Geum.ru

Начало формы Конец формы

Вид материалаДокументы

Содержание


Горы в снегах
Сбывшийся сон
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   84

ГОРЫ В СНЕГАХ


Перед последним в этом году подъемом на Ачишхо три дня бушевала

непогода. Местные люди уверенно говорили, что в горах в это время шел снег.

Настало первое ясное утро. Выйдя на улицу, я был ослеплен. Не только на

дальних горах, но даже и на Аибге, ставшей было почти бесснежной, на всех ее

пирамидах сверкал свежий снег. Острая, пронзительная белизна на фоне

лазурного, омытого ненастьем неба. Кто мог думать, что эти, уже и так

покорившие меня горы способны еще настолько похорошеть?

На следующий же день я снова вел группу на Ачишхо. Не успевший стаять

новый снежок начал попадаться уже от поляны с камнем, в "лебедином" лесу он

лежал во многих местах, а альпийские лужайки покрывал сплошной пеленой.

Провел и эту группу на водопады. Не успел оглянуться - один из туристов

уже лезет по скользкой стене - по тем самым уступчикам, где я недавно висел

и дрожал в наказание за свое легкомыслие. Кричу ему: "Слезайте сейчас же!"

Где там! Он подтягивается, ухватившись за очередной выступ, и вот он уже за

водопадом. В полный голос, а нам еле слышно сквозь шум воды, кричит: - Здесь

хорошо, идите все сюда!

Волнуюсь, ругаю себя за недосмотр. Остальные не понимают моего

волнения, со стороны его позиция совсем не страшна. Но ведь я-то знаю,

каково ему будет при спуске. Вот он возвращается. Шаг, другой. Его ноги

скользят, дрожат, он всем телом жмется к скале, судорожно ищет руками

зацепки и срывается - не там, откуда прыгал я, а выше и ближе к водопаду.

Человек летит вдоль отвеса рядом с водопадной струей метра три и падает

прямо в прозрачную воду, сквозь которую видны острые камни. У меня сжимается

сердце. Но маленький голубоватый бассейн под водопадом нежданно оказывается

настолько глу-0оким, что упавший исчезает в нем с головой, тут же выныривает

и двумя-тремя взмахами уверенных саженок достигает берега.

Вылез мокрющий, сведенный холодом ледяной воды. Целехонек, хохочет. Что

же, разве его мне ругать? Ругать надо прежде всего себя - не углядел.

Раздеваем потерпевшего, а кругом нетающий свежевыпавший снег. Растираем,

снимаем с себя кто что может. Загораживаем от женщин, отжимаем брюки.

Хорошо, что все так кончилось...

Последний за осень поход па Ачишхо. Какими он наградил панорамами! Все

было новым - все горы облачены в серебро, стали мраморными изваяниями,

оказались еще более гордыми, чистыми, покоряющими.

Сентябрь кончился. Заканчивается и сезон на турбазе.

Проработав месяц, уезжаю, горячо благодарный Энгелю за такое

поэтическое начало моей трудовой жизни. Зовет приезжать еще. Соглашаюсь,

совсем не ведая, как и когда это окажется возможным. Ведь у меня другая

жизнь, планы, цели. Не сказкою ли было все это здесь, внизу, и там, выше,

над Красной Поляной?

В последний вечер перед моим отъездом Нина подходит к пианино (она

видела, что я иногда вечерами бренчал на нем). Заказывает то один, то другой

из известных романсов. На слух подбираю, конечно, не ручаясь за правильность

аккомпанемента. Просит наиграть арию Шемаханской царицы. Основную мелодию в

ней сопровождать легко, но колоратурную часть?.. Нина просит чуть снизить

тональность и неожиданно начинает петь. И как петь!

У нее сильное и нежное лирическое сопрано, она им свободно владеет,

поет с большим чувством. Стараюсь аккомпанировать едва-едва, а во время

колоратурных переливов вообще смолкаю, чтобы не "мазать". Мелодия зазывная,

томительная, манящая, переливы сверкают, серебристые, как этот снег на

вершинах. Но Нина вдруг прерывает пение, закашливается и в слезах бросается

на грудь подошедшему Энгелю. Мы, несколько человек, очарованные ее пением,

растеряны, не знаем, в чем дело. Владимир Александрович долго утешает ее и

провожает всхлипывающую домой.

Наутро он мне рассказывает, что Нина - студентка консерватории по

классу пения, что врачи запретили ей

продолжать курс из-за туберкулеза. Она надеялась, что поправится в

Красной Поляне. Вчерашнее пение было пробой, и теперь Нина в отчаянии. Да,

слишком сыр для туберкулезников здешний климат. Недаром легочный санаторий,

организованный в Охотничьем домике, просуществовал совсем недолго, а затем

его заменили домом отдыха для вполне здоровых людей.

Меня увозит с последней группой экскурсионный автобус. Энгель и Нина

стоят, подняв руки в прощальном приветствии.

Побежденный ли я уезжаю? Да, я побежден, потому что не побывал ни на

Кардываче, ни на Рице. Но я побежден и в другом смысле, покорен Красной

Поляной и теперь навсегда ее почитатель. Я, конечно, еще приеду сюда и

побываю на самых далеких и недоступных озерах Я буду еще победителем!


Молчат о былом и руины и купы черешен

Пропитаны горы борьбою и кровью и болью

МАРШРУТ В ПРОШЛОЕ

СБЫВШИЙСЯ СОН


ВЕСНА 1934 года. Своим чередом катилась московская жизнь. Как далекий

сон, лишь изредка вспоминалась Поляна, недолюбленная, недоосмотренная, не

показавшая мне лучшего - своих дальних озер, но уже и тем, что она

приоткрыла, навсегда милая сердцу.

Учусь в Москве. Занимаюсь вещами, совсем далекими от гор и туризма. Не

буду называть специальность, которой меня обучали, ибо не хочу ее очернить.

В ней немало хорошего, и для многих она станет судьбой, главным в жизни. Но

есть великое дело - призвание. И лучшая из специальностей, не совпавшая с

призванием, может оказаться далекой, неувлекательной - а значит, и работа

неплодотворной.

На свой факультет я поступал без призвания. Словно гипнозу, поддался

традиции, что сразу же после школы следует поступать в вуз, неважно в какой.

А оказывается, гораздо важнее, чтобы жизненный опыт подсказал, каре избрать

поприще - тогда оно увлечет, захватит, позволит забыть о гранях между

работой и остальной жизнью.

Нашему курсу "повезло". В связи с решительной реорганизацией института

желающим предоставили возможность переменить специальность. Выбор будущего

опять становился моим собственным делом.

А куда влекло? В литературу? Но о чем мог писать недоучившийся студент,

еще вовсе не знавший жизни?

Неопределенность тяготила. Было стыдно перед родителями, перед

друзьями. И совсем неожиданно произошло такое, что все стало ясным. Я не

боюсь показаться смешным и расскажу все, как было. Решение пришло... во сне!

Да, во сне, и при этом без какой бы то ни было мистики и суеверных примет.

Мне приснилась ... Красная Поляна!

В думах о неведомом будущем я долго не мог уснуть. Каким же отдыхом

после этого было увидеть себя в мягкой, милой зеленой Поляне, с добрым

Энгелем, с порогами Мзымты и Сланцами, с необъятными кругозорами Ачишхо: я

вновь там работал, куда-то кого-то водил, увлекал, спорил с Хустом, искал

заблудившихся...

Просыпаюсь, как будто омытый в светлой реке. Я счастлив, я побывал

дома. Ведь это моя Поляна, где я нужен, полезен, где стольким могу помочь!

Как все стало ясно. Куда я стремился, какие еще призванья себе внушал,

если именно там мое основное место, мой путь, моя судьба...

Немедленно напишу Энгелю - наверное, за полтора года меня не забыл.

В один добрый вечер вскрываю конверт с краснополянским штемпелем.

Энгель зачислил меня на должность... методиста турбазы, что было даже

повышением. Решено, еду.

Но теперь я уже не наивный романтик, пустившийся в путь с чемоданчиком

и в разваливающихся туфлях. Обзавожусь и горными ботинками, и рюкзаком, и

котелком, и компасом. Покупаю листы подробной карты Кавказа, изучаю их так

усердно, что копирую дециметрами почти наизусть.