Консервативные концепции переустройства России в контексте исторического процесса конца XIX начала ХХ вв

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4

На правах рукописи

РЕПНИКОВ Александр Витальевич

Консервативные концепции переустройства России

в контексте исторического процесса

конца XIX – начала ХХ вв.

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Москва — 2006

Работа выполнена в Московском государственном областном университете

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

Шелохаев Валентин Валентинович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Багдасарян Вардан Эрнестович; доктор исторических наук, профессор

Зверев Василий Васильевич;

доктор исторических наук, профессор

Степанский Александр Давидович;

Ведущая организация: Воронежский государственный университет

Защита состоится « » _________ 2006 г. в ____ часов на заседании диссертационного совета Д 212.155.05 при Московском государственном областном университете по адресу: г. Москва, ул. Энгельса, д. 21а, ауд. ____

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета.

Автореферат разослан « ____ » _________ 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат исторических наук, доцент Е. Б. Никитаева

Актуальность исследования. В современной политической ситуации, когда некоторые из постулатов консервативной идеологии находят отклик не только в российской политической элите, но и в обществе, большое значение приобретает формирование адекватных представлений об историческом облике консерватизма в самодержавной России.

Политическая и экономическая трансформация, происходившая в России на рубеже XIX–XX веков заставила консерваторов искать адекватные ответы на вызовы времени. Анализ консервативных концепций сохранения самодержавной власти, представлений о месте Российской империи в мире решения национального, конфессионального, аграрного и рабочего вопросов имеет большое научное значение.

В дореволюционной российской, советской и постсоветской историографии имеются отдельные работы, в которых затрагиваются взгляды и позиции консерваторов по ключевым вопросам внешней и внутренней политики. Вместе с тем, до сих пор нет ни одного обобщающего исследования, в котором эти проблемы рассматривались бы в совокупности. Необходимость такого исследования назрела уже давно, тем более, что в имеющейся отечественной и зарубежной историографии хорошо представлена практическая деятельность правых партий и организаций, но почти не затрагиваются концептуальные мировоззренческие представления консервативных идеологов.

Объектом исследования избраны исторические процессы происходившие в России конца XIX – начала ХХ веков, их осмысление консервативными идеологами и поиск адекватных ответов на связанные с этими процессами вызовы времени.

Предметом исследования являются различные концепции переустройства России, разрабатываемые и предлагаемые консервативными идеологами с целью сохранения существующего режима; содержание и специфика их мировоззренческих установок. Особо отмечу, что сама по себе история правых политических партий в работе не рассматривается, однако в рамках избранной темы затрагиваются теоретические построения главных идеологов правых партий и союзов.

Хронологические рамки исследования охватывают период от 1890-х годов XIX в., до 1920-х годов ХХ в. В 1880-90-е годы происходят качественные изменения в социально-политической жизни России. Эти изменения оказывают непосредственное воздействие на теорию русского консерватизма, заставляя реагировать на вызовы времени. Ход исторического процесса заставляет консерваторов начать разработку социально-экономического и национального вопроса, обратить особое внимание на внешнеполитические проблемы. К тому же появляются новые вызовы в виде либеральной и социалистической альтернатив. Инвариантное ядро консерватизма, включающее в себя сохранение монархического, иерархического и религиозного принципа, остается при этом неизменным, но появляются новые черты в консервативных теориях, оказывающие воздействие и на практику. Относительно конечных хронологических рамок работы отмечу, что 1920-е годы выбраны нами как та граница, после которой носители консервативно-монархической идеи, потерпевшие поражение в ходе Гражданской войны, были вынуждены далее развивать свои концепции за пределами России.

Цель исследования состоит в попытке воссоздания системы консервативных представлений с учетом выявления общего и особенного в разрабатываемых консерваторами концепциях переустройства России.

Для достижения поставленной цели в ходе исследования предполагается решить следующие задачи:

определить степень научной разработки проблемы;
рассмотреть место российского самодержавия в историческом процессе с точки зрения консервативных представлений;
исследовать представления консерваторов о месте и роли Российской империи в мировом пространстве и стоящих перед страной конкретных геополитических задачах;
рассмотреть выдвигаемые консерваторами предложения, связанные с реформой политической системы;
проанализировать представления консерваторов о путях решения конфессионального и национального вопросов;
выяснить взгляды относительно важнейших социально-экономических вопросов;
показать причины кризиса консервативной мысли накануне 1917 года и дальнейшие пути ее эволюции.

Методологическая база диссертации предопределяется самим предметом исследования и лежит в зоне пересечения двух ведущих направлений современного гуманитарного знания – интеллектуальной и персональной истории.

Доменом интеллектуальной истории являются исторические категории мышления, интеллектуальная деятельность и продукты человеческого интеллекта, а также историческое развитие интеллектуальной сферы (включая ее художественные, гуманитарно-социальные, натуралистические, философские компоненты) в рамках общекультурной парадигмы. Таким образом, в исследовательское поле интеллектуальной истории включается и изучение разнообразного мыслительного инструментария, конкретных способов концептуализации окружающей природы и социума, то есть история субъективности «интеллектуалов» разных уровней и всех форм, средств, институтов (формальных и неформальных) их общения, а также их все усложняющихся взаимоотношений с «внешним» миром культуры^¹.

Важное место в интеллектуальной истории занимает интенсивный микроанализ, будь то анализ конкретного текста или ситуации, отдельной творческой личности или межличностных отношений в интеллектуальной среде. Персонализированный, или биографический, подход является традиционно приоритетным в истории мысли и науки, не говоря уже об истории художественного творчества, с учетом роли личностного начала в этих областях человеческой активности. Понятие «personal history» имеет широкое хождение, но далеко не однозначное употребление в зарубежной историографии^². В моей работе оно выступает как собственно история личности (ее еще называют «внутренней биографией», в противовес «внешней» или «карьерной»). В фокусе исследования оказывается процесс становления личности, ее душевная и мыслительная работа, развитие внутреннего мира человека. При этом повышенное внимание уделяется историческому контексту, ибо своеобразие судьбы героя объясняется атмосферой его эпохи, среды, ближайшего окружения.

Исследования интеллектуальных элит обновились благодаря методу просопографии. Если дать ему краткую дефиницию, то речь идет о коллективной биографии группы (в данном случае – русских консерваторов), обладающей определенным числом общих черт, – биографии, составленной путем сбора и анализа данных по всем членам группы. Выявив родственные связи, проследив жизненные пути (как индивидуальные, так и коллективные) и собрав определенное количество биографий, можно получить некое представление о социальной группе в целом. Этот метод, использовавшийся еще в XIX в., вновь нашел применение в 1970-е годы при изучении античности, а в 1990-е годы его распространили на новую и новейшую историю^³.

Диссертация основывается на базисных принципах исторического познания:

объективности;
детерминизма:
историзма;
системности.

Атаки на объективность продолжались весь ХХ век со стороны западных философов (культура постмодерна), доказывавших невозможность достижения объективной истины и бесплодность таких попыток. Конечно, на исследователя влияют социальные, национальные, религиозные и прочие интересы, но всегда находятся пути преодоления трудностей, залогом чему служит, как правило, высокий профессионализм, широкая эрудиция и чувство ответственности перед научным сообществом.

Принцип детерминизма требует обратить внимание на обусловленность исторических явлений и процессов, связанных и взаимодействующих между собой, их причинно-следственные связи.

Основное требование принципа историзма – вскрывать органическую связь явлений, этапов, ступеней развития в широком контексте эпохи.

Наконец, принцип системности позволяет взглянуть на объект изучения как на сложноорганизованную систему, совокупность генетических и функциональных связей.

Для наиболее полного раскрытия темы диссертации был использован целый спектр современных специально-исторических методов:

историко-генетический (последовательное раскрытие свойств, функций и изменений реальности из прошлого к настоящему);
проблемно-хронологический (расчленение широкой темы на ряд проблем, каждая из которых рассматривается в хронологической последовательности событий);
диахронный (выделение качественных особенностей процессов во времени, моментов образования новых этапов, определение общего направления развития);
компаративистский (анализ скрытой сущности явлений, описание общего, повторяющегося, закономерного на основе аналогий, обобщение и исторические параллели);
типологический (разделение объектов на различные типы по их существенным признакам, выстраивание однородных совокупностей объектов).

Степень изученности темы. Общий анализ степени изученности проблемы сделан в первой главе диссертации. В историографии темы можно выделить дореволюционный этап, советский (в котором можно выделить периоды с 1917 года до середины 1930-х годов; с середины 1930-х годов до конца 1960-х годов и с конца 1960-х до конца 1980-х годов) и современный, или постсоветский этап с начала 90-х годов ХХ века до настоящего времени).

Дореволюционная историография данной проблемы развивалась в нескольких направлениях общественной мысли: консервативном, либеральном и социалистическом. И те, кто придерживался либеральных взглядов (Н. А. Бердяев, П. Н. Милюков и др.), и те, кто разделял социал-демократические идеи (В. Левицкий (В. О. Цедербаум), Е. Маевский, Ю. О. Мартов, В. И. Иванов-Разумник, В. Меч и др.), как правило, вносили в свои работы значительный элемент публицистичности. Что касается работ представителей консервативного лагеря, писавших о своих единомышленниках (И. И. Восторгов, И. И. Колышко, Б. В. Никольский, Н. Н. Страхов, И. И. Фудель и другие), то в их работах можно отметить наличие субъективности. Как правило, это выражалось в преувеличенно-позитивной оценке взглядов единомышленников. Характерно, что за редким исключением о консерватизме в этот период писали не профессиональные историки, а философы, публицисты, писатели и богословы.

Для советского этапа историографии характерно появление литературы научно-исследовательского характера. Наличие в работах советских историков марксистско-ленинской парадигмы не мешало им изучать и публиковать ценные архивные документы, связанные со взглядами и деятельностью таких консерваторов, как К.Н. Леонтьев К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров и др. Вместе с тем в советской историографии можно выделить три периода. Работы выходившие с 1917 до середины 1930-х годов служили во многом разоблачению консервативной идеологии и ее представителей. С середины 1930-х годов до конца 1960-х годов новых материалов практически не публиковалось. Начиная с конца 1960-х до конца 1980-х годов стали выходить монографические работы и статьи в которых теория и практика русского консерватизма рассматривалась в контексте социал-демократической парадигмы.

На современном, постсоветском этапе (с начала 90-х годов ХХ века), основываясь на введенном в оборот широком круге источников, исследователи стали активно публиковать монографии, статьи и сборники документов, в которых получили отражение мировоззренческие основы и деятельность значительного числа консервативных мыслителей.

Тем не менее, данная тема нуждается в глубоком и тщательном исследовании.

Источниковая база исследования. Важнейшей составляющей источниковой базы диссертации стали документы Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ), Центрального архива федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ России) и Центрального исторического архива г. Москвы (ЦИАМ), которые впервые вводятся в научный оборот.

Существенную группу источников составили опубликованные материалы: политические, философские и религиозные трактаты, брошюры, статьи и доклады крупнейших консервативных идеологов, публицистов и политических деятелей; их письма, дневники и воспоминания. Определенный материал по теме диссертации отложился в публикациях документов политических партий, стенографических отчетах заседаний Государственной Думы, материалах Государственного совещания и т. д.

Консервативная периодика, дававшая оперативные отклики на политические события, представляет интерес, поскольку далеко не все публикации правых идеологов впоследствии включались в сборники их работ и собрания сочинений (подобная практика, например, наличествовала в собраниях статей В. А. Грингмута, М. О. Меньшикова, К. Н. Пасхалова, С. Ф. Шарапова).

Определенную ценность для исследования представляет мемуарная литература.

Более подробно вопросы связные с характеристикой источников рассматриваются в первой главе диссертационной работы.

Научная новизна исследования состоит в комплексном рассмотрении концепций русских консерваторов с учетом общественно-политической трансформации российской власти и общества. В работе впервые проведен комплексный анализ концептуальных представлений консерваторов по внутриполитическим, социально-экономическим и внешнеполитическим вопросам. Введение в научный оборот значительного количества ранее не использовавшихся архивных источников позволило расширить и систематизировать представления о мировоззрении ведущих русских консервативных теоретиков и практиков. Благодаря отказу от жесткого оценочного детерминизма удалось переосмыслить ряд положений о месте и роли консервативных концепций в общественно-политической жизни российского общества.

Практическое значение работы заключается в возможности использования ее результатов в исследованиях, посвященных теории и практике российского консерватизма, в курсах лекций и спецкурсах, учебной и учебно-методической литературе. Материалы работы могут применяться представителями смежных научных дисциплин — правоведами, социологами и философами. Кроме того они представляют интерес для политологов-практиков и действующих политиков.

Апробация исследования. Общий объем публикаций по теме исследования составляет 80,4 п. л. Ключевые положения диссертационной работы нашли свое отражение в двух исследованиях, четырех коллективных монографиях, одном учебном пособии.

Имеются семь публикаций по теме исследования в научных изданиях из списка, рекомендованного ВАК для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук, две публикации на иностранных языках и тридцать публикаций в энциклопедиях, научных сборниках и ведущих журналах.

В настоящее время в издательстве «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), находится подготовленный мной к печати дневник Тихомирова 1915-1917 годов общим объемом 27 п. л.

Исследовательские и издательские проекты по теме диссертации неоднократно поддерживались Российским гуманитарным научным фондом.

Основные положения и результаты исследования были изложены в 1999-2006 годах в докладах и сообщениях более чем на 20 международных и всероссийских научных конференциях.

Структура исследования подчинена проблемно-хронологическому принципу и диктуется поставленными целями и задачами. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Структура глав обуславливается логикой представлений консерваторов о степени важности анализируемых в диссертации вопросов.

СОДЕРЖАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Во введении дано обоснование актуальности темы, сформулированы цели и задачи исследования, аргументируется его структура и хронологические рамки, обосновывается научное и практическое значение.

Глава I — «Проблемы историографии и источниковедения» — посвящена изучению историографии вопроса и анализу источниковой базы работы.

На первом этапе (с 1880-х годов XIX века до 1917 года) о консерваторах, как правило, писали их политические оппоненты или (в редких случаях) их сторонники. В результате в дореволюционный период в историографии сложился критический подход к отечественному консерватизму. Авторы работ, затрагивающих эту тематику, ставили перед собой не столько научные, сколько агитационно-пропагандистские задачи. Мировоззрение консерваторов оценивалось с различных общественно-политических и философских позиций. Их отношение к проблеме государства и власти, национальным и экономическим вопросам не подвергалось специальному анализу. Большое внимание уделялось данным биографического характера, при этом допускались многочисленные повторы в изложении отдельных биографических событий, в то время как эволюция их мировоззрения оставалась неосвещенной. Взгляды консерваторов рассматривались по отдельности, а не в совокупности, что не позволяло дать целостной картины их идей и концепций.

Второй этап, продолжавшийся с 1917 года до середины 1930-х годов, характеризовался закреплением в работах советских исследователей резко негативной оценки консерваторов. Однако, именно после революции историки получили возможность ввести в научный оборот целый ряд ценных источников по теории и практике русской консервативной мысли (прежде всего, это относится к эпистолярному наследию). Эта тенденция сохранялась до того времени, пока русские консерваторы не стали отождествляться с европейскими фашистами. Например, историк Н.Л. Мещеряков, утверждал в 1935 году: «К. Леонтьев был полон страха и ненависти по отношению ко всякому прогрессу… Но этот же страх и эта ненависть проникают всю философию … современного фашизма. … Страх перед неуклонно надвигающейся революцией диктовал К. Леонтьеву и диктует теперь фашистам одинаковые или очень сходные мысли и настроения»^⁴. Характерно для того времени и появление книги С.Б. Любоша с названием «Русский фашист Владимир Пуришкевич». Автор писал о существовании в самодержавной России русского фашизма, оказавшегося больше чем «на десятилетие старше европейского»^⁵. В книге «Последние Романовы», выпущенной годом раньше в главе «Русский фашизм», Любош утверждал: «Звериный национализм, изуверская церковность, кулаческие и сословные вожделения, все это тянулось к “подножию трона” и там искало опоры и защиты от неотвратимого хода истории, от непобедимых веяний времени, от развала изжившего себя социально-политического строя. Все это создало русский фашизм или черносотенство», причем «большую роль в этих фашистских организациях играло православное духовенство, высшее – движимое большей частью сознательным и выгодным при Победоносцеве и Саблере черносотенством, низшее – чаще под давлением высшего»^⁶.

После статьи В. Ермилова «Мечта художника и действительность», опубликованной в 1939 году, автор которой находил аналогии во взглядах Леонтьева и Муссолини на возможность осуществления «антимарксистского национального социализма», имя мыслителя надолго исчезло из научных монографий^⁷. Что касается имен М. О. Меньшикова, И. А. Сикорского, С. Ф. Шарапова и др., то они уже давно не упоминались, а если это происходило, то только в сугубо негативном контексте.

Для третьего этапа историографии (с середины 1930-х годов до конца 1960-х годов) характерно закрепление в работах советских исследователей резко негативной оценки консерваторов как «мракобесов» и «ретроградов». В целом с середины 30-х, вплоть до конца 60-х годов интерес к отечественному консерватизму в советской историографии падает. Зато в работах, созданных в Русском зарубежье, и в трудах западных исследователей наоборот наблюдается рост интереса к этой теме.

На четвертом этапе (с конца 1960-х до конца 1980-х годов) в Советском Союзе вновь появились специальные работы, касающиеся различных аспектов консервативной идеологии и практики конца XIX – начала XX веков. В монографиях А. Я. Авреха^⁸ и В. С. Дякина^⁹ эти темы были рассмотрены в связи с историей парламентаризма и межпартийной борьбы в самодержавной России. Особо следует выделить работы Ю.Б. Соловьева^¹⁰. Написанные на основе обширного фактографического материала эти исследования стали значимой вехой в изучении теории и практики русского консерватизма. Взяв в качестве центральной темы своих исследований анализ эволюции взаимоотношений самодержавия и дворянства с конца XIX века до Первой мировой войны, историк дал краткую характеристику взглядов крупнейших консервативных идеологов: С. Ф. Шарапова, К. Н. Пасхалова, А. Г. Щербатова, Л. А. Тихомирова, Д. А. Хомякова по основным вопросам внутренней политики.

В этот же период появляются работы по истории «непролетарских» партий, в которых затрагиваются и идеологические установки монархического движения, и мировоззрение видных консервативных публицистов^¹¹. Рассмотрев на основе архивных материалов программы и тактику монархических партий, Л. М. Спирин пришел к выводу, что монархистам так и не удалось объединить свои силы, и сделал заслуживающее внимания вывод о том, что «монархизм и фашизм по своей социальной природе – разные явления, и сближать их, тем более отождествлять, было бы неверно»^¹². В работе Г. З. Иоффе^¹³ идеология российского консерватизма находит свое отражение в контексте анализа обстоятельств крушения самодержавия.

На пятом этапе (1990-е годы – по настоящее время) в исторической науке четко обозначилась тема изучения консервативных (монархических) партий и движений в России начала ХХ века. За последние 10–15 лет значительно возрос объем литературы, посвященной русскому консерватизму. Поэтому в приведенном ниже анализе историографии будут затронуты только работы, непосредственно касающиеся тематики исследования.

Серьезным шагом вперед стал выход в 1992 году книги С. А. Степанова «Черная сотня в России (1905–1914 годы)», хотя для этой работы и были характерны многие штампы, присущие советской историографии о правых^¹⁴. В 2005 году вышло дополненное переиздание монографии, в котором автор довел исследование до 1917 года, и дал краткий очерк о дальнейшей судьбе правых лидеров^¹⁵. Большое значение для максимально объективного изучения монархического движения имели публикации Ю. И. Кирьянова и подготовленная им серия статей для энциклопедий. Итогом многолетней деятельности историка стал выход в свет двух монографий: «Правые партии в России. 1911–1917 годы» и «Русское собрание 1900–1917»^¹⁶. В откликах на работы Кирьянова отмечалась разносторонняя источниковая база, позволившая автору по-новому рассмотреть ряд вопросов истории правых партий и организаций, отказавшись от многих стереотипов советской историографии. Однако, мировоззренческие представления партийных идеологов затрагивались в этих работах лишь вскользь.

В ряде работ исследователи обратили свое внимание не только на практику правых партии, но и на консервативно-монархическую идеологию. Монографии Д. А. Коцюбинского и С. М. Саньковой о Всероссийском национальном союзе^¹⁷ затрагивают мировоззренческие основы идеологов этой пока еще малоизученной монархической партии: Меньшикова, П. И. Ковалевского, Сикорского и других. В 2006 году И. В. Омельянчук выпустил в Киеве исследование, в которое вошла глава, посвященная идеологии русского монархического движения^¹⁸. Автор фрагментарно осветил социально-экономический, национальный, религиозный и внешнеполитический аспекты правого движения. На основе малодоступных для российских исследователей архивных документов на Украине была написана первая монография, в которой рассмотрена общественно-политическая деятельность и взгляды Сикорского^¹⁹.

В 2004 году под редакцией В. В. Шелохаева вышла коллективная монография, посвященная системному анализу моделей общественного переустройства России в которой присутствует глава посвященная мировоззрению консерваторов^²⁰.

В 2005 году в издательстве «Наука» под редакцией Г. Н. Севостьянова вышел сборник, посвященный политическим партиям России в период между двумя революциями, в котором представлены статьи, в общих чертах характеризующие мировоззренческие основы лидеров правых партий^²¹. Схожие по тематике издания вышли и в Санкт-Петербурге^²².

Консервативные мыслители и вожди правых организаций заняли место на страницах энциклопедических изданий и словарей, из которых особо нужно выделить энциклопедии: «Политические партии России. XIX – первая треть ХХ века»^²³ и «Общественная мысль России XVIII – начала XX века»^²⁴. В первой из них присутствуют статьи, посвященные деятелям правых партий, самим партиям и организациям; консервативным органам печати. Вторая энциклопедия включает в себя ряд статей о консервативных мыслителях (Н. Я. Данилевском, К. Н. Леонтьеве, М. О. Меньшикове, К. П. Победоносцеве, С. Н. Сыромятникове, С. Ф. Шарапове и других)^²⁵ и статьи о консервативных изданиях. В энциклопедии «Государственная Дума России»^²⁶, вышедшей в 2006 году, представлены биографии думских депутатов, бывших идеологами и практиками монархических организаций. Во всех трех вышеназванных энциклопедиях статьи написаны с объективно-научных позиций и сопровождаются краткими библиографическими справками и ссылками на архивные источники.

В историографическом обзоре современный историк А.Ю. Минаков подчеркивает, что среди работ, посвященных консерватизму «преобладают труды, посвященные конкретным персоналиям»^²⁷. Действительно, отчасти так оно и есть, и изучение консерватизма все больше сводится к изучению отдельных его представителей. Следовательно, необходимо специальное исследование, посвященное концепциям консервативных идеологов рубежа веков, которые, зачастую не занимая крупные государственные должности и не являясь политиками-практиками (а порой, даже вообще не вступая ни в одну из правых партий), тем не менее своей публицистической и общественной деятельностью пытались повлиять (или реально влияли) и на «бюрократическую», и на «политическую» консервативную элиту. До сих пор подобного исследования не существовало.

Но даже изучение жизни и взглядов конкретных консерваторов только еще начинается. Например, имя С.Ф. Шарапова, известного редактора, издателя и публициста долгие годы было известно лишь очень узкому кругу историков-специалистов. В последние годы появились публикации М. Ю. Конягина, М. Н. Лукьянова, О. Г. Панаэтова, М. Д. Суслова, а также мои статьи, посвященные политическим и социально-экономическим взглядам Шарапова. Упоминания о другом консервативном теоретике и практике — К. Н. Пасхалове можно найти в книгах В. В. Кожинова, А. В. Репникова и М. Н. Лукьянова, но о нем до сих пор нет ни одного специального исследования. В отличие от С. Ф. Шарапова и К. Н. Пасхалова, концепции некоторых консервативных мыслителей получили свое освещение в монографических работах. В 1997 году вышла в свет первая и до сих пор единственная монография П. И. Шлемина, посвященная взглядам Меньшикова^²⁸. В 2004 году была опубликована первая в России научная монография, посвященная деятельности и мировоззрению Тихомирова, автор которой уделил основное внимание революционному периоду его жизни и деятельности^²⁹. В том же году вышла написанная в биографическом жанре книга Б. Д. Сыромятникова о двоюродном деде автора, консервативном публицисте, востоковеде и путешественнике С. Н. Сыромятникове^³⁰ являющаяся на сегодняшний день единственной книгой об этом мыслителе. Публикации философа М. Ю. Чернавского дополнили эту работу анализом политических и экономических взглядов публициста^³¹.

В последние годы изучение истории русского консерватизма в значительной мере превращается в изучение биографий и взглядов отдельных мыслителей этого направления. Однако значительное число русских консерваторов до сих пор игнорируется исследователями. Отсутствуют монографические исследования о П. И. Ковалевском, К. Н. Пасхалове, С. Н. Сыромятникове, В. Л. Величко, Д. А. Хомякове. Нет специальных работ о консерваторах-геополитиках: И. И. Дусинском, А. Е. Вандаме, Э. Э. Ухтомском, Ю. С. Карцеве (Карцове) и других.

В последнее десятилетие появилось несколько работ, в которых рассматриваются взгляды консерваторов на экономическое развитие России. Среди них следует выделить кандидатскую диссертацию А.В. Елисеева^³². Представляет интерес статья В. А. Твардовской «Аграрный вопрос в консервативной мысли России в 80-е годы XIX века»^³³ и выступление В. Л. Степанова на «круглом столе», посвященном русскому консерватизму^³⁴. В коллективной монографии «Собственность на землю в России: История и современность» в разделе, написанном В. В. Журавлевым представлены программы монархических партий по аграрно-крестьянскому вопросу. Автор отмечает, что, не отрицая наличие аграрной проблемы в России, правые так и не смогли выработать практического решения этого вопроса, оставаясь на позициях «удержания аграрного строя России в полуфеодальных рамках»^³⁵. Что касается попыток консерваторов разрешить рабочий вопрос, то можно назвать публикации С. А. Степанова, Т. В. Бойко, А. М. Белова, затрагивающие эту тему^³⁶.

Из работ, затрагивающих национальный вопрос в мировоззрении консерваторов, следует выделить монографию А. И. Миллера о взаимовлиянии «русского национализма» и «национализмов» других народов, населявших Российскую империю^³⁷. Главы, посвященные отношению консерваторов к еврейскому вопросу есть в работах С. А. Степанова, Д. А. Коцюбинского, М. Н. Лукьянова, С. М. Саньковой, хотя специальных монографических работ по этой теме до сих пор нет. Вместе с тем, значительный фактографический материал содержится в изданных недавно исследованиях Л. Ф. Кациса и О. В. Будницкого^³⁸.

Событием в отечественной историографии стал выход в 2000 году коллективной работы «Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика», подготовленной под редакцией В. Я. Гросула в Институте российской истории РАН. Эволюции консерватизма в эпоху Александра III и Николая II посвящены главы, написанные В. А. Твардовской и К. Ф. Шацилло. В. А. Твардовская убедительно показывает, что российский консерватизм вовсе не представлял некоего монолитного течения. Единой программы действий у консерваторов не было и по ряду принципиальных вопросов между ними наблюдались серьезные противоречия. К. Ф. Шацилло уделил большое внимание кружку «Беседа», затронул взгляды видных публицистов рубежа веков: Шарапова, В. П. Мещерского и других. Вместе с тем за рамками исследования остался анализ взглядов Л. А. Тихомирова, К. Н. Пасхалова, М. О. Меньшикова и прочих консервативных теоретиков.

Идеология русского консерватизма рассматривалась в ходе историко-политологического семинара «Россия в условиях трансформаций» (2000 год) и на «круглом столе» журнала «Отечественная история» (2001 год)^³⁹.

В 1992 году в Петербурге вышло исследование в трех частях, написанное коллективом историков, из которых наибольший интерес представляет первая часть^⁴⁰. В ней рассматривается теория и практика дореволюционного монархического движения, а та же роль русских правых в Гражданской войне и эмиграции.

В зарубежной историографии можно выделить ряд работ, представляющих интерес в рамках исследуемой темы. Американский исследователь Г. Кон в книге, посвященной русской консервативной философии и ее представителям, провел параллель между взглядами Н. Я. Данилевского и И. В. Сталина на западный либерализм. Г. Кон писал, что Н. Я. Данилевского и И. В. Сталина объединяла ненависть к «плутократическому духу Запада» и вера в особую миссию России в отношении остального мира^⁴¹. Обращаясь к работам К. Н. Леонтьева, Кон особо подчеркнул выдвинутую им идею создания социалистической монархии в противовес западному либерализму.

Другой американский историк Э. Таден в своей работе «Консервативный национализм в России XIX века», вышедшей в 1964 году, стремился изложить позицию русских консерваторов, не «демонизируя» их^⁴². В книге подробно анализируется позиция Данилевского, Леонтьева и Победоносцева, встречаются упоминания о взглядах Тихомирова.

В 1967 году в США вышла фундаментальная работа Р. Мак-Мастера «Данилевский. Русский тоталитарный мыслитель»^⁴³. Данилевский для автора — основатель тоталитарной философии, «учитель В. И. Ленина, И. В. Сталина и А. Гитлера». Работа была прямо направлена на отождествление государственно-политической модели русских консерваторов и большевиков.

Сразу же после смерти К.Н. Леонтьева исследователи его творчества стали проводить анализ его мировоззрения, сравнивая факты его жизни с исповедуемыми им взглядами на общество. В качестве крайней точки подобной тенденции можно привести вышедшую в 1967 году в Нью-Йорке книгу профессора истории университета штата Дэлавер (США) С. Лукашевича «Константин Леонтьев (1831-1891): Исследование русского «героического витализма». Используя психоанализ, автор произвольно трактует биографию мыслителя и его мировоззрение.

В 1968 году вышла работа американского исследователя Р. Бирнса «Победоносцев: его жизнь и мысли»^⁴⁴. Забота К. П. Победоносцева о государстве и власти противопоставляется в данной работе западному мировоззрению с опорой на индивидуума. Автор, одобряя некоторые нравственные установки Победоносцева, в целом критически оценил его отношения к парламентаризму и демократии. Заслуживает внимание подмеченная Р. Бирнсом особенность, согласно которой К. П. Победоносцев изначально не стремился дать самодержавию чисто рациональное или юридическое обоснование. Представления Победоносцева о приоритете «деспотического и самовластного правления» Р. Бирнс выводил из критических взглядов консерваторов на человеческую природу.

Анализ взглядов Тихомирова накануне и после Октябрьской революции на основе дневниковых записей и ряда других документов выполнил японский историк В. Харуки^⁴⁵. В 1994 году в России была переведена и издана работа американского историка У. Лакёра^⁴⁶, для которой характерен акцент исключительно на негативных аспектах деятельности правых партий и консервативной идеологии. К сожалению, книга содержит ряд фактологических неточностей. Вместе с тем, заслуживает внимание тезис Лакёра о том, что «идеи русского национализма XIX века были во многом частью общемирового движения, начавшегося в эпоху политического романтизма» и получившего свое развитие в ряде европейских стран: Германии, Франции, Англии, Италии, Франции, Америке^⁴⁷. Вполне оправдано и наблюдение автора, согласно которому специфической особенностью «русской идеи» являлась именно ее значительная религиозная составляющая^⁴⁸.

Американский исследователь Д. Роусон, рассмотрев в своей монографии «Русские правые и революция 1905 года», деятельность крупных монархических организаций (Союз русских людей, Союз русского народа и др.) и их лидеров (А. И. Дубровин, В. А. Грингмут, С. Ф. Шарапов), в отличие от У. Лакёра, приходит к иному выводу. Он полагает, что русские правые в большей степени напоминали в своих действиях легитимистов начала XIX века, чем правых экстремистов ХХ века^⁴⁹.

Работы американского исследователя из Калифорнийского университета Х. Роггера представляют интерес тем, что он рассматривает историю правых организаций в России в контексте русской консервативной мысли XIX столетия (включая Н. М. Карамзина, славянофилов, Ф. М. Достоевского и др.). Х. Роггер полагает, что партийное строительство правых происходило одновременно с созданием других партий, но многочисленные правые объединения отличала разрозненность действий, не свойственная их противникам. Центральное место в исследованиях Х. Роггера занимает Союз русского народа, его идеология и лидеры. В своих статьях «Формирование русских правых. 1900–1906» и «Был ли русский фашизм? “Союз русского народа”» американский исследователь затрагивает такие темы, как организация еврейских погромов и связь черносотенства с фашизмом. Не отрицая причастности некоторых будущих правых лидеров к погромам, историк считает, что сравнивать черносотенство и фашизм некорректно. По его мнению, черносотенные организации не являлись фашистскими, поскольку в России начала ХХ века не было причин для возникновения последнего^⁵⁰. Монография Х. Роггера «Еврейская политика и партии правого крыла в Имперской России»^⁵¹ продолжает и развивает тему, затронутую в статье, и дает общий обзор состояния еврейского вопроса с точки зрения правительственной политики и идеологии. Деятельность правых партий в России рассматривается здесь в общем контексте феномена антисемитизма. Как и в предыдущих работах, исследователь проводит сравнение идеологии русских правых и европейских фашистских партий. Отмечая общность отдельных программных положений (в первую очередь, антисемитизм), исследователь, по-прежнему отвергает наличие в дореволюционной России каких-либо форм и разновидностей «русского фашизма», объясняя это большей традиционностью общества империи.

Критическую оценку русскому монархическому движению дают в своих исследованиях Дж. Хоскинг и Р. Мэннинг^⁵². В ряде работ Х. Леве затрагивается отношения консерваторов к национальным проблемам, и в первую очередь к еврейскому вопросу^⁵³.

Все вышеназванные работы, несомненно, внесли определенный вклад в изучение теоретической концепции отечественного консерватизма, и все же эта проблема изучена пока недостаточно. Акцентирование внимания на персоналиях, при всей своей важности, не может дать полной картины изменения теоретических посылок консерватизма под влиянием модернизационных процессов, происходивших в России.

Источниковую базу данного исследования составили источники различных типов. Это работы самих консерваторов, их эпистолярное наследие, мемуары, архивные источники.

Важнейшим источником стали политические, философские и религиозные труды, брошюры, статьи и доклады крупнейших консервативных идеологов, публицистов и политических деятелей: Н. П. Аксакова, П. Ф. Булацеля, Г. В. Бутми, А. Е. Вандама, А. В. Васильева, В. Л. Величко, И. И. Восторгова, В. А. Грингмута, В. И. Гурко, И. И. Дусинского, Н. А. Захарова, И. Кронштадтского, А. С. Карцова, П. Е. Казанского, П. И. Ковалевского, К. Н. Леонтьева, А. П. Липранди, Н. Е. Маркова, М. О. Меньшикова, А. Д. Нечволодова, К. Н. Пасхалова, К. П. Победоносцева, В. М. Пуришкевича, И. А. Родионова, В. В. Розанова, И. А. Сикорского, А. И. Соболевского, В. Строганова, С. Н. Сыромятникова, Л. А. Тихомирова, Э. Э. Ухтомского, Н. И. Черняева, С. Ф. Шарапова, В. В. Шульгина, А. Г. Щербатова, Д. А. Хомякова и других. Значительная часть этих работ ранее не вводилась в научный оборот.

Особую ценность представляют источники личного происхождения: переписка и дневники видных консервативных идеологов. Частично эпистолярное наследие К. Н. Леонтьева, М. О. Меньшикова, К. Н. Пасхалова, К. П. Победоносцева, С. Ф. Шарапова и других консерваторов публиковалось в конце 1920-х–1930-е годы. В 1990-е годы появились новые публикации, осуществленные Кирьяновым, Г. Б. Кремневым О. Е. Майоровой, Д. В. Соловьевым, О. Л. Фетисенко, Л. И. Шохиным и другими исследователями. В 1993 году внуком М. О. Меньшикова — М. Б. Поспеловым были опубликованы дневниковые записи Меньшикова, относящиеся к 1918 году, в которых содержатся рассуждения автора о самодержавии, национализме, социально-политических и религиозных вопросах^⁵⁴. Были использованы воспоминания И. Восторгова, В. И. Гурко, Н. Д. Жевахова, Н. П. Игнатьева, К. Н. Леонтьева, В. В. Розанова, Е. М. Феоктистова, С. К. Эфрона и др. Из мемуарных источников следует особо отметить воспоминания Тихомирова, изданные в СССР в 1927 году^⁵⁵ и фрагменты из Дневника за 1883-1895 годы, которые публиковались в начале 1930-х годов в «Красном архиве». Там была опубликована часть записей, относящаяся к периоду первой русской революции. Поскольку публикации осуществлялись с неотмеченными купюрами, относиться к ним сегодня нужно критически.

В работе использовались парламентские документы, стенографические отчеты заседаний Государственной Думы, материалы Государственного совещания и программные документы монархических партий и движений^⁵⁶, за период 1905–1917 годов, вошедшие в подготовленное Кирьяновым двухтомное издание^⁵⁷, а также документы и материалы Съездов уполномоченных губернских дворянских обществ (Объединенного дворянства), подготовленные к изданию А. П. Корелиным^⁵⁸. Были использованы материалы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства и опубликованные материалы из следственных дел А. И. Дубровина и В. В. Шульгина.

В качестве источников периодической печати использовались официозные правительственные, литературно-художественные и церковные издания консервативного направления: «Гражданин», «Киевлянин», «Кормчий», «Московские ведомости», «Новое время», «Русское обозрение», «Церковь» так и издания с ярко выраженной правой ориентацией «Вестник Союза Русского народа», «Земщина», «Прямой путь», «Русская земля», «Русское дело», «Русское знамя», «Свидетель» и другие периодические издания консервативно-монархического характера.

В работе широко использовались архивные материалы ГА РФ, РГАЛИ, ЦА ФСБ России, ЦИАМ.

Эпистолярное наследие Тихомирова, отложившееся в личных фондах О. А. Новиковой (Ф. 345), А. С. Суворина (Ф. 459), А. Л. Волынского (Ф. 95), А. Н. Майкова (Ф. 311), К. Н. Леонтьева (Ф. 290) в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), связано с его революционной деятельностью и с его взглядами в период перехода на консервативно-монархические позиции и в последующие годы.

Важное значение для темы данной работы представляло изучение неопубликованных писем А. Л. Волынского, И. И. Колышко, К. Н. Леонтьева, А. Н. Майкова, К. П. Победоносцева, А. П. Прибылевой-Корбы, Л. А. Тихомирова, И. И. Фуделя и др.

Анализ писем Тихомирова к Новиковой, Леонтьеву и Суворину позволяет лучше понять атмосферу, в которой жили и творили консерваторы. К сожалению, обширное эпистолярное наследие Тихомирова практически не введено в научный оборот. В 1928 году в статье Н.А. Бухбиндера были опубликованы отрывки из писем Тихомирова к Суворину за 1888–1890 и 1904–1907 годов^⁵⁹. Отметим, что основная масса писем к Суворину не была включена в вышеназванную публикацию. Эти письма до сих пор не опубликованы и находятся в РГАЛИ в фонде Суворина.

В Государственном архиве Российской Федерации в фонде Б. В. Никольского (Ф. 588) хранятся адресованные ему письма Победоносцева и Тихомирова; а в личном фонде Тихомирова (Ф. 634) письма к нему О. Голенищевой-Кутузовой, Д. И. Иловайского, Хомякова. В фонде Тихомирова находится рукопись «эсхатологической фантазии», как сам автор определил жанр своего произведения «В последние дни». Текст книги был впервые введен мною в научный оборот в 1998 году^⁶⁰ и полностью опубликован С.М. Сергеевым в 1999 году в сборнике работ Тихомирова «Христианство и политика». Этот труд был создан в период 1919–1920 годов, и оставался практически неизвестным до последнего времени. Изучение «эсхатологической фантазии», написанной в художественной форме, позволяет понять отношение Тихомирова к революционным событиям 1917 года. Работа «В последние дни» приобретает особое значение, если ее рассматривать в контексте более раннего труда Тихомирова «Религиозно-философские основы истории», опубликованного в 1997 году. Таким образом, мы получаем возможность реконструировать отношение одного из идеологов консерватизма к непосредственно наблюдаемым им событиям.

Особую важность для данной работы представляют дневниковые записи Тихомирова, которые он вел с 1883 г. по октябрь 1917 г. Они хранятся в личном фонде Тихомирова и составляют всего 27 единиц хранения. Множество подробностей из жизни их автора, описание его размышлений о судьбе России и консервативной идеологии, – все это позволяет нам не только увидеть внутренний мир Тихомирова во всей его противоречивости, но и оценить происходившие события с точки зрения одного из виднейших консервативных идеологов. В ходе работы над диссертацией материалы дневника были впервые введены в научный оборот.

Специфическим источником являются следственные дела. В Центральном архиве федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ России) находится следственное дело одного из видных деятелей русского монархического движения Шульгина. Опись этого следственного дела была впервые опубликована мной в соавторстве с В. С. Христофоровым в 2003 году^⁶¹. В 2003–2004 годах теми же авторами была впервые осуществлена публикация отдельных материалов из следственного дела Шульгина^⁶². В материалах дела содержится информация о дореволюционной деятельности и взглядах известного монархиста и его единомышленников.

Большое научное значение имеет следственное дело А. И. Дубровина, хранящееся в ЦА ФСБ России^⁶³. В 2004 году ряд материалов этого дела был впервые введен в научный оборот мной в соавторстве с В. Г. Макаровым^⁶⁴. В том же году основные материалы этого дела были опубликованы Макаровым в «Архиве еврейской истории»^⁶⁵. Современные исследователи высказывают две точки зрения на возможность публикации и привлечения в качестве источника материалов следственных дел. Согласно первой, это в большинстве своем сфабрикованные документы, которые нельзя публиковать. Согласно второй эти документы можно и нужно публиковать с обстоятельным комментарием и используя их в качестве источника нужно относиться к ним критически. В моей работе отражена вторая точка зрения, тем более, что Дубровин был реабилитированпо заключению Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 7 сентября 1998 года, а Шульгин — по заключению Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 12 ноября 2001 года^⁶⁶.

В Центральном историческом архиве г. Москвы в личном фонде Д.И. Иловайского (Ф. 1742) хранятся приветственные телеграммы и письма (в том числе письмо Тихомирова), присланные историку в связи с 50-летней годовщиной научной деятельности.

Привлеченные источники позволяют в целом решить поставленные в диссертации задачи и составить емкое представление о мировоззренческой эволюции консервативных мыслителей.

Blog

Консервативные концепции переустройства России в контексте исторического процесса конца XIX начала ХХ вв

Содержание

На правах рукописи

РЕПНИКОВ Александр Витальевич

Специальность 07.00.02 — Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ