Перед блокадой

Вид материала

Документы

Содержание Верхний Рогачик

Подобный материал:

• «Ижевская Государственная медицинская академия», 307.6kb.
• Темы товарных знаков 17 2 ущерб, причиненный блокадой другим сферам, 1534.78kb.
• Вечный закон, 4434.66kb.
• Этносы и конфессии европы и азии, 69.14kb.
• Олимпиада-80 на карманных календариках, 144.12kb.
• Присяга вояка української повстанчої армії, 764.49kb.
• Пять травм, которые мешают быть самим собой Лиз Бурбо, 1963.97kb.
• Ответ на клевету под названием, 6640.31kb.
• Карел Чапек «Война с саламандрами», 130.4kb.
• Истоки и судьба идеи соборности в россии, 2153.47kb.

Верхний Рогачик

В начале ноября 1943 г. наши войска успешно наступали. Ведь впереди был Днепр. Наша дивизия оторвалась от своих соседей, и фронт принял вид бутылки. Полки находились впереди штаба дивизии за 6–10 км, штаб находился в горловине бутылки, а тылы за 6–10 км позади. Фашисты быстро поняли, что можно перекрыть горловину и окружить значительную часть наших войск. Расположение штаба подверглось сильной бомбардировке и артобстрелу. По приказу командира дивизии срочно эвакуировали раненых и часть людей, не занятых непосредственной боевой работой.

Из мастерской связи оставили в Рогачике только меня, хотя никаких инструментов или приборов мне оставлено не было. Даже зарядный агрегат, необходимый для зарядки аккумуляторов (срок работы которых без подзарядки составлял примерно двое суток), был эвакуирован.

До налета авиации противник произвел по расположению штаба значительный артналет, продолжавшийся минут 10. Исполняющий обязанности начальника штаба дивизии подполковник Федоров (впоследствии — генерал) был касательно ранен осколком в голову. По окончании налета я увидел, как этот высокий стройный человек выходил из землянки без пилотки с окровавленными бинтами на голове.

Несмотря на такую тяжелую боевую обстановку, старшина роты в первый же день сумел накормить нас горячей пищей. Походную кухню он загнал в сарай, и повар смог приготовить вкусный суп, а вечером — кашу с тушенкой. Все остальные дни мы питались только сухими пайками.

Срочно организовали рытье щелей вокруг штаба. Мы знали, что у противника мало пехоты, и поэтому необходимо организовать защиту от танков, авиации и артиллерии. Местность в этом большом украинском селе была пересеченная, имела много холмиков и впадин. Все село утопало в зелени. Были приняты меры против возможного просачивания фашистов к территории штаба.

Налеты авиации продолжались весь день 4 ноября с интервалом 1–2 часа. В перерывах между налетами с закрытых подъемов вдоль улиц выезжали автомашины с малокалиберными зенитными скорострельными пушками в кузовах. Они выпускали очередь снарядов и откатывались назад. Из-за пересеченной местности и укрытий особого вреда они не приносили, но шума производили много, так как крыши в селе были черепичные и осколки черепицы со страшным звоном разлетались во все стороны. Не помню, кто был моим соседом, который рыл щель рядом со мной, но он меня все время подбадривал, крича, что вызывает на соцсоревнование.

Часа через два моя щель была уже вырыта шириной 40–45 см, длиной метра два и глубиной примерно 1,5 м. Это было сделано своевременно, поскольку во время очередного налета авиации противник стал бросать кассетные бомбы. Было хорошо видно, как большая бомба развалилась в воздухе и из нее посыпалось множество маленьких. Я понял, что ничего сделать не смогу, лег на дно щели и приготовился к худшему. Вскоре раздалось множество мелких разрывов, но в щель ни одна из бомб не попала. После ухода самолетов я поднялся и увидел две небольшие воронки на двух противоположных брустверах. К моменту наступления темноты нас собирали в большие группы по 40–50 человек в крупных зданиях (амбары, склады, дома и погреба) и выставляли по углам зданий часовых.

Ночью произошло забавное событие: с зажженными фарами в наше расположение въехал немецкий бронетранспортер. Он был сразу подбит ПТРовцами. Находившиеся в  нем немцы разбежались.

Примерно через час один из них оказался около штаба артиллерии дивизии и был задержан часовыми. Пленный показал, что им сообщили, будто село занято уже немцами (хотя они заняли только небольшую его часть), и они решили свободно поехать по дороге. Не получилось.

Утром мы должны были рассредоточиваться по своим щелям. Только я пошел к своей, как услышал страшный крик. Сапер (я его встречал потом в г. Шахты на встрече ветеранов дивизии в 1975 г.) пошел за лопатой, и проходя мимо моей щели, увидел одеяло. Решил его забрать. Только потащил его на себя, как увидел под ним двух «фрицев». Заорал на них, направил на них автомат, заставил вылезти из щели и повел сдавать коменданту. Это были немцы из подбитого бронетранспортера.

Весь день 5 ноября прошел в частых бомбежках. Утром 6 ноября натиск противника усилился, и к концу дня противник обошел нас с тыловой стороны и закрыл горловину. Образовалось окружение. Командование сообщило об этом в вышестоящий штаб. Первое, что нам ответили открытым текстом, было сообщение о взятии Киева, а второе — шифровка. Как оказалось, там был приказ выходить из котла. С наступлением темноты все наши части были собраны в единый кулак, и мы пошли на прорыв. Впереди шли автоматчики, а за ними в 5–6 рядов по бездорожной степи пошли люди, и поехали машины. Пехоты у противника не было, и мы без особых приключений вышли к 6 часам утра к своим. Здесь было создано наружное кольцо обороны. Это было 7 ноября. После Рогачика нашу дивизию вывели на отдых в поселок Чехоград под Мелитополем, где мы пробыли до середины января 1944 г.

ЧЕХОГРАД—АПОСТОЛОВО

После выхода из окружения дивизия была отведена на отдых и доукомплектова­ние в поселок Чехоград. Там, недалеко от Мелитополя, много лет жили чехи. Как они туда попали — не ясно. До войны они жили довольно богато, но в конце 1943 г., конечно, бедно. Там мы пробыли полтора месяца. Дивизия впервые была размещена компактно. Рядом с Чехоградом располагался большой аэродром, на котором базировались, в основном, штурмовики ИЛ-2. Весь световой день они летали на штурмовку.

С нами в хате жили два техника самолетов. Один из них был ленинградец, звали его Володя (фамилию его не помню). Мы обменялись адресами и однажды встретились после войны.

Домá в Чехограде были в основном деревянные, но встречались и 2-этажные каменные (школа, поселковый совет, больница и др.). В центре поселка располагался большой пруд.

Недалеко находился город Мелитополь. Мы однажды съездили туда и даже побывали в кино. В Чехограде мы и встретили Новый, 1944 год. Недалеко от аэродрома располагался какой-то крупный радиоцентр, территория которого была огорожена колючей проволокой. В первые дни нового года мы побывали в клубе авиаторов. Там был проведен хороший концерт, который закончился танцами. В клуб пришли и люди из радиоцентра (много девушек). Меня удивило, что некоторые из девушек имели боевые ордена: «Красной Звезды», «Отечественной войны I и II ст.», «Боевого Красного Знамени». Кое у кого их было даже по два.

Случайно мы узнали, что входим в состав 69-й оккупационной армии. Одно это название говорило нам, что страна уверенно готовится к оккупации вражеской территории. Напомню, это был январь 1944 г. Тогда же мы пополнились личным составом и техникой.

В середине января всю дивизию погрузили в эшелоны и отправили под Кривой Рог. Через Днепр переправились по восстановленному мосту. Выгрузили нас недалеко от города Гуляй Поле. Интересно, что в политотделе нашей дивизии служил подполковник Щербань, который до войны был секретарем райкома партии в г. Гуляй Поле.

Дивизия, которую мы сменяли, одной из первых форсировала Днепр. За форсирование Днепра многие солдаты, сержанты и офицеры были удостоены звания Героя Советского Союза.

Погода в это время резко изменилась. После длительной оттепели и распутицы ударили морозы. У немцев застряло в грязи огромное количество машин. Под Апостолово мы видели огромное поле, сплошь усеянное застрявшими автомашинами. Их было несколько сотен. За пару переходов до Апостолово у нас окончательно сломалась наша машина. Шофер Сысоев сказал, что в полевых условиях отремонтировать ее не представляется возможности. Командир роты капитан Чернов решил оставить меня и Сысоева со сломанной машиной. Обещал через пару дней прислать за нами и оставшимся имуществом грузовую машину.

Зарядный агрегат, приборы, ЗИП радиостанций и прочее мы перегрузили на машину старшины роты, и все люди мастерской вместе с ротой уехали. Чернов свое слово сдержал. Через два дня на бортовой грузовой машине за нами прибыл солдат. Мы с Сысоевым быстро перегрузили все имущество с неисправной машины и уехали в штаб дивизии, где располагалась наша рота. Приехавший за нами шофер сообщил нам отрадную новость. Телефонисты одного из телефонно-кабельных взводов обнаружили застрявшую в грязи немецкую машину — специальную слесарную мастерскую.

Прибыв в роту, я и Сысоев направились к обнаруженной машине. Это действительно была мастерская. В ее кузове был смонтирован специальный стол-верстак, на котором были установлены тиски и сверлильный станок с ручным приводом. В многочисленных ящиках располагался инструмент. Мы были в восторге! Машина была на ходу и могла двигаться самостоятельно. Но у этой полноприводной машины была сломана полуось переднего привода. Часть ненужного нам инструмента (гаечные ключи больших размеров, большие сверла, развертки, шаберы и другое) мы раздали шоферам нашей роты или просто выбросили, а загрузили освободившиеся ящики нашими приборами и деталями.

Был у нас небольшой станок для намотки дросселей и трансформаторов. Ему тоже нашлось место. Утром Сысоев с кем-то из солдат ушел с разрешения командира роты на поле застрявших машин. Они нашли автомобиль такой же марки, как наш, сняли с него нужную полуось. Сысоев один извлек из нашей машины сломанную полуось, поставил исправную. Он чувствовал себя героем дня. Парень он был очень скромный и не бравировал своими заслугами.

Едва успев исправить и загрузить машину, мы снова тронулись в путь. На длительном промежутке пути нигде не останавливались. На одной из кратковременных остановок у поселка Эристовка нас бомбили довольно крупными бомбами. Меня контузило. Контузия была средней тяжести, сознания я не терял. Врач сказал, что можно обойтись без госпитализации. Помня о своем пребывании в госпитале города Шахты, я согласился остаться в роте. Дней пять ужасно болела голова, был шум в ушах, и я очень громко разговаривал. По прошествии пяти дней всё постепенно нормализовалось, и я смог успешно исполнять свои служебные обязанности.

Так мы прошли с боями до Днестра, где в августе 1944 г. я узнал, что меня направляют на учебу в Академию связи. Я убыл из роты 14-го августа, а весь состав мастерской под начальством ст. лейтенанта Лапотко прошел на этой машине путь до Вены, где и встретил Победу.