Книге, и оказалось что-ни­будь такое, что против моего ожидания может кого-либо обидеть, то не найдется в ней по крайней мере ничего, сказанного со злым умыслом

Вид материала

Закон

Подобный материал:

• Перевод с английского: Михаил Шишкин wbmichael@strogino, 850.12kb.
• § Познание и сознание Так что же такое сознание, 569.97kb.
• В целости или хотя бы привести к лучшему виду то общение между умом и вещами, которому, 1193.18kb.
• Читатель, если ты открыл книгу, знай: по причинам, до сих пор непонятным, я начал писать, 539.26kb.
• Что такое диплом и зачем его пишут, 363.03kb.
• Не старайтесь рассмотреть "на просвет" дискету. Информация на ней записана таким мелким, 495.79kb.
• «Дурная привычка», 7838.46kb.
• Из всего написанного люблю я только то, что пишется кровью, 541.94kb.
• Лекция 10. Теоремы о производных, 81.36kb.
• Т. П. Возможно ли «объективистское» религиоведение?, 75.66kb.

ГЛАВА I О торговле


То, о чем я буду говорить, требовало бы более обширного обсуждения, но характер настоящего труда не дозволяет этого* Мне хотелось бы плыть по спокойной реке, но меня уносит бурный поток.


Торговля исцеляет нас от пагубных предрассудков. Можно считать почти общим правилом, что везде, где нравы кротки, там есть и торговля, и везде, где есть торговля, там и нравы кротки.


Поэтому не надо удивляться, что наши нравы менее же­стоки, чем прежде. Благодаря торговле все народы узнали нравы других народов и смогли сравнить их. Это привело к благотворным последствиям.


Можно сказать, что законы торговли совершенствуют нравы по той же причине, по которой они их и губят. Торговля развращает чистые нравы: на это жаловался Платон; она шлифует и смягчает варварские нравы: это мы видим еже­дневно.

ГЛАВА II О духе торговли


Естественное действие торговли - склонять людей к миру. Между двумя торгующими друг с другом народами устанав­ливается взаимная зависимость: если одному выгодно поку­пать, то другому выгодно продавать, все их связи основаны на взаимных нуждах.


Но дух торговли, соединяя народы, не соединяет частных лиц. Мы видим, что в странах, где людей воодушевляет только дух торговли, все их дела и даже моральные добродетели ста­новятся предметом торга. Малейшие вещи, даже те, которых требует человеколюбие, там делаются или доставляются за деньги.


Дух торговли порождает в людях чувство строгой справед­ливости; это чувство противоположно, с одной стороны, стрем­лению к грабежам, а с другой - тем моральным добродете­лям, которые побуждают нас не только преследовать неук­лонно собственные выгоды, но и поступаться ими ради других люден.


Совершенное же отсутствие торговли приводит, наоборот, к грабежам, которые Аристотель относит к числу различных способов приобретения. Дух разбойничества не исключает некоторых нравственных добродетелей. Так, например, госте­приимство, очень редко встречающееся у торговых народов, процветает у разбойнических.


Германцы, говорит Тацит, считают большим святотатством затворять двери своих домов перед каким бы то ни было чело­веком, знакомым или незнакомым. Человек, оказавший гостеприимство иностранцу, указывает ему другой дом, где ему снова оказывают гостеприимство и принимают его с тем же радушием. Но когда германцы основали государства, госте­приимство стало им в тягость. Это видно по двум законам ко­декса бургундов, из коих в одном назначается наказание вся­кому варвару, который укажет страннику дом римлянина, а другой постановляет, что принявший странника должен быть вознагражден жителями, сколько с кого причтется.

ГЛАВА III О бедности народов


Есть два рода бедных народов: одни доведены до бедности жестокостью правления, и такие неспособны почти, ни к какой добродетели, потому что их бедность составляет часть их раб­ства; другие же бедны только потому, что пренебрегают жи­тейскими удобствами или не знают их, и такие способны совер­шать великие дела, потому что их бедность составляет часть их свободы.

ГЛАВА IV О торговле при разных правлениях


Торговля связана с государственным строем. При правле­нии одного она обыкновенно основана на роскоши, и хотя она удовлетворяет также и действительные нужды, но главная цель ее состоит в том, чтобы доставить торгующему народу все, что может служить его тщеславию, наслаждениям и при­хотям. При правлении многих она чаще всего основана на эко­номии. Купцы, обозревая все народы земного шара, достав­ляют одним то, что берут у других. Так вели торговлю рес­публики Тира, Карфагена, Афин, Марселя, Флоренции, Вене­ции и Голландии.


Этот род торговли связан по своей природе с правлением многих, а в монархических правлениях составляет случайное явление. Поскольку он основан на том, чтобы, получая при­были небольшие и даже меньшие, чем все прочие народы, воз­награждать себя непрерывностью получения этих малых при­былей, он не может быть свойствен народу, у которого водво­рилась роскошь, который тратит много и стремится лишь к великим целям.


Поэтому-то Цицерон и сказал: «Я не допускаю, чтобы один и тот же народ был одновременно и властелином, и торгашом вселенной». В самом деле, в противном случае надо было бы допустить, что каждый человек в этом государстве и даже все государство в целом были бы всегда поглощены одновременно великими замыслами и мелочными делишками; но одно проти­воречит другому.


Из этого, однако, не следует, что в государствах, ведущих экономичную торговлю, не могут иметь места величайшие предприятия, в которых проявляется мужество, невиданное и в монархиях. Дело тут в следующем:


Один род торговли ведет к другому: мелочный к среднему, последний к крупному; поэтому тот, кто так сильно желал малой прибыли, оказывается в положении, в котором он не менее сильно желает крупной наживы.


Сверх того, большие торговые предприятия всегда по не­обходимости связаны с общественными делами. Но обычно общественные дела кажутся купечеству настолько же сомни­тельными в монархиях, насколько надежными в республиках, поэтому большие предприятия свойственны не монархии, а правлению многих.


Одним словом, так как в этих последних государствах соб­ственность людей более ограждена, то люди отваживаются на всевозможные предприятия, и так как они уверены в не­прикосновенности того, что ими приобретено, то и не опа­саются пускать свои приобретения в оборот, чтобы приобрести еще больше. Они рискуют только средствами приобретения, но люди вообще слишком полагаются на свое счастье.


Я не хочу сказать, что существуют монархии, где вовсе не имеет места экономичная торговля, но она менее свойственна природе монархии. Я не говорю и того, что в известных нам республиках не ведется торговли предметами роскоши, но я утверждаю, что эта торговля менее соответствует основам их государственного строя.


Что же касается до деспотического государства, то о нем нечего и говорить. Вот общее правило: если народ порабощен, люди работают более для того, чтобы сохранять, чем для того, чтобы приобретать; если народ свободен, они работают более для того, чтобы приобретать, чем для того, чтобы со хранить.

ГЛАВА V О народах, производивших экономичную торговлю


Марсель - это необходимое убежище среди бурного моря. Марсель - это место, куда ветры, морские отмели и располо­жение берегов по необходимости заставляют приставать ко­рабли, - часто посещался моряками. Бесплодие почвы заста­вило граждан этого города заняться экономичной торговле.


Чтобы возместить скупость природы, они должны были стать трудолюбивыми; чтобы уживаться с варварскими народами, которым предстояло создать их благосостояние, они должны были стать справедливыми; чтобы всегда пользоваться спокой­ным правлением, они должны были стать умеренными; нако­нец, для того чтобы иметь возможность всегда существовать торговлей, которую тем вернее можно сохранить в своих ру­ках, чем она менее выгодна, они должны были стать людьми воздержанными.


Экономичная торговля повсюду обязана своим происхож­дением насилиям и притеснениям, которые вынуждали людей искать убежища в болотах, на островах, морских отмелях и даже на утесах. Так были основаны Тир, Венеция и города Голландии. Беглецы нашли там безопасность, но они нужда­лись в средствах существования - и стали извлекать их из всех стран мира.

ГЛАВА VI О некоторых последствиях крупного мореходства


Иногда случается, что народ, ведущий экономичную тор­говлю, нуждается в товарах одной страны лишь для того, чтобы посредством их приобрести товары другой страны, до­вольствуется очень малой прибылью и даже вовсе не получает прибыли от одних товаров в надежде или в уверенности по­лучить большую прибыль от других. Так, когда Голландия почти одна вела торговлю между Южной и Северной Евро­пой, французские вина, которые она перевозила в северные страны, служили ей как бы только средством для ведения ею северной торговли.


Известно, что в Голландии некоторые товары, привезенные издалека, часто продаются не дороже того, во что они обо­шлись на месте. Объясняют это следующим образом: капитан, нуждаясь в балласте для своего корабля, нагружает его мра­мором, нуждаясь в дереве для укладки груза, закупает дерево, и если ой не понесет убытка на этих предметах, то считает себя в большом выигрыше. Таким образом, Голландия имеет свои каменоломни и свои леса.


Не только не прибыльная, но даже убыточная торговля мо­жет быть полезна. Я слышал в Голландии, что китобойный промысел почти никогда не окупает своей стоимости. Но так как главными участниками в нем являются те же самые люди, которые строят корабль, снабжают его снастями и. съестными припасами, то они, теряя на промысле, выигрывают на снаря­жении судов. Эта торговля походит на лотерею, где каждый надеется выиграть. Все на свете любят игру; и люди самые благоразумные охотно отдаются ей, пока не увидят всех со­пряженных с нею насилий, уловок, заблуждений, потери денег и времени, пока не поймут, что на нее можно затратить всю


жизнь.

ГЛАВА VII Торговый дух Англии


У Англии нет определенного тарифа для торговли с дру­гими народами. Ее тариф меняется, так сказать, с каждым но­вым парламентом, ибо каждый парламент то вводит новые установления, то отменяет прежние. Она и в этом отношении хочет сохранить свою независимость. Она в высшей степени ревнива к производимой в ее пределах торговле и потому мало связывает себя договорами и зависит лишь от собствен­ных законов.


Другие нации жертвуют торговыми интересами ради поли­тических интересов. Англия же всегда жертвовала политиче­скими интересами ради интересов своей торговли.


Этот народ лучше всех народов мира сумел воспользо­ваться тремя элементами, имеющими великое значение; рели­гией, торговлей и свободой.

ГЛАВА VIII Каким стеснениям подвергалась иногда экономичная торговля


В некоторых монархиях п1 издавались законы, весьма спо­собные причинить вред государствам, которые производят эко­номичную торговлю. Здесь запретили ввоз всяких товаров, кроме тех, которые изготовлены из сырья, добываемого в этих монархиях, и дозволили приезжать для торговли только на кораблях, построенных в той стране, куда они при­бывают.


Необходимо, чтобы государство, издающее такие законы, было само в состоянии легко вести торговлю, иначе оно при­чинит себе по крайней мере равный убыток. Лучше иметь дело с народом, который довольствуется малым и по требованиям своей торговли находится в некоторой зависимости, с народом, который по обширности своих замыслов и дел знает, куда на­править все свои излишние товары, который богат, может за­бирать большие массы товаров и скоро расплачиваться за них, который сама необходимость заставляет быть исправным, ко­торый миролюбив по принципу и старается приобретать, а не порабощать; лучше, говорю я, иметь дело с таким народом, чем с теми, которые постоянно соперничают друг с другом и не .доставят всех этих выгод.

ГЛАВА IX Об ограничении торговых сношений


Истинная польза народа требует, чтобы он без важных причин не устранял ни одного народа от торговли со своею страной. Японцы торгуют лишь с двумя нациями: китайской и голландской, и китайцы выручают с них по тысяче процентов на сто на сахаре и иногда столько же - на полученном за него в обмен товаре. Почти такие же прибыли получают и гол­ландцы. Всякий народ, который пожелает следовать правилам японцев, будет неизбежно обманут. Справедливая цена това­ров и истинное отношение между ними устанавливаются только конкуренцией.


Еще менее должно государство обязываться продавать свои товары лишь одному какому-нибудь народу под тем предлогом, что он будет забирать их все по определенной цене. Поляки заключили такой договор по продаже хлеба с городом Данцигом, а многие индийские государи - с гол­ландцами по продаже пряностей. Такие соглашения свой­ственны лишь бедным народам, которые готовы отказаться от надежды на обогащение, лишь бы им были обеспечены необ­ходимые средства к существованию, или народам порабощен­ным, которые вынуждены отказаться от пользования дарован­ными им природой благами или вести невыгодную торговлю этими благами.

ГЛАВА Х Об одном учреждении, свойственном экономичной торговле


В государствах, ведущих экономичную торговлю, весьма полезную роль играют банки, которые с помощью своего кре­дита создали новые знаки ценности; но было бы неблагора­зумно перенести эти учреждения в государства, ведущие торговлю предметами роскоши. Вводить их в странах, где суще­ствует правление одного, значит предполагать на одной сто­роне деньги, а на другой - власть, т. е. на одной стороне воз­можность все иметь без всякой власти, а на другой - власть с полной невозможностью что-либо иметь. В подобном прав­лении только сам государь обладает или может обладать со­кровищами, все же сокровища прочих лиц, как только они достигают более или менее крупных размеров, тотчас же ста­новятся сокровищами государя.


По той же причине в правление одного редко оказываются уместными и компании купцов, объединяющихся для ведения какой-либо торговли. Эти компании по самой своей природе придают частному богатству силу общественного богатства. Но в таких государствах эта сила всегда находится в руках государя. Скажу более: такие компании не всегда пригодны и для государств, производящих экономичную торговлю, и если торговые операции там не настолько обширны, чтобы быть не под силу отдельным лицам, то лучше не стеснять свободы торговли установлением исключительных привилегий.

ГЛАВА XI Продолжение той же темы


В государствах, производящих экономичную торговлю, можно учредить порто-франко. Экономия со стороны государ­ства, всегда являющаяся результатом воздержанного образа жизни частных лиц, придает, так сказать, душу экономичной торговле. И все потери на пошлинах, которые оно понесет от установления порто-франко, будут возмещены доходами, кото­рые оно получит в связи с увеличением промышленного богат­ства республики. Но в монархическом государстве заводить подобные учреждения было бы нелепо, так как здесь все их действие заключалось бы только в том, чтобы уменьшить на­логи на роскошь и таким образом уничтожить и единственную выгоду от этой роскоши, и единственное ограничение в этом правлении.

ГЛАВА XII О свободе торговли


Свобода торговли заключается не в том, чтобы дать волю купцам делать все, что им угодно; это было бы скорее раб­ством торговли. Не все, что стеснительно для торговца, тем самым делается стеснительным и для торговли. Нигде торго­вец не встречает такого бесчисленного множества ограниче­ний, как в странах свободы, и нигде он так мало не стеснен законами, как в странах рабства.


Англия запрещает вывозить свою шерсть; она хочет, чтобы уголь доставлялся в ее столицу по морю; она дозволяет вывоз своих лошадей - только в том случае, если они выхолощены;


корабли ее колоний, торгующих с Европой, должны бросать якорь в английских портах. Она стесняет торговца, но делает это для блага торговли.

ГЛАВА XIII Чем разрушается эта свобода


Где торговля, там и таможни. Предмет торговли - ввоз и вывоз товаров для пользы государства; предмет тамо­жен - обложение этого ввоза и вывоза пошлинами тоже для пользы государства. Поэтому государство должно занимать нейтральное положение между своими таможнями и своей торговлей и поступать так, чтобы они не вредили друг другу. В таком случае в этом государстве существует свобода тор­говли.


Откупная система разрушает торговлю своими несправед­ливостями, своей требовательностью, чрезмерностью своих на­логов и, кроме того, независимо от всего этого, затрудне­ниями, которые она порождает, и формальностями, которые она предписывает. В Англии, где таможни состоят в государ­ственном управлении, торговля производится с удивительной легкостью; одна подпись решает важнейшие дела; торговцу не приходится терять время на бесконечные проволочки и со­держать особых посредников для удовлетворения или откло­нения требований откупщиков.

ГЛАВА XIV О торговых законах, воспрещающих конфискацию товаров


Великая хартия англичан113 запрещает во время войны за­хват и конфискацию товаров, принадлежащих иностранным купцам, за исключением случаев репрессалии. Поистине пре­красно, что английский народ сделал из этого правила одну из статей своей свободы.


Испания во время своей войны с Англией в 1740 году из­дала закон, запрещавший под страхом смертной казни ввозить английские товары в Испанию и испанские - в Англию. Что-либо подобное можно, мне кажется, найти разве только в за­конах Японии. Это распоряжение противно нашим нравам, духу торговли и той гармонии, которая должна существовать в соразмерности наказаний; оно смешивает все понятия, обра­щая в государственное преступление простое нарушение поли­цейских правил.

ГЛАВА XV О лишении свободы за долги


Солон издал в Афинах закон, отменявший лишение сво­боды за долги. Он заимствовал этот закон в Египте, где его издал Бохирис и возобновил Сезострис.


Это очень хороший закон для обычных дел гражданского оборота. Но мы имеем основание не применять его к коммер­ческим делам. Ввиду того что торговцы должны вверять боль­шие суммы часто на очень короткие сроки, причем то выда­вать их, то получать обратно, необходимо, чтобы их должники всегда исполняли свои обязательства в определенные сроки, а это предполагает и необходимость лишения свободы за долги.


По делам, вытекающим из обыкновенных гражданских до­говоров, закон не должен дозволять лишения свободы, потому что свобода гражданина для него дороже, чем достаток дру­гого гражданина. Но в соглашениях, вытекающих из торговых отношений, закон должен более дорожить общественным до­стоянием, чем свободой отдельного гражданина, допуская, од­нако, исключения и ограничения, которых требуют гуманность и порядок.

ГЛАВА XVI Прекрасный закон


Очень хорош женевский закон, не допускающий к занятию государственных должностей и даже к вступлению в Большой совет детей лиц, которые умерли неоплатными должниками, если они не уплатят долгов своих отцов. Он внушает доверие и к торговцам, и к правителям, и да-же к самой республике. Доверие к отдельному лицу усиливается там верой в общест­венную честность.

ГЛАВА XVII Родосский закон


Родосцы пошли еще дальше. Секст Эмпирик11Э говорит, что у них сын не мог отказаться уплачивать долги отца под предлогом отказа от наследства. Родосский закон был издан для республики, основанной па торговле. Но я думаю, что са­мый дух торговли требовал ограничить его тем условием, что долги, сделанные отцом с тех пор, как его сын стал сам за­ниматься торговлей, не касались бы имущества, приобретенного сыном. Купец должен всегда знать свои обязательства и во всех случаях поступать в соответствии с состоянием своего капитала.

ГЛАВА XVIII О коммерческих судьях


Ксенофонт в книге О доходах выражает желание, чтобы те из заведующих торговлей чиновников, которые скорее всех оканчивают дела, получали за это награды. Он уже чувствовал надобность в нашей консульской юрис­дикции.


Торговые дела очень мало доступны формальностям. Это действия повседневные, повторяющиеся изо дня в день, по­этому они должны и решаться ежедневно. Иной характер но­сят дела житейские, которые оказывают большое влияние на будущее, но случаются редко. Люди женятся один только раз;


они не каждый день совершают дарственные записи или духов­ные завещания; они становятся совершеннолетними только в один определенный день своей жизни. Платон говорит, что в городе, где нет морской торговли, требуется вдвое меньше гражданских законов, чем в городах, где такая торговля имеется, - и это вполне справедливо. Торговля привлекает в страну разнообразные народы, она влечет за собой великое множество договоров, различных родов имущества и способов приобретения.


Поэтому в торговом городе судей меньше, а законов больше.

ГЛАВА XIX О том, что государь не должен заниматься торговлей


Теофил, увидев корабль, нагруженный товарами для своей жены Феодоры, приказал его сжечь. «Я император, - сказал он ей, - а ты превращаешь меня в корабельщика. Чем будут существовать бедняки, если мы станем заниматься их про­мыслами?» Он мог бы добавить к этому: кто воспротивится нам, если мы станем заводить монополии? Кто заставит нас выполнять наши обязательства? Наши придворные вслед за нами тоже пожелают заняться торговлей, и они будут и жад­нее, и несправедливее, чем мы. Народ полагается на наше пра­восудие, а не на наше богатство; множество налогов, ввергаю­щих его в нищету, служит верным доказательством и нашей нищеты.

ГЛАВА XX Продолжение той же темы


Когда португальцы и кастильцы господствовали в Ост-Индии, там имелись настолько выгодные отрасли торговли, что их государи не преминули ими завладеть. Это вызвало упадок их поселений в тех краях.


Вице-король в Гоа раздавал отдельным лицам исключи­тельные привилегии. Но таким лицам никто не доверяет; тор­говля подвергается постоянным перерывам вследствие бес­престанной смены тех, кому она вверяется. Никто не заботится о процветании такой торговли, никто не смущается, передавая ее своему преемнику в разоренном виде. Прибыль со остается в руках немногих лиц и не распространяется широко.

ГЛАВА XXI О торговле дворянства в монархии


Дворянство в монархии не должно заниматься торговлей. - Это противно духу торговли. «Это причинило бы вред горо­дам, - говорят императоры Гопорий и Феодосии, - и затруд­нило бы куплю-продажу для купцов и простого народа».


Занятие дворянства торговлей противно и духу монархии. Обычай, дозволивший в Англии дворянству торговать, послу­жил одной из причин, которые более всего содействовали ослаблению в ней монархического правления.

ГЛАВА XXII Размышление по одному частному вопросу


Люди, прельщенные тем. что делается в некоторых госу­дарствах, полагают, что во Франции следовало бы издать за­коны для поощрения дворян к торговле. Но таким путем можно было бы только погубить дворянство этой страны, без всякой выгоды для ее торговли. В этой стране существует очень благоразумный обычай: купцы там не дворяне, но они могут стать дворянами. Они могут надеяться получить дворян­ство, не испытывая в настоящем связанные с ним неудобства. Самое верное средство подняться над своей профессией со­стоит для них в том, чтобы хорошо, т, е. с честью, заниматься ею, а это обычно зависит от способностей.


Законы, повелевающие каждому оставаться при его заня­тии и передавать его своим детям, полезны и могут быть по­лезными лишь в деспотических государствах, где не может и не должно быть соревнования.


И пусть мне не говорят, что каждый будет лучше выпол­нять обязанности, связанные с его званием, если он не будет иметь возможности его изменить. Я утверждаю, что люди бу­дут лучше выполнять свои обязанности, если наиболее отли­чившиеся смогут надеяться возвыситься над своим званием.


Возможность приобретать дворянство за деньги весьма привлекает купцов и побуждает их стремиться к этому. Я не останавливаюсь здесь на вопросе о том, хорошо ли вознаграж­дать богатство тем, что по существу является наградой за до­бродетели. Есть государства, где и это может оказаться очень полезным.


Во Франции есть» судейская знать, которая занимает сред­нее положение между народом и высшим дворянством и, не имея блеска последнего, обладает всеми его привилегиями. Это сословие, в котором отдельные личности ведут самый незаметный образ жизни, тогда как сословие в целом, как блюститель законов, окружено почетом и славой; это сосло­вие, в котором можно отличиться лишь благодаря способно­стям и добродетели. Над этим почтенным дворянством возвы­шается другое, более славное, воинственное дворянство - то дворянство, которое, как бы ни было велико его богатство, считает небходимым стремиться его приумножить, но при этом находит, что стыдно заботиться об увеличении своего богат­ства, не растратив его предварительно. Это часть нации, в ко­торой люди посвящают военной службе все свое имущество и, разорившись, уступают место другим, поступающим точно так же. Эти люди идут на войну, чтобы никто не смел сказать, что они не были на войне. Не имея надежды на приобретение бо­гатства, они стремятся к приобретению почестей, а не достиг­нув почестей, утешают себя тем, что приобрели честь. Оба эти дворянства, без сомнения, содействовали величию своего госу­дарства. И если могущество Франции неуклонно возрастало на протяжении двух или трех столетий, то это следует припи­сать достоинству ее законов, а отнюдь не счастью, которому не свойственно такое постоянство.