Вентона поппа, Армения! (Попутного ветра, Армения!) или флаг ди-джея «Красного»
| Вид материала | Документы |
- Национального Собрания Республики Армения от 1 октября 2001 года, программа, 488.39kb.
- Гербе Республики Армения от 15 июня 2006 года, зр-148-н далее закон, 11.01kb.
- Программа 6-й Международной конференции «Аналитические методы анализа и дифференциальных, 217.16kb.
- Закон республики армения, 941.13kb.
- А. Е. Тер-Саркисянц Адаптация армян к новым условиям постсоветского времени, 1575.94kb.
- Договор о намерениях между администрацией кировской области российской федерации, 20.89kb.
- Соглашение о сотрудничестве между Правительством Ленинградской области Российской Федерации, 61.2kb.
- Армения, 1294.1kb.
- Докладчик: г-н Виктор Даллакян, член Комитета по правовым и политическим вопросам (Армения), 218.82kb.
- Кто не знает, в какую гавань плыть, для того не бывает попутного ветра, 259.25kb.
- Давай Татьяну сюда, взлетаем, а то нас как и флаг, тоже разнесут на сувениры, - прокричал мне Александр, указывая в сторону Татьяны и Артура.
- Ну как, полетишь в историю? Ты же сама хотела,- прокричал я Татьяне на ухо приглашение пилота.
- Да, я готова, - бойко ответила Татьяна и шагнула к корзине, где ухватившись за протянутую руку Александра, ловко протиснулась в её нутро. Находящийся рядом Гарник, держащий фал от монгольфьера, накрепко привязал его к раме грузовика.
- «Архаин мна. Артэн чи тэрны» (Будь спокоен. Теперь не улетит), - уверенно произнёс молчаливый водитель и, посмотрев в мою сторону, дал знак Александру.
«Как хорошо, что я отнёс флаг. Его точно бы здесь «доконали» (разорвали на сувениры)», - подумал я и помахал Татьяне. Газовая горелка зашумела и яркое пламя, вырвавшееся во внутреннюю полость «ночника», заставила его приподняться над землёй и медленно поползти вверх, сопровождаемого шумными возгласами мальчишек, мгновенно занявших его место. «Ночник» медленно поднялся на высоту крыши гостиницы «Армения» и замер, удерживаемый гибким фалом, демонстрируя горожанам красоту и необычность мероприятия.
Решив запечатлеть всю праздничную площадь на слайд плёнку, я стал пробиваться сквозь людскую массу, вопящую страстями от увиденного, стараясь успеть на другую сторону площади, там, где стояла у тротуара звучащая «Тесла».
Достигнув другого края, во избежание «смазки» на плёнке, я прижался к столбу своей «Сменой», сделав несколько кадров ночной площади, не забывая при этом, неоднократно менять время экспозиции съёмки.
Вскоре отзвучали последние аккорды патетической симфонии, и воцарившаяся над площадью недолгая пауза, была расценена присутствующими, как завершение сегодняшнего праздника, что и послужило началу торопливого оттока людских потоков и небольших групп, с площади, стремящихся успеть на плохо работающий общественный транспорт. Видя происходящее, работая локтями я пробрался к «Тесле» и увидев Жору, расплатился с ним деньгами, взяв взамен аудиокассету, которая только что звучала над ночной площадью. Павлика не было видно рядом с машиной и, решив его не ждать, я заторопился в сторону «ночного фонарика», начавшего медленный спуск на землю. Я торопился, зная, что мальчишки так просто не оставят его в покое, а инертная милиция не будет беспокоиться о безопасности пилотов и монгольфьера. С трудом пробравшись к приземлившемуся «фонарю», я помог Татьяне сойти на землю, тут же поторопив Александра и Володю, что пора «закругляться», указав на «разошедшуюся» толпу, которая стала слишком развязано вести себя по отношению к монгольфьеру и персоналу, эксплуатирующего его.
Единственным, кто находил общий язык с толпой, был водитель грузовика Гарник, который делал своё дело, не торопясь, отвязывая спущенный монгольфьер от рамы своего грузовика. Оглушённая шипением горелки, размещённой на монгольфьере, Татьяна стояла в стороне и приходила в себя, затягиваясь припасённой ею сигаретой. Вскоре все ребята общими усилиями, отогнав любопытных и наглых пацанов, собрали оболочку в мешок и погрузили в кузов грузовика вместе с корзиной. Закрыв борт, Гарник медленно выехал с площади и отправился в гостиницу, а мы пошли в сторону библиотеки, где во дворе стоял мой «ЗАП».
- Финита ля комедия! – торжественно произнёс я и поднял бутылку с отборным коньяком, которую начал тут же откупоривать, и стал разливать пахнущую жидкость в бумажные стаканчики, экспромтом расставленные на капоте «ЗАП-а».
Пить я не собирался, так как мне предстояло ещё ехать домой на моём «ЗАП-е» и по дороге, отвезти Татьяну, хотя очень хотелось от души расслабиться.
Дворик библиотеки был безлюдным и тихим местом, что вполне способствовало нам в спокойной обстановке слегка отметить финал прошедшего праздника и наше участие в нём.
- Ну что ж, как там говорят древние армяне: «Сах урах!» (Все радостны!). Так что ли, Валерий Павлович? – переспрашивал меня Александр, с налитым стаканчиком в руках, обводя всех ликующим взглядом человека, выучившего для себя, новую армянскую застольную фразу.
- Совершенно верно, Александр, - поддержал я энергичного пилота, - должен тебе заметить, дорогой Александр, что последнее слово «урах»,- если рассматривать без буквы «Х», не что иное как интерпретация знаменитого русского «УРА». Не так ли Александр?
- Не хочешь ли ты сказать, Валера-джан, что если бы тогда, когда русские освобождали Эривань от персов, вместо снятия своих штанов закричали как один «Сах урах!», то персы мгновенно открыли ли бы им ворота города? – отвечал повеселевший командир монгольфьера.
- Совершенно верно! Тем не менее я пью за тех русских, которые сегодня подняли над Арменией её флаг, при этом оставаясь в своих собственных штанах! – закончил я свою мысль и рассмеявшись со всеми, демонстративно окропил остатками коньяка флаг, предварительно расстеленный на крыше «ЗАП-а».
- Теперь главное, ребята! – продолжил я, достав ножницы из автомобильного бардачка, - в память о сегодняшнем дне, позвольте всем вам, в лице товарища с коммунистической фамилией Комиссаров, подарить на память фрагмент флага с зашитой в нём армянской землёй, которая тоже была в полёте. Этот уникальный исторический сувенир вам вручит первая армянская женщина-монгольфьерист Татьяна из Зангезура. Её предки когда-то вместе с русскими сражались против турок, а она сама сегодня, впервые поднялась в небо своей родины, надеясь… прописаться в Москве! – закончил я сногсшибательный монолог восклицанием.
Под возгласы москвичей я отрезал один из оставшихся в целости и сохранности песочный мешочек (отвес) полотнища флага, и передал его растерявшейся Татьяне. Та, глупо улыбаясь, не совсем понимая мои шутки, подержав его немного в своих руках, передала его Александру. Меня же уже остановить было невозможно, и я пафосно продолжил:
- Так что Александр, должен вам напомнить, что вы только что получили в благодарность из рук гордой дочери армянского народа не закуску к коньяку, а древнюю землю Армении, а это означает, что связь между народами наших стран, вос-ста-нов-ле-на! Ура-а!
Бодрое русское «ура» наследников Паскевича разнеслось по тёмному дворику библиотеки, напрягая сознание жителей соседнего дома, готовящихся ко сну.
Татьяна стояла и смотрела растерянным взглядом то на меня, то на Александра и его друзей, не зная, как ей относиться к происходящему.
Когда с коньяком было покончено, я быстро собрал флаг и, уложив его в багажник, стал заводить машину. Но на этот раз «ЗАП» не заводился. Я попробовал ещё и ещё, но машина молчала. Повеселевшие от коньяка пилоты решили толкнуть «бесплатную гордость советских инвалидов», и когда я с Татьяной уселись в машине, они с трудом сделали это. Но машина, как специально, не заводилась. Выкатившись с территории библиотечного дворика на улицу Амиряна, где большой рекой растекалась многолюдная толпа зрителей прошедшего на площади праздника, мы были замечены толпой неугомонных мальчишек, теми, которые всё время мешали монгольфьеру нормально взлететь и приземлиться на площади. Увидев нас, возящихся с заглохнувшим «Запорожцем», они сразу сообразили, каким образом применить свои молодецкие силы нового поколения.
- «Екек русснери окнэнк!» (давайте русским поможем!), - закричал один мальчуган из толпы, и десятки мальчишек, разом вцепившись в задок упрямого «Запорожца» так приналегли на него, что через метров пять упрямый «ЗАП», взревев «не лошадиным» гласом, чихая и тарахтя, поехал, по улице как ни в чём не бывало. Проехав метров десять, я выглянул из окна машины и увидел москвичей, машущих мне руками, давая знать, что бы я не останавливался, а продолжал ехать и не ждал их. Решив, что они захотели пройтись по вечернему Еревану, я поддал газу и поехал по проспекту в сторону дома кино, чтобы отвезти домой Татьяну.
- Ну как ты, Татьяна, довольна, а? Мисс-Армения! – теперь ты в истории и даже «ожит» (приданное) имеешь,-
- Какой ожит? – удивлённо выговорила Татьяна, вопросительно глядя на меня.
- Как какой, а флаг? Так что бери флаг и открывай здесь «музей Флага», как это сделали американцы с флагом Бетси Росс ещё в 1776 году. Почитай историю, она тебе очень понадобится…Ведь в Армении всё только начинается… А твои сородичи бегут из неё…
Вскоре я остановился недалеко от её дома, и уставшая Татьяна, выйдя из машины, махнув рукой на прощанье, поспешила к своему подъезду. Убедившись, что она без проблем добралась до подъезда, надавив на газ, я помчался домой, в Новый Норк, где меня ждала мать и больной отец.
Через четверть часа я был во дворе нашего дома и, поставив «ЗАП» под окном, взяв сумку с флагом из багажника, поспешил в тёмный подъезд.
По запаху лекарств в квартире я понял, что к отцу вновь приезжал врач, и что дело его плохо.
Я поцеловал мать и прошёл в комнату, чтобы посмотреть на отца. Он был безмолвным, как и утром, и выглядел ещё более постаревшим. Рядом стояла капельница, и мне казалось, что ничего с утра не изменилось.
Потом мы с матерью сели, как всегда, на кухне, и она рассказала, что приезжала «скорая помощь» два раза и ей казалось, что я больше не увижу своего отца живым. Потом она сказала, что видела репортаж с площади Республики в вечернем выпуске новостей и что видела шар, но меня не увидела.
Я созвонился с пилотами, чтобы убедиться, что они в гостинице и всё с ними в порядке.
- Завтра хотим поехать в Гарни, там, где восстановленный храм. Нас пригласил Рубен, приятель Татьяны. Сказал, что там языческий праздник будет, - посвятил меня в свой завтрашний план Александр, видимо уже согласившийся на поездку.
- С шаром или без него? – переспросил я, чуть удивившись завтрашним планам москвичей, о которых они мне не говорили.
- С шаром. На нашем грузовике поедем. Вечером вернёмся. Гарник за рулём…
- Будьте осторожны там. Да и летать не советую…Горы кругом.
-Нет, летать не будем… На привязи повисим, чуть сельчан удивим. Да и самим интересно прикоснуться к древности… Как-никак, первый век нашей эры…Это ж сама история!
- Вы уже сами, - история! – проговорил я, - ладно, как вам хочется. Гостям в Армении, - всегда приоритет. Добро. Тогда вы в горы на шашлыки, а я завтра своими делами займусь, вечером созвонимся. Пока.
Я знал Рубена, друга Татьяны, который интересовался историей язычества и имел какие-то связи с лидерами этой секты. В этой поездке я не видел ничего плохого, что бы могло меня забеспокоить. Поэтому я и согласился.
С другой стороны, я решил, что завтра созвонюсь с техником с телевидения, с которым познакомился утром, и махну на телецентр, чтобы непременно достать дубликат видеозаписи прошедшего праздника.
Ещё немного поговорив с матерью, я прошёл в свою комнату, и как убитый, свалившись на свою «книжку», уснул.
Всю ночь мне снились кошмары, и только утром, немного проспав, я встал и, пройдя на веранду, присел на табурет, постепенно приходя в себя. Через окно был виден Арарат и день обещал быть, как и вчера, солнечным. Ничего существенного со вчерашнего дня не произошло. Глядя в окно, я вспоминал вчерашний день: как ветер чуть не испортил всё дело, как появился вертолёт перед монгольфьером, как мы врезались в «инвалидскую» машину, как я чудом не попал под колёса президентского «Мерседеса»… Я вспомнил, что мне ещё предстояло получать «Жигули-05» и оформлять её, а сейчас бежать на телестудию и во что бы ни стало добыть видеозапись…
Поменяв ёмкость с лекарствами на капельнице, я выпил стакан чая и, созвонившись с техником Арменом, договорившись с ним о встрече, поспешил на телецентр.
Вскоре, подъехав к республиканскому телецентру и развернувшись, я остановился недалеко от главного его входа, спрятавшись от солнца в тени рядом растущих деревьев.
В оговорённое время появился Армен и, увидев мой «ЗАП», поспешил в его сторону, что - то неся в руках.
- Вот, держи, Валера-джан. То, что вы хотели, - запыхавшись, проговорил он, оглядываясь назад. Он вложил мне в руки тяжёлый круглый пакет, ожидая моей реакции.
- Это что, магнитная бобина?– удивлённо спросил я, пробуя на вес пакет.
- Да, конечно. От «Бош-а». Это исходник….Там всё, что было вчера…
- Ничего себе. А искать это не будут? Мне достаточно копии…
- Да это не ваша проблема. У нас сейчас «шуна тироч чи чаначум» (собака своего хозяина не узнаёт). Бардак кругом…Никому это не надо… Да и переписать на кассету ВХС довольно сложно. Будут спрашивать: зачем? кому? для чего?…
«Вот так дела. Если он не врёт, то это значит, что только у меня будет этот материал и, главное, не будет конкурентов, и я буду единоличным обладателем уникальной информации! Притом качество профессиональное. Об этом можно только мечтать!», - размышлял я, с замиранием слушая расторопного техника.
- «Ичкан кез петк?» (Сколько тебе нужно?) – еле сдерживая себя от нахлынувших эмоций, спросил я у Армена.
- «Ерьку харур, херика» (двести, хватит), - не задумываясь, ответил техник, оглядываясь на вход в телецентр.
- Долларов или рублей?
- Рублей, конечно…
Волнуясь от услышанного, я достал из кармана деньги и отдал их Армену. Быстро взяв их, он попрощался со мной и, выйдя из машины, побежал к входу телецентра, за окном которого виднелся силуэт дежурного милиционера. Не теряя времени, всё ещё продолжая волноваться от случившегося, я развернулся и, нажав на газ, покатил в город.
Ещё полностью не веря, что у меня под седельником находится бесценный исторический видеоматериал, приобретённый за двести деревянных, я с дрожью в теле спустился в город и поехал в мэрию, чтобы встретиться с Амбарцумом и доложить ему о прошедшей акции, и, если потребуется, ходатайствовать о награждении москвичей именными грамотами, подарками или юбилейными медалями. Ведь я же обещал Александру достать благодарность за подписью президента. Но мэра в здании не оказалось, и я решил перенести встречу на другой раз, прекрасно понимая, что завтра монгольфьеристы улетят в Москву и всё после этого будет по-другому.
Так оно и произошло. На следующий день монгольфьеристы улетели в Москву, а я занялся оформлением «Жигулей». Через несколько дней мне с трудом удалось переоформить старый «ЗАП» на своего приятеля Богдана и, получив от него деньги, пригнать из сервиса домой новенькую «05», заперев её в гараже. Но радость обновления была недолгой: через два дня, под покровом ночи, гараж вскрыли воры и полностью раскулачили нового «Жигулёнка», оставив один обглоданный остов.
А ещё через неделю скончался мой отец, которого мы похоронили на норкском кладбище, где покоилась моя бабушка, которую мы когда-то хоронили вместе.
С большим трудом восстановив «Жигулёнка», я продал его и на вырученные деньги заказал могильный камень отцу, который установил через год.
Все последующие события года были один хуже другого. Нехватка электроэнергии в отделившейся республике, как и её экономическое падение, заставили и меня, скрепя сердце, оставить свой дом и выехать в Россию, на свою большую родину, предварительно надёжно спрятав легендарный флаг под пол офиса моего кооператива, который я соорудил в здании института Языка, располагаясь под его крышей. Я надеялся когда-нибудь вернуться и отдать флаг его хозяевам, которых почему-то ни разу не заинтересовала судьба главного символа их страны. Никто не искал его, и это меня поражало. «Лихие девяностые» пронеслись быстро, закрутив и меня в своём историческом десятилетнем водовороте.
Однажды, находясь в Москве из СМИ я узнал, что такой же, но российский триколор, поднятый осенью того же года в Москве над Белым домом, оценённый в один миллион долларов, бережно хранится в одном из банков в Париже. Об этом поведал депутат Госдумы Ярошенко, который сохранил его и передал впоследствии в исторический музей Санкт-Петербурга. От услышанного у меня защемило сердце: почему россияне смогли сберечь своё историческое полотнище, а армяне вообще не интересуются, где и что произошло со своим символом власти?
Не выдержав происходящего, я с трудом наскрёб денег на авиабилет и вылетел в Армению. Это произошло летом 2001 года, когда Армения отмечала 1700-летие становления христианства в Армении и десятилетний юбилей Независимости республики,- день, который я называю своим днём. На следующий день после прилёта в Ереван я поднялся в свою тёмную и запылённую, казалось, забытую богом «голубятню», и с волнением извлёк из под пола сохранившейся флаг. Священное полотнище нации заблестело так же ярко, как и тогда, когда парило в голубом небе республики. Мне вспомнились те далёкие дни празднования Независимости, звук оркестра, шум толпы на площади и выступление первого президента новой республики. Собрав волю в кулак, чтобы не прослезиться, я вновь уложил полотнище в сумку и поспешил в мэрию, что бы навсегда поселить символ республики в его родном доме. А 22 июня я встретился с католикосом всех армян Гарегином-вторым, в его резиденции в Эчмиадзине, который благословил мой проект участия в предстоящих празднествах. В этот же день я поспешил на кладбище к могиле отца, так как это был день начала войны, начавшейся 60 лет назад. Потом, через несколько дней, я неоднократно выступал по нескольким каналам телевидения республики, рассказывая и показывая телезрителям исторические видеоматериалы о праздновании Дня Независимости и моём участие в нём.
Удивительная вещь эта история. Вот уже восемь лет, как я ежегодно, в день Независимости РА, постоянно посещаю манежную площадь Москвы, вспоминая славные дни полёта символа дружбы двух народов: российского монгольфьера и армянского триколора, вспоминаю свою малую родину, ставшую теперь другой страной, в которой покоится прах моего отца и бабушки, вспоминаю дочь, которая волею «хайи бахт» проживает в Болгарии, растя двух моих внучек-красавиц, в жилах которых течёт армянская и русская кровь. В один из таких дней, находясь на манежной площади столицы, я случайно увидел группу армянской молодёжи, которая периодически демонстрировала окружающим горожанам свой национальный флаг, гордо размахивая триколором, привлекая к себе всеобщее внимание отдыхающих. Почему они размахивали флагом, я, конечно догадался, но ничего подобного мне никогда не приходилось видеть в Москве. Недолго думая, прикинувшись непосвящённым в происходящее, простым горожанином, я решил подойти к ним и узнать, что они знают о своём флаге, о первом Дне независимости и участии в нём российских граждан,
Компания отнеслась ко мне довольно сдержано, и тут же отвернулась, услышав от меня фразу, что этот флаг поднял я, 28 мая 1991 года. Видимо, они посчитали мои слова провокацией, блефом или оскорблением, что так непристойно повели себя. Удивившись их болезненной реакции, и тихо проглотив грубое неуважение к собственной персоне, я понял, что молодое поколение не знает об этом, а это значит, что в новой истории Армении нет упоминаний об этом историческом факте. А ведь прошло 18 лет! Я был расстроен окончательно. Но каково было моё удивление, когда один молодой чернобровый парнишка в полосатой футболке и серой кепке, неожиданно сообщил мне, что видел телепередачу в Ереване, в которой показывались кадры хроники тех дней. Более того, я опешил, когда узнал, что он родился в мае 1991года, то бишь в те дни, когда всё начиналось в республике. Разом почувствовав облегчение и глядя на него, я понял, что этот молодой ровесник своей новой республики точно знал один из главных критериев жизни и честно придерживался его значения: историю не скроешь и не изменишь. Она такая, какая была и есть.
Взволнованный, я достал свою фото-«мыльницу», и упросил его сфотографироваться с флагом. Он с удовольствием спозировал мне, высоко подняв триколор над головой, но окрик кого-то из их компании заставил всех неожиданно быстро собраться и покинуть место нашего недолгого общения. Всё произошло так быстро, что я даже не успел узнать его имени, очень сожалея об этом.
В ту ночь я долго не мог уснуть от противоречивых мыслей, вспоминая встречу с молодёжью Армении, страны, где проходила моя юность и молодость. Ночные страсти воспоминаний вымотали меня окончательно, но под утро я твердо решил, что мне необходимо снять об этом полноценный фильм, благо, что видеоматериалы тех славных дней имеются и давным-давно ждут своего перевоплощения на экраны большого кино. С того дня я почти не спал целый год, мучаясь ночами над сценарием фильма: правду должны знать все, весь мир, она не должна быть забыта, так как она - Правда!
Спустя год, в тот же сентябрьский день я увидел по телевидению его: …мой флаг! Он блестящей дорожкой ярко колыхался на вытянутых руках своих скандирующих соплеменников, заполнивших трибуны стадиона «Раздан», давая понять приехавшему премьеру Турции Эрдогану, что Армения есть и будет, и что геноцид не забыт, и признать его придётся, потому что у республики есть он, - свой флаг, символ их самих.
Я сидел перед телевизором с бешено бьющимся сердцем и записывал кадры из «Евроньюс» и с Первого канала России. Потом я десятки раз просматривал эти записи, до боли в глазах всматриваясь в детали трёхцветного полотнища, ища в них только мне известные нюансы сшитых шёлковых полос. Разглядеть их за доли секунды было практически невозможно, но колотящееся в груди сердце подсказывало мне одно: да, это был мой флаг!
В эти минуты, я был счастлив так, как будто только что вновь поднял его над солнечным городом. Я был счастлив ещё и потому, что он имеет свой дом, страну, народ, и главное, он служит им. А то, что чиновники делают вид, что «забыли» о русских пилотах, поднявших его в небо, меня не волновало, а только удивляло, потому что они забыли простую истину о том, что замалчивание истории ведёт нацию не к развитию, а к самоуничтожению. Хорошо, что чиновники, - не нация!
Моим бдениям, видимо, внял сам Господь Бог: спустя полгода в газете «Республика Армения» вышла замечательная статья о том, что не давало мне долгие годы спать, работать, нормально жить. Обо мне знали, помнили, благодарили…
Теперь я был спокоен, твёрдо решив слетать на свою малую родину, поклониться могиле отца, флагу, который ждёт своего русского знаменосца, и начать снимать фильм обо всём том, что написано выше.
Автор текста: Мяло Валерий Павлович (ди-джей Красный)