Geum.ru

Г. Б. Комарницкий.   Мина замедленного действия румынский национализм: вчера, сегодня завтра? Заметки неравнодушного

Вид материалаДокументы

Содержание


Что это за географические новости?
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   15

ВОССОЕДИНЕНИЕ

Недавно мне пришлось увидеть «Историю Республики Молдова с древнейших времен до наших дней» (Кишинев, 2002 г.). Видение у авторов свое, специфическое. Описывая историю Молдовы, они почему-то прихватывают и Приднестровье как ее составную часть.

Ну да Бог им судья, авось, прозреют со временем.

Однако там есть любопытные факты. Например, депутаты Сфатул Цэрий Инкулец, Чугурян, Халиппа неоднократно ездили в Яссы на переговоры с румынским правительством, буквально навязывая свою Бессарабию Румынии.

Несмотря на возражения крестьянской фракции, представителей немецкого и гагаузско-болгарского меньшинств, а также Русской культурной лиги и представителей рабочего класса, инициаторы «восоединения» навязали не тайное, а поименное голосование, при котором большинство депутатов сдалось и проголосовало за присоединение к Румынии.

Вскоре после принятия решения о сдаче Бессарабии Румынии Сфатул Цэрий был распущен. Однако он оставил о себе память в истории как парламент предателей, оторвавших бессарабский народ от России. Пройдут десятилетия, и предательство повторится.

В молдовском парламенте снова собрались предатели бессарабского народа, оторвавшие Бессарабию от России и перетягивающие ее в Румынию. Предательство стало диагнозом парламента Бессарабии.

Вот еще строки из «Истории Республики Молдова...»: «Королевским декретом от 22 апреля 1918 года был объявлен закон об администрации Бессарабии… В крае были созданы военный трибунал, органы полиции и сигуранцы, жандармерии, суда и прокуратуры…

Королевская Румыния установила в Бессарабии свои институты буржуазно-помещичьей власти со всеми атрибутами оккупационного режима…».

По этому поводу прогрессивный румынский публицист Скарлат Каллимаки писал в 1935 году, что «…с момента вооруженной оккупации и до сегодняшнего дня Бессарабия рассматривается в качестве колонии с местным населением низшей расы, а отсюда и применение специфических колониальных методов правления». «Особой жестокостью и всевозможными злоупотреблениями отличался аппарат бессарабской администрации, состоявший из выходцев из Старого королевства. Об этом свидетельствуют многие документы» (стр. 189-190). «Режим, установленный королевской Румынией в Бессарабии, в целом создавал тяжелый морально-политический климат для основной массы ее населения. Политические организации трудового народа были объявлены вне закона, сурово преследовались те, кто выступал против установленного режима. Аресты, облавы, крупные судебные процессы «108-ми», «48-ми», «500», «113-ти и др. стали системой. Сотни бессарабских политических узников, боровшихся за свободу края, томились в румынских тюрьмах» (там же, стр. 190).

Однако ничто не вечно. Пришел конец и румынской оккупации Бессарабии. 26 июня 1940 года была объявлена ультимативная нота советского правительства румынскому правительству с требованием о немедленном освобождении Бессарабии как исконной российской территории, а заодно, в порядке компенсации за ущерб, нанесенный России в течение многих лет, передать северную часть Буковины.

28 июня была передана следующая нота об освобождении всех указанных территорий в течение четырех дней. Советским войскам за этот же период предписывалось занять указанные территории.

Наконец-то справедливость восторжествовала. Румыны покидали Бессарабию так стремительно, что почти все пособники оккупационного режима не успели удрать с ними.

Естественно, цараны были рады и счастливы освобождению из «братских объятий» румын. Люди старшего поколения бессарабцев, которых, к сожалению, осталось совсем немного, и по сей день благодарны советской власти и русским людям за свое освобождение.

Мне самому не пришлось видеть встречи Красной Армии жителями Бессарабии. Я попал в Кишинев лишь в конце июля 1940 года.

Однако все участники и очевидцы этой встречи подтверждали, что встречали воинов-освободителей именно так – цветами и слезами радости. Я в это верю, потому что впоследствии мне много пришлось ездить по бессарабским селам, много лет работать бок о бок с бессарабскими молдаванами и людьми других национальностей, которых в Бессарабии было много. Отношение к русским всегда оставалось благожелательным.

Особое место занимали румыны-переселенцы, пособники оккупационного режима Румынии. Сейчас «старые румыны» на площади «Великого национального собрания» в Кишиневе выступают как «жертвы сталинских репрессий». Они всячески подогревают страсти среди молодежи, выплескивая ненависть ко всему русскому. Еще бы, русские в 1940 году прекратили их издевательства над бессарабскими молдаванами, русские привлекли к уголовной ответственности пособников румынского оккупационного режима, а также некоторых из них по заявлениям потерпевших от них крестьян. После отбытия наказания они вернулись в города и села Молдавской ССР, где вы нуждены были долгое время скрывать свою ненависть к русским, к советским людям.

О «сталинских репрессиях» много говорили и писали во время «перестройки». Собственно, на этой волне «перестройщики-демократы» и пришли к власти. Естественно, что советская власть, как любая другая, в первые же годы своего существования установила свои порядки. А какая власть потерпит у себя врагов? Это только у нас, в ПМР, «пятая колонна» чувствует себя как рыба в воде.

Попробовал бы я на площади «Маре Адунаре» («Великого национального собрания») начать высказывать критику в адрес властей.

Думаю, что живым до Прункула (тюрьмы) меня бы не довезли.

Дима Матюшин, студент техникума, по сути подросток, еще в мае 1990 года в центре Кишинева высказался на русском в адрес румын. Я был на его похоронах 22 мая, стоял у самого гроба. Видел его изуродованное лицо. Руками, даже кулаками, так не бьют.

В Молдове нельзя высказываться. В Приднестровье – можно. У нас – демократия и «права человека превыше всего». Антиприднестровские высказывания можно услышать на работе, в троллейбусе, на «патриотических» митингах и даже прочитать в некоторых газетах.

Но тогда, в 1940-м и в 1944-м годах, у нас была настоящая советская власть. Она привлекала к уголовной ответственности пособников оккупационного румынского режима, а также по заявлениям и жалобам потерпевших крестьян-царанов. Мне самому пришлось некоторое время жить в начале 1941 года в национализированной части дома бывшего румынского прокурора города Кишинева (особняк на улице Островского, 18). Он жил дома, хотя от работы был отстранен. В течение длительного периода (несколько месяцев) он ходил к следователю. Потом, по решению суда, был выслан из Молдавии. Увидел я его уже после 1944 года. Впоследствии он с семьей уехал в Румынию.

Во всем мире против преступников власти применяют репрессии.

Самим репрессированным это, естественно, не нравится. Но тогда они молчали, потому что «знала кошка, чье мясо съела».

Это уже когда наступил «разгул демократии», вытащили старых румынов-преступников, отбывших наказание за свои преступления, и стали их возводить в ранг пострадавших от «советов» народных героев. Им сейчас на площади первым суют микрофон.

Еще бы! Герои, пострадавшие от «тоталитарного сталинского режима »! А они – заурядные уголовники. Сколько зла они принесли людям, знают только они сами да пострадавшие от них бессарабские молдаване.

Сегодня «поднимают на щит» убийц из банды Илашку, превращают в страдальцев. Глава миссии ОБСЕ в Молдове Уильям Хилл требует освободить их от уголовной ответственности. Что, еще мало преступников ходит по главной площади Кишинева и призывает к очередным преступлениям?

Самим своим присутствием они оскорбляют эту площадь. С начала XIX века она называлась площадью Победы. Победы русского оружия и русского духа, одержанной при освобождении молдавского народа Бессарабии от османского ига в XIX веке и от немецкорумынской оккупации во Второй мировой войне. Там была воздвигнута Арка Победы, на которой на мраморных досках были перечислены все победы и все герои освобождения Бессарабии от турецкого ига.

Белым днем, при попустительстве воронинского МВД, фронтистские бандиты Тутунару железными ломами изуродовали, а потом и вовсе уничтожили исторические надписи. Святые надписи. Святые для молдавского народа.

При нынешнем оккупационном режиме в Молдове все святое втоптано в грязь. В честь освобождения Бессарабии улица Синодиновская была переименована в улицу 28 Июня (дня освобождения Бессарабии). Румыны переименовали ее на свой, румынский, лад.

В честь воссоединения Бессарабии с Россией одна из новых улиц в микрорайоне Ботаника была названа, естественно, «улицей Воссоединения». Новорумыны, конечно же, изменили бы себе, если бы оставили историческое название. Они переименовали ее. И назвали «Индепенденций». Сразу и не выговоришь. Оказывается, в переводе с английского – «независимость».

Долгие годы румыны вынуждены были вести себя тихо: в памяти еще сохранялось воспоминание о близком знакомстве с НКВД СССР. Молча смотрели они, как молдаване строят свою жизнь по-новому. Без их «руководства» плеткой. И скрежетали зубами, но молчали из последних сил, чтобы не навлечь на себя неприятностей.

Здесь нужно обязательно осветить один вопрос, которому никто из историков и политиков не уделяет внимания (может, в силу его незнания). При выдаче бессарабцам советских паспортов национальность румынам была записана «молдаванин». И все. Румыны исчезли, как будто их никогда и не было. Они растворились среди молдавского населения. Идентичность языка дала им неограниченные возможности для проведения в дальнейшем агитационное- пропагандистской работы среди молдавской неискушенной молодежи.

В Кишинев я приехал в июле 1940 года. Он тогда был небольшой, но очень чистенький (в центре). Город в основном одноэтажный, хотя были двух - и даже трехэтажные дома. Расположение улиц (центр) — в шахматном порядке, поэтому легко ориентироваться.

Названия – русские: здесь и Армянская с Купеческой, и Мещанская, а рядом – улица генерала Инзова, бывшего российского губернатора Бессарабии.

Совершенно не было видно крестьян – ни одного. В городе 3-4 трамвайных маршрута и еще – извозчики. Трамваи – Бельгийского акционерного общества, еще с 1903 года. Строгий кондуктор с сумкой на шее продает билеты. Еще более строгий контролер с усами проверяет билеты и обязательно прощелкивает компостером. Двухколейная линия только на ул. Александровской (центральной), здесь трамваи ходят с летними, открытого типа, прицепами. Подножки – во всю длину прицепа. По ул. Пушкина и ул. Армянской ходят трамваи без прицепов, вагон маленький. Одна колея. Через каждые три квартала устроены разъезды. Подолгу приходится ждать встречного.

Пешком быстрее. В трамваях металлические эмалированные таблички с надписью на латинице «Ворбиць нумай романешты» («говорить только по-румынски»). Если бы не надписи на румынском, даже не подумал бы, что еще три недели назад город был под румынской оккупацией. Целых 22 года. Жители говорят, что эти годы тянулись бесконечно долго, казалось, навсегда. Редко кто говорит с небольшим акцентом. Рассказывают, что, несмотря на запрет, говорили по-русски (если рядом не было жандарма).

Много маленьких магазинчиков (все частные). Продукты – на любой вкус. Питаемся в ресторане – ул. Александровская, угол Гоголя (как раз напротив нынешнего Штефана чел Маре). В восьмидесятых там были книжный магазин и аптека. Здание в 1940 году было двухэтажным. Третий достроили после войны. На втором этаже была гостиница. За соседними столиками – офицеры вермахта в форме: оформляют выезд в Германию желающих граждан немецкой национальности.

Их автомобили стояли на мостовой за трамвайными путями. Уточняю – на булыжной мостовой. Асфальтированные были только кварталы от Армянской до Гоголя. Дальше – булыжник. Ширина проезжей части — метров шесть-семь.

Немецкие офицеры жили на втором этаже в гостинице.

Прямо напротив ресторана – прекрасный парк Пушкина. Напротив него по диагонали – Соборный парк.

Живем на частной квартире – ул. Армянская, 47 (угол Александровской).

С непривычки по ночам не уснуть: мешает спать скрип тележных колес и приглушенные крики погонщиков волов. Выяснилось, что еще при румынах было введено правило: царанам (крестьянам) вход в город днем воспрещен. Только ночью, в темноте, им разрешалось проехать на каруце (телеге) на базар или выехать с базара за город. Базар огорожен высоким каменным забором. До утра дворники убирали улицы до блеска.

И опять город имеет респектабельный вид. А царанами и не пахнет.

Вот такое братство было между молдаванами и румынами.

Вот пишу о «братстве» молдаван и румын, и вспомнился 1992 год. Какое-то время нашему взводу народного ополчения пришлось стоять на Днестре напротив Криулян. Всю ночь в Криулянах на улицах горит свет. Ходят жители. Допоздна слышна музыка. Кое-где поют. А в это время справа от нас слышны частые гулкие разрывы снарядов и мин. Там, в полной темноте находятся Дубоссары. Это их, дубоссарцев, постоянно обстреливают «братья». И ни у кого из них не проснулась совесть. Никто не выступил с призывом прекратить братоубийство. И только через несколько лет, когда румынским стратегам понадобились все мосты для молниеносного наведения «конституционного порядка», началась кампания «мостостроительства». В числе «мостостроителей» по телевидению выступал и зам. председателя Криулянского райисполкома (фамилию его я забыл, хотя где-то она и записана). Так вот, он призывал вспомнить о братских узах между приднестровцами и бессарабцами. Где он был, когда «братья» обрушивали на головы дубоссарцев «гостинцы»?

Однако вернемся к воспоминаниям о Кишиневе 1940-41 годов.

В городе проживали люди разных национальностей, но отношение к царанам у всех, даже у городских молдаван, такое же, как и у румын, – как к первобытным людям. Называют их не иначе как «царанами».

Первое полугодие я учился в школе №13 (раньше там была румынская гимназия) — ул. Киевская, угол Гоголя (там сейчас румыны установили памятник римской волчице). У нас классы были чисто «советские», но имелись параллельные классы «румынские». Румынские отпрыски – «стрижеры» — очень агрессивные. Постоянные драки с ними на переменах. Они входили в молодежную военизированную организацию «Стража Цэрий» («Охрана страны»), такая надпись на бляхе ремня.

Кончилось тем, что наши классы перевели во вновь открытую школу №14 в Полицейском переулке (старое российское название), угол Александровской. Здесь учились только наши, советские. Все привычно, мирно.

Вскоре после окончания учебного года началась война. Мы были настроены бодро, в панику не впадали. Конечно, тогда даже представить себе не могли масштабов войны и предстоящих испытаний.

А им конца не было.

На работе у матери – в наркомате земледелия – введены дежурства по охране здания от бомбежек. Налеты немецких самолетов начались уже в первый день в четыре утра, а потом — на заходе солнца. И так каждый день. На третьи-четвертые сутки день налеты не кончились. С замиранием сердца смотрел на воздушные бои между «мессерами» и нашими «И-16», или «ишачками». Подбивали периодически и те, и другие.

Когда бомбили, особенно много сыпалось «зажигалок». Во дворе и на чердаке стояли железные бочки с водой. На щите висели клещи вроде кузнечных – для захвата «зажигалок» и тушения их в бочке или сбрасывания вниз.

Мать недавно перенесла тяжелую операцию и еле двигалась.

Вместо нее на крыше дежурил я. 5-го июля меня отправили на попутной машине в Тирасполь – переждать, когда кончится война, и через недельку – обратно… Поезд, на котором на следующий день выехала моя мать, на станции Бульбоки разбомбили. Много погибших и раненых. Мать спасло ее плохое состояние: от рванувшей рядом бомбы она потеряла сознание и сползла на пол. Очнулась заваленная телами погибших. Она изменилась за сутки так, что на улице (в районе медфакультета ПГУ) я разминулся с нею: не узнал.

Долго и мучительно двигались на восток. Остановились в Саратовской области, где уже на другой день после приезда я начал работать на взрослой норме. Скидок на возраст, усталость, голод, мороз (а в первую военную зиму морозы были редко когда 30-35°, чаще все 40-50°) не было никаких.

...Война. Три года был «тружеником тыла». В сентябре 1944 года Саратовским облземотделом был откомандирован на основании постановления Совнаркома СССР от 20 марта 1944 года на восстановление народного хозяйства, разрушенного войной, в г. Кишинев.

Ехали недели две или три. Сначала на пассажирском поезде, потом на товарняках, в лучшем случае в теплушке, а больше на тормозных площадках или на крышах, а то и на буферах. Никогда не забуду, как я втаскивал на крышу товарняка свою больную мать.

Ехали налегке, без багажа.

Еще по пути насмотрелись на сплошные развалины, как на российской, так и на украинской территории…

ЧТО ЭТО ЗА ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НОВОСТИ?

Господин-товарищ Воронин не признает ПМР и артистично перед телекамерами недоумевает: что это за аббревиатура «пемере »? Поневоле пришли на память стихи: «…на польский (паспорт — Г.К.) глядят, как в афишу коза, на польский – выпяливают глаза в тугой полицейской слоновости – откуда, мол, и что это за географические новости?» (В. Маяковский). (Это отнюдь не намек на полицейское прошлое Воронина и его суть.) Поясняю специально для г-на Воронина и его соучастников —

прорумынских сепаратистов-ренегатов, бывших высокопоставленных и прикормленных партийных и советских чиновников, организовавших и осуществивших государственный переворот в целях разрушения Молдавского советского социалистического государства и создания на его месте – уже по второму разу – румынской колонии Бессарабии. Поскольку у господ румыноподобных память коротка, придется напомнить, что же конкретно вынудило приднестровский народ не ждать румынского ярма, а позаботиться об упрочении своего положения.

В обстановке организованного разрушения великой страны, одновременного создания вместо нее на осколке ее территории чуждого прорумынского государства и параллельно организованного теми же прорумынскими сепаратистскими силами массового психоза огромных толп оболваненных прорумынской пропагандой маргиналов – приднестровцы просто обязаны были обсудить сложившееся положение и принять решение о своем спасении от коричневой национал-фашистской чумы агрессивного воинствующего румынизма.

Это решение было принято II съездом депутатов всех уровней Приднестровского региона Молдавской Советской Социалистической Республики второго сентября 1990 года.

Что же произошло до этой даты, разделяющей время на "до" и "после"?

Первым ударом в спину Молдавской ССР было принятие ее Верховным Советом 31 августа 1989 года Законов «О статусе государственного языка МССР», «О возврате молдавскому языку латинской графики» и «О функционировании языков на территории МССР». В ознаменование этого судьбоносного решения был установлен даже праздник «Лимба ноастрэ чеа ромыне» (Язык наш румынский).

Истинные авторы данной идеологической диверсии крупного масштаба прячутся за спинами членов парламента и «творческой интеллигенции».

Законы о языках – первый крупный шаг в разобщении людей, в разрушении многонационального общества Молдавской ССР по национальному признаку. В основе его лежит древняя библейская легенда о крушении Вавилонской башни, строители которой заговорили на разных языках. Язык (разговорная речь), служивший ранее для взаимопонимания между людьми, призван, в данном случае, стать средством разобщения и претворения в жизнь основного разрушительного принципа – «разделяй и властвуй».

Грамотность молдавский народ получил через Православную Церковь, где испокон веков применялась кириллическая графика, на протяжении многих сотен лет служившая средством познания науки и культуры. Молдаване веками тесно общались со славянскими народами, взаимообогащая друг друга, оказывая взаимопомощь, как при защите своей земли, так и в мирном труде. Вот это как раз и не устраивает румынистов. Им нужно разобщить братские народы, посеять между ними рознь и, воспользовавшись этим, утащить Бессарабию и ее народ в Румынию.

Законы о языках были приняты в августе 1989 года, т.е. при старом составе Верховного Совета МССР, когда явные фронтисты еще не прорвались в ВС МССР в массовом порядке. Предыдущие выборы были за четыре года до этого, т.е. в 1985 году. Для того, чтобы провести в Верховный Совет тайных тогда еще фронтистов, нужны были «свои люди» во всех партийных и советских органах. Значит, они были внедрены задолго до 1985 года.

Люди с двойной моралью, лживые, лицемерные, говорили одно, думали – другое. Они были на всех постах в партийных и государственных органах, именовались «партгосноменклатура». Как бы они ни маскировались, народ чувствовал их фальшивость. И, судя по ним, считал, что коммунисты – люди фальшивые, верить им нельзя.

Такое отношение складывалось из-за этих оборотней.

«Перестройку» народ принял за «чистую монету», поверив, что партия и государство очистятся ото лжи и фальши. Однако оказалось, что «перестройка» — лишь следующий этап захвата власти фальшивыми людьми, «паргосноменклатурой». Они только поменяли маски – с «коммунистов» на «демократов». (Возможно, Воронин тоже скоро сменит маску «коммуниста» на маску «полицая».) Следующий морально-психологический удар был нанесен 27 апреля 1990 года, вскоре после прихода в Верховный Совет нового состава депутатов. В этот день был предан Государственный флаг, символ советской власти, и заменен на флаг чужого и чуждого государства – румынский триколор. Это был тот же румынский триколор с неким дополнением в виде, как говорили наши ополченцы, «дохлой вороны» (это не намек на Воронина, избави Бог).

Итак, вновь избранный состав Верховного Совета Молдавской ССР почти сразу же сменил Государственный флаг, т.е. государственную принадлежность. И это еще до принятия Декларации о суверенитете от 23 июня 1990 года и Декларации о независимости РМ от 27 августа 1991 года. Интересно, на каком же основании произошла подмена? А какие нужны основания для предательства?

Просто господа румыны ощутили себя прямыми потомками гетодаков.

А это вам не баран начихал!

В жизни, обыденной довоенной (доперестроечной), отношение к Государственному флагу было прохладно-отстраненное. Впервые я инстинктивно почувствовал его значение, когда бросился спасать флаг МССР (нынешний флаг ПМР) от народнофронтовцев в Кишиневе, в парке им. С. Лазо, где мы, группа участников Интердвижения, проводили беседы с людьми. Была свалка, была драка. Флаг спасти не удалось. С тех пор горечь в душе осталась на всю жизнь.

Второе столкновение с флагом, потрясшее меня, было, когда я вдруг увидел в центре Кишинева на здании Дома Правительства вместо привычного флага СССР огромный румынский триколор.

Ощущение было такое, как будто подо мною провалился асфальт, и я постепенно погружаюсь куда-то. Не могу сейчас, по прошествии стольких лет, передать чувства, меня охватившие. Помню только – страшное горе навалилось. Я вдруг реально увидел смерть своей страны, своей Родины. Впервые в жизни я испытал такой ужас, безысходность.

Жизнь утратила для меня смысл. Я не мог думать.

Мозг был парализован.

Постепенно душевная опустошенность перешла в ненависть, ненависть к молдо-румынским оккупантам, осмелившимся поднять вражеский флаг над городом, который мы считали своим, который возродили из руин в сороковые, отстроили в шестидесятые, взметнули ввысь в семидесятые. Это был НАШ город, захваченный оккупантами под румынским триколором.

Жить под вражеским флагом невозможно. Бороться против румынизма имеет смысл, когда большинство народа на твоей стороне, когда им это нужно. Когда же большинство народа охвачено безумием, вызванным страшным вирусным необратимым заболеванием, бороться бесполезно. Да, они оболванены прорумынской пропагандой. Да, когда-то это пройдет. Но это будет очень не скоро.

А сегодня твоя борьба никому не нужна. Сегодня нужно бросить все и уйти.

Это было тем более обидно, что в Кишинев на восстановление разрушенного войной народного хозяйства меня, тракториста Красноярской МТС, направил Саратовский облземотдел в сентябре 1944 года, и с тех пор я более сорока лет работал сначала на восстановлении, а потом на строительстве этого города. И теперь – «оккупант, иди домой!».

Я не жил в Тирасполе с 1940-го до 1990 года, т. е. 50 лет. Ни родных, ни знакомых. Пришлось на седьмом десятке лет хлебнуть лиха под завязку, прошел школу жизни в общежитии. Все неурядицы компенсировались главным, ради чего я сюда приехал: судьба дала мне реванш в борьбе с молдорумынами. Я смотрел на них через прицел автомата и говорил с ними на языке моего верного друга Калашникова. Этот язык до них доходит даже лучше, чем румынский. Спасибо судьбе за это.

Мы воевали под флагом ПМР. Это был тот же флаг Молдавской Советской Социалистической Республики, который предали прорумынские сепаратисты. Флаг, которому остались верны приднестровцы.

Под этим выцветшим, иссеченным пулями флагом ПМР прошли вчерашние бойцы третьей роты 103-го батальона народного ополчения по центру Тирасполя 8 августа 1992 года. Это было наше прощание с оружием.

Я был уже довольно пожилым человеком (64 лет), мне не до сантиментов, но гордость распирала меня при виде нашего флага.

Так, когда-то в молодости, я испытывал гордость при ежедневном подъеме военно-морского флага на военном корабле. В моем сознании флаг ПМР ничуть не ниже военно-морского флага СССР.

Вот что значит флаг в жизни человека. Мне понятны чувства патриотов при виде своего флага. Мне непонятны чувства молдорумын, отказавшихся от своего родного молдавского языка, от своей молдавской национальности, от своей матери-молдаванки, от своего флага Молдавской Советской Социалистической Республики, предавших все святое, с чем они родились.

В сознании людей старшего поколения румынский триколор остался как символ жестокости, ограбления, геноцида народов, в том числе и молдавского, проживающих на территории Бессарабии, Приднестровья и южных областей Украины. Ненависть ко всему румынскому передавалась из поколения в поколение. Недобрую память оставили по себе румыны, особенно в Приднестровье в период 1941-1944 годов.

Следующим этапом государственного переворота в республике было принятие на первой сессии Верховного Совета двенадцатого созыва Декларации о суверенитете ССР Молдова. Для начала – что это за ССР Молдова? Это что за государство? Говорят, это МССР, но только в переводе на молдавский. Неправда. МССР в переводе на молдавский будет Република Советикэ Сочиалистэ Молдовеняскэ. Аббревиатура – РССМ. Это взято из официальных документов.

Так откуда все-таки «ССРМ»? Переименовали? Кто, на каком основании? Я не зря выделил в тексте, что сессия Верховного Совета — первая. Когда, кто и на каком основании переименовал государство? И откуда взялось вдруг слово «Молдова» в названии государства? Вот вокруг этого слова «Молдова», наверное, и вертится все остальное.

Слово «Молдова» было запущено в обиход на бытовом уровне за 10-15 лет до начала «смуты». Думаю, что уже тогда прорумынские «партайгеноссе» внедряли в сознание молдавской молодежи, что территория Бессарабии – единое целое с запрутской Молдовой, входящей с 1862 года в состав государства «Румыния». Вот и все объяснение. Другого просто нет.

Таким образом, слово «Молдова» несет на себе основную смысловую нагрузку в новом названии Молдавской ССР, упраздненной неизвестно кем, когда и на каком основании. На первых порах в названии государства еще были сохранены определения «советская» и «социалистическая». Но это – ненадолго. Уже «подсобное предприятие» Верховного Совета – Народный фронт — на своем съезде требует переименовать государство в «Румынскую Республику Молдова». Аббревиатура «РРМ». К тому шло. Вопрос в парламенте обсуждался, но переименование было признано несколько преждевременным. То есть еще не пришло время. Как мы знаем, весьма скоро «сов» и «соц» были отброшены за ненадобностью, как защитный колпак с ракеты, и дальше уже государство называлось «Республика Молдова». Аббревиатура «РМ».

Ну и пусть бы себе называли свое государство, как хочется. Но свое, а не общее. Однако на сессии была принята Декларация о суверенитете. Юридическое его понятие предполагает «верховную власть». Практически объявление о суверенитете было — «о выходе из Союза ССР». Это означало: мы получили от вас столько, сколько смогли утащить, больше вы нам не нужны. С этого дня вы – оккупанты.

Прорумынские сепаратисты очень хорошо уловили момент «развода и раздела имущества». Ну что бы лет на пятьдесят раньше!

Да мы бы не знали, куда вас целовать, только уйдите!

Все это – только действия официальных органов: Верховного Совета бывшей Молдавской ССР, а теперь неизвестно откуда взявшегося государственного образования «ССРМ».

Для проталкивания неприемлемых народом постановлений было создано «лобби» под названием «Народный фронт Молдовы» (НФМ), которое представляло собою верхушку айсберга. О его подводной части нужно много и подробно говорить отдельно. Видимая часть айсберга «НФМ» представляла собою на первый взгляд неуправляемую толпу, «охлократию». Но это – не тот случай. Не нужна им неуправляемая толпа…

Анализ показывает, что «толпа» была очень хорошо организована и управляема. Причем, не по местным меркам. Она очень напоминала, как проходили государственные перевороты, например, в Латинской Америке. За всем этим стояли силы, пока невидимые.

Ясно одно: НФМ – только видимая часть айсберга, боевой отряд, как когда-то у эсэров. И не просто боевой, но и отвлекающий отряд, чтобы не были видны голова и туловище спрута. Вся же подпольная прорумынская организация, созданная и усовершенствования со временем, и есть спрут. И, как всякий спрут, он имеет «щупальца » во всех структурах власти.

Интересно, где же голова спрута, его мозг? Кто он, тот единственный, куда стекается вся информация, и кто отдает команды «штабу» для разработки операций?

Один из отвлекающих маневров – шумные митинги на площади.

Пока они акцентируют на себе внимание СМИ, общественных организаций, спецслужб, в это время за сценой происходит главное действие. По прошествии времени мы констатируем итог: виновные не задержаны, потому что не обнаружены. Нет виновных потому, что нет вины.

Митинги – просто бутафорский шум. Ничего конкретного, противозаконного не сделано. Выражаясь боксерскими терминами, наносились не удары, которые можно зафиксировать по их физическому воздействию, а финты – видимость ударов. Очевидно, организаторов митингов и боевиков строжайше предупреждают: создавайте как можно больше отвлекающего шума и внешнего эффекта, но следов не оставляйте, чтобы не было причин для конкретных обвинений.

И так при любом явлении, в любом случае. Везде одни финты. И непонятно, какие силы разрушают нашу страну, нашу жизнь, нашу стабильность. Очевидно, здесь, как и при любом расследовании, нужно задать старый и единственно правильный вопрос: «Кому выгодно?». Кому выгодно было разрушить систему государственной, общенародной собственности с тем, чтобы все «прихватизировать», т. е. украсть у народа и присвоить? Кто скрывается сегодня за вывесками различных непонятных фирм-владельцев? А главное: на чьих счетах находятся деньги, получаемые от разграбленного общенародного достояния? Если следовать кавказскому выражению: «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Вот здесь и надо искать организаторов «смуты». А всякие «союзы писателей», «общества Матеевича», «народные фронты», рошки-нантои, воронины-снегуры и прочие хадырки – это хлам. И всякие карнавалы с рошками и «старыми румынами», студентами, размахивающими триколорами – это все финты для отвлечения нашего внимания от главного.

Анализируя нагромождение событий, прошедших за 15 лет, поневоле прихожу к выводу, что все эти выдумки и провокации не по плечу или, вернее сказать, не по уму местным руководителям «смуты», даже если они будут величать себя не просто «румынами», но даже «суперрумынами». За всеми этими всплесками чувствуется масштаб. Чувствуется мощная организация, работающая десятилетиями.

Чувствуется рука мастера — профессионала высокого класса по организации провокаций международного масштаба. А все эти румыны – просто пигмеи.

Задачи НФМ (ХДНП) – выражать восторг по поводу принятия законов; выражать моральную поддержку парламенту (а за кулисами – и президенту); оказывать моральное угнетающее давление на «русофонов», нагонять страх и главное – изображать «народ» для телевидеосъемок и заезжих дипломатов, «сгуртовывать» народ на площади для принятия кардинальных решений, какие в нормальных государствах принимаются на референдумах (всенародным голосованием), выражать всеобщее одобрение и готовность поддержать.

По старому принципу Козьмы Пруткова «если нельзя, но очень хочется, то можно», они протащат любое нужное им решение здесь же, на площади «Маре Адунаре» («Великого национального собрания »). На площади, в обстановке общего массового психоза, они дружно прогорланят о вхождении Бессарабии в Румынию (или любое другое нужное решение). И посчитают это «законным решением всего молдавского народа». Другое у них просто не получится.

А другого для «мирового сообщества» и не нужно. Им нужен факт: «Народ Молдовы избрал свой путь». И все. Все документы уже заготовлены. Останется только поставить даты.

Вот краткое изложение событий, происшедших в период до 2 сентября 1990 года. Вот что заставило приднестровцев серьезно задуматься о своей судьбе. Решение было однозначное: произошел государственный переворот, большая часть республики уничтожена, как государство МССР, а на его месте образуется прорумынское государство, с которым нам не по пути. Мы продолжаем двигаться прежним курсом, сохраняя государственность, традиционный молдавский язык на кириллической графике, прежние символы государства – герб, гимн, флаг, денежную единицу, межгосударственные связи. Название государства прежнее – МССР. Учитывая географическое расположение – к названию добавляется слово «Приднестровская». Вместе это звучит как «Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика». Аббревиатура «ПМССР». Такова история, и ее невозможно переписать.

Думаю, теперь все будет ясно даже Воронину и его подельникам.