Geum.ru

Еще до образования Киевского государства армяне имели связи и общение со славянами Руси и их предками

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
Часть III

С точки зрения русско-армянского сближения сыграли большую роль исторические сочинения и позиция идеологов купечества -П.П. Рычкова, м. Д. .чулкова, И. И. Голикова, Ф. Туманского.
Большой интерес представляют труды одного из видных русских историков XVIII в., первого члена-корреспондента Петербургской Академии наук Петра Ивановича Рычкова, в частности его “Топография Оренбургская...”75, где можно встретить интересные данные, свидетельствующие об участии армянскох купцов в русской торговле и промышленной жизни Оренбурга и о привилегиях, полученных ими76. Он пишет: “К дальнейшему ж распространению онаго (торга. - Р. Х.) и к заведению разных в пользу государственную и партикулярную в оных местах могущих быть фабрик и заводов, ничто столь нужно как сие, дабы город Оренбург умножен был капитальными внешнюю коммерцию знающими купцами. К чему по состоянию здешнему и смежных к Оренбургскому ведомству Азиатских провинций, живущие в Астрахани и выходящие из Персии торговые армяне по их искусству в азитском купечестве и в тамошних языках, для многих резонов весьмаб способны”77.
Рычков не одинок в своем подобном мнении о пользе для России деятельности армянских купцов и необходимости их привлечения к русской торговле. Большинство русских историков XVIII в., и особенно идеологов купечества, стояли именно на этой позиции, что, бесспорно, способствовало армяно-русскому сближению.
Большой интерес в этом отношении представляют труды М. Д. Чулкова.
Чулков, как и Рычков, выступает за активное сотрудничество с представителями армянских торговых кругов. Рассматривая историю торговли, Чулков уделяет внимяние русско-закавказским политическим отношениям и русской ориентации народов Закавказья. Так, например, используя материалы Соймонова, Чулков, описывая историю торговли по Каспийскому морю и упоминая об английском путешественнике Дженкинсоне, пишет, что в 1553 г. “в Шамахии пришел армянин от грузинского царя к Энкинсону с преставлением, “что сей государь для непрестанных обид, от турков и персиян претерпеваемых, желает отдаться в Российское покровительство естьли он может надеяться на царское вспоможение”78. Комментируя эту встречу, Чулков пишет: “Сие почесть должно за первое начало тех переговоров, которые с того времени непрерывно продолжались между Россиею и Грузиею”79. Чулков уделил очень много внимания и переговорам Григория Лусикова и других армянских деятелей с царем Алексеем Михайловичем, в которых закладывалась основа русско- армянского сближения.
В ряде мест своего труда Чулков описывает тяжелое положение армян под чужеземным игом, приводит сведения из истории армянской культуры и церкви, неоднократно подчеркивает независимость армянского государства в прошлом, отмечает стремление армян поселяться ближе к российской границе80. Чулков приводит много примеров похищения и продажи в неволю армян и грузин в результате набегов горских племен81, указывая на то, что “сие им при Российском владении запрещено...”82. Говоря о новых русских приобретениях в районе Терека и о торговле с Кавказом, Чулков в связи с этим пишет, что “на сих новых пограничных Российских местах поселилсь уже между обывателями российские и армянские купцы”83, а в другом месте, рассказывая об опустошенных армянских деревнях, он пишет: “Деревни весьма опустошены во время последняго бунта; потому что бунтовщики увезли жен их и детей, и продали в невольничество. Скрывшиеся в горах опять ныне выходят, особливо к Российской границе и выстраивают прежния опустошенныя свои места”84. Чулков четко указывает на тенденцию армян селиться во вновь приобретенных Россией или пограничных с ней землях.
С точки зрения политического отношения Чулкова к положению Армении представляют интерес многие детали в его труде. Так, например, давая читателю справку об Армении, Чулков пишет: “Армения королевство, лежащее в Азии, разделено между турками, персиянами и другими владельцами”85. В другом месте автор, перечисляя страны, с которыми торгует Россия, пишет: “Каспийское море с рекою Волгою производит Российскую комменрцию с Персиею и с Великою Армениею и Индиею”86.
Говоря об “Английской северной Российской торговой компании”, Чулков пишет: “Компания с начала своего основания великие расходы и иждевении употребила, не только на содержание своей коммерции в Россиском Государстве Белым морем и чрез город Архангельской, но ради проходу чрез Россию рекою Волгою и Каспийским морем в Армению, Индию, в Персию, в Ирканию и в другие земли большой Азии”87.
Указанные детали весьма интересны. Армения последовательно рассматривается как самостоятельная категория, хотя и Чулков, и русские канцелярии знали, что независимого армянского государства не существует. Когда же речь идет об армянсиих купцах, из какой бы страны они ни были, они рассматриваются как “армянские купцы” (персидские армянские, турецкие армянские) и речь идет об “армянском торгу”, который рассматривается как самостоятельная область русской внешнеэкономической политики.
В одной из справок об Армении Чулков писал ”Знатные города в Армении Ерзерум, Ериван, Белтис” (видимо, Битлис. - Р. Х.)88. Получается, что Чулков, несмотря на расчлененность Армении, рассматривает турецкую и персидскую Армению как единое целое, не только исторически, но и для своего времени. Это обстоятельство, с нашей точки зрения, было обусловлено не только признанием сильных экономических позиций армянского торгового капитала в восточной торговле, но и весьма определенным политическим отношением: ведь именно в это время разрабатывались проекты создания армянского царства под протекторатом России.
Интересна в этом отношении и позиция Н. Голикова.
Излагая политику Петра XVIII в области русско-армянских отношений, Голиков явно считает, что Петр XVIII поощрял торговлю с армянами - “в пользу торговли подданых своих и в обогащение заводимых им мануфактур”89.
Интересно, что и Голиков, и большинство русских историков XVIII в. считают, что торговля России с Армянской Джульфинской компанией и армянскими купцами вообще была взаимовыгодной, тогда как почти все русские историки скептически относились к торговле с западными купцами. Солидаризируясь со Щербатовым, Голиков утверждает, что до Алексея Михайловича торговля России с Западом и вообще внешняя торговля были для России неприбыльными. От нее выигрывали только иностранцы. Исключение он делает лишь для астраханской торговли с Индией и Персией, в которой, как известно, ведущую роль играли армянские купцы.
С большим одобрением пишет Голиков и о русско-армянских политических отношениях и тесном сотрудничестве, об участии армянских военных отрядов на стороне русских войск90.
Голиков, излагая политику Петра в области русско-армянских отношений, четко формулирует тезис о покровительстве Россией армянского освободительного движения и выражает сожаление по поводу того, что планы Петра I не удалось довести до конца.


Часть IV

При комплексном изучении всей русской исторической литературы XVIII- XIX вв. прослеживается явный интерес к таким вопросам, как жизнь армянских поселений в России, историческое прошлое армянского народа, его борьба за освобождение от иранского и турецкого гнета, интерес к армянскому языку и армянской культуре. В русские учебники истории начинают проникать первые сведения об Армении, в русских музеях начинают экспонироваться первые памятники армянской материальной культуры.
Во второй половине XVIII в. в результате научных экспедиций, организованных Академией наук, а также ислледований, проводимых отдельными учеными, родилась большая литература, посвященная историко-географическому и этнографическому описанию областей Российской империи, в частности новоприобретенных Россией территорий и народов, населявших ее. Этот интерес был связан с практическими задачами русского государства по освоению вновь приобретенных территорий, изучению политических настроений, обычаев, нравов ряда народов.
Период возникновения этой литературы совпадает с периодом образования в России крупных армянских поселений, связанных с развернувшимся в это время массовым движением по переселению армян в Россию.
Начавшееся еще во времена Петра I переселение армян в Россию особенно усилилось в 60- 80-е годы XVIII в., когда были созданы такие крупные поселения армян в России, как Нахичевань-на-Дону, Григориополь, увеличилось армянское население в Москве, Петербурге, Астрахани, в районе Терека, в Кизляре, Моздоке, Оренбурге и в других местах.
В этом плане весьма интересны материалы об армянских колониях в Нахичевани-на-Дону и Астрахани, содержащиеся в трудах академика П. С. Палласа “Путешествие по разным провинциям...”91, а также “Отрывки из рукописей П. С. Палласа”92.
В трудах Палласа имеется много интересных и ценных деталей, характеризующих деятельность поселян-армян. Так, например, в “Отрывках из рукописей Палласа...” сохранилось очень ценное описание и чертежи “мельниц армянского изобретения” с горизинтальным жерновом, которые могут “молоть при всяком направлении ветра, силу которого изменяют поворачиванием башни”93. Рассказывая об армянах, Паллас, в своем “Путешествии...” дал ценное описание метода изготовления так называемой “армянской икры”, который отличался от других способов изготовления этого продукта и применялся только армянами94.
Паллас оставил интересное описание не только города Нахичевани-на Дону, но и окружающих его армянских сел - Чалтыря, Султансалы, Несвитай и других, население которых вместе с Нахичеванью-на-Дону составляло 7.000 человек. Подробно описывает Паллас город Нахичевань, отмечая большие успехи армянских поселенцев, начиная с “первоначально построенных жалких хижин” и завершая описанием нового города, о котором Паллас пишет: “Большая часть жителей Нахичевани живут в хорошеньких каменных домиках, крытых черепицею; кроме того они построили на собственный счет городскую думу, с красивою квадратною площадью перед ней... улицы расположены правильно и параллельно реке Дону...
Дома поставлены довольно далеко один от другого и снабжены всеми необходимыми удобствами; деревянные дома обмазаны глиною, покрыты черепицею и, таким образом, гарантированы от огня. Большая часть жителей состоит из купцов и ремесленников, в числе которых есть кожевники, портные, тележники, кузнецы, ткачи, столяры, горшечники, каменщики и т. п.”95. “Армянские поселяны трезвы и трудолюбивы, живут с большею порядочностью и опрятностью96,- отмечает Паллас.-...”Это одна из колоний армянской нации... обещает много в будущем”97.
Обобщая свое отношение к поселенцам-армянам, Паллас пишет: “Всякий человек, любящий свою страну, должен желать переселения с равнин Аракса в Россию этого народа, в настоящее время столь страдающего под игом Турции. Эту эмиграцию можно было бы легко
осуществить, давши армянам кой-какие привилегии” 98.
Ценным источником об армянах Крыма в период, последовавший за их массовым переселением с полуострова, являются сочинения Павла Сумарокова99.
Данные Сумарокова представляют большой интерес прежде всего потому, что по периоду, лежащему между массовым уходом армян из Крыма в конце 70-х годов XVIII в. и до начала XIX в., почти нет никаких других данных, так как считалось, что в этот период Крымское поселение армян перестало существовать.
Сумароков, говоря о Крыме конца 90-х годов XVIII в., указывает, что “между природных поселились вновь пришедшие для торгов” греки и армяне100. Автор в своем сочинении отмечает привилегии, данные армянским поселенцам в России, их права на самоуправление, ведение судопроизводства на армянском языке и на основе армянских правовых норм, свободу отправления религиозной службы и т. д.101.
Небезынтересно, что в сочинениях Сумарокова содержатся и отдельные сведения из истории Армении. Так, например, говоря о прошлом Крыма, он рассказывает о том, как Митридат Понтийский, “вспомоществуемый тестем своим Тиграном, царем армянским”, вел борьбу против Рима102.
Весь изученный нами по этому вопросу материал дает основание полагать, что поощрение деятельности армянских поселенцев в России и позитивное отношение к ним было типичным для русской исторической литературы XVIII и первой четверти XIX в.
Позитивное отношение к экономической деятельности песеленцев-армян прослеживается даже в коротких статьях, помещенных в русских энциклопедиях и словарях. Например, Лев Максимович, в своем капитальном словаре103, указывая на уход армян из Крыма и подчеркивая при этом их русскую ориентацию, следующом образом описывает новую армянскую колонию в России: “Нахичевань, городок Екатеринославскаго наместничества, на правом берегу реки Дона, от крепости С. Дмитрия в 5 верстах. Населен вышедшими из Таврического полуострова в 1780 году армянами, кои в столь краткое время завели там множество шелковых, бумажных и других фабрик, и толико в сих мастерствах предъуспели, что сработанныя ими вещи доборотою своей ни мало лучшим чужестранным не уступают”104.
Почти дословно такую же характеристику и оценку армянской колонии Нахичевань мы читаем и в другом капитальном издании начала XIX в. - в словаре А. Щекатова105. В этом же словаре поощрительно говорится о поселенцах-армянах, развивавших шелководство в России. В статье “Гребенские казаки” читаем: “В их селениях первой завод шелковой завел армянский купец Сафар, которой и имел в том весьма хорошие успехи”106.
Политика поощрения поселения армян в России нашла свое отражение даже в русской поэзии XVIII в. Поэт Василий Рубан писал:
“Ты тихий Дон! и вы усть-кальмиусски воды.
Из Ваших влагу недр днесь новы пьют народы:
Нахичеван при том, Мариуполь при сих,
И множество еще селений и других;
Для удобрения полей и садоводства,
Художеств и ремесл, торгов и судоходства,
Род греков и армян из Крыма преведен
И при Меотиде в России заселен”107.
Подобное отношение к поселенцам-армянам в России, проявившееся в русской исторической литературе XVIII в., не только способствовало процессу переселения армян в Россию, но и содействовало русско-армянскому сближению в целом.
В XVIII в. в России все более и более растет интерес к армянской культуре - языку, поэзии, историческим памятникам.
Интерес к армянскому языку в России возник очень рано и нашел свое проявление в русских словарях, в сочинениях Федота Котова, Татищева и других исследователей. Этот интерес преемственно продолжался.
Небезынтересно, например, что в 1753 г. Коллегия иностранных дел дала указание принять на обучение в Астрахани восточным языкам 6 учеников, в том числе и для обучения армянскому языку108. В 1788 г. в Главном народном училище Астрахани было введено преподавание восточных языков, в том числе армянского, для русских учащихся109.
О значении, которое придавалось армянскому языку в России в XVIII в., свидетельствует и следующий факт: в этот период в России стали поселяться переселенцы из Германии и других европейских стран. Одним из таких поселений было село Сарпинское на берегу Волги. Описывая что поселение, акад. И. Лепехин, в числе прочего, пишет: “Но чтоб в незнаемой стране со всеми иметь сообщество, то из отборнаго юношества разосланы в разныя места для изучения нужных в сей стране языков, как-то российскаго, калмыцкаго, армянскаго, персидскаго и татарскаго”110.
Весьма интересно,что опыт России по изучению восточных языков, в том числе армянского, и, в частности, использованив языков для расширения торговли, перенимали и другие европейские страны.
Представляет в этом смысле большой интерес одно сообщение, взятое нами из журнала “Зеркало света”, в котором читаем: “Германия. Император взирая со удовольствием на разспространение торговли нашей в Херсон и другия места России повелел учредить при главном Венском училище два новые класса: один для российскаго и грузинскаго, а другой для армянскаго”111.
Большой интерес к армянскому языку проявлял М. Д. Чулков, который считал его одним из главных языков в Азии. Он писал: “Главные языки в Азии арапской, татарской, китайской, японской, армянской, малабарской, гоцаратской, малакской”112.
У Чулкова имеются интересные высказывания об армянском языке, письменности и книгах. Чулков занимался историей торговли и коммерции и его интереск армянскому языку был вызван, главным образом, интересом к развитию торговли. Чулков высоко ценил знание многих языков армянами и считал, что они играют положительную роль в экономических связях и как переводчики, и что их надо широко использовать и в этой роли. Он рекомендовал “приискать таких людей между армянами в Москве или в Астрахани”113.
С точки зрения истории изучения армянского языка в России представляют особый интерес ряд языковых словарей, вышедших в России в конце XVIII в. Силами ученых в этот период стали создаваться очень интересные капитальные словари - “Сравнительные словари всех языков и наречий”114, в составлении которых большую роль сыграл акад. П.С. Паллас.
Значительное место уделено в этом словаре армянскому языку. Изучение армянских слов данного словаря показывает, что составители словаря старались учесть специфику армянского языка, отличить “книжный язык” - грабар - от разговорного (и как очень удачно подмечено - “народного”) языка, а также учесть диалекты армянского языка.
Структура этого словаря такова: дается сначала слово на русском языке, а затем его перевод на другие языки. Порядок слов на русском языке не алфавитный, а слова выделены по тематическим группам (родственники, предметы труда и т. д.). Транскрипция слов на всех языках, в том числе на армянском, дана русскими буквами и довольно точно, на основе практической транскрипции.
Всего в этом словаре переведено с русского на армянский 273 слова, но перевод русского слова на армянский передается не одним армянским словом, а целым рядом армянских синонимов этого слова, и часто на грабаре, разговорном языке и армянских диалектах. Таким образом 273 русских слова представлены в словаре в общей сложности более чем 700 армянскими словами. Приведем некоторые примеры:
Бог-Эн, Астуац. Брат - Агпаир, Ахбер. Муж- Март, Аир. Ресницы- Тертевик, Тартан, Тертевунк, Тевтерунк, Ардевунк. Солнце- Арекак, Арекакн, Паилак, Арев. Луч- Шохк, Чарракаит, Шарравир, Пайцар, Аршалуйс. Буря- Мррик, Далга, Хогмерунц, Алехоцутюн. Молния- Пайлакн, Воротум, Воротуман, Кайцак. Берег- Апын, Езер, Грагь-Чури, Крах, Хезр. Чудо- Сканчелик, Храшк, Зарман. Пашня- Варуцан, Тиг, Цанк, Арт.
В 1790-1791 гг. вышел в свет следующий аналогичный словарь, являвшийся дополненным и переработанным изданием предыдущего словаря. В нем армянский материал значительно вырос как количественно, так и качественно.
В русских словарях XVI-XVIII в. и в другой языковедческой литературе в общей сложности набрался большой фонд армянских слов, относящихся к армянскому языку.
Интерес к армянскому языку в России еще более возрос в первой четверти ХIX в. Как уже отмечалось, этот интерес нашел отражение в трудах М. Т. Карамзина. Заслуживает внимания также работа по популяризации идеи изучения армянского языка, проделанная М. Т. Каченовским, что нашло отражение в редактируемом им журнале “Вестник Европы”. С 1815 по 1830 гг., в бытность редактором этого журнала, Каченовский опубликовал в нем ряд статей и материалов, относящихся как к Армении вообще, так и, в частности, к изучению армянского языка.
В этом плане особенно интересна статья Д. Арзанова, опубликованная в журнале в 1824 г.115. Отмечая, что “армяне употребляют свой язык природный”116, автор указывает на то, что “познание языка их весьма полезно”117. В статье даются читателю подробные сведения об армянских диалектах, армянском литературном языке, о древнеармянском переводе библии и армянских переводах античных писателей.
Интерес к армянскому языку и вышеупомянутая работа по его изучению, бесспороно, способствовали тому, что в 1815 г. в Москве был основан Лазаревский институт восточных языков, который стал одним из крупных центров востоковедения и, в частности, ведущим центром изучения армянского языка.


Часть V

Наряду с интересом к армянскому языку, в XVIII в. в России возникают зачатки интереса и к другим областям армянской духовной культуры: поэзии, мифологии, обычаям. Заслуживает, например, внимания интерес, проявленный к армянской поэзии президентом Петербургской Академии наук С. Г. Домашневым. В серии статей- “О стихотворстве”, опубликованных в журнале “ Полезное увеселение”, в которых дается краткий обзор поэзии ряда народов, делается попытка охарактеризовать и армянскую поэзию. Интересно, что автор пытается установить связь между поэзией и исторической судьбой армянского народа, указывая на то, что “ стихотворство армянское переменялось в разсуждении перемены времен”118.
Малочисленные и разрозненные, но интересные сведения об Армении начинают проникать и в русские учебники, справочную и популярную литературу, становятся достоянием более широкого круга читателей.
Уже в “Киевском синопсисе”, который был очень популярен в России и являлся фактически учебником по истории, можно было прочитать о том, что Армения являлась одной из основных стран, порабощенных турками119.
Интересные данные об армянах встречаются в учебнике по географии Харитона Чеботарева120. В нем имеются сведения об армянах, проживавших в Астрахани, в Нежине и в других местах России, ссобщается об их церквах, слободах, о торговле, производимой ими121. В учебнике Чеботарева упоминаются также армянские надписи, найденные в г. Булгар.
Данные об армянах, проживающих в России, и в частности, о переселении армян во вновь присоединенные к России южные районы, можно встретить в книге Плещеева122.
Из книги Гаврила Щеголева “Краткая священная и гражданская история...”- своего рода учебника древней истории- читатель наряду с легендой о потопе мог бы узнать, что горы Араратские- “суть в Армении превысочайшия”123, почерпнуть сведения о связях древней Ассирии и древней Армении 124 и другие данные.
Очень много интересных сведений об армянах в России содержится в капитальном словаре Льва Максимовича125. В таких статьях, как “Феодосия”, “Бухария”, “Таврическая область” и др. есть много сведений об армянских школах, церкви, хозяйственной деятельности армян в России126.
Целый ряд сведений об армянских поселениях в России, а также армянском поселении Кавказа можно было получить из популярного словаря А. Щекатова127. Подобные сведения даются в статьях “Грузия”, “Кавказская губерния”, “Кизляр” и многих других.
С точки зрения познания в России истории и культуры Армении, популяризации этой культуры, что способствовало духовному сближению двух народов, представляет интерес и то обстоятельство, что уже в XVIII в. отдельные памятники армянской материальной культуры начинают появляться в экспозициях русских музеев.
Известно. что в кабинете Петра I хранились и демонстрировались армянские надписи города Булгар. Сохранились отрывочные сведения о наличии в капбинете Петра I и других памятников армянской материальной культуры. Первый описатель Кабинета Петра- Осип Беляев, например, сообщает, что в числе “заслуживающих по своей древности внимания зрителей” монет в Кабинете Пера демонстрировались и “армянския” золотые и серебряные монеты128.
Уже в петровское время в России появлялся интерес к атрибутам армянской этнографии. Небезынтересна, например, деталь, сообщаемая И. Голиковым. Рассказывая о карнавальных празднествах, организованных Петром I с 30 августа до 6 сентября 1723 г., Голиков пишет, что Петр сам определял, кому из участников в каком явиться национальном костюме и собственноручно составил “роспись”, согласно которой ряду придворных было велено явиться в армянском национальном костюме129.
В московной Оружейной палате демонстрировался богатый алмазный трон, преподнесенный армянскими купцами Алексею Михайловичу. Надпись, сделанная на троне, была весьма символична. На нем было написано на латинском и армянском языках: “Могущественнейшему и непобедимейшему Московскому Императору Алексию, на земле щастливо царствующему, сей трон с величайшим искусством и тщанием соделанный, да будет щастливым предзнаменованием грядущаго в небесах безконечного блаженства. Лета Христова 1659”130.
Работа по собиранию и экспонированию памятников армянской культуры в России усиливается в первой четвери ХIX в. В 1818 г. основывается Азиатский музей, и собирание армянских книг, рукописей и других памятников армянской культуры приобретает более систематический и организованный характер.
В начале ХIX в. в России уже начинает проявляться интерес даже к армянской музыке. Заслуживает внимания, например, тот факт, что во втором номере “Азиатского музыкального журнала” за 1816 г. было помещено много материалов, относящихся к армянскому песенному творчеству.
При тщательном изучении русской литературы XVIII в. можно встретить в ней весьма интересные и разнообразные проявления русско-армянских связей. Интересна в этом плане книга русского унтер-офицера Филлипа Сергевича Ефремова о его странствиях в ряде стран. Автор волею судеб попал в Индию и оказался в довольно затруднительном положении. Рассказывая об этом, он пишет: “По приходе с нищими в Индию в столичной город Дели оные от меня скрылись безвестно, остался я со слугою своим арапом и куда итти не знал.
Один мимоидущий человек остановился и говорил со мною, спрашивая какой я человек, и я отвечал, что российской. Он взял меня к себе в дом, объявив о себе, что он армянин и имя ему Симеон, и велел довольствовать меня кушаньем и дать постелю. На другой день спрашивал меня, каким образом попал я в тамошние места, я же объявил ему, какою несчастною судьбою попал в плен и туда пришел. Он обещал меня отправить в Аглинское владение к приятелю своему и просить его об отправлении в Россию. Чрез 15 дней дал мне письмо для вручения приятелю его и отправил с купцами в город Лякнаур”131.
Далее Ефремов описывает, как с помощью индийских армян он уехал в Англию и оттуда вернулся в Россию. Конечно, указанный эпизод мог быть и случайностью, но если учесть общую атмосферу, царящую среди индийских армян именно в этот период, в 80-е годы, когда передовые деятели армянской колонии в Индии активно разрабатывали планы освобождения Армении именно с помощью России, когда Россия для индийских армян являлась страной, к которой были устремлены их взоры, подобное отношение к русскому человеку с их стороны могло бы быть чем-то большим, нежели обыкновенная случайность.
В русской литературе XVIII в. есть много и других интересных деталей, относящихся к армяно-русским отношениям. Приведем один из них. Известный русский критик и поэт Алексей Мерзляков написал стихи, увековеченные на стеле, поставленной в память Лазаревых, перед Лазаревским институтом в Москве:
О древня племени Армении рожденный
Россией-матерью благой усыновленный
Гайканы! Ваших он сирот не позабыл:
Рассадник сей души признательной творенье:
Даруя чадам здесь покой и просвещенье
Отчизне той и сей он долг свой заплатил.
Стихи эти посвящены армянской фамилии Лазаревых, которые в начале XVIII в. переехали в Россию и в дальнейшем основали знаменитый Лазаревский институт.
Интерес к Армении нашел свое отражение и в русском изобразительном искусстве XVIII - начала ХIX вв. Интерес к прошлой государственности Армении, ее бывшим столицам, ее исторической судьбе, памятникам ее материальной культуры, типичный для русской исторической науки, проник и в русскую живопись.
В этом смысле примечательна, например, серия картин пейзажиста Михаила Матвеевича Иванова (1748-1823), побывавшего в Армении в начале 80-х годов XVIII в.132.
Внимание М. М. Иванова привлекли древняя столица Армении Ани, центр армянской церкви Эчмиадзин, остатки древних армянских крепостей, соответственно запечатленные в его картинах “Развалины города Ани. 1782 год”, “Эчмиадзинский монастырь. Гравюра. 1808”, “Остаток крепости Анталя при реке Лори в Великой Армении”. В 90-е годы Иванов, уже в Петербурге, написал большую картину “Вид Эчмиадзина”.
Много картин, посвященных историческим памятникам и городам Армении, написал в 90-в годы XVIII в. русский художник Г. С. Сергеев, запечатлевший, в частности, Ереван, Арарат и Эчмиадзин. Эта же направленность была типичной для армянской тематики художника М. Воробьева.
Интерес русской живописи XVIII в.