Советско-германское военное и военно-техническое сотрудничество 1920-1933 гг

Вид материала

Автореферат

Содержание В третьей главе «Военное сотрудничество между РККА и рейхсвером в 1925-1933 гг.»

Подобный материал:

• Перечень федеральных органов исполнительной власти по координации и контролю в области, 29.1kb.
• Президента Российской Федерации и Председателя Правительства Российской Федерации дает, 181.76kb.
• 3. Научное и военно-техническое сотрудничество, 140.73kb.
• «Военная тревога» весны 1930 г и советско-польские отношения, 810kb.
• Военно-политическое сотрудничество ссср, Великобритании и США. Атлантическая хартия, 700.24kb.
• Ливия в системе современных международных отношений, 186.69kb.
• 57. Сущность вэд: основные виды и формы, 424.7kb.
• Тема военные. Политические. Военно-технические, 117.32kb.
• -, 226.01kb.
• 1. Несовершеннолетние граждане Российской Федерации мужского пола: Санкт-Петербургское, 608.29kb.

Вторая глава - «Рапалльский договор и институционализация связей РККА и рейхсвера в рамках «Проекта Купферберг-Гольд». Военно-промышленное сотрудничество в области авиации, химического и стрелково-артиллерийского вооружения» посвящена процессу оформления структуры органов управления военным сотрудничеством и рассмотрению основных эпизодов военно-промышленного сотрудничества Германии и СССР.

В 1921 году в составе германского военного министерства была образована «Зондергруппа Р» («Sondergruppe R») т.е. «Особая группа», где R означало Russland, в советской терминологии – «Вогру» – т.е. «военная группа». Это организация и осуществляемая ей деятельность получили дополнительное название – «Проект Купферберг-Гольд».

Весной 1921 г. уполномоченные «Зондергруппы Р» прибыли в РСФСР в составе миссии по делам военнопленных. В рядах делегации присутствовали представители германских фирм – производителей вооружений: «Krupp», «Albatrosswerke AG» и «Blom und Foss». Предметом переговоров, очевидно, было развертывание на территории Советской России полномасштабного производства запрещенных военными статьями Версальского договора типов вооружений. Г.В.Чичерин в своей докладной записке направленной в ЦК РКП(б) 10 июля 1921 г. писал: «Первоначально немцы больше всего интересовались военной промышленностью. Производимое вооружение оставалось бы у нас./…/ На наш вопрос, как решаются немцы оставить на складах у нас это оружие без гарантий, они отвечали, что гарантия — единство политических интересов »²⁹.

В результате переговоров 1921-1922 гг. очертания советско-германского альянса приняли вполне определенную структуру. Внутри проекта «Купферберг-Гольд» возникла целая система различных организаций. Во-первых, советско-германскими военными контактами занималась «Вогру», в компетенцию которой входили все вопросы, касавшиеся размещения немецких заказов на советских заводах. Посредничество при ведении переговоров с германскими промышленниками было передано в руки другой организации – «ГЕФУ» («Общество по развитию промышленных предприятий»). Кроме того, в Москве была создана еще одна организация рейхсвера, осуществлявшая общий контроль за всеми институтами советско-германского сотрудничества - «Центр-Москва». «Центр» контролировал деятельность военно-учебных центров рейхсвера на советской территории, хотя непосредственное руководство ими осуществлялось из инспекций оборонного управления германского военного министерства, которые заменяли управления бывшего генерального штаба по запрещенным в Версале типам вооружений.

С советской стороны руководство институтами военного и военно-технического сотрудничества также осуществлялось по нескольким направлениям. Ключевой фигурой был член РВС А.П. Розенгольц, по совместительству занимавший посты Главначвоздухфлота СССР, Председателя совета СССР по гражданской авиации и члена коллегии Главконцесскома. С 1925 г., в соответствии с решением М.В.Фрунзе, все контакты с немцами были переданы в ведение Разведупра РККА.

Важнейшим институтом военно-технического сотрудничества стал Главный Концессионный Комитет (ГКК), в ведении которого находились любые экономические отношения с зарубежными фирмами, включая, в том числе, приобретение лицензий на производство иностранных вооружений. В соответствии со своими планами на первоначальном этапе сотрудничества обе стороны уделяли концессионированию военного производства приоритетное внимание. Деятельность германских концессионеров также служила своего рода «ширмой» для советско-германских военных контактов, например – для тайной перевозки грузов военного назначения.

Раппальский договор, означавший формальную нормализацию советско-германских отношений, открыл возможности для осуществления экономического и военно-промышленного сотрудничества. Приступая к нему, обе стороны были более или менее едины в своих интересах. Германская сторона замышляла создание «восточного арсенала» - тайной военно-промышленной базы, в то время как Советское государство остро нуждалось в технической помощи для реконструкции оборонно-промышленного комплекса.

Техническое сотрудничество в области военной авиации советская сторона считала одним из наиболее приоритетных направлений советско-германских военных связей. Первой советско-германской военно-промышленной концессией стала передача завода ГАЗ № 1 в Филях фирме «Юнкерс». 20 ноября 1922 г., в Москве с фирмой был подписан пакет концессионных соглашений, состоявший из трех договоров: об организации металлического самолетостроения и моторостроения в РСФСР, о создании линии воздушных сообщений «Швеция-Персия» и о проведении силами концессионера аэрофотосъемки территории РСФСР и союзных республик.

«Договор № 1» о производстве цельнометаллических самолетов заключался сроком на 30 лет с образованием совместного акционерного общества. Фирма «Юнкерс» получала в концессию бывший Русско-Балтийский завод в Филях, обязуясь развернуть, полностью автономное от «материнского» предприятия в Дессау, производство самолетов и авиамоторов. Расчетная производительность завода после завершения реконструкции должна была составить 300 самолетов в год. В течение двух лет со дня подписания договора концессионер также должен был оборудовать конструкторское бюро и лабораторию³⁰.

Ни один из пунктов концессионного договора не был выполнен до конца. За 1923-1925 гг. завод в Филях изготовил около 100 двухместных разведчиков Ju-20 и Ju-21 и 35 трехмоторных бомбардировщиков «ЮГ-1» (представлявших собой конверсию пассажирского самолета G-24). Поступавшая с предприятия продукция была довольно низкого качества – вес серийных «юнкерсов» почти на четверть превышал расчетный, на многие из них устанавливались ввезенные из-за границы моторы, уже бывшие в употреблении, кроме того, сдаваемые заводом самолеты не имели креплений для авиабомб и приспособлений для стрельбы через винт.³¹. Не преуспев в авиастроении, фирма «Юнкерс» попыталась достичь положительного баланса в СССР при помощи сомнительных торговых операций³².

Разразившийся в Германии экономический «кризис репараций» поставил «Юнкерс» на грань банкротства. Фирма потребовала от советского правительства пересмотра положений «Договора № 1» и компенсации убытков.

Дальнейшая история деятельности «Юнкерса» в СССР представляла собой затянувшийся процесс расторжения концессии. В ходе дебатов вокруг проекта нового договора, активно проявило себя «немецкое лобби» в УВВС РККА. До 1925 г. эта группа активно отстаивала интересы «Юнкерса», но вмешательство Рабоче-Крестьянской Инспекции, а вслед за ней и ОГПУ, привело к резкому изменению взглядов руководства УВВС. Проведенное ОГПУ расследование выявило факты коррупции. Решением коллегии ОГПУ от 9 мая 1927 г. Главный уполномоченный УВВС по концессиям Г.К. Линно и группа его сообщников были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу³³.

4 марта 1926 г. Политбюро ЦК дало указание Главконцесскому начать процесс расторжения всех договоров заключенных с фирмой «Юнкерс». В этот момент возникло еще одно неожиданное препятствие – фирма обанкротилась окончательно и большая часть ее акция была приобретена «Зондергруппой Р». Для ведения переговоров о дальнейшей судьбе концессии в Москву прибыл бывший рейхсминистр финансов Отто фон Шлибен. Он попытался отговорить УВВС и Главконцесском от громкого разрыва с «Юнкерсом», мотивировав свою просьбу тем, что громкое расторжение концессии может повредить процессу санации фирмы, которую германское правительство хотело сохранить. Переговоры ни к чему не привели и 1 марта 1927 г. коллегия Главконцесскома приняла окончательное решение о ликвидации концессии фирмы «Юнкерс» в СССР.

Сходным образом завершилась и попытка концессионирования производства в области химических вооружений. Для этой цели был найден подходящий партнер в лице фирмы «Штольценберг». 22 ноября 1924 г. между ГЕФУ, Штольценбергом и обществом «Метахим» был заключен договор о концессионировании Самарского химического завода ³⁴. На базе «Метахима» и «ГЕФУ» создавалось смешанное акционерное общество «Берсоль». Согласно договору, советская сторона предоставляла в концессию химический завод в Иващенкове, немецкая сторона была обязана организовать на этом заводе производство серной кислоты, каустической соды, хлорной извести, суперфосфата, жидкого хлора, иприта, фосгена и бертолетовой соли. Договор в основных чертах повторял схему концессии Юнкерса.

На заводе в Иващенкове удалось к концу 1924 года наладить производство суперфосфата, а через год была запущена линия по производству серной кислоты, но комиссия МЕТАХИМа забраковала оба потока, ввиду применявшихся там устаревших технологий и недостаточной безопасности производства. Деятельность немецких специалистов не устроила руководство ВОХИМУ, и советская сторона потребовала отзыва с производства всех присланных фирмой Штольценберга специалистов по причине их некомпетентности.

В ситуации вокруг «Берсоли» имело место явное различие во взглядах сторон на перспективы роста концессии. Немцы хотели и имели средства только на то, чтобы построить небольшой завод-лабораторию, в то время как руководству РККА был необходим завод-гигант, выдающий по 4 тонны отравляющих веществ ежедневно. В итоге, концесссия «Берсоли» была ликвидирована, а завод в Иващенково передан образованному при ВСНХ «Вохимтресту».

Концессионный период советско-германского военно-промышленного сотрудничества завершился эпизодом, известным как «гранатный скандал». При посредничестве «Вогру» советские заводы получили несколько подрядов на поставку боеприпасов, в том числе – на 400 тыс. снарядов для трехдюймовых пушек и на 300 тыс. ручных гранат. В 1926 г., у берегов Финляндии затонула яхта «Анна», на борту которой находилось около 50 т. советских боеприпасов, следовавших в германский порт Штетин. Последствием этого инцидента стали разоблачительные статьи в британской прессе, которые затем перепечатали германские газеты, вплоть до нацистской «Фелькишер Беобахтер». В печать попали также сведения о «деле Юнкерса» и информация о визитах офицеров рейхсвера в СССР по подложным документам.

Для СССР и Германии «гранатный скандал» стал поводом к пересмотру всей концепции военного сотрудничества. Идея «восточного арсенала» во многом исходила из возможности войны СССР или Германии против военного блока «Франция-Польша». Однако в 1926 г. такой вариант развития событий казался наименее вероятным. Внешняя политика Германии постепенно переориентировалась на Запад, расчет был сделан на ревизию Версальского договора дипломатическими методами. Рапалльский договор давал немцам в руки инструмент для «мягкого шантажа» союзников перспективами очередного сближения Берлина с Москвой.

Во время серии переговоров 1926-1927 гг. обе стороны демонстрировали друг другу свою заинтересованность в дальнейшем продолжении сотрудничества, но в то же время сознавали необходимость изменения его основных форм и направлений. Концессионная схема явно не оправдывала себя, поскольку привлекаемые к проектам немецкие фирмы, как правило, не имели достаточного капитала и мощностей для создания полностью автономных производств на территории СССР. При этом рейхсвер не собирался отказываться от возможностей нелегального наращивания военного потенциала и получения необходимого опыта. В свою очередь, для РККА рейхсвер оставался единственным «окном в Европу», позволявшим приобщиться к последним достижениям западной военной науки и техники.

После «гранатной аферы» обе стороны приняли решение отказаться от проектов аналогичных концессиям «Юнкерса» и Штольценберга, в пользу «технической помощи», под которой подразумевалась как обычная торговля предметами вооружения через нейтральные страны, так и более сложные схемы – приобретение лицензий или разработка немецкими конструкторами новых образцов специально для производства в СССР.

Наиболее простым вариантом «технической помощи» была прямая торговля оружием. С 1922 по 1925 г. УВВС приобрело в общей сложности 500 боевых самолетов у «эмигрировавшей» в Голландию фирмы «Фоккер». В общей сложности было закуплено 11 типов самолетов³⁵. В 1927 г. аналогичный договор был заключен с авиастроительной фирмой «Дорнье». При посредничестве Италии в СССР была поставлена партия из 20 цельнометаллических гидросамолетов Do-15 Wal.

В 1926 г. УВВС РККА поручило немецкому авиаконструктору Э.Хейнкелю разработку нового перспективного истребителя. Предполагалось приобрести лицензию на его постройку, включавшую в себя право на производство и комплект рабочих чертежей. Самолет выпускался под маркой «И-7» до 1934 г., затем был снят с производства, в связи с окончанием срока лицензии, и появлением истребителя Поликарпова И-15.

Кроме истребителя HD-37, УВВС РККА поручило Хейнкелю разработку летающей лодки корабельного базирования и системы катапультного старта. Разработанный по этому заказу самолет HD-55 был закуплен советской стороной и принят на вооружение ВМФ СССР под названием «КР-1».

6 августа 1930 года между фирмой «Рейнметалл» и обществом с ограниченной ответственностью «БЮТАСТ», представлявшим интересы советского правительства, был подписан договор³⁶ о приобретении лицензий на производство в СССР ряда разработанных этой фирмой артиллерийских систем. В список конструкций отобранных советской делегацией входили 76,2-мм зенитная пушка, 150-мм средний миномет, 37-мм противотанковая пушка, 20-мм и 37-мм зенитные автоматы и 152-мм гаубица.

21 апреля 1930 года на расширенном заседании Совета Труда и Обороны с представителями промышленности были приняты решения по программе производства новых систем артиллерийского вооружения с использованием технической помощи предоставленной фирмой «Рейнметалл» и о создании объединенного конструкторского бюро³⁷.

Особое бюро (КБ-2) возглавлял с советской стороны командир РККА Шнитман, начальником над немецкой группой был инженер Фохт. Краткое описание деятельности КБ-2 сохранилось в воспоминаниях отечественного артиллерийского конструктора В.Г. Грабина³⁸. В июне 1931 года он был назначен заместителем Шнитмана и почти сразу же вступил в конфликт с ним и Фохтом. Официальным предлогом для конфликта стали установившиеся взаимоотношения между советским и германским персоналом КБ. Внедренная в бюро агентура ОГПУ доносила о фактах «вредительства»³⁹. Используя «партийную линию», Грабину удалось добиться изгнания немецкого персонала из КБ-2.

В начале 1933 г. на базе КБ-2 было создано ГКБ-38 при Наркомтяжпроме. В силу различных причин, большинство созданных в КБ-2 орудий так и не пошли в серию, за исключением 122-мм корпусной пушки А-19. Из закупленных у «Рейнметалла» артиллерийских систем массовыми сериями выпускались только два: 76-мм зенитная пушка 3 К и 37-мм противотанковая пушка. 20- и 37-мм. зенитные автоматы германского производства по причине их высокой технологической сложности, так и не были освоены советской промышленностью.

Итоги военно-технического сотрудничества СССР и Германии нельзя охарактеризовать однозначно как положительные или отрицательные. «Первый период» сотрудничества, в основу концепции которого легли планы фон Секта и его окружения по скрытому переносу германского военного производства на территорию СССР и проекты руководства РККА по реконструкции отечественной военной промышленности силами немцев-концессионеров, на первый взгляд, завершился экономическим и политическим крахом. Анализируя причины этого явления, исследователи чаще всего выдвигают на первый план недобросовестное поведение одной из сторон. Но, фактически и сами концессии, и осуществлявшие их фирмы являлись заложниками неблагоприятной экономической обстановки в самой Германии. Как отмечал фон Дирксен: «Поскольку в Германии капитала было недостаточно, то немецкие промышленники рассчитывали получить огромные прибыли, не инвестируя крупных сумм в производство, тогда как у Советов были как раз противоположные намерения и таким образом, сделка с самого начала оказалась весьма разочаровывающей»⁴⁰.

«Гранатный скандал» показал, что и с политической точки зрения такая модель обречена, поскольку любой валовой транзит военных грузов между двумя странами неизбежно привлекал к себе внимание и мог в дальнейшем послужить источником крупных международных осложнений для Германии. Договор в Локкарно отчетливо показал, что Германия, в обмен на определенные уступки, готова в любой момент развернуть свою внешнюю политику в сторону Антанты.

Обе стороны пришли к необходимости поиска новых форм военно-технического сотрудничества. Оптимальным решением стали программы «технической помощи», которые не требовали большого вложения средств со стороны германских фирм, но приносили им весьма существенную прибыль. Для СССР этот вариант был привлекателен тем, что предполагал значительно меньшие финансовые риски, чем дальнейшие попытки концессионирования военной промышленности.

Советский Союз, стремившийся иметь сильную боеспособную армию, не мог себе позволить длительную зависимость от иностранных разработок. В начале 1930-х гг. отечественные КБ постепенно начали вытеснять немецкие образцы практически изо всех отраслей военной промышленности. К 1937 году на вооружении ВВС РККА не осталось ни одного германского самолета, а количество пошедших в массовую серию типов артиллерийских орудий, имевших германские корни, исчислялось единицами.

В третьей главе «Военное сотрудничество между РККА и рейхсвером в 1925-1933 гг.» рассматриваются основные направления военного сотрудничества между рейхсвером и РККА, заключавшегося в создании секретных военно-учебных центров и испытательных полигонов рейхсвера на территории СССР и в обмене офицерскими делегациями для участия в маневрах и повышения квалификации в военно-учебных заведениях.

Проводимая высшим командованием рейхсвера в интересах возрождения военной мощи Германии «восточная политика», ориентированная на военное сотрудничество с СССР, была основана на принципе, не раз высказанном фон Сектом в своих публичных выступлениях: «беззащитный - значит неуважаемый». Для того, чтобы «нейтрализовать яд Версаля», была создана целая система конспирации, благодаря которой рейхсвер превратился в основу для развертывания массовой армии. Однако дальнейшему совершенствованию боевой подготовки рейхсвера препятствовали наложенные в Версале на Германию ограничения технического характера. Войска не имели возможности обучаться владению современной боевой техникой, борьбе и взаимодействию с ней.

Проблемы стоявшие перед РККА были несколько иного рода – отсутствовал систематизированный опыт масштабного применения боевой техники. В ходе Гражданской войны бронетехника и авиация применялись на фронтах, но разрозненно и в небольших количествах, в основном - для поддержки пехоты и кавалерии. Получить необходимые знания о передовой военной теории в таких условиях можно было только из внешних источников.

Крупнейшим объектом рейхсвера на территории СССР была Липецкая летная школа, организованная на основе соглашения от 15 апреля 1925 г. Всего, за время существования школы (1925-1933), в ней было подготовлено 120 немецких летчиков-истребителей и бомбардировщиков и 100 летчиков-наблюдателей и корректировщиков артиллерийского огня. Обучение в Липецке продолжалось 4 недели и состояло из одиночных полетов, полетов в составе звена и эскадрильи, имитации воздушного боя, стрельбы по конусу и т.д. Кроме германских курсантов, в школе проходили подготовку и советские летчики, однако оценить их количество на основании имеющихся документов не представляется возможным.

Помимо обучения курсантов, в Липецкой школе производились также испытания и демонстрации новейших боевых самолетов и частей авиационного оборудования. В 1928 г. разведывательная эскадрилья Липецкой школы была усилена 10 «Альбатросами» типа L-76 и их модификациями. В 1930 г. в Липецк прибыли три экспериментальных двухместных истребителя «Юнкерса» - A-48 (K-47) и два легких бомбардировщика-биплана K-47 Mittelstuke. Почти все эти машины после ликвидации школы остались в СССР.

Договор о создании совместной танковой школы в Казани (объект «Кама») был подписан Х. фон дер Лит-Томзеном и Я.К. Берзиным 2 октября 1926 г.

Программа обучения должна была разворачиваться поэтапно, в соответствии с ростом числа курсантов. В ходе первого, теоретического этапа обучения, курсанты получали общее представление о танках и их возможностях, знакомились с различными типами боевых машин. Затем курсантов обучали основным тактическим действиям, общим принципам ведения боя, взаимодействию с другими родами войск и решению танковыми подразделениями самостоятельных задач, ведению боя в составе взвода, роты и т.д. В этой же части курса изучались основные принципы материально-технического обеспечения танковых соединений, чтение карты и ориентировка на местности, основы химической войны и техника безопасности.

После освоения курсантами теории, они, под руководством инструкторов, переходили к практическим занятиям. Этот этап включал в себя обучение вождению на различных типах местности при различном освещении. Курсанты обучались ведению огня по подвижным и неподвижным мишеням, из стоящего и движущегося танка, танковой стрельбе одиночно и взводом. На завершающем этапе проходили тактические занятия по маскировке, отработка погрузки танков на железнодорожные платформы и грузовики, и по выведению оставляемой машины из строя.

Для обучения на объекте «Кама» использовались танки, изготовленные в 1928-1932 гг. фирмами «Крупп», «Рейнметалл» и «Даймлер-Бенц». В целях конспирации они фигурировали в документах как «легкий» и «тяжелый» трактор. Советская сторона принимала активное участие в деятельности школы и ежегодно отправляла туда курсантов. В первой группе переменного состава было прошли обучение 10 танкистов РККА, затем число советских курсантов на каждом потоке было увеличено до 20. К 14 марта 1932 г., согласно докладной записке зам. начальника управления по механизации и моторизации РККА И.К. Грязнова, за три года на «Каме» было подготовлено для СССР 65 человек начсостава танковых и мотомеханизированных частей и инженерного состава⁴¹.

История Казанской танковой школы завершилась в 1933 г., когда она, вместе с остальными немецкими военными объектами в СССР, была ликвидирована в полном соответствии с процедурой, предусмотренной договором от 2 октября 1926 г. Вместо нее в октябре того же года были созданы Курсы усовершенствования старшего и среднего военно-технического состава мотомеханизированных войск РККА, существующие до сих пор в виде Казанской Бронетанковой Академии.

Наиболее полный вариант списка немецких преподавателей и курсантов школы, опубликованный в отечественной печати, можно найти в статье Б. Султанбекова «Кама» на Волге»⁴², со ссылкой на архив УФСБ РФ. 13 бывших «камовцев» в 1933 г. вошли в состав первой танковой части рейхсвера, известной как «Автомобильное учебное командование Цоссен». В дальнейшем мало кому из «камовцев» удалось продвинуться высоко по служебной лестнице. Наиболее яркую карьеру среди выпускников «Камы» удалось сделать Й.Харпе - командовал 12-й танковой дивизией, а затем группой армий «А» на Восточном фронте.

21 августа 1926 г. между СССР и Германией был заключен договор о создании на советской территории полигона для совместной разработки и испытания отравляющих веществ и средств их доставки. В 1929 году место для полигона было окончательно определено в районе поселка Шиханы Саратовской области, тогда же в документах появилось и его новое название – «Томка».

В конце сентября опытная станция приступила к работе. Было произведено около сорока полетов, во время которых с различных высот разбрызгивалась нейтральная жидкость, обладавшая аналогичными иприту физико-химическими свойствами. Весной 1927 была проведена вторая фаза исследований – разбрызгивание с разных высот настоящего иприта, испытания противогазов и защитной одежды на пригодность, испытания воздействия ОВ на организм животных. При проведении этих опытов, присутствовали Уншлихт и начальник ВОХИМУ А. Фишман; опыты и их результаты получили с советской стороны самую высокую оценку.

Согласно секретной справке начальника Разведупра РККА Берзина, в 1929 г, на новом полигоне была проведена первая серия опытов - испытывали цистерну для заражения местности, переносные приборы для заражения, выливные приборы для авиации, образцы дистанционных химических бомб, химические фугасы воздушного подрыва, приборы для дегазации, защитные костюмы и противогазы⁴³.

Проводившиеся в «Томке» работы имели большое значение для развития химических войск обеих стран. Но куда более важным результатом представляется обмен информацией о состоянии средств химической защиты и нападения у обеих сторон. Эти знания, уже в ходе Великой Отечественной войны стали сдерживающим фактором, благодаря которому обеими сторонами был установлен негласный «мораторий» на применение химического оружия..

В 1929 г. мировая экономика подверглась удару «Великой Депрессии». Для германской экономики, насыщенной американскими долларами благодаря плану Дауэса, кризис обернулся катастрофой гиперинфляции. Тяжелая обстановка потребовала сокращения всех статей государственных расходов, в том числе – военного бюджета. В то же время, внешнеполитический курс Германии, все более клонился в сторону от своего бывшего союзника. Постепенный отход Веймарской республики от принципов Рапалло становился все более явным фактором международной политики.

С приходом к власти Гитлера, ситуация окончательно изменилась в худшую сторону – последовательный антибольшевизм и антисоветская риторика стали основой для внешней и внутренней политики нового правительства. Меморандум Гугенберга, отчаянная антисоветская кампания в прессе, участившиеся акты насилия и произвола по отношению к гражданам СССР со стороны СА, СС и полиции, заставили советское руководство более реалистично оценить сложившуюся ситуацию. Несмотря на попытку Гитлера сделать жест в сторону СССР, выразившийся в ратификации Московского протокола от 24 июня 1931 г. о продлении Берлинского договора о ненападении и нейтралитете, в Москве уже был взят курс на поиск новых союзников. Вскоре последовали и первые шаги на пути к разрядке напряженности в отношениях с Польшей и Францией.

Рейхсвер также перестал нуждаться в своем союзнике. Появилась возможность произвести ревизию военных статей Версальского договора на легальной основе, а следовательно, отпала необходимость и в секретных военно-учебных центрах. 15 июля 1933 г. Германия, Франция, Англия и Италия подписали в Риме «Пакт четырех», предусматривавший, в том числе, фактическую нейтрализацию «военных статей» Версаля и постепенное достижение Германией равенства в вооружениях с другими европейскими государствами. 19 сентября 1933 г. Гитлер объявил условия Версальского договора уничтоженными де-факто.

.Последним актом сотрудничества стал визит в СССР генерала Боккельберга, проведенный с одобрения Сталина и Ворошилова в мае 1933 г. Сразу же после его отъезда, помощник военного атташе в Берлине Шниттман потребовал от немцев в срочном порядке ликвидировать все военно-учебные центры рейхсвера на советской территории и заявил, что в этом году курсанты для обучения в германских военных академиях присланы не будут. Ответным ходом со стороны немцев стало заявление о невозможности направить в 1933-34 году офицеров для участия в летних маневрах РККА.

На последующих международных конференциях СССР занял последовательную позицию «борца с агрессором» и все советские внешнеполитические инициативы середины 1930-х годов – создание системы «коллективной безопасности» в Европе, борьба за «определение агрессора», заключение гарантийных договоров с восточноевропейскими государствами были направлены фактически на внешнеполитическую изоляцию Германии. Вплоть до 1939 года, когда обстоятельства вновь столкнули обе страны, с призраком «раппальской политики» было покончено.

В