Geum.ru

Начало формы Конец формы

Вид материалаДокументы

Содержание


3. Торнау идет в поляну
Красная поляна в 1835 году
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   84

3. ТОРНАУ ИДЕТ В ПОЛЯНУ


Вот в такое-то время и было решено отправить в глубь Черкесии лазутчика

для разведки местности. Выбор пал на барона Торнау, находчивого и храброго

офицера.

Уже перед началом своего предприятия Торнау собрал множество сведений о

землях и племенах, среди которых ему предстояло пройти, в том числе о

краснополянских черкесах. Торнау знал, что ачипсоу **, айбога *** и чужгуча.


*Русские укрепления располагались в подножии гористого побережья, у

заболоченных речных дельт, на единственно ровных площадках, где горцы

никогда не селились, а имели только торговые склады у пристаней. Аулы их

размещались выше и дальше от моря, в незараженных малярией местах.

**В других источниках также ахчипсоу, ахчипсху. Не отсюда ли и нынешнее

Ачипсе? А турецкий путешественник Эвлиа эффенди, проехавший в 1641 году по

Черноморью, упоминает среди "буйных мужей" Западного Кавказа живущее по

Мзымте

свидетельств о людях былой Красной Поляны.

***Айбога - старинное произношение Аибги. Стало быть и "на верховьях

Мдзимты, Псоу и Мцы" (вероятно, Мацесты), а также Псхо (теперь Псху) были

известны под общим именем медовеев. Жителей в "Медовеевке" Торнау ожидал

встретить не более десяти тысяч" *. Вот что писал он о старых

краснополянцах:

"Дороги были в то время небезопасны. Между Бомборами и Сухумом

появлялись нередко разбойники из Псхо и Ачипсоу, двух независимых абазинских

обществ, занимавших высокие горы около источников Бзыба и Мдзымты... Трудно

было уберечься от них, тем более что все выгоды находились на их стороне.

Спрятанные в чаще, они выжидали путешествующих по открытой дороге,

пролегавшей между морем и густым лесом, убивали их из своей засады и

грабили, не подвергаясь сами большой опасности".

Пройти из Гагринской крепости на более северную часть побережья по

карнизу Железных ворот, который простреливался постами джигетов, было

немыслимо. Торнау решил зайти в Черкесию с севера. Он перевалил из Абхазии в

бассейн Кубани, подкупил на Малой Лабе черкесского (шахгиреевского) князя

Карамурзина, и тот согласился провести его в костюме горца к морю. В это

время у Карамурзина гостили два медовеевских черкеса - девяностолетний

старик Масрадук Маршаний со своим семидесятилетним сынком Сефербеем. Их тоже

посвятили в тайну похода Торнау, как связанных кровной дружбой с

Карамурзиным. Конечно, от такой огласки риск похода возрастал.

Наивные медовеевские старшины считали даже выгодным познакомить

переодетого русского офицера со своими неприступными полянами. Они были

уверены в их недосягаемости и полагали, что русские, увидев своими глазами,

какой неуязвимой будет оборона горцев в этой местности, навсегда потеряют

охоту завоевывать их край.

Когда Торнау уже спускался с перевала к Ачипсоу и отдыхал у огромного

бука, он совершил первый в этих местах грех "цивилизованного" европейца -

вырезал ножом на коре свое имя.

Аибга вопреки Клеопатре Васильевне совсем не означало "красавица".

* Торнау пишет еще об одиннадцати тысячах джигетов, живших между

Гаграми и Хостой, и о десяти тысячах саша - в этом слове слышится

современное Сочи.

- Зачем это делать,- сказал ему старый черкес.- Никто не прочтет твоей

надписи. Века пройдут, прежде чем русские сумеют увидеть ее на этом месте *.

Торнау хорошо понял всю важность пересеченного им водораздела. Он

пишет, что на север отсюда "вытекает Малая Лаба, а на юг - Мдзимта" **.

Вполне опознается в описании Торнау Бзерпинский карниз, который так

поражает идущих с севера панорамой южного склона Кавказа, внезапно

разверзающегося под ногами. Спуск к Ачипсоу показался Торнау крутым и во

многих местах топким. Что же, топких мест на тропе при спуске с Псеашхо к

Ачипсе и сегодня достаточно.

КРАСНАЯ ПОЛЯНА В 1835 ГОДУ


Не драгоценно ли для краснополянского краеведа было найти, прочитать и

запомнить следующие строки из описаний Торнау:

"Кавказ богат красотами природы, но я помню мало мест, которые могли бы

равняться по живописному виду с долиною Мдзимты. Пролегая на расстоянии

35-ти верст от Главного хребта до гребня Черных гор (так Торнау называет

хребет Ахцу.- Ю. Е.), идущего параллельно морскому берегу, она

ограничивается с двух сторон рядами высоких неприступных скал, закрывающих

Ачипсоу с севера и с юга. В этой глубокой котловине течет быстрая Мдзимта,

образующая бесчисленное множество водопадов. По обе стороны реки раскиданы

купы домов и хижин, окруженных темной зеленью садов, виноградниками,

посевами кукурузы, проса, пшеницы и свежими бархатными лугами. По мере

удаления от берегов постройки и обработанные участки заменяются вековым

лесом, который окаймляет бока гор, упирающихся в красноватые зубчатые скалы.

Через отрог Черных гор, перегораживающих реке путь к морю, она прорывается в

тесные


* История показала, что эти "века" длились 29 лет. Но читая о пути

Мало-Лабинского отряда, спустившегося на Красную Поляну в 1864 году через

тот же перевал, я тщетно искал упоминания о том, что роспись Торнау попалась

на глаза русским.

** Теперь мы и об этом говорим точнее: из-под перевала Псеашхо

рождается лишь приток Малой Лабы - Уруштен и еще более мелкие притоки Мзымты

- речки Пслух и Бзерпи.


скалистые ворота, образующие неприступный проход со стороны

юго-запада". (Это первое упоминание об ущелье Ахцу.- Ю. Е.)

Торнау пишет далее, что медовеи "не богаты скотом, мало имеют пахотной

земли, но зато пользуются изобилием фруктов: персиков, абрикосов, груш,

яблок, превосходящих величиною и сочностью все подобные плоды, какие можно

встречать на берегу Черного моря. Горы покрыты каштановыми деревьями,

дающими пропитание большей части бедного населения, у которого очень часто

недостает пшена и кукурузы. Жители сушат каштаны на зиму и, разварив их

потом в воде, едят с маслом или молоком. В Ачипсоу имеется отличный мед,

добываемый от горных пчел, гнездящихся в расселинах скал. Этот мед очень

душист, бел, тверд, почти как песочный сахар, и весьма дорого ценится

турками, от которых медовеевцы выменивают необходимые им ткани исключительно

на мед, воск и девушек".

Так ярко и разносторонне поведал нам Торнау и о внешнем облике

тогдашних полян и о быте населявших их людей. Упоминание о славе

краснополянских девушек тоже не случайно. Немало строк посвящает Торнау

поразившей его красоте черкешенок Ачипсоу. Вот один из отрывков:

"Сдав лошадей, мы вошли в кунахскую, в которой слуги суетились,

расстилая для нас ковры, подушки, и разводили на очаге огонь. В этом

отдаленном уголке гор существовал еще патриархальный обычай, по которому

дочь хозяина обязана умывать ноги странников. Когда мы уселись на

приготовленных для нас местах, в кунахскую вошла молодая девушка с

полотенцем в руках, за которой служанка несла таз и кувшин с водой. В то

мгновение, когда она остановилась передо мною, кто-то бросил в огонь сухого

хворосту, и яркий свет, разлившийся по кунахской. озарил девушку с ног до

головы. Никогда я не встречал подобной изумительной красоты, никогда не

видал подобных глаз, лица и стана. Я смешался, забыл, что мне надо делать, и

только глядел на нее. Она покраснела, улыбнулась и, молча наклонившись к

моим ногам, налила на них воды, покрыла полотенцем и пошла к другому

исполнять свою гостеприимную обязанность. Между тем свет становился слабее,

и она скрылась в дверях тихо, плавно, подобно видению".

Может быть, это смешно и ни к чему: не все ли равно, какими красавицами

были исчезнувшие теперь горянки? Но и эти строки Торнау меня удивительно

трогали. Именно такими красивыми должны были быть люди в Красной Поляне.

Впрочем, женщины Ачипсоу, по мнению Торнау, были гораздо красивее

мужчин. Их мужья и женихи почему-то не славились ни внешней ловкостью, ни

гордой осанкой, обычно столь свойственной черкесам... Зато они в избытке

обладали другими качествами. Об этом Торнау пишет:

"Погода была прекрасная, и все Ачипсоу дышало миром и спокойствием.

Медовеевцы действительно пользовались этими благами, мало известными в

других частях Кавказа, благодаря неприступному месту, которое они занимали;

но зато они сами нередко отнимали у других покой, спускались к морю в

Абхазию и на северную сторону гор грабить каждого встречного. Пользуясь

между горцами репутацией отъявленных разбойников, они за пределами своих

крепких гор находились во всегдашней опасности быть перебитыми без всякой

жалости. За день до нашего приезда привезли в Ачипсоу тела четырех убитых

медовеевцев" *.

Мзымту переодетый барон переехал по висячему мосту, который был с

большим искусством устроен "из жердей, досок и виноградной лозы, стянутой

веревками". Подобных мостов Торнау насчитал пять пешеходных и два вьючных.

Не мешало бы сегодняшним краснополянцам догнать кое в чем и черкесов -

мостов через Мзымту у Красной Поляны сейчас гораздо меньше!

Из долины Чужипсы лазутчик перевалил "высокую каменистую гору" -

очевидно, хребет Ахцу. Затем "по совершенно удобной дороге", по широкой

лесистой долине Мцы (Мацесты), Торнау вышел к морю и от устья этой долины за

полчаса дошел берегом до Сочипсы, затем повернул обратно, к Гаграм.

Опасный рейд кончался. Офицер миновал будущий Адлер, где жил тогда

некий Аред-бей **. Хитрее всего оказалось в черкесской одежде пройти по

неприступному Гагринскому карнизу.


* Любопытно, что Торнау, при столь подробном описании долины, занятой

черкесами-ачипсоу, ни разу не упоминает названия главной поляны Кбаадэ,

которое называют все позднейшие авторы. Может быть, это потому, что

резиденция его хозяев могла располагаться выше, на нынешних Эстонских

полянах?

** Отсюда Аред-ляр - одно из первочтений названия Адлер.


За восемьсот сажен от крепости по одетому в горское платье барону

русские пальнули ядром. С отчаянным риском, лепясь по едва заметным уступам,

Торнау достиг-таки крепости и, только назвав себя, был торжественно встречен

соотечественниками" *.

Эвлиа эффенди в 1641 году писал о живущем у устья Мзымты племени Арт и

называл пристань этого племени Арглар. Видимо, одно из этих названий

генералы из русских немцев впоследствии изменили на немецкий лад и

получилось Адлер, что по-немецки означает "орел".


* После этого Торнау осуществил еще одно подобное путешествие, уже вне

района Красной Поляны. Оно окончилось двухлетним пленом и освобождением.

Описание обоих походов в подлиннике читается как увлекательный роман.


Какого же можно еще желать первоисточника, как не записей первого

свидетеля, умного и зоркого, при этом талантливого литератора, который тайно

прошел по еще непобежденному Черноморью, так внимательно ко всему

приглядывался, так ярко сумел обо всем рассказать!

Сведения, полученные Торнау, на многое раскрыли глаза командованию

русских. Оно решило форсировать завершение Береговой линии. В ближайшие годы

- с 1836-го по 1838-й - все побережье было унизано русскими крепостями. В

них потекла каторжная солдатская жизнь с лихорадками, недоеданием и

непрестанными стычками с неприятелем.

*

...Дни, вечера запоем в библиотеке. Какой океан событий, фактов,

свидетельств! И невозможно ограничить свои интересы одной Красной Поляной!

Все время ее судьба оказывается в зависимости от судеб соседних мест, от

хода всей кавказской войны и - даже более того - от очередных событий

мировой истории.

Казалось, какое отношение к этим местам имела, скажем, Крымская война

1853-1856 годов? Было так привычно связывать ее в своих представлениях

только с героической обороной Севастополя. Но ведь и Береговая линия

Черноморья оказалась на линии фронта! Турецкие десанты высаживались у

Сухума, англо-французские - на Тамани. Блокированные противником с моря,

береговые укрепления русских были полностью изолированы. Поэтому

командование приняло тяжелое, но единственно правильное решение: снять

Береговую линию, как ни дорого она стоила России. Все укрепления от Гагр до

Новороссийска были взорваны и покинуты русскими. Перестала существовать и

эта видимость стратегического окружения горцев. "Подаренная птичка" -

причерноморская Черкесия - стала прямой союзницей султанской Турции и

англо-французских захватчиков.