о внутренних вычислениях и вычисляемых состояниях.
Моделирование мышления. Новую концепцию психологии отчетливо сформулировали Алан Ньюэлл, Дж. К. Шоу и Герберт Саймон в 1958 г. в своей книге «Элементы теории решения проблем». С начала 1950-х гг. они занимались разработкой и написанием программ решения проблем, начав с программы, которая доказывала математические теоремы («Логический теоретик»), а затем перейдя к более мощной программе — «Решающему устройству». Вначале они публиковали свои работы в журналах по компьютерной технике, но затем им предложили написать статью для Psychological review. В этой работе они дали определение нового, когнитивного, подхода в психологии:
Сутью нашего подхода является описание поведения системы посредством уточненной программы, определенной в терминах элементарных информационных процессов... Точно задав программу, мы поступили так же, как с традиционными математическими системами. Мы попытались логическим путем вывести общие свойства системы из программы (уравнений); мы сравнили поведение, предсказанное программой (уравнениями), с реально наблюдаемым поведением».
Алан Ньюэлл, Дж. К. Шоу и Герберт Саймон заявляли об особых преимуществах своего подхода к психологическому теоретизированию. Компьютеры способны «выполнять программу», что позволяет делать очень точные предсказания относительно поведения. Более того, чтобы действительно запустить компьютер, программа должна содержать «очень конкретную спецификацию внутренних процессов», гарантируя, что теории являются точными, недвусмысленными и не просто вербальными. Ньюэлл, Шоу и Саймон пришли к заключению, что «Логический теоретик» и «Решающее устройство» представляли собой «детальную операциональную теорию решения проблем человеком».
Глава 10. Подъем когнитивной науки, 1960-2000 333
Программа Ньюэлла, Шоу и Саймона была сформулирована гораздо четче, чем теория искусственного интеллекта Тюринга. Исследователи искусственного интеллекта хотели писать программы, которые бы вели себя, как люди, но при этом не обязательно мыслили, как люди. Поэтому, например, они написали программу для игры в шахматы, которая играла в шахматы, но использовала грубую силу суперкомпьютеров, чтобы оценить тысячу ходов до того, как выбрать один из них, а не пыталась подражать человеку-гроссмейстеру, который оценивает намного меньше альтернатив, но делает это гораздо умнее. Тем не менее Ньюэлл, Шоу и Саймон сделали шаг от искусственного интеллекта к компьютерной имитации, заявив, что их программы не только решают проблемы, но и делают это именно так, как люди. В компьютерной имитации игры в шахматы программист должен был бы попытаться написать программу, совершающую те же шаги вычислений, что и человек-гроссмейстер. Различие между искусственным интеллектом и компьютерной имитацией очень важно, поскольку чистый искусственный интеллект не относится к сфере психологии. Усилия в области искусственного интеллекта могут быть поучительными в плане психологии, поскольку делают предположения о формах когнитивных ресурсов, которыми люди должны обладать для того, чтобы иметь интеллект, но уточнение того, каким образом люди действительно ведут себя разумно, требует имитации человеческого мышления, а не только поведения.
Человек-машина: воздействие метафоры переработки информации. Несмотря на уверенные заявления Алана Ньюэлла, Дж. К. Шоу и Герберта Саймона, их программа «Решающее устройство» не оказала серьезного влияния на психологию решения проблем. В 1963 г. Дональд У. Тэйлор сделал обзор исследований мышления и пришел к выводу, что, хотя компьютерная имитация мышления представляется «самой многообещающей» из всех теорий, «эти обещания необходимо подкрепить на практике». Три года спустя Дж. Дэвис (G. Davis, 1966) сделал обзор работ по решению проблем человеком и заключил, что «существует поразительное единодушие последних теоретических направлений в области человеческого мышления и решения проблем... в том, что ассоциативные законы поведения, установленные для относительно простых ситуаций классического формирования условных рефлексов и выработки инструментальных условных рефлексов, применимы к сложному научению человека»; «Решающее устройство» Дэвис отнес к работам, имеющим второстепенное значение. Ульрик Найссер в своем влиятельном труде «Когнитивная психология» (Neisser, 1967) отверг компьютерные модели мышления как «упрощенные» и «неудовлетворительные с точки зрения психологии». Через десять лет после своего предсказания Г. Саймон и его коллеги отказались от «Решающего устройства» (Н. Dreyfus, 1972).
Тем не менее все, в том числе и оппоненты, признают, что в 1960-е гг. когнитивная психология переживала бум. В 1960 г. Дональд Хебб, один из признанных лидеров психологии, назвал это «Второй американской революцией в психологии» (первой был бихевиоризм): «Серьезное аналитическое исследование процессов мышления более нельзя откладывать». В 1964 г. Роберт Р. Хольт сказал: «Когнитивная психология переживает настоящий бум». Льюис Брегер и Джеймс Мак-Гаф (Louis Breger and James McGaugh, 1965) обратили внимание на то, что этот подъем коснулся и клинической психологии, где на смену бихевиористской психотерапии
- Часть IV. Научная психология в XX веке
пришла психотерапия, основанная на концепции переработки информации. В 1967 г. У. Найссер смог написать, что «поколение назад книге, подобной этой, потребовалась бы отдельная глава, посвященная защите наших взглядов от бихевиоризма. Сегодня, к счастью, климат переменился, и никакой (или почти никакой) защиты не нужно», поскольку «сходство между человеком и компьютером» признано большинством специалистов. Психологов устраивал взгляд на людей как на устройства переработки информации, получающие входные сигналы от окружающей среды (восприятие), обрабатывающие информацию (мышление) и действующие согласно принятым решениям (поведение). Представление человека в виде информационного процессора получило широкое распространение. Так, хотя Г. Саймон несколько поспешил с предсказанием, что психологические теории будут писать так, как компьютерные программы, более широкое видение искусственного интеллекта и компьютерной имитации к 1967 г. добилось своего триумфа.
Принятию позиции переработки информации когнитивной психологией способствовало существование большого сообщества психологов, следовавших традиции опосредования (в русле идей как К. Л. Халла, так и Э. Ч. Толмена). Эти психологи уже приняли идею существования процессов, внедрившихся между стимулом и реакцией, и на протяжении 1950-х гг. «изобретали гипотетические механизмы», главным образом, в форме опосредующих связей r—s, имеющих место наряду с наблюдаемыми связями S-R («стимул-реакция»). В 1950-х гг. необихевиористская психология человека процветала (С. N. Cofer, 1978). Исследования памяти Эббин-гауза возродились в области, получившей название вербального научения, и, независимо от компьютерных наук, специалисты по вербальному научению к 1958 г. начали проводить различия между краткосрочной и долгосрочной памятью. В начале 1950-х гг. официальное признание получила психолингвистика. С конца Второй мировой войны исследовательское управление Военно-морского флота оказывало финансовую поддержку конференциям, посвященным проблемам вербального научения, памяти и вербального поведения. В 1957 г. была организована группа по исследованиям вербального поведения. В 1962 г. она начала издавать свой журнал — Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior.
Эти группы были связаны друг с другом, и психологи, занимавшиеся вербальным поведением и мышлением, принимали за должное теорию «стимул-реакция». Так, в психолингвистике грамматика (до Н. Хомски) и теория опосредования считались вариантами одного и того же направления (J.J.Jenkins, 1968). Если еще в 1963 г. Дж. Дженкинс(Р. В. GoughandJ. J.Jenkins, 1963) мог обсуждать «Вербальное научение и психолингвистику» только в терминах опосредования, то уже в 1968 г. стало ясно, что Хомски «взорвал структуру психолингвистики опосредования и довел ее до лингвистического конца» (J.J.Jenkins, 1968). Хомски убеждал психологов, что их теории «стимул-реакция», даже те, которые включали в себя опосредование, не были адекватными для объяснения человеческого языка. Поэтому они искали новый язык для построения теорий о психических процессах, и, естественно, их привлек язык компьютера и переработки информации. В формуле S-r-s-R S может быть входным сигналом, R — выходным, a r-s — переработкой. Более того, язык переработки информации можно использовать и без написания компьютерных программ, как «глобальную схему, в пределах которой можно кон-
Глава 10. Подъем когнитивной науки, 1960-2000 335
струировать точно установленные модели для множества различных явлений и проверять их в количественном отношении» (R. M. Shiffrin, 1977, р. 2). Р. М. Аткинсон и Р. М. Шифрин опубликовали этапную статью «Человеческая память: предложенная система и контролирующие ее процессы», в которой описывали человеческую память с точки зрения теории обработки информации, но не в терминах компьютерного программирования (R. M. Atkinson and R. M. Shiffrin, 1968). Эта статья оказала большое влияние на все дальнейшие работы по проблемам переработки информации.
Язык переработки информации дал психологам — сторонникам теории опосредования как раз то, в чем они нуждались. Он был строгим, современным и, по меньшей мере, столь же количественным, как и старая теория К. Л. Халла, и при этот не вынуждал делать невозможное предположение о том, что процессы, связывающие стимул и реакцию, представляют собой то же самое, что и одноэтапные процессы научения у животных. Психологи начали оперировать такими понятиями, как кодировка, поисковая система, воспроизведение, паттерн распознавания, и другими, связанными с информационными структурами и операциями, создавая тем самым новые теории. Эти теории не обязательно были компьютерными программами, но всегда напоминали компьютерные программы, так как считали мышление формальной переработкой накопленной информации. Таким образом, хотя теории переработки информации не зависели от компьютерных теорий искусственного интеллекта, в концептуальном.отношении они паразитировали на них, а когнитивные психологи надеялись, что,когда-нибудь в будущем целью их теорий станут программы.
Как писал Ульрик Найссер (U. Neisser, 1984), «модели, которые запускаются в настоящих компьютерах, гораздо убедительнее, чем модели, существующие только в виде гипотез на бумаге». Многих психологов вдохновляло то, что искусственный интеллект стал опровержением бихевиористского отрицания существования разума. Краткосрочный прогноз Г. Саймона не оправдался, но наука двигалась в предсказанном им направлении.
Поражение бихевиоризма
На протяжении 1960-х и 1970-х гг. теория переработки информации постепенно сменила теорию опосредования в качестве языка когнитивной психологии. В 1974 г. почтенныйусшгаа/ of Experimental Psychology содержал статьи сторонников лишь двух теоретических направлений — переработки информации и радикального бихевиоризма, причем количество первых намного превосходило количество вторых. В 1975 г. журнал разделился на четыре отдельных журнала, два из которых были посвящены экспериментальной психологии человека, один — психологии животных, а последний печатал длинные теоретико-экспериментальные статьи; в обоих журналах о человеке господствовала точка зрения переработки информации. В те же самые годы ученые в области психологии переработки информации создали свои собственные журналы, в том числе Cognitive Psychology (1970) и Cognition (1972). Новые когнитивные взгляды распространялись на другие области психологии, в том числе социальную психологию (W. Mischel and H. Mischel, 1976),
336 Часть IV. Научная психология в XX веке
теорию социального научения (A. Bandura, 1974), возрастную психологию (S. Farnham-Diggory, 1972), психологию животных (S. Hulse, H. Fowler and W. Honig, 1978), психоанализ (С. Wegman, 1984) и психотерапию (М. J. Mahoney, 1977; D. Meichenbaum, 1977; основание/омгаа/ Cognitive Therapy and Research (1977)), и даже философию науки (R. A. Rubinstein, 1984). Бихевиоризм опосредования прекратил свое существование, а радикальные бихевиористы попали в своего рода гетто, так как у них осталась возможность для публикации только в трех специальных журналах: Journal of the Experimental Analysis of Behavior, Journal of Applied Behavior Analysis и Behaviorism.
В 1979 г. Р. Лачман, Дж. Лачман и Э. Баттерфилд (R. Lachman, J. Lachman and Е. Buttertield, 1979) в своей часто цитируемой работе «Когнитивная психология и переработка информации» попытались описать когнитивную психологию переработки информации как парадигму Т. Куна. Они утверждали: «Наша когнитивная революция завершена, и воцарилась атмосфера нормальной науки» (р. 525). Они дали определение когнитивной психологии в терминах компьютерной метафоры, которую мы обсудили в предыдущем разделе: когнитивная психология — это наука о том, «каким образом люди получают информацию, как они ее регистрируют и запоминают, как принимают решения, как трансформируют свои внутренние состояния знания и как транслируют эти состояния на выходе в поведение».
Подобным же образом Герберт Саймон (Н. Simon, 1980) утверждал, что произошла революция. В своем обзоре бихевиоральной и социальной науки он заявил: «На протяжении последней четверти века не было более радикального изменения в общественных науках, чем эта революция в нашем подходе к пониманию процессов человеческого мышления». Саймон отказался от бихевиоризма — «ограниченного, слишком увлеченного лабораторными крысами» и высоко отозвался о теории переработки информации, поскольку она помогает психологии создать общую парадигму, парадигму переработки информации, которая сохранит операциональ-ность бихевиоризма, но превзойдет его в точности и строгости.
Миф о когнитивной революции. Сторонники теории переработки информации полагают, что в 1960-х гг. произошла научная революция, в ходе которой их парадигма сменила предшествующую — бихевиоризм. Однако на деле теорию переработки информации правильнее считать позднейшей формой бихевиоризма.
Роберт Р. Хольт (Robert R. Holt, 1964) показал связь когнитивной психологии с бихевиоралистской традицией. Он признал, что концепция опосредования уже привнесла когнитивные понятия в бихевиоризм, и сформулировал задачу когнитивной психологии как построение «детальной рабочей модели поведения организма», что оказалось близким к задачам психологии, о которых говорил Халл. Конечно, для Хольта привлекательной чертой моделей переработки информации было то, что с их помощью можно «сконструировать модели психического аппарата, в которых возможна переработка информации без сознания». Марвин Мински (Marvin Minsky, 1968), лидер в области искусственного интеллекта в Массачусетском технологическом институте, страстно желал показать, что искусственный интеллект может дать «механистические интерпретации тех менталистских представлений, которые имеют реальную ценность», таким образом отрицая ментализм как донаучное направление.
Глава 10, Подъем когнитивной науки, 1960-2000 337
Герберт Саймон, один из основателей современной психологии переработки информации, также продемонстрировал ее преемственность бихевиоризму. В своей книге «Науки об искусственном» (1969, р. 25) он писал: «Человек, рассматриваемый как поведенческая система, достаточно прост. Видимая сложность его поведения является отражением сложности окружающей среды, в которой он находится». Таким образом Саймон, как и Б. Ф. Скиннер, рассматривал людей как продукт окружающей среды. В той же работе Саймон вслед за Дж. Уотсоном отрицает ва-лидность психических образов, редуцируя их до списка фактов и ассоциативно организованных сенсорных свойств. Он также утверждает, что сложное поведение представляет собой совокупность его более простых форм.
Когнитивная психология переработки информации существенным образом отличается лишь от радикального бихевиоризма, поскольку ее сторонники отрицают периферическую теорию. Они полагают, что между стимулом (вход) и ответом (выход) внедряются сложные процессы. В отличие от Дж. Уотсона и Б. Ф. Скиннера, сторонники когнитивной психологии переработки информации стремятся делать предположения о центральных психических процессах на основании наблюдаемого поведения. Тем не менее, хотя периферическая теория составляла часть бихевиоризма Дж. Уотсона и Б. Ф. Скиннера, ее не разделяли К. Л. Халл, Э. Ч. Толмен и неформальный бихевиоризм. Сторонники переработки информации не считали центральные процессы тайной версией ассоциаций «стимул-реакция», но их теория не так уж далека от идей К. Л. Халла или Э. Ч. Толмена, за исключением больших сложности и изощренности.
Психология переработки информации представляет собой форму бихевиора-лизма и, таким образом, результат концептуальной революции психологии адаптации, поскольку рассматривает когнитивные процессы как адаптивные функции поведения и соответствует утверждениям более раннего американского функционализма. Функционалисты считали разум адаптивным, но попались в ловушку ограниченной метафизики XIX столетия, поддерживая одновременно идеи параллелизма разума и тела и адаптивной функции разума, породив конфликт, решенный Дж. Уотсоном при создании бихевиоризма. Но кибернетический анализ цели и его механическая реализация в компьютере реабилитировали старые утверждения функционалистов, продемонстрировав, что цель и познание не обязательно должны быть загадочными и что для этого вовсе не надо привлекать дуализм.
Бихевиоризм в версии Дж. Уотсона и Б. Ф. Скиннера представлял собой крайнее утверждение психологии адаптации. Сторонники теории переработки информации шли по стопам У. Джеймса, К. Л. Халла и Э. Ч. Толмена, поскольку видели стоящие за поведением процессы, которые необходимо исследовать и объяснить. Бихевиоризм стал одним из ответов психологии адаптации на кризис; переработка информации — другим, но оба, несмотря на внешнее несходство, стали последовательными этапами развития психологии. Возможно, очевидцам отказ от психологии «стимул-реакция» и показался научной революцией, но в исторической перспективе этот процесс предстает эволюционным изменением, а не революционным скачком.
Ученые-когнитивисты верили в революцию, поскольку это поддерживало миф о происхождении, начальной точке отсчета, что помогало «узаконить» деятельность науки (S. G. Brush, 1974). Т. Кун ввел представление о парадигмах и науч-
338 Часть IV. Научная психология в XX веке
ных революциях, Н. Хомски громко заявил о необходимости перемен, а бурная атмосфера 1960-х гг. подтолкнула психологию к сдвигу от бихевиоризма опосредования к теории переработки информации. Но это не было революцией, бихевиора-лизм продолжался — в новом языке, новой модели и новых идеях относительно знакомой цели: описания, предсказания и контроля поведения (Т. Leahey, 1981,1992). Мифы о революции обычно рушатся при тщательном изучении того, что кажется обманчиво простым. Революция 13 колоний против британского владычества, приведшая к созданию США, была, по сути, утверждением традиционных английских свобод, а не созданием чего-то нового. Французская революция началась во имя Разума, но захлебнулась в крови и породила Наполеона. Русская революция поменяла восточный деспотизм на тоталитарную тиранию. Когнитивная революция также является мифом.