Geum.ru

Проповедников благовествовать русской молодежи привели главным образом к увеличению числа номинальных членов церкви, а не истинных последователей Иисуса Христа

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7

в. Исполнение церковных дел — Другие молодые люди полагали, что им надо делать то, что делают все. «Моя бабушка никогда не говорила мне, как попасть на Небо, так что я ничего об этом не знала. Но мне казалось, что человек, стоит ему только прийти в храм, очищается от греховной скверны перед Богом» (13Ж99П). К более полному осознанию этой мысли пришла одна молодая женщина с атеистическим прошлым, когда искала Бога в православном храме: «Посещая православный храм и расспрашивая там церковный народ о спасении, я поняла, что с Богом лучше всего установить такие отношения, чтобы угождать Ему. Положим, захотелось тебе помолиться Богу, хорошо, но ты сама не молись, а лучше пойди к святым Божьим угодникам и упроси их помолиться за тебя. Это угодно Богу. Православные никогда не говорят о «спасении», во всяком случае я сама никогда не слышала этого слова из их уст. Чтобы попасть на Небо, нужно ублажать Бога, а это значит — регулярно ходить в храм, ставить перед иконами свечи, молиться перед ними святым Божьим угодникам, участвовать в таинстве евхаристии и исповедовать грехи перед причащением» (32Ж92А).

г. Последняя исповедь — Некоторые молодые люди считали, что надежда попасть на Небо (к этому надо обязательно стремиться) есть, если получится покаяться перед смертью. «Я думала, что попаду на Небо, если я успею исповедаться перед смертью. То есть, если я исповедаюсь, у меня появится возможность оказаться на Небе» (19Ж99П). «Самое важное, что нужно сделать, это исповедаться перед смертью. Когда заболеешь смертельно, призови батюшку и исповедайся ему, это очень важно, расскажи ему о всех своих преступлениях — над тобой помолятся и тогда, быть может, Бог помилует тебя и ты попадешь в рай» (32Ж92А).

д. Никакой уверенности — Во всех суждениях о Небе красной нитью проходила одна мысль: быть уверенным в том, что ты окажешься на Небе, нельзя. «Моя мать всегда говорила мне, что я попаду на Небо, если буду вести себя здесь, на земле, достаточно хорошо; хотя, как она всегда прибавляла, никто не может быть уверен в этом на все сто. Но надеяться можно, если не поступать в земной жизни дурно» (22Ж95П). «Считалось, что никто никогда не знает, идет он в рай или ад» (32Ж92А).

6. Осуждение человека перед Богом — С учетом разнообразия мнений молодых россиян относительно Божеского естества и пути на Небо, очень интересно было подвергнуть анализу оценку, которую эти же молодые люди давали собственным личностным свойствам, и то, как эта оценка была связана с их положением перед Богом.

а. Атеистическая нравственность — Русская молодежь 80-х могла существовать в соответствии с кодексом строителя коммунизма, и мы убедились в том, что некоторые из молодых людей с точки зрения коммунистических идеалов считали себя людьми весьма достойными. «Нас воспитывали должным образом, так что я был скромным юношей, молодым коммунистом; я серьезно готовился ко всяким испытаниям, и старался поступать всегда лучшим образом. На языке веры можно сказать, что я суетился и помышлял о мирском, на языке нравственной распущенности и мирских похотей — наоборот» (28М92А). «Я была убеждена в том, что я — хороший человек. Ведь я происходила из хорошей семьи, где меня учили быть хорошей и творить добро, во всем подавать образец нравственного поведения. Так что я и в самом деле гордилась тем, что была неиспорченной девочкой» (32Ж92А). Кроме подобных молодых людей, были и те, чью жизнь вряд ли можно было назвать высоконравственной, и все же они считали, что с ними все в порядке. «По-моему, меня нельзя было назвать дурным малым. Я иногда закладывал, зато не бездельничал и честно трудился. Я никогда не лез в драку, а даже, наоборот, выступал миротворцем. И никогда не «кололся» и «колес» не глотал. Я всегда старался быть паинькой, хотя иногда, бывало, пачкался» (27М92А).

Выставлять себя в более выгодном свете атеистической молодежи помогало то обстоятельство, что их представления о нравственности проистекали не из религиозных источников. «Я никогда не думала о своем положении перед Богом. И никогда не думала, что это может иметь какое-то значение» (21Ж93П). «Я поступала в основном, исходя из норм и принципов, которые выработала для себя сама; кроме того, я следовала примеру своих родителей, поскольку считала их добрыми людьми» (23Ж92А). Стоя на подобном человеческом основании, добиться ощущения самоправедности было сравнительно нетрудно. «На разницу между правильным и неправильным я смотрела глазами своих родителей, одобряют они это или нет; я старалась делать то, что ожидали от меня мои учителя в школе. И я хотела делать именно то, что они ожидали от меня, и не хотела делать того, чего они от меня не ждали. И вместе с тем я прислушивалась к голосу своей совести. Так что мне никогда и в голову не приходило, что я — грешница, ведь я считала себя приличным человеком. Я жила в соответствии с тем, что мне говорили окружающие. Я едва ли когда-нибудь и в чем-нибудь проявляла своеволие. Жить, исполняя то, что говорят ближние, в общем-то, было нетрудно» (19Ж96А).

Вовсе не чувство собственной греховности было первоначальным чувством, с которым некоторые атеисты начинали искать Бога. Самоосуждения здесь не было ни на гран. «Даже в поисках Бога я гордилась собой, поскольку я считала себя все еще неиспорченной девочкой, несмотря на то, что я стала понимать свое несовершенство» (32Ж92А). «Время от времени я ходил в церковь, но по-прежнему думал, что, в общем-то, я не был, так сказать, плохим человеком. В конце концов, я ведь искал Бога» (29М92А).

Другая атеистическая молодежь о себе столь высоко не думала, но данное обстоятельство не было связано с религией. У некоторых это не было связано даже с совестью. «Я бы не сказала, что была хорошим человеком; однако, я не испытывала никаких угрызений совести» (18Ж97А). У других за этим скрывалась внутренняя, духовная борьба. «Я думала, что была плохим человеком. Вместе с тем окружающие считали меня хорошей. Но я-то знала собственные помышления. Бывало, я делала что-то, а потом моя совесть истязала меня» (20Ж94А).

б. Православная самоправедность — Сердца многих молодых православных, которые не задумывались о греховной скверне, характеризовал некий род самодовольства, благодушия, удовлетворенности. «Мне казалось, что между мной и Богом все в порядке» (13Ж99П). «Я считал себя прекрасным человеком. Никакого чувства вины у меня не было» (17М99П). За добротой такого свойства стояло отсутствие отягощенности личного бытия делами очевидно мерзкими, отвратительными. «Я думала, что была достаточно добра, чтобы меня приняли на Небо, поскольку я никогда не делала ничего плохого. Иногда я лгала маме, но я думала, что это была такая крошечная ложь, что она не имела никакого значения, — поэтому я всегда была достаточно хорошей для Неба. И меня в этом отношении ничто не беспокоило» (22Ж95П). Молодые люди, похожие на эту девушку, склонны недооценивать значение малого греха. «Творя недоброе, я обычно испытывала угрызения совести. Иногда в такую пору, когда у меня появлялось чувство подлинной вины, я хотела пойти к матери и все рассказать, хотя иногда такого желания не возникало. Время лечит, так что проходил день-два, и я совершенно забывала обо всем. И тогда мне думалось: «А, ничего страшного, все это такая мелочь» (22Ж95П).

Бывало так, что некоторые молодые люди начинали думать, что по причине своей доброты, порядочности, безгрешности, они не нуждаются в Боге: «Я считала себя очень хорошим человеком, поскольку не курила, не употребляла наркотиков и не была убийцей. Я была хорошей; и потому не нуждалась в спасении или помощи от Бога» (21Ж98П). Вместе с тем были и такие молодые люди, которым казалось, что кое-какое соблюдение религиозных обрядов — вот и все, что надо делать, поскольку это вполне удовлетворяет Бога. «Я думала, что я достаточно хорошая. Я никогда не делала чего-то совсем плохого. Я выросла в хорошей семье, и меня даже можно было считать верующей, так как моя мама говорила, что тот, кто молится, — это человек верующий, и кто ходит в храм Божий, — тоже, и если все это имеется, тогда с этим человеком все в порядке» (22Ж95П). Встречались и такие молодые люди, которых раздувало самомнение от минимального религиозного послушания. «Об одном я привык думать с большой гордостью. Когда наступали религиозные праздники, моя мать обычно говаривала мне: «Сегодня большой праздник, так что, смотри, не дерись». Вот уж когда наступало сильнейшее искушение подраться с кем-нибудь в школе! Но я сдерживался. О, как я восторгался тогда собой!» (19М95П).

в. Православная относительная праведность — Другая часть молодежи, подверженная влиянию православия, но не ведущая подобного самоправедного образа жизни, как было указано в предыдущем разделе, нередко находила те или иные основания, которые служили самооправданием при сравнении себя с другими, хуже себя. «Я наблюдал за друзьями и видел, какое зло они творят, и сам участвовал в этих противоправных и греховных делах. Но я также думал о Боге, и старался, и делал все, чтобы стать лучше. И мне казалось, что я не был уж таким плохим, потому что я был лучше других. Несомненно, я никогда не делал столько зла, сколько делали они. Я понимал, что делаю зло, но я чувствовал, что грех испортил меня не настолько, как их» (22М94П). «Я знал, что творю дурное — принимал наркотики, пил водку и курил. Нельзя сказать, что я чувствовал себя «грешником», хотя я понимал, что поступаю нехорошо. Мне не хотелось, чтобы мои родители узнали, чем это я тут занимался. И вместе с тем, я считал себя хорошим человеком. Да, я делал кое-что нехорошее, но не столько же, сколько другие!» (19М97П). Одна из причин подобного явления состоит в том определении, которое дается понятию «грешник» — человек, творящий отвратительные преступления. «Я думала о себе как о дрянной девчонке, но никогда не считала себя «грешницей». Я не понимала, что означает слово «грешница». Я думала, что грешники — это убийцы и тому подобные люди» (15Ж99П).

г. Православное недостоинство — Другой слой православных молодых людей хорошо осознавал свою никчемность перед очами Бога. «Я прекрасно понимала, что была грешницей. В самом деле, я понимала данное обстоятельство очень даже хорошо» (29Ж92П). «Я чувствовал, что мое положение перед Богом было весьма и весьма жалким» (23М98П). Некоторые из таковых молодых людей пришли к данному заключению, испытав «на собственной шкуре» суровость закона Божьего. «Я абсолютно ничего не значил. Я не покорялся голосу совести в том, что мне было известно, хотя и старался. Я делал все, чтобы вести себя хорошо, памятуя о том, как мать учила меня различать между добром и злом. Я прилагал усилия, но всю дорогу терпел поражение» (19М95П). Некоторые молодые люди не видели возможности обратиться к Богу, ведь по их мнению Он был так далек от них. «Я представлял собой такую микроскопическую величину, что не значил перед Богом абсолютно ничего, я просто ни в чем не пригодился бы Ему » (15М99П). «Я думал, что Бог так свят, и так далек, и так велик, так что Ему не до меня, и Он не станет заботиться обо мне и не примет меня» (19М95П).

д. Православное «катапультирование» — Некоторые молодые люди, желая когда-нибудь оправдаться перед Богом, держали про запас следующие суетные мысли. «Мне казалось, что я не такой уж плохой, во всяком случае, не то, что мои друзья; к тому же я верю в Бога, так что в один прекрасный день Он оправдает меня (ведь я старался все делать как лучше). Кроме того, на моем счету имелось несколько добрых дел, и я думал, что и это поможет мне оправдаться перед Богом. Я знал, что творю злое, но я знал также и то, что Бог простит меня, когда я перестану грешить. О, каким наивным я был тогда! Мне обычно думалось: «Когда-нибудь я совсем перестану грешить» (22М94П). «Я подумывала уйти в монастырь, если у меня ничего не получится с дружком. И я вела такой дурной образ жизни (значительно хуже, чем мои подружки), что временами меня, точно, так и порывало уйти в монастырь, но как-то все не получалось, грехов между тем я не оставляла. Причем грешила я даже больше, чем раньше. Так что все это было пустое, одна глупость и ничего больше» (19Ж99П).

е. Православное неверие — Не следует полагать, что в вопросах нравственности религия была опорным ориентиром для всякого православного молодого человека. «На самом деле я не думала о своем положении перед Богом. Моя совесть не имела отношения к религии, ведь я ориентировалась на то, что заложили во мне родители» (21Ж96П).

ж. Твердые личные упования относительно загробной жизни — Несмотря на то, что характерной чертой упования всех молодых людей на Небо была неопределенность и бездумность, некоторые из них полагались на свои добродетели и считали, что они, эти добродетели, могли открыть им доступ в Небо: «Я думала, что окажусь на Небе, поскольку была хорошей девочкой» (21Ж98П). Некоторые наперекор всему не оставляли надежды: «Я испытывал страх, думая о том, что нахожусь на пути в ад. И в то же время я твердо верил, что Бог найдет-таки какую-нибудь возможность простить меня» (23М98П). Были и такие, что фактически никогда не думали об осуждении и наказании после смерти. «Я никогда не думала о наказании в аду. Я считала, что за плохие дела расплачиваешься уже здесь, в этой жизни» (21Ж96П).

Наконец, многие молодые люди, испытывающие угрызения совести, понимали, что они катятся в ад. «Я хотела попасть на Небо, но мне казалось, что я иду в ад, поскольку я не была очень хорошим ребенком» (15Ж99П). «Я ничего не соображала в деле спасения. Я знала о рае, но не помню, чтобы о рае говорили в православном храме. После крещения (по православному чину) мне хотелось вести праведную жизнь, но я не знала с чего начать, так что моя жизнь становилась все хуже и хуже. А когда до меня дошло, что же я натворила, когда пошла на грех, я поняла, что прямая дорога мне — в геенну» (29Ж92П). «Спасение не приобретается добрыми делами и заслужить путевку в Небо невозможно. Я знал, что мне никогда не удастся сделать этого. Это просто в принципе не действует — проверено на практике» (19М95П).

7. Библия — По результатам моего интервьюирования был зафиксирован широкий круг суждений русской молодежи относительно сущности Библии. Как и следовало ожидать, некоторые установки и суждения молодых людей о Священном Писании возникали под влиянием исторических коллизий в России, на что и указывается ниже.

а. Всеобщее невежество — Библию в личном пользовании перед горбачевской перестройкой имели только очень немногие россияне. «Даже после падения коммунистического строя Библии у нас не было. Я родился во время гонений и эта книга не была настольной в каждом доме» (19М95П). «Дома у нас Библии не было. Да и вообще я ее никогда не видела» (21Ж92А). «Первый раз я увидел Библию, когда мне исполнилось восемнадцать» (27М92А). О Библии под влиянием классической русской литературы знали почти все, но знания эти были весьма скудными. «Иногда, когда я читал художественную литературу, мне попадались такие слова как «Священное Писание», «Евангелие» и другие, к примеру, «Бог», «Иисус Христос», «святые» и что-то еще об иноках и монастырях. Но для меня эти слова не значили ровным счетом ничего. Я не знал, что такое на самом деле Библия, или какая разница, например, между «Библией» и «Священным Писанием», или «Евангелием» и «Библией». Так что я приходил в страшное смущение» (29М92А). «Я знала, что была такая святая книга под названием «Библия», и в ней говорилось об истории Адама и Евы, и кое-что о Боге и Христе Иисусе, но на этом, наверное, исчерпывались все мои библейские познания» (23Ж92А). «Я никогда не думала о Библии, так как никто не говорил мне об этой книге, так что я просто не знала, что она из себя представляет» (22Ж95П).

Для многих молодых людей в постперестроечной России единственным «окном» в библейский мир были телевизионные передачи и новые детские издания. «Первой Библией для меня был мультфильм под названием «Суперкнига»; его показывали по телевидению» (19М95П). «Из Библии я ничего не знала, если не считать сборника рассказов на библейские темы; эта книжка у меня имелась» (18Ж99П). «Я знала библейские истории, но не задумывалась над их смыслом» (18Ж97А).

б. Православное невежество — Молодых людей в православных семьях с детства приучали относиться к Библии с почтением. «Я знал, что Библия несет истину, и что это было Слово Божье» (23М98П). Однако такое почтение можно назвать почтением на расстоянии. «Я никогда не читала Библии, поскольку православный народ не читает ее, и никто никогда не говорил мне, что я должна ее читать» (29Ж92П). «Моя мать происходила из правоверной православной семьи, поэтому она знала кое-что о Боге. Она бывала в храме не реже одного, а то и двух раз в неделю. Но я никогда не видела ее читающей Библию, да и Библии своей у нее не было» (22Ж95П). В России 90-х Библия стала широко доступной книгой для всех, но это обстоятельство никак не повлияло на круг чтения православных людей, ведь они не считали Библию самой авторитетной книгой в своей жизни. Духовное учение большинство воспринимало через православных священников. «Я принимала только учение церкви» (19Ж99П).

в. «Головное» любопытство — Некоторых неверующих тянуло к Библии, но этот интерес был особого рода — он не был связан с поисками духовной истины. «Мне хотелось читать Библию лишь потому, что я старалась получить образование и знать все. Интеллектуалы должны были знать все, в том числе Библию, Коран и другие святые книги» (26Ж92А). «Я знала, что есть Библия. Я собиралась поступать в музыкальную школу, но все композиторы, которых проходили там, имели то или иное отношение к Библии; вот я и размышляла о Библии. Но я ставила ее не выше беллетристики» (27Ж95А). Даже некоторые православные молодые люди относились к Библии, сбрасывая со счетов духовные истины, заключенные в ней. «Я думала, что Библия — это историческая книга, которую надо было читать именно в этом ракурсе» (13Ж99П).

г. Обыкновенное почтение — Кроме интеллектуального интереса, многие молодые люди относились к Библии с обыкновенным почтением, поскольку она считалась священной книгой христиан. «Когда я училась в ВУЗе, а тем более перед этим, в школе, о Библии нам ничего не говорили. Краем уха я слышала, что это священная книга, где говорится о Боге, и я знала, что это была священная книга христиан, ведь у каждой религии должна быть своя священная книга. Позднее кто-то сказал мне, что Библия — это Слово Божье, и я тогда решила проверить это сама» (32Ж92А). Некоторые из подобных искателей в постперестроечном периоде стали обращаться к Библии запросто, естественным образом, более того, Библия стала для них единственно авторитетной книгой. «Я в самом деле не видела никакой альтернативы, так что Библия стала моей религией. Она была первым и последним источником информации о Боге и религии. Если бы я решила исследовать Бога, то Библия была бы для меня единственным источником. Фактически я не знала, что из себя представляет Библия, но я почитала ее как кладезь мудрости. Я думала: «Быть может, Библия — это самая, самая мудрая из всех книг» (26Ж92А).

д. Апатия — Хотя в постперестроечном периоде Библию могли читать все, очень немногие из молодых людей, которых я опрашивал, выказывали в отношении ее действительный интерес. Более того, многие не обращали на нее никакого внимания. «А я вовсе и не думал о Библии» (15М99П). «Библия у нас стояла на книжной полке. Для меня эта книга была одной из целого ряда других. Только православной, вот и все» (20Ж94А). Некоторые молодые люди проявляли тот или иной интерес к Библии, но такая увлеченность была бесплодной, неплодоносящей. «Моя подруга, а она — православная христианка, как-то сказала, что прочла книгу Откровения и нашла ее чрезвычайно занимательной, тогда и мне захотелось прочесть эту книгу, занятно же. Хотя на самом деле о Библии я особенно и думала, так что книгу Откровения я до конца и не прочла» (22Ж95П).

е. Таинственная и непостижимая — Кое-кто из молодых людей видел в Библии чуть ли не оккультное произведение. «Я думала, что Библия — это черная книга, быть может, мистическая. Какая-то темная и таинственная книга» (19Ж96А). «Я считала, что Библия на самом деле — это странная такая книга, понять которую многим людям просто не по силам. Я сама тоже ничего не понимала в ней» (17Ж96П).

ж. Непостижимая и скучная — Очень многие говорили о том, что Библию понять невозможно. «Библия казалась мне очень тяжелой книгой, так что я просто боялась брать ее в руки. Я думала, что читать ее без наставника никак нельзя» (26Ж92А). Другие приходили к тому же выводу на основании собственного опыта. «Библию я читала, но ничего из прочитанного до меня не доходило. У меня было такое представление, что Библию читали только церковные бабушки-богомолки» (15Ж99А). Желание читать Библию у других молодых людей отбивал Синодальный перевод, в котором нередко встречаются слова, вышедшие из современного употребления. «Прочтешь несколько фраз, и у тебя в голове каша, особенно из-за русского перевода. Это старый русский язык, в наше время он звучит чересчур «религиозно» и, надо сказать, что это был (в то время) единственный перевод на русский, а вот, кстати, переводов на английский имелось множество. Так что понять Библию было очень трудно, во всяком случае сама я чувствовала, что мне понять ее когда-нибудь скорее всего не суждено» (23Ж92А). Подобная «закрытость» заставляла многих считать Библию скучной книгой. «Когда Новый Завет оказался в моих руках, я чуть не умер от скуки, так как я там почти ничего не понял» (19М95П). «Мне показалось, что Библия — это очень древняя, старомодная книга, и я не должна заглядывать в эту книгу, потому что она доступна только очень грамотным людям. К тому же, эта книга очень и очень скучная» (15Ж99П).

з. Дело рук человеческих или мифология — Среди атеистически настроенной молодежи, не понимавшей сути учения о богодухновенности и соответственно не испытывавшей никакого почтения перед Словом Божьим, широко распространилось мнение о том, что в Библии нет ничего сверхъестественного. «Когда мне говорили, что Библию написал Бог, я не верил в это. Я считал, что Библию сочинили люди. Проходило какое-то время, и они записывали сюда свою собственную историю» (15М96А). «Я думал, что Библия — дело человеческих рук или история, придуманная людьми в давние времена. Ничего серьезного она из себя не представляла» (22М94А). Тот же образ мысли встречался и между православной молодежи: «Я считал Библию как бы исторической книгой, хотя в ней описываются мифы» (17М99П). «Когда я читала «Библию для детей», она казалась мне сборником волшебных сказок, ведь говорилось о множестве чудес, которые творил Иисус. Я не думала, что все это было правдой или могло быть на самом деле» (21Ж98П)