Geum.ru

Вентона поппа, Армения! (Попутного ветра, Армения!) или флаг ди-джея «Красного»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
  1   2   3   4   5   6   7   8


Вентона поппа, Армения! (Попутного ветра, Армения!)

или

флаг ди-джея «Красного».

(повествование о себе, празднике и флаге)


Очень интересным событием в моей серой жизни, времён развала советской империи, стало неожиданно возникшее приглашение в участии организации первого праздника новой республики, - "Дня Независимости". Точнее, к участию в этой «авантюре», в хорошем понимании этого слова, меня привлёк старый мой коллега, архитектор Рубен, работавший в те времена главным художником города. Он хорошо знал моё увлечение дискотечным делом, проект которого я внедрил в доме молодёжи в конце семидесятых, светомузыкой, кино, организацией институтских вечеринок и выездными кооперативными концертами в зону землетрясения в города Спитак и Ленинакан. Но чтобы поучаствовать в организации празднества городского масштаба, связанного с образованием нового государства, рождённого из того же, в котором я проживал, а теперь перерождавшегося в «независимое», мне хотелось сначала понять «что к чему», а потом действовать. История делала крутой поворот, и сразу правильно разобраться в её происходящем вираже, в том числе и в новом понимании определения «независимости», тоже было не так-то просто. На самом деле неожиданно всплывшая тема «независимости» республики в моей жизни первоначально не особо трогала меня, потому что значение этого слова в техническом его понимании, мне было понятно, как и всякому другому. Но с каждым днём нарастания тяжелейших негативных, социально-политических событий в стране советов и в республике, в которой я проживал, отягощённой войной с соседями, последовавшей сразу после ужасного землетрясения, заставляли меня задумываться над сущностью «независимости» по-новому. Великая страна начала трещать по швам и республики, её составляющие, стали настойчиво требовать той самой «независимости», значение которой приходилось переосмысливать почти ежечасно, согласно поступающим извне сообщениям. И эта «независимость», возникающая в разных местах страны, у всех была своя, собственная, справедливая и не справедливая, понятная и непонятная, но с общим, объединяющим всех оттенком тяжёлой борьбы за неё, с примесью трагизма, национализма, со смертями и запахом крови.

Однако необходимость в скорейшей организации празднества, заставила меня отложить все размышления на потом и согласиться на участие, что я и сделал, полностью посвятив себя необычному предложению.

Этот новый по своему содержанию праздник, - день освещения великого исторического события, по понятной причине, тоже требовал нового, нетрадиционного подхода к его решению и реализации.

Шёл апрель 1991 года, когда молодое руководство мэрии города Еревана, окрыленное духом свободы, о которой так много говорил первый президент Армении Тер-Петросян и Верховный совет республики, собрав инициативных людей города, готовилось провести конкурсное совещание инициативной группы горожан на лучший вариант организации предстоящего события. Таким образом, волею судьбы, благодаря знакомству и моей работе по организации культурных мероприятий в городе, особенно в доме молодёжи и зоне землетрясения, я тоже был приглашён на историческое совещание.

Переполненный зал заседаний горсовета, куда я пришёл, собравший «выживших» после холодной и голодной зимы, районных директоров домов культуры города, гудел, напоминая мне кадры известного кинофильма с участием вождя революции Владимира Ленина. Мне порой казалось, что я перенёсся во времени на 70 лет назад с той лишь разницей, что в зале шумевшие люди были без оружия, не курили так яростно махорку, как в историческом киношедевре, и говорили только по-армянски. Почувствовав себя одним из персонажей этого исторического сборища, мне поначалу было как-то волнительно, но потом от услышанных «уникальных» предложений национальных ораторов мне стало легко и далее непринуждённо, волнение улеглось, и я полностью сосредоточился на их выступлениях.

Исхудавшие директора заблокированной республики с трудно заживающей раной от прошедшего землетрясения и затянувшегося военного конфликта в Нагорном Карабахе спорили друг с другом, стараясь протолкнуть свои проекты предстоящего праздника и получить за их выполнение живительные деньги от мэрии. Моё долгое проживание в Армении позволило мне неплохо изучить армянский язык, к которому я прислушивался, сидя у края длинного стола заседаний, переваривая энергично звучавшие проектные предложения активных авторов. Так, например, несколько руководителей самодеятельных танцевальных коллективов совместными усилиями ратовали за проведение городского конкурса на лучшее исполнение популярной в то время латиноамериканской «Ламбады», льющейся рекой с экранов российских телеканалов. Проект по массовой дегустации шашлыков всеми жителями столицы, которых, видимо, очень хотели накормить сами обезумевшие от голода организаторы предстоящих празднеств, был понятен всем присутствующим руководителям, тоже жадно глотающих слюну от воспоминаний об ароматном шашлыке, но тоже был отвергнут. Выступления директоров заведений культуры и руководителей центров народного творчества, высказывавшие свои предложения своим же коллегам и руководству мэрии, постепенно заводили происходящее заседание в тупик.

В конце длиннющего стола, за которым располагались потенциальные руководители и участники будущего празднества, скромно сидел я, обдумывая предстоящее выступление, взвешивая все «за» и «против», которыми был насыщен собственный проект, порой подумывая совсем отказаться от участия.

Когда подошла моя очередь вещать своё, я поднял руку и встал. Все умолкли. На меня уставились несколько десятков пар глаз. Моё существо, облик, русская речь и принадлежность к «мец азги неркаюцич» (представителю русской национальности), вызвали возню, тихий шёпот и удивлённые взгляды присутствующих, которые с выраженным непониманием и интересом в глазах уставились в мою сторону. Я представился как председатель кооператива «Диск» и что занимаюсь культурными мероприятиями. Потом я коротко изложил свою идею.

Мое предложение удивило и заинтриговало всех присутствующих сразу, как только я довольно бодро, кратко произнёс по-русски:

«День Независимости», - праздник новый. Это политический праздник и это понятно всем. Поэтому к нему надо подходить по-новому.- я сделал паузу,- я подниму над городом новый трехцветный национальный флаг свободой Армении, презентуя миру демократию и новую власть, а вечером устрою лазерное, световое шоу с дискотекой на площади. Кстати, там можно будет потанцевать не только «Ламбаду», но и поесть шашлыки…".

Все затихли, вдумываясь в сказанное, продолжая усиленно сканировать мой силуэт, обдумывать необычную идею, которую никак не могло переварить их голодное сознание.

"Я принимаю ваш проект",- заключил мэр города, выслушав меня с вниманием и интересом. Это был молодой симпатичный человек в очках, крепкий в плечах, прекрасно говоривший по-русски. Его звали Амбарцум.

- Составьте смету и приступайте. Времени осталось очень мало. До 28 мая. О финансировании не беспокойся, сколько надо, столько и будет…

Я уже не слышал его дальнейших слов из-за сильно забившегося сердца, которое давало мне понять, что предложение моё принято к исполнению. А в зале аудитория шумела, обсуждая предложенное и более того, что оно было принято первым мэром республики без обсуждений, у этого, неизвестно откуда возьмись, русского.

Я продолжал стоять, не веря в произошедшее и смотреть на шумящую аудиторию, а перед глазами у меня мелькали кадры из фильма «Зангезур», и звучала армянская песня, которую пели армянские добровольцы, шагающие с русскими солдатами на борьбу с турками.:

«Кани джагеленк, меньк ирар сиренк…» (Пока мы молоды, будем друг друга любить…)

- «Ба, мермот, сенц кран ка?» (А у нас такой кран есть?) - вдруг неожиданно прозвучал сквозь шум в зале голос неизвестного мне руководителя. Всё замолчали и вопросительно уставились на меня. Ведь и вправду, подумали многие, как можно было поднять над городом флаг республики, кроме как на большом кране. Засомневавшаяся аудитория притихла и вновь уставилась на меня. Сообразив, что произошло, я, еле сдерживая себя от распирающих меня эмоций, произнёс:

-Да не на подъёмном кране я собираюсь поднимать флаг, а на монгольфьере. Это такой тепловой шар. Аэростатом называется. Он стартует с площади Ленина и полетит над городом, над всей республикой. Это будет демонстрационный полёт главного флага республики над всей страной. Потому что он будет самый большой…Все жители его будут видеть... и в том числе турки тоже...

Последние слова взорвали аудиторию радостными возгласами, послышались рукоплескания. Я не верил своим глазам: вся аудитория теперь смотрела на меня другими глазами. Недалеко от стола мэра крутился Самвел, один из директоров-прохвостов дома культуры, что расположен недалеко от института вычислительных машин. С ним я был знаком ещё в восьмидесятых, участвуя в дискотечных вечеринках, организованных им в кафе «Саназар-Багдасар». Сейчас он, неожиданно откуда - то появившийся, показывал пальцем в мою сторону и с нарочитой невозмутимостью говорил своим коллегам, что я первый диск-жокей «молодёжки» и всего СССР, и вся молодёжь города знает меня и что я работал у него под его началом…

Удовлетворённые моим ответом и более всего тем, что скоро турки воочию увидят армянский символ государства и власти в небе Армении, шумная аудитория стала расходиться совсем в другом расположении духа. Мне было вдвойне приятно сознавать произошедшее, так как теперь не только мэр был доволен моим проектом, но и вся аудитория, которая поначалу восприняла меня «в штыки», затем, немного переосмыслив, посчитала себя причастной к оглашенному мной проекту века. Выходя из зала заседаний, многие жали мне руки, радостно говоря: «сах эльнэс» (будь здоров), «шат лав» (очень хорошо) и «шат, шат урахеньк» (очень, очень рады).

Поговорив ещё немного с мэром о деталях предстоящего празднества, он в заключение беседы познакомил меня с его помощником Сергеем, невысоким и симпатичным молодым человеком, которого обязал помогать мне, если возникнут какие-нибудь организационные проблемы. Там же, в мэрии, я потом приобрёл много новых знакомых, которые искренне помогали мне в организации предстоящего праздника.

На улице стояла тёплая, весенняя погода и казалось, что и она способствовала приближающемуся новому празднику, празднику, которого ждали все, связывая его с предстоящими улучшениями в жизни. На улицах было много народу, который, как всегда, собирался группами на уличных перекрёстках, и, греясь в солнечных лучах, обсуждал происходящие события на границе, в Карабахе, Москве и в верховном совете республики, где решалось отделение от СССР и становление третьей республики.

Одни говорили, что этого делать нельзя, так как турки мгновенно поглотят республику, другие, выпятив грудь, доказывали, что имеющиеся запасы молибдена и каучуковый завод в городе, единственный в Европе, не дадут умереть отделившейся самостоятельной республике. Порой дело доходило до оскорблений и даже рукоприкладства.

В необычайно приподнятом состоянии духа я ездил по родному городу и смотрел на происходящее на его улицах, строя план предстоящей поездки в Москву за необходимым шаром, лазерным устройством и всем тем, что нужно для их переброски в Ереван. Всю режиссуру предстоящего действа я тоже взял на себя, считая, что этого никто не сделает лучше меня, да и платить приглашенному режиссёру, если бы возникла надобность в таковом, нечем. Вечернее мероприятие на городской площади с участием лазерщиков, если таковые не найдутся, я предполагал подстраховать своей «переносной дискотекой», с которой выступал на Олимпиаде-80, усилив её выходную акустическую мощность аппаратурой какой-нибудь местной фирмы, что было бы гораздо надёжнее. Где и из чего делать флаг тоже волновало меня, так как заводы почти не работали, а ткани необходимых расцветок нужно было ещё отыскать.

Помимо всего, при всех навалившихся заботах, душа моя находилась и в крайне противоречивом состоянии. С одной стороны, я видел как изо дня в день рушиться моя великая страна, для которой я спроектировал «переносную дискотеку», собираясь ею оснастить весь Союз и был в отчаянии, предчувствуя, что это всё так просто не закончится. Мне, как и многим, тоже хотелось обновления, но не такой жестокой ценой, с запахом крови, смертей и пожарищ, которые лились с экрана телевизора, радио, газет. С другой стороны, мне по наивности казалось, что после такой пафосной демонстрации флага, которую я собирался осуществить в связи с установлением независимости республики, закончится братоубийственная война, восстановиться мир, как это было после Отечественной войны, исчезнет как сон межнациональная рознь, жизнь вновь забьёт ключом и всё станет гораздо лучше. К этому обновлению буду причастен и я, внеся свою лепту в историю, и история тоже меня не забудет. И мой отец, который привёз нас сюда из России, защищая её южные границы, непременно выздоровеет. Кто знает, кроме одного только бога, что мы тогда по его воле приехали сюда из России, именно из-за того, чтобы здесь, на древней земле Армении, в нужный для истории момент, я поднял флаг свободы, независимости, флаг новой жизни. И уже потом, выполнив последний пункт из божественного наставления, помахать на прощанье шёлковым триколором с высоты птичьего полёта и крикнуть с небес во всеуслышание своей малой родине: «Прощай, страна НАИРИ!».

Каждый вечер я спешил домой, где лежал умирающий отец, прося бога, что бы он не торопился взять его к себе. Дни его были сочтены, и только мать, ухаживающая за ним, из-за нехватки тепла, кутала его несколькими одеялами. Мы с матерью утешали себя тем, что больной отец не знает, что происходит на улице в его стране, которую он защищал, которой верой и правдой служил, и которая теперь умирает также мучительно, как и он, оставляя меня и мать в неизвестности, в далёкой каменной стране.....

Но время шло быстро и не ждало меня. За дело я взялся сразу, получив "добро" от руководства мэрии и бумагу на бланке горсовета за подписью зампреда, где было чётко указано: «Всем, к кому обратиться предъявитель сего документа, оказывать всестороннюю поддержку и помощь в организации праздника «Дня Независимости» РА». Одним словом, бумага с печатью и подписью, напоминала мне мандат, который выдавался когда-то в революционное время лицам «временно поверенным» властью. С выданным мандатом, чувствуя себя не меньше личности легендарного матроса Железняка, некогда вершителя истории, только без бушлата и маузера, на лихом «Запорожце», именуемом в народе «еврейским броневиком», я мотался по митингующему городу, где чернобородые ребята с плакатами в руках зычно кричали Тер-Петросяновские лозунги: «айер миацум!» (армяне, объединяйтесь!) и «пайкар мичев верч!» (победа да конца!).

Объединятся мне было ненужно, и побеждать кого-то тоже. Я стремился сделать своё дело так, как обещал, коль взялся за его выполнение. Минуя толпища митингующих и зевак, я торопился заправляться бензином в многолюдных бензоколонках без очереди за счет мэрии, а в санитарных службах города вообще бесплатно. Стоило мне сказать, что я личный представитель президента, то бишь Тер-Петросяна, и показать бумагу с печатью и подписью, как все с удивлёнными лицами и широко открытыми глазами от услышанного и увиденного беспрекословно уступали моему напору и желаниям. И это было понятно: дело было не личное, а государственной важности, тем более, что речь шла о символе новой власти - флаге. Кто мог противостоять этому и не помочь мне? - никто!

Я же готовился к предстоящему празднику основательно и ответственно: «Это тебе не дискотеку в «молодёжке» провести, диск-жокей, а первый праздник новой страны. Флаги над городом не каждый день поднимают», - думал я, крутя баранку тарахтящего «Запорожца», колеся по улицам весеннего Еревана.

Мне всё ещё не верилось, что мне, русскому человеку, которому совсем недавно, неслось вслед детское: «рус-кукуруз, ави-тутуз» (русская кукуруза, куриная задница), новая власть доверила реализовать собственный проект, проект исторической важности. От этого мне становилось невероятно свободно дышать и казалось, что это и есть моё призвание, к которому я шёл все эти годы пребывания в Армении, что это сама жизнь распорядилась подобным образом моей судьбой, и теперь весь мир ожидал моего умения поднять флаг над новой страной. Считая себя не менее жертвующим, чем Данко, я готов был махнуть триколором с небес: дать старт в новую жизнь своей малой родине, - Армении, России,- воспрянуть ото сна, а врагам обомлеть от увиденного.

Приступив к реализации проекта, я первым делом собрался в Москву, что бы найти тех, у кого был монгольфьер. Билетов в кассах аэрофлота не было, и я тут же заехал в мэрию, за помощью к Сергею. Он тут - же созвонился с кем-то, и я вновь помчался в кассы. Там меня уже ждал билет, и я утром следующего дня вылетел в столицу, получив от матери наставление, быть осторожным и главное, привезти побольше еды для отца. Дремля в самолётном кресле, я вспомнил рассказ отца, когда он отвозил мешок муки своему опухшему от голода брату на Украину. Как двое дядек хотели отобрать у него этот мешок, и как он отбился от них. Это была время послевоенное, голодное. А сейчас я, его сын лечу в Москву, что бы привезти ему немного еды. И время тоже лихое, почти военное. «Когда же это закончится, когда будет покой и достаток в стране» -думал я, и не находя ответа смотрел сверху на величавый Арарат, который провожал или встречал меня всякий раз, когда мне приходилось летать в Россию. Неожиданно меня «прошила» шокирующая мысль, воспользоваться моментом и ….слетать на монгольфьере на Арарат, что бы сверху увидеть Ноев Ковчег. Тот самый Ковчег, который спасся во времена всемирного потопа. Но я тут, же отбросил душещипательную фантастику, так как скрипнувшие динамики сообщили, что самолёт идёт на посадку, дав мне понять, что я быстрее буду в аэропорту назначения, чем на вершине седовласой горы. Тогда я не мог предположить, что пройдут годы и я вернусь к этой идее, в дни празднования 1700-летия христианства в Армении. А сейчас…

Москва встретила меня тоже митингами и демонстрациями и таким количеством разношёрстного народа на улицах, что мне показалось, что начавшиеся майские праздники десятидневной давности, так и не заканчивались. На улицах столицы появилось множество киосков с иностранными названиями, где свободно продавался импортный спирт в пластиковых бутылках. Хмельной народ был виден там и тут. Такой я не видел столицу с лета 1989года, когда приезжал сюда на концерты знаменитого «Пинк Флойда», намериваясь зафрахтовать звёзд рока в Ереван, на стадион «Раздан», что бы провести благотворительный концерт в память жертв прошедшего землетрясения. Тогда это было престижно среди звёзд музыкального олимпа. Но договориться с ними мне не удалось, из-за неимения трёх миллионов рублей, которых запросил некий Артур, представитель госконцерта, прокатчика знаменитой группы в Москве. Но я не отчаивался, и два раза побывав на их концерте в «Олимпийском» бесплатно, благодаря архитектору Львовскому, автору проекта сооружения, пришёл к выводу, что мне ещё рановато тягаться с монстрами рока и что они мне ещё «не по плечу». Зато потом мне повезло с нашими звёздами: я возил в Спитак Анатолия Ширвиндта, Михаила Державина, Михаила Грушевского со своей группой «Зиг-заг», накапливая опыт продюсирования, которым хотел заняться в будущем. Теперь вот флаг, дело государственной важности, мой первый продюсерский прект..

…На Пушкинской площади, что со стороны Макдональдса, проходил митинг. Молодые ребята с дореволюционными головными кепками, типа – «картуз», шныряли среди слушателей, всовывая им в руки небольшие листки, призывающими вступать в ЛДПР. Одна из них мне попала в руки. Я сунул её в карман, надеясь сходить на сборище и посмотреть, что это такое: партия ЛДПР и её лидер, в такой же кепке-картузе, изображённый на листовке. Но дело нужно было делать впервую очередь и я, выбравшись из многолюдной толпы, поспешил в метро. Мне предстояло найти одну фирму, которая имела монгольфьер для нужд экологии. Адрес фирмы мне был известен, так как познакомился с её сотрудниками годом ранее, в Ереване, на юбилее общества филателистов, и не задерживаясь дольше, я рванул в сторону метро «Тушино».

Александр Комиссаров, лидер экологов с революционной фамилией, встретил меня, ничуть не удивившись, и тут же любезно пригласил в свой офис.

- Как там Ереван? Шумит ещё на театральной площади?- улыбаясь, говорил он, тряся мою руку.

-Да, и у вас тоже не менее… По пути к вам, чуть в ЛДПР не вступил на пушкинской..- отвечал я, смеясь, проходя в просторное помещение.

В большой и светлой комнате командир познакомил меня со своими коллегами. Все пилоты-бородачи, были крепкими в плечах, общительными и говорливыми ребятами. Вскоре мы сообща приступили к беседе, как только уселись за стол и отхлебнули по глотку чая, любезно предоставленного мне хозяевами.

Я обрисовал свою проблему и все разом приступили к её обсуждению, стараясь не упустить ни капли нюансов из требований к полёту, увязывая их с особенностями технологии предстоящего действа. Полёт с флагом, как, оказалось, был делом не шуточным, не совсем предсказуемым и значит, опасность неудачного исполнения с элементами риска присутствует всегда.

- Сколько это всё будет стоить?- вскоре задал я вопрос всему лётному сообществу, которое сразу напряглось, видимо стараясь не «промахнуться» с ценой, и не вспугнуть выгодного заказчика. - Да и гарантию успеха даёте? – не пасовал я, - А то вдруг улетите в Турцию с армянским флагом и тогда мне и вам «секир башка» будет. Турки такого не простят…

- Да-а,- послышались вздохи.- Гарантию дадим, но это, в конечном счёте, как ветер прикажет, - зашумели пилоты. – А застраховать нас, вашему мэру видимо всё-таки придётся. Полёт в городских условиях, где дома высотные, столбы электропередач, башни и главное в горной местности, где камни, скалы и ветра дуют во все стороны, это тебе не русская матушка-равнина.… Да и без карты ветров региона, нам не обойтись. Её в аэропорту добыть вам надо заранее, плюс карта города тоже нужна. Место посадки выбирать надо, а то разбиться при посадке можно, да и в КГБ заявку подать надо заблаговременно, а то и сбить могут…