Г. Б. Комарницкий.   Мина замедленного действия румынский национализм: вчера, сегодня завтра? Заметки неравнодушного

Вид материала

Документы

Содержание Мина замедленного действия Наглядное пособие бессарабцам Вот такая «белая ворона» среди румын. Прорумынская эквилибристика Молдовские метаморфозы

Подобный материал:

• «эксперимент»: вчера, сегодня, завтра…, 2640.82kb.
• «Дизайн: вчера, сегодня, завтра», 10.01kb.
• «Рынок микрофинансирования : вчера, сегодня, завтра», 49kb.
• Итоги iоткрытой научно-практической конференции «Образование и научное творчество:, 781.08kb.
• Приказ 06. 03. 2011 г. № Об организации и проведении городского конкурса рисунков «Покорение, 59.27kb.
• Положение о республиканской научно-практической конференции для обучающихся «Строительство:, 61.05kb.
• Провести конкурс кроссвордов «Государственная Дума: вчера, сегодня, завтра». Утвердить, 35.48kb.
• Положение об областном молодёжном проекте «Комсомольские «вожаки»: вчера, сегодня,, 78.4kb.
• Положение о республиканском конкурсе «Почтовая связь в Коми крае: вчера, сегодня, завтра»,, 36.14kb.
• "Кадровик. Трудовое право для кадровика", 2010, n 8 аттестация рабочих мест мина замедленного, 308.79kb.

МИНА ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ

Митингующие на главной площади Кишинева в один голос заявляют, что они – румыны. При этом государство свое называют «Молдова». Жители запрутской Молдовы давно уже определились и тоже именуют себя румынами, а не молдаванами. Но страну свою переименовали в «Румынию». И даже так – «великую Румынию».

Очевидно, создатели государства, стоявшие у его колыбели, возлагали какие-то большие надежды на этого вундеркинда. Вот и присвоили ему такое претенциозное название. Что-то от Ромула. А оно обязывает совершать подвиги. Это становится более-менее ясно, если заглянуть в историю румын.

В возгласах же кишиневских новорумын не до конца понятна их декларация: «Мы – румыны». Их что, тоже, как Наполеона, «ждут великие дела»? Почему они так стремятся стать румынами, что даже государственные мужи с парламентской трибуны заявляли о том, что они не молдаване, а именно румыны?

Какой глубокий смысл заложен в это понятие — «румыны»? И почему такая чехарда, почему румыны — переселенцы из Румынии в Бессарабию начала двадцатых годов — уже в 1940 году, при получении советских паспортов, продекларировали себя молдаванами и были ими полвека, а потом вдруг возжелали стать румынами?

Так они все же молдаване или румыны?

И пока нет четкости в этом вопросе, я называю их вполне обоснованно – молдорумынами. Да, новая для Бессарабии популяция, но как же прикажете иначе? Никак. Только – молдорумыны.

Но остается все же вопрос: а что такого в этом румынском «звании » заложено привлекательного, если все митингующие вдруг потеряли покой? Давайте попробуем и мы разобраться. Наверное, когда-то это действительно нужно сделать. Ведь не зря возникла такая привязанность между старорумынами и новорумынами, переходящая в неестественную однополую любовь.

А может, все проще? Может, это «любовь» удава к кролику?

Впрочем, пусть разбираются сами бессарабцы.

НАГЛЯДНОЕ ПОСОБИЕ БЕССАРАБЦАМ

О старорумынах мы знаем очень мало. Наверное, потому, что просто не интересуемся, а вернее – не хотим знать. Мы не придаем серьезного значения ни Румынии, ни румынам. А зря. Потому что личные качества запрутских молдаван – агрессивность, нежелание трудиться, стремление «пожить красиво» за чужой счет, жестокость – были использованы при формировании «Румынии». Не зря вскоре буквально в воздухе стала носиться идея «великой Румынии».

Уже в первой мировой войне Румыния участвовала в составе стран Антанты. Причем, воинственность румын проявлялась главным образом по части ограбления мирных жителей.

 Воспользовавшись ослаблением России, связанным с революцией в этой стране, румыны отхватили от нее, своей союзницы в войне, законную ее часть – Бессарабскую губернию.

В сознании ныне живущих людей Бессарабия как-то связана с Румынией, многие даже считают, что она вроде как ее часть. Этим и пользуются сегодняшние румынизаторы. Но мы должны четко разграничить понятия. Бессарабия – законная часть России. Она вошла в состав Российской империи навечно по Бухарестскому мирному договору между Российской и Османской империями в 1812 году в результате победы русского оружия.

Два маленьких пояснения: первое – Бухарест не был тогда столицей Румынии; второе – государства «Румыния» тогда еще не существовало в природе. Оно было образовано полвека спустя – в 1862 году.

Но хватательные способности у румын были заложены от природы, как у новорожденного крокодильчика. Или удава. Уже при захвате Бессарабии жестокость и агрессивность румын проявились сполна. Можно приводить тысячи примеров их жестокости в отношении бессарабцев. Но, я думаю, проще будет дать слово самим бессарабцам. Вот выдержки из архивного документа – Декларации Союза освобождения Бессарабии – об условиях, в которых проходило голосование Сфатул Цэрий (Совета страны) о присоединении Бессарабии к Румынии: «… по приказу командующего румынскими войсками в Бессарабии генерала Броштяну были расстреляны депутаты Сфатул Цэрий, принадлежавшие к противникам присоединения Бессарабии к Румынии. Фамилии этих депутатов: Каторос (лидер крестьянской группы в Сфатул Цэрий и видный член Центрального молдавского военного комитета), Чумаченко (товарищ министра земледелия), Прахницкий (товарищ военного министра), Панцырь (член крестьянской группы), Рудьев (депутат, уездный комиссар в Бельцах).

Все казненные, за исключением Чумаченко, – молдаване. Опасаясь немедленной расправы, вынуждены были эмигрировать из Бессарабии, за малыми исключениями, все депутаты, принадлежащие к социалистическим партиям.

Таким образом, в заседании 27 марта 1918 года совершенно отсутствовали все видные депутаты – противники присоединения Бессарабии к Румынии.

В помещение Сфатул Цэрий 27 марта 1918 года к началу заседания были введены вооруженные румынские солдаты.

Голосование было открытое и поименное, вопреки протестам крестьянской фракции и других групп. Имеются документы и неоспоримые доказательства, что значительная часть депутатов Сфатул Цэрий была подкуплена румынским правительством. Печать, не знавшая цензуры до прихода румын, получила приказ не печатать ничего, что выражало бы отрицательное отношение к предполагаемой оккупации Бессарабии.

Из всего вышеизложенного явствует, что ни о каком «свободном изъявлении» народных представителей не может быть и речи. Большинство голосов составилось из подкупленных депутатов, частью из тех, кого в решительный момент заставили затрепетать судьба казненных сотоварищей и наведенные на собрание «народных представителей» румынские винтовки и пулеметы » (декабрь 1918 года).

Вот такая «демократия по-румынски». Штефан Урыту, где ты?

Крокодильчик (удавчик) проявил свой нрав в полную силу с момента захвата Бессарабии. Вот выдержка из еще одного архивного документа, письма бессарабского депутата А. Мыцэ премьер-министру Румынии А. Войда Воеводу: «Господин премьер-министр! Я, нижеподписавшийся Александру Мыцэ, депутат от Бэлць, имею честь сообщить Вам следующее.

После прибытия румынских войск Бессарабия подвергнута режиму чрезвычайного произвола, который, по моему мнению, не поддается никакому сравнению. Думаю, что лишь в каком-либо уголке Африки может случиться что-либо подобное. Я нисколько не преувеличиваю, и Вы сами это увидите из приведенного ниже.

Без сомнения, во время русского абсолютизма бессарабский народ не мог себе представить что-либо подобное… Приступим с самого начала».

Текст письма очень большой (полностью приводится в приложении к данной книге). Перечислим его разделы: «Убийства, избиения, аресты, грабежи, гужевая повинность».

Вот еще характерные отрывки из письма: «Я говорил выше о злоупотреблениях общего порядка: об убийствах, избиениях, арестах, ограблениях, гужевой повинности.

 Приведу теперь несколько случаев, которые образуют группу множества самых разнообразных фактов, носящих случайный характер.

1. Капитан Димитриу, комендант Единецкого сектора Хотинского уезда, издал приказ, в котором предписывалось, чтобы каждый гражданин, встретив румынского офицера, остановился, повернулся лицом к нему, снял головной убор и с улыбкой поклонился до земли. А чтобы граждане научились такому приветствию, он распорядился, чтобы ежедневно, в определенное время, солдаты, надев на палку офицерскую фуражку, носили ее по улицам местечка. При встрече этой фуражки, надетой на палку, каждый гражданин обязан с улыбкой на лице выполнять указанное выше.

Рассказывают, что один румынский крестьянин, обратив внимание на эту процессию солдат, спросил у них, можно ли купить фуражку. Румын был тут же избит. Оценивая это, как вы думаете, господин Премьер-министр, у большевиков или в Африке могло подобное случиться? Каждый из нас был бы доволен, если бы этот офицер попал в больницу для умалишенных. Он, однако, по сей день служит в румынской армии и, может быть, даже повышен в звании…».

«… узнав о том, что прибывают румынские войска, я радовался вместе с товарищем по училищу Петром Лунгу, офицером I-го Молдавского полка. Мы говорили о том, что выйдем им навстречу с моей батареей и его ротой. Наивность: он был арестован по прибытии румынских войск в Бэлць, а я – несколько позже.

Короче, большевик я или нет – решайте сами, но случаи беззакония полностью пресеките.

Депутат А. Мыцэ, Бухарест, 25 дек. 1919 г.».

ВОТ ТАКАЯ «БЕЛАЯ ВОРОНА» СРЕДИ РУМЫН.

В ответ на жестокость оккупантов в Бессарабии стихийно вспыхивали крестьянские восстания. Жестокость при подавлении не помогала. Румыны не успевали подавлять восстания. Но потом старые опытные колонизаторы, стоявшие у колыбели государства «Румыния», дали радикальный совет, как справиться с населением новой колонии. По совету «ветеранов» подавления колониальных волнений румыны переселили в Бессарабию многие тысячи семей румын, расставили их на все ключевые посты в каждом молдавском селе. Полицай и почтарь, примарь и жандарм – все были румынами. Все учителя сельских школ были румынами.

Так была заложена мина замедленного действия под Бессарабию, которая рванула в 1989-1990-м годах.

ПРОРУМЫНСКАЯ ЭКВИЛИБРИСТИКА

В период создания и становления Молдавской ССР всемерную помощь ей оказывало население бывшей МАССР. Переезжать в незнакомый Кишинев не очень-то приятно, но нужно было помочь бессарабцам создать свою государственность. Таков был уровень мышления советских людей, таков был их менталитет – помогать слабым и обиженным судьбою. Помогать им встать на ноги и окрепнуть.

И все это со временем было претворено в жизнь. Вчерашняя колониальная Бессарабия из Богом забытого края рабства, унижений и издевательств румын над бессарабским народом быстрыми темпами превращалась в цветущий сад. Жизнь в молодой республике становилась все лучше, сама республика становилась все краше. Образно говоря, за полвека она стала похожа на румяное яблоко. Гости любовались прекрасной Молдавской республикой.

Но внешнее впечатление было обманчиво. Румяное снаружи яблоко внутри было изъедено червями. Подобно червям, внутри Бессарабии свили себе гнездо румыны-националисты, почти беспрепятственно организовав заговор против этой самой Молдавской республики, за возврат Бессарабии в лоно Румынии. И в качестве главного орудия, способствующего успешному проведению заговора, использовался румынский язык. Тот самый румынский язык, который внедрялся в Бессарабию в период румынской оккупации взамен вытесняемого молдавского языка бессарабских молдаван.

Мои напоминания читателю, что основу правящей кишиневской клики составляют румыны в пятом колене, потомки служащих румынской оккупационной администрации в Бессарабии, наверное, уже надоели. Но дело в том, что есть люди, еще не читавшие моих статей на темы румынизма в МССР, и они до сих пор считают, что Молдавскую Советскую Социалистическую Республику разрушили некие непонятные «молдавские националисты», основу которых составляют бессарабские молдаване, разрушившие свой собственный надежный, стабильный дом назло русским по принципу: «Возьму и выколю себе глаз. Пускай у моей тещи зять кривой будет». А ведь именно эту теорию нам навязали еще в начале смуты в Молдавии.

И мы послушно жуем эту жвачку на радость румынам вот уж семнадцать лет. И навязываем читателям именно эту теорию, не желая «поступаться принципами». Теорию, выгодную оккупантамрумынам, и только им. Ну и еще их западным советникам-хозяевам, «большим кредиторам».

Однако вернемся к вопросу внедрения «государственного румынского языка» в сознание жителей Молдавской ССР. Начнем с того, что сам факт внедрения румынского языка в качестве «государственного » преследовал преднамеренный раскол многонационального общества МССР, т.е. использовался принцип колонизаторов – «разделяй и властвуй».

Итак, весной 1989 г. было объявлено о предстоящем введении «государственного» языка. Разумеется, румынского. Но… по-иезуитски националисты-румыны объявили о признании «государственным » языком… молдавского. Но только одного. А как же быть с общесоюзным языком межнационального общения? На этом вопросе и отвлекли внимание всех граждан от сути происходящего.

Главный метод националистского захвата власти – ложь и провокации.

Ни слова правды. Никакой порядочности ни в чем.

Так как же быть с общесоюзным языком межнационального общения на всей территории Союза ССР? Ведь это было в 1989 г., когда еще существовал СССР. Само собою сложилось, что в многонациональном государстве люди всех наций и народностей выбрали для межнационального общения один язык – русский.

Но потомки оккупантов молча отвергли русский язык, изъяли его из обращения. Почему? Потому что им нужно увести все население Молдавской ССР из сферы общения бессарабцев с русскими людьми, с советскими людьми. Перетащить их в сферу Румынии.

Этим проектом закона население республики было повергнуто в шок. Постепенно выходя из шока, люди начинают задавать вопросы: а почему, а как жить дальше, не имея языка общения? Вы что же, хотите довести нас до бессловесного животного состояния? Пока люди сосредоточивали свое внимание на том, что им предлагается один язык, им в это время подбрасывают еще одну загадку: государственный язык будет молдавский, но на латинской графике, т.е. государственный язык будет румынский.

Эта политическая эквилибристика стала возможной лишь в условиях фактического захвата власти оборотнями – что в Молдавии, что в Союзе. По всему видно, у них был сговор за спиной народа о сдаче республики в ведение Румынии. А мы все не могли понять, как, что и почему.

Почему же такая чехарда с «госязыком», почему его называют то «румынским», то «молдавским»?

По-моему, я понял причину. Румынам-оккупантам нужна была поддержка в вопросе введения государственного языка. И если бы с самого начала было заявлено четко и ясно, что вводится один государственный язык – румынский, как это было еще во время оккупации, то против этого выступило бы подавляющее большинство населения Молдавской ССР, включая молдаван. Молдаване, особенно старшее поколение, пережившие румынскую оккупацию, выступили бы против введения румынского языка. И тут румыны нашли выход. В советские времена румынские отпрыски, «косившие » под молдаван, пробравшиеся в комсомол (как и сейчас при Воронине) и делавшие там карьеру «молодых молдавских патриотов», всячески изощрялись в выдумках – «чего бы еще такого придумать яркого, необычного, чтоб всех поразить, чтоб все сразу ахнули: «Ах, какой он талантливый, он далеко пойдет! Он пойдет по партийной линии и дорастет до больших чинов».

Действительно, они росли, как грибы. Так вот это они придумали комсомольскую формулу – «триединая задача партии». А теперь, в период активной румынизации, они ставили «триединую задачу» в связи с внедрением румынского языка: 1) шокировать «русофонов»; 2) противопоставить молдаван и русских; 3) привлечь бессарабских молдаван на помощь в поддержку румынского языка.

И румыны объявили о введении «госязыка» – молдавского. Ну какой же молдаванин выступит против? Естественно, все молдаване поддержали решение Верховного Совета МССР. Как же – «они стараются для молдавского народа».

Мало того, молдаван втянули и в пропагандистскую поддержку решения о принятии молдавского языка в качестве государственного.

И когда русские стали протестовать, это было выдано за противодействие молдавскому языку.

Румыны тут же повернули молдаван против русских: «Они против вашего языка. Теперь вы можете убедиться, что только румыны вам братья, а русские – ваши враги».

Молдаване дружно повернули против русских: «А почему вы не хотите изучать наш язык? Мы же изучаем ваш язык много лет, теперь вы изучайте наш язык».

Невероятно, но факт. В сознании бессарабских молдаван произошла смена полюсов, смена понятий. Они стали верными союзниками своих вечных врагов и готовы на смертный бой против своих преданных друзей – русских, украинцев, белорусов, в общем, «русофонов», как называют их националисты-румыны. Они сумели ввести в сознание молдаван некий сказочный «озверин», который начал работать в 1989-м, прорезался в 1990-1992-м, и по сей день его действие все усиливается. Если раньше, в 60-80-х годах, они исподволь воспитывали в молдавской молодежи сторонников румынизма, то теперь все приняло тяжелые, неизлечимые формы болезни.

Для удержания своей власти в Бессарабии румыны вынуждены вовлекать в свои дела молдаван: правящая в Бессарабии румынская «элита» малочисленна («элитой» называть правящую клику можно только с сарказмом).

Молодых молдаван кишиневские руководители называют румынами, «титульной нацией», и от этого у них бывает головокружение.

Националистам удалось оболванить значительную часть молдавской молодежи, втянуть ее в антинародный «народный фронт», втянуть в дело уничтожения собственного дома, втянуть в бандитские действия против гагаузов, против приднестровского народа. Им удалось «орумынить» молдаван.

И этого оказалось достаточно.

В Приднестровье до сих пор процветает бесхребетная «маниловщина». Только и слышишь от наших людей: «Там, в Молдове, живет такой же простой народ, как и мы. Они не виноваты в том, что у них такое правительство». Только тогда непонятно, кто пришел с войной на приднестровскую землю, кто убивал, грабил, насиловал граждан ПМР. Может, какие-то инопланетяне? Поясняю в сотый раз: это те же молдаване (и не только молдаване), прошедшие прорумынскую идеологическую обработку. Орумыненные молдаване. И сделали все это румыны-националисты, подстрекаемые и управляемые западными спецслужбами. Это и есть результаты идеологической обработки. Это и есть идеологическая война, «холодная война», в нужный момент переходящая в «горячую» стадию, в кровопролитную войну, направленную против приднестровского народа, против приднестровской государственности, в интересах Запада.

И в этом «орумынивании» молдаван, втягивании молдавской молодежи в войну, в бандитские действия и состоит главное преступление румын, потомков и продолжателей преступных деяний румынской оккупационной администрации в Бессарабии. Они превратили Бессарабию в бандитский анклав, где правит особый режим, агрессивный, как Румыния 1940-1941 гг. Сегодняшний диктатор Воронин подобен Антонеску. Такой же агрессивный.

Глядя на происходящее в Кишиневе сегодня, не могу поверить даже сам себе, своим воспоминаниям, всему, что видел своими глазами. Неужели когда-то было иначе?

А была нормальная жизнь, были нормальные взаимоотношения между всеми людьми, независимо от нации. Лично мне пришлось многие десятки лет работать бок о бок с молдаванами, и никогда никакой враждебности, никакой напряженности во взаимоотношениях не было. Мы даже толком не знали, кто какой национальности.

Это уже потом выяснилось, что кто-то румын, кто-то молдаванин, кто-то гагауз, болгарин или немец. И это, как оказалось, самое страшное, когда люди стали уточнять, кто к какой нации принадлежит.

Но вот недавно вспомнилось, как в 1944 г. мне пришлось ехать по делам из Кишинева в Тирасполь. Поездом. Это было в конце октября 1944 г. в Кишиневе на ж/д вокзале. Собственно, вокзала как такового не было. Была груда развалин. И был перрон. А рядом на путях стоял товарный состав, весь облепленный бессарабскими крестьянами.

Кругом стоит веселый галдеж, крики, какие-то петушиные веселые перекликания. Открывают бочонки, пьют вино, угощают своих друзей и знакомых. И все это весело, как на празднике. Угощали и меня, совершенно незнакомого молодого человека, который к тому же почти не понимал по-молдавски (хотя еще до войны изучал молдавский язык).

Я спросил у железнодорожного сцепщика вагонов, что здесь происходит. Он мне охотно объяснил, что «это цэране едут в армию по призыву».

– А чему же они так радуются, ведь им скоро на фронт? – спросил я.

Железнодорожник, из местных бессарабцев, объяснил, что при румынах эти цэране столько от них настрадались, что теперь фронт для них – праздник. Тем более – против румын, которых они люто ненавидят.

Ехать на крыше товарного поезда пришлось почти всю ночь. И почти всю ночь не прекращались галдеж и веселье. Как девиз они выкрикивали: «Ла Армата Советиче!». Какой контраст с нынешними молодыми бессарабцами, прошедшими румынскую идеологическую обработку, ненавидящими все русское и советское!

Правители «Молдовы» не просто за этнически чистое молдавское общество. Они делят население на сорта и касты. Высшая каста – этнические румыны, потом «новорумыны» – новообращенные, впитавшие в себя националистический румынский дух, румынскую оккупационную идеологию. Примерно так же было в Бессарабии в период первой румынской оккупации, когда правящие классы делились на сорта, но даже самый низший сорт относился к правящему классу. В самом низу – «цэране», не входившие ни в какие сорта и ни в какой класс. Просто рабочий скот. Единственно, чему румыны учили молдаван, – румынскому языку и поклонению «домнуле румыну». Словом «молдаван» обозначалась не нация, а каста, принадлежность к низшей расе. Так было при румынской оккупации. О возврате этих порядков мечтали румыны. Для них было важно не только ограбить молдаванина беспредельно, но и беспредельно унизить морально.

И только необходимость использования бессарабских молдаван в качестве взрывчатой массы для уничтожения Молдавского советского социалистического государства вынудила румын идти на сближение с молдаванами, заигрывать с ними, изображать из себя благодетелей молдавского народа. На практике это обернулось разрушением государства МССР, разрушением экономики, обнищанием, выдавливаем молдаван за пределы Бессарабии.

МОЛДОВСКИЕ МЕТАМОРФОЗЫ

Наглость правителей кишиневского режима поразительна. Просто нет ей предела. Они диктуют нам, как мы должны себя вести, как должны жить. Мало того – они диктуют чуть ли не всему мировому сообществу, как оно, сообщество, должно относиться к нам, к независимому государству ПМР.

Они обращаются к нам, как южноамериканские плантаторы обращались к своим рабам – неграм или мулатам. Последний яркий пример психической ненормальности кишиневских правителей –

Закон «Об основных положениях особого правового статуса…». Это они нам определяют статус. А они сами кто такие, чтобы указывать кому-то, как жить? Они сами имеют ли статус государства? Что у них есть, кроме нахальства? И еще – кроме поддержки со стороны им же подобных нахалов и наглецов?

Тут одна простая гражданка ПМР, женщина почтенного возраста, на вопрос, как нужно реагировать на подобные выпады прорумынского режима, ответила лаконично: «Игнорировать». Совершенно согласен.

Люди более молодые, даже пятидесятилетние, не знающие исторических корней вышеназванных «правителей», удивляются их поведению. В возмущении называют их «молдавскими националистами», думают, что таким образом доберутся до их совести. Как же! Совесть у них, как говорит крестьянская пословица, «як у той кобылы, що воза пэрэкынула».

Кто же они? Инопланетяне, определения которым нет? Открыто они вышли на поверхность, так сказать, легализовались, и объявили о своем приходе к власти примерно пятнадцать лет назад. А до этого были в глубоком подполье и одновременно находились у власти, изображая из себя пламенных советских патриотов и принципиальных коммунистов. Они были штирлицами, только от националистов из соседнего государства Румыния.

Они так же, как и сегодня, находились у власти, но под другими знаменами, «под другой вывеской». И власть называлась по-другому, но была все в тех же руках. Периодически происходит смена поколений, но суть режима в принципе не меняется, только ужесточается.

Так они что же, оборотни? Пожалуй, это самое подходящее для них название. Но можно назвать их еще проще и точнее. Они –  потомки остатков румынской оккупационной администрации в Бессарабии.

Хотя и называли себя полвека молдаванами. Да и сейчас, временами, когда им это выгодно, камуфлируются под молдаван.

Так оно и идет уже полтора десятка лет – они называют себя то румынами, то молдаванами. Когда как выгодно. И даже язык свой «государственный» называют когда молдавским, когда румынским.

И школы свои в Приднестровье тоже называют когда молдавскими, когда румынскими.

Также и в интервью российским СМИ идет непонятная свистопляска: то «молдавские школы», то «румынские». И от этой свистопляски не только российские, но даже наши приднестровские СМИ сбиваются с толку. А националистам-румынам как раз это и нужно. Сплошной камуфляж и разоблачить трудно. Их задача – запутать окружающих, особенно приезжих, несведущих в этих тонкостях.

Ради чего же так изворачиваются господа оборотни? Что их так привлекает в этом крае, почему не стремятся они на свою историческую родину – в Валахию или в Молдову (Запрутскую) или на худой конец – в Мунтению? Ведь подумать только, сколько «неприятностей » им здесь приходится преодолевать!

А главная причина их терпеливости – «любовь» к Бессарабии, которую они полюбили, как волк овечку. Прочно. Навсегда. «Любят » румыны Бессарабию и ее жителей за трудолюбие и мирный нрав. Это им очень даже подходит. А что? Нормальная колония.

Тем более, что уже столько трудов потрачено на обработку участка, столько удобрений внесено. Не уходить же…

Что же представляла собою Румыния на заре своего зарождения?

Из справочника мы видим, что государство Румыния образовано из двух феодальных княжеств – Валахии и Молдовы, добившихся с помощью России в 1829 г. автономии в составе Османской империи. С 1862 г. это уже Румынское княжество в вассальной зависимости от Османской империи. В результате войны 1877-1878 гг. России с Турцией Румыния стала независимой.

Довольно скоро (в 1918 г.) Румынии представилась возможность «отблагодарить» Россию за оказанную ей в свое время помощь.

Она захватила законную российскую территорию – Бессарабскую губернию, которую удерживала 22 года, нещадно эксплуатируя местное население.

Румын-националистов, исполнителей чужой воли, чужих планов, не зря опекают уже второе столетие европейские «няньки-мамки».

Воспитывают, совершенствуют их хватательные способности. А другого от них и не требуется.

Изначально государство «Великая Румыния» проектировалось как «замок на балканских воротах» против российского влияния.

Против объединения славян.

Ну, подумаешь, кому вдруг понадобились эти захолустья – княжества Валахия, Молдова и еще какая-то Мунтения? Захолустье оно и есть захолустье. Даже османы (турки) его забросили. А вот Европейскому сообществу сгодилось. Быстренько оприходовали, «прихватизировали» и к делу пристроили. Создали государство, да не просто государство, а стратегический центр напряженности в Юго-Восточной Европе. Замок на балканских воротах! Соответственно и название «со смыслом» – «Ромыния». Знай наших! Мы уже стражи европейских стратегических окраин, «Великая Ромыния».

Стражам не пристало работать, чтоб зарабатывать хлеб свой насущный тяжким трудом. Стражи должны охранять господское добро, а между делом – захватывать то, что плохо лежит. Или – что приказал хозяин. Значит, развивать хватательные способности.

Кстати, мы уже отмечали хватательные способности новорожденного государства, проявившиеся вскоре после рождения, как у новорожденного крокодильчика, проклюнувшегося из оболочки. Вот это врожденное свойство и стало основным у правителей государства «Ромыния».

В политике хватательные способности получили название «экспансия». Этих хватающих выродков следует теперь называть непонятным иностранным словом «экспансионисты». Или еще в моду вошло в последнее время – «реинтеграторы». Теперь уже звучит элегантно, по-европейски.

Само название «Ромыния» базируется на «романо», «романизм» (от латинского «римский»). Намек на происхождение вчерашних запрутских волохов и молдаван – от древних римлян. От римских патрициев. Так вот откуда такая амбициозность у нынешних кишиневских правителей: они в кильватер пристроились к румынам – «потомкам римских цезарей».

Высший орган власти в Румынии – «Великое национальное собрание». Кишинев, как продолжение Румынии, как ее филиал, тоже судьбы народа и государства МССР решал на площади «Великого национального собрания».

 После захвата Бессарабии оккупанты-румыны установили такой режим, что даже добродушные покладистые молдаване стали выступать против ограбления и издевательств.

Вот что писал об оккупации прогрессивный румынский журналист Скарлат Каллимаки в 1935 г.: «…с момента вооруженной оккупации и до сегодняшнего дня Бессарабия рассматривается в качестве колонии с местным населением низшей расы, а отсюда и применение специфических колониальных методов правления.

Особой жестокостью и всевозможными злоупотреблениями отличался аппарат бессарабской администрации, состоявший из выходцев из «Старого королевства». Об этом свидетельствуют многие документы. Режим, установленный королевской Румынией в Бессарабии, создавал тяжелый морально-политический климат для основной массы ее населения. Политические организации трудового народа были объявлены вне закона, сурово преследовались те, кто выступал против установленного режима. Аресты, облавы, крупные судебные процессы стали системой. Сотни бессарабских политических узников, боровшихся за свободу края, томились в румынских тюрьмах».

За долгие годы оккупации выходцы из «Старого королевства» капитально обосновались в Бессарабии, пустили корни, обзавелись недвижимостью и при освобождении Бессарабии Красной Армией просто не успели сбежать.

Особую роль в деятельности оккупационной администрации играли работники системы народного образования. Уже в начале оккупации националисты поняли, что воспитывать с детства своих сторонников в своем духе – надежнее, нежели потом силой заставлять служить румынским интересам. На этом они уже обожглись. Поэтому взялись за «воспитание» молодого поколения еще во время оккупации.

Инакомыслия они не терпели. Режим был жестким и жестоким.

Послаблений не делалось никому. Главным предметом был румынский язык, который внедрялся в Бессарабии в период румынской оккупации как единственный государственный язык, дозволенный к употреблению. Молдавский язык бессарабцев просто вытеснялся.

Румынский язык являлся главным рычагом подавления воли всех жителей Бессарабии, в том числе и молдаван. Румынский язык внедрялся в приказном порядке. Приказы о пользовании исключительно румынским языком были развешаны повсеместно на всей территории Бессарабии. За применение иного, нерумынского, языка строго наказывали. Простолюдинов наказывали на месте штрафом или «гичем» (плетью). Чиновников наказывали в административном порядке.

Мне самому пришлось видеть в Кишиневе в 1940 г. повсеместно, во всех людных местах, вплоть до трамваев, металлические эмалированные таблички с надписью «Ворбиць нумай ромынешть» (говорить только по-румынски). Если бы я до этого не изучал французский язык, то не смог бы даже прочитать текст.

В смысл происходившего внедрения румынского языка в жизнь, в сознание всего населения я тогда не вникал, да и не мог бы его в то время понять. Смысл внедрения румынского языка в сознание местного населения очень глубок. На этом зиждется основа политики подавления сознания местного населения оккупационными властями.

Правительство Союза ССР (правопреемника Российской империи) никогда не забывало о своей законной территории – Бессарабии.

По мере укрепления экономической, политической и военной мощи руководство Советского Союза ультимативно потребовало от Румынии вернуть свою законную территорию. Причем немедленно, в течение четырех дней. Так и произошло. Румыния даже не тявкнула в ответ. Это уже перед выходом из подполья «академики» кишиневской клики «обосновали» возвращение Бессарабии пактом Молотова-Риббентропа.

Волею судьбы было определено так, что мне пришлось видеть своими глазами, как по пыльной загородной дороге мимо школы, где располагался наш пионерлагерь (если мне не изменяет память, это была школа №4, где-то в районе водолечебницы), бесконечной лентой два или три дня с утра до вечера тянулись колонны пехотинцев с коричневыми от пыли и пота лицами, в ботинках с обмотками, навьюченных вещмешками, скатками шинелей, с притороченными касками, лопатками и флягами, с противогазом через плечо и винтовкой на ремне. Кроме того, шла кавалерия, проезжали тачанки, различная бронетехника.

Но в память врезались на всю жизнь пехотинцы, их внешний вид.

Вскоре пошли разговоры о переезде правительства МАССР из Тирасполя в Кишинев. Сначала это неприятно было даже слышать.

Причем не только сам факт переезда, но все, связанное с Бессарабией, и даже само название города «Кишинев» было неприятно на слух.

Тогда многие знакомые нашей большой семьи приходили к нам и обсуждали, что это будет, почему и для чего. Я хорошо помню до сих пор эти обсуждения. В основном сходились на том, что это делается правильно. Нужно помочь бессарабцам создать свою государственность.

А после жестокой румынской оккупации они просто не смогут создать свою республику сами. Мы обязательно должны им помочь. Других мнений не было.

Круг знакомых нашей семьи состоял из советских и партийных работников, участников революции и гражданской войны, установления советской власти на Украине.

Деда моего, Бориса Васильевича Раденко, Пересыпьская партийная организация г. Одессы направила в свое время в Балту начальником уездной милиции. Он уехал туда на тачанке во главе отряда красногвардейцев. Воевал против петлюровцев. А еще раньше, в 1919 г., при Петлюре, сидел в тюрьме за агитацию.

Со временем семья очутилась в Тирасполе. Здесь я, волею судьбы, и родился. И рос в семье деда. В 1940 г. деда уже не было. Он умер раньше, после того, как его посадили как врага народа, а потом выпустили как оклеветанного.

Вскоре и наша неполная семья (мы вдвоем с матерью) переехала вместе с наркомземом (народный комиссариат земледелия) в Кишинев, где образовывалось новое правительство вновь организованной республики МССР.

Ввиду того, что жили мы на частной квартире у незнакомых людей, а знакомых по месту жительства не было, знакомства поддерживались по месту работы моей матери в наркомземе и контрольносеменной лаборатории (КСЛ), а также с братьями матери, работавшими в других республиканских наркоматах. Поэтому мне все время приходилось присутствовать во взрослых сообществах и слушать взрослые суждения по всем государственным вопросам. Так что я могу быть свидетелем. И как живой свидетель тех событий утверждаю: отношение вчерашних приднестровцев из МАССР к вновь созданной республике МССР было очень доброжелательное.

Такое же серьезное отношение к Молдавской ССР было и со стороны союзного правительства.

И сегодня, когда приходится читать в статьях некоторых незрелых «новополитиков» высказывания в адрес Молдавской ССР резко отрицательные, да еще и оскорбительные, я невольно перестаю уважать этих скороспелых «политиков»-карьеристов. Молдавская ССР была на полном серьезе. И это было истинно народное государство.

... В июне-июле 1940 г. румын выгнали из Бессарабии, а уже в сентябре, т.е. через два месяца, в Румынии была установлена военно-фашистская диктатура. Она присоединилась к Берлинскому пакту 1940 г. фашистских держав и 22 июня 1941 г. вместе с фашистской Германией вступила в войну против СССР.

Уже в июле 1941 г. начался второй захват Бессарабии Румынией.

Вот когда пригодилась оставшаяся в Бессарабии румынская оккупационная администрация, которая при этом захвате свирепствовала пуще прежнего.

Второй захват Бессарабии румынами продолжался три года и закончился изгнанием румынских войск с территории Бессарабии в августе 1944 г. Но румынская оккупационная администрация опять осталась в Бессарабии почти в полном составе. Румыны-националисты уже сроднились с мыслью, что Бессарабия принадлежит им навечно. В первые 10-12 лет, пока советская власть была крепка, они вели себя тихо, старались быть незаметными. Все получили советские паспорта с записью в графе «национальность» – молдаванин.

Румыны растворились в массе молдаван и тихо как бы ассимилировались.

Но они никогда не забывали о своей миссии – захвате власти в Бессарабии и о своем превосходстве над бессарабцами, особенно над бессарабскими крестьянами, которых они презирали, как низшую расу.

С годами эти румыны и их дети и внуки, их потомки и идейные наследники, тихо вползали во все структуры госучреждений, пробирались на руководящую работу младшего и среднего звена, закреплялись в системе народного образования и т.п. Это была основа воссозданной со временем национал-фашистской системы управления Бессарабией, называемой ныне «Республика Молдова».

Я не зря назвал статью «Молдавские метаморфозы». История Бессарабии, начиная с первой румынской оккупации – с первого захвата 1918 г., – сплошные метаморфозы (превращения, преобразования).

Система народного образования была напичкана румынами. А где было взять других, знающих молдавский язык, чтобы проводить занятия с молдавскими детьми?

После ХХ съезда КПСС и наступления «хрущевской оттепели» румыны-националисты полезли во все структуры партийной и государственной власти. Со временем вся власть в Бессарабии (Молдавской ССР) опять оказалась в их руках и их наследников, а также их воспитанников, прошедших через прорумынскую систему образования и воспитания.

Это был третий захват Бессарабии румынами-оккупантами. Разрушение Молдавской ССР проходило синхронно с разрушением других национальных республик и всего Советского Союза. Все управлялось из одного центра.

Государственный переворот в Молдавской ССР проходил поэтапно, не спеша. И параллельно. Мы думали, что строим республику для себя, и старались изо всех сил. А они, румынские заговорщики, поощряли наши старания и хвалили нас за усердие, да еще и награждали за труд. Они уже давно знали, что мы строим все для них. Вот придет время, и они создадут нам невыносимую обстановку.

И мы сами побежим – кто куда, лишь бы подальше от националистов.

Теперь, по прошествии многих лет, начинаешь понимать, что подпольная румынская организация в Молдавской ССР (в Бессарабии) была очень хорошо организована. И все же не они авторы такой сложной организации повсеместного подпольного заговора, не они авторы заранее подготовленных документов по юридическому обоснованию разрушения молдавской советской государственности и провозглашения на ее месте некоего другого государства, периодически меняющего курс, название, принадлежность.

И даже при всей филигранности отработки юридических документов, все равно торчат «ослиные уши», нестыковки, несообразности их юридического обоснования упразднения законного Молдавского советского социалистического государства и создания вместо него ныне провозглашенного псевдогосударства «Республика Молдова». Грамотному юристу, да еще заинтересованному в разоблачении всех сфальсифицированных националистами доводов, приводимых ими, ничего не стоило бы в течение буквально нескольких часов разоблачить все нагромождение фальшивок, использованных румынами для обоснования создания псевдогосударства «Республика Молдова».

Почему же за 15 лет противостояния мы ни разу не увидели этого разоблачения фальсификаций? Одно из двух: либо нет грамотных юристов, либо нет желания разоблачать грубые фальшивки.

Третьего не дано.

Наши юристы, наши политики буквально топчутся на месте вокруг одной фальшивой формулировки «молдавский национализм», в насаждении которой как раз и заинтересованы румыны, захватившие власть над умами молдавской молодежи и с ее помощью захватившие власть в Бессарабии.

Румыны-националисты использовали молдаван как ракету-носитель для выхода на орбиту. В результате румыны сегодня правят родиной бессарабских молдаван как «малой планетой Молдова», а молдаване, оставшиеся без родины, подобно отработанной ракетеносителю, превратились в космический мусор.

Румыны, будущие оккупанты, сидели тихо и не высовывались, а на работе даже суетились, пока власть в центре (союзная власть) была крепка. Однако со временем власть в центре деградировала и развалилась. Получив от западных советников команду «пора», румыны быстро вышли из подполья и стали менять лозунги и вывески.

Но связь с родным ЦК КПМ не теряли. Наоборот, КПМ сомкнулась с НФМ и стройными рядами ринулась во власть.

Весной-летом 1989 г. сработал «архимедов рычаг» – «государственный язык», резко сдвинувший многонациональное общество Молдавской ССР в хаос и неразбериху. Именно это и нужно было румынам – дестабилизировать обстановку в республике. Как вы уже, конечно, догадались, это был беспроигрышный вариант дестабилизации.