Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270 29 52
| Вид материала | Обзор |
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 2102.04kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 2070.56kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 1957.93kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 1339.42kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 1367.74kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 3086.27kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 2182.15kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 1601.55kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 4120.3kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 1101.27kb.
Николай Прянишников, глава Microsoft в России, рассказал о перспективах Windows 8 и Skype, новых Windows Phone, отношениях с ФСБ и о том, почему он не чувствует изменений в российском инвестиционном климате
– Осенью корпорация Microsoft впервые раскрыла примерный объем выручки в России – около $1 млрд. Политика компании в отношении раскрытия финансовой информации по регионам меняется?
– Политика не изменилась. Детальной информации по странам мы по-прежнему не даем. Вице-президент корпорации Кевин Тернер обозначил выручку на уровне $1 млрд, чтобы подчеркнуть значение российского рынка. Аналогичный комментарий касался Бразилии. Ничего особо выдающегося в этой цифре нет. Если мы посмотрим на данные Всемирного банка, на долю ВВП России в мировом ВВП, то получится похожее распределение – доля России между одним и двумя процентами.
– Как распределяются доходы? Основной источник – государственный сектор?
– Иногда в прессе проходит информация о миллиардах долларов, заработанных на госконтрактах. Это совершенно не так. Доля контрактов с госсектором в общем объеме бизнеса невысока. Самые большие доходы мы получаем в корпоративном сегменте – это как крупный, так и средний и малый бизнес; далее индивидуальные клиенты – покупатели наших потребительских решений и компьютеров с предустановленной операционной системой.
– Структура доходов не меняется?
– В принципе она стабильна и не отличается от структуры доходов глобальной корпорации. Разница в том, что наш онлайн-бизнес меньше. В этом секторе мы пока молодой игрок. MSN в России – это пока небольшой бизнес.
– Рекламный альянс с Yahoo! действует и на российском рынке?
– Присутствие Yahoo! в России пока не очень заметно. Поэтому нам это не дает существенных результатов.
– Вы будете развивать контентные проекты?
– С точки зрения онлайна у нас есть планы. Мы видим органический рост. А связанные с этим темы облачных сервисов стали для нас приоритетом: эти решения востребованы, в том числе на уровне малого бизнеса. Крупные клиенты пока чаще строят частные облака, в частности «Связной» построил частное облако – проект работает, компания получает существенную экономию.
– Госкорпорации интересуются облачными сервисами?
– Мы строим национальную облачную платформу с «Ростелекомом». На ней «Ростелеком» планирует разместить сервисы, построенные на базе наших технологий. Они будут доступны для государственных и коммерческих компаний. Также мы надеемся, что часть самой платформы будет построена с использованием наших технологий.
– На следующий год вы закладываете рост?
– У российского рынка есть потенциал, он не так развит, как в США и Европе. Задачи по модернизации экономики предполагают рост сектора информационных технологий. Кроме того, уровень пиратства в России хоть и снижается, но остается высоким. Поэтому аналитики ждут развития отрасли. Наша задача – расти вместе с рынком и немного его опередить.
– Около 20% за год?
– Мы не называем конкретных цифр. По оценкам наших партнеров, их бизнес по продаже продуктов и решений Microsoft вырос в среднем примерно на 20%, немного выше рынка. Некоторые наши партнеры показали очень хороший рост, например Sitronics на 44%, «Софтлайн» на 43%, а GMCS на 126%.
– Вы учитываете кризисные прогнозы?
– Прогнозы делаются ежемесячно. И конечно, они меняются. Сейчас ситуация не самая простая и с точки зрения результатов, и с точки зрения прогнозирования. Мировую экономику штормит. Россия это чувствует. К тому же приближаются выборы, и это влияет как на текущую ситуацию, так и на процесс прогнозирования. Но в экономике России я уверен несколько больше, чем в ряде других стран. По основным показателям мы чувствуем себя лучше. И это вселяет оптимизм.
– Возможный кризис повлияет на ценовую политику?
– Мы давно перешли к расчетам в рублях. Об этом нас просили и партнеры, и клиенты: заключать долгосрочные контракты в долларах им было тяжело. Мы можем понести определенные потери от валютных колебаний и несем достаточно большие расходы, но уверены, что приняли верное решение. Этот шаг может тактически привести к потерям, но стратегически он правильный, так как позволяет выстраивать долгосрочные отношения с партнерами. Это мера по развитию рынка и сигнал компаниям-конкурентам. Второе направление ценовой политики – система скидок на решения по управлению бизнесом.
– Как складываются отношения с антимонопольной службой?
– С ФАС мы встречаемся, если есть запросы с их стороны. Около 2,5 лет назад был запрос по XP, и мы сотрудничали, оказывали необходимое содействие ФАС, и антимонопольная служба не нашла в нашей деятельности никаких нарушений. Недавно ФАС рассматривал ходатайство о сделке со Skype в России и удовлетворил его. Пока шло рассмотрение, мы сохраняли статус-кво.
– Какие перед вами стоят цели на 2012 год?
– Удвоить бизнес за три года. Сейчас ситуация в экономике нам не помогает, и, возможно, нам удастся достичь этой цели не за три, а за четыре года. Это не значит, что мы будем отбирать у всех рынок. Наоборот, рассчитываем, что рынок будет расти и мы вместе с ним.
– Какие направления станут точками роста?
– Первое – регионы: они сейчас растут быстрее Москвы. Это правильно, там есть потенциал. Второе – развертывание комплексных решений, а не просто продажи лицензий на Windows, Office и др. У нас есть решения, которые способствуют повышению эффективности бизнеса, повышению производительность труда, и мы будем стремиться увеличивать их долю в общей структуре наших продаж. На западном рынке продажа сложных решений занимает большую долю в общем бизнесе. Третье – облачные сервисы, которые расширяют рынок, обеспечивая новый доход. Раньше малые компании считали, что не могут позволить себе серьезную IT-поддержку. Сейчас есть хорошие предложения. Еще одна точка роста – розница, работа с ритейлом по всем нашим продуктам: Windows, Windows Phone, Xbox, и Kinect.
– Не сталкиваетесь с барьерами при входе?
– Иногда у компаний бывают жесткие условия. Но в принципе мы работаем достаточно успешно. Некоторые пытались продавать компьютеры без операционной системы, чтобы снизить цену. Но они быстро понимали, что магазинам это невыгодно и неудобно. Продать компьютер без операционной системы чуть дешевле действительно можно. Но потом ритейл получает головную боль от раздосадованного клиента, который приносит компьютер домой и не знает, что с ним делать. Кто-нибудь поставит ему пиратскую копию, и она не заработает… В итоге ритейлеру этот эксперимент обходится дороже: один длинный звонок в call-центр будет дороже операционной системы.
В ряде других стран работать с розницей тяжелее, чем в России, из-за пиратства, например. А у нас ритейлеры в основном законопослушные. Мы регулярно мониторим уровень пиратства в торговых сетях по всей территории России. В последней волне было проверено более трех тысяч торговых точек в 80 городах. Рад отметить, что из года в год сохраняется тенденция к снижению пиратства.
– Будут ли новые Windows Phone, кроме Nokia и HTC?
– В течение полугода на рынке появится много новых Windows Phone. И моделей, и производителей. В мире уже большое число производителей делают телефоны: Samsung, Dell, LG, Acer, ZTE и Fujitsu. Будет еще больше. Windows Phone – хорошая основа для партнерства: мы помогаем производителям смартфонов продвигать устройства, наладить трехстороннее партнерство с мобильными операторами, интегрировать телефон с другими продуктами Microsoft.
На рынке сейчас существуют три основных подхода к созданию смартфона. Первый – закрытый, как у Apple: устройство и операционная система делаются одним производителем, что составляет неделимый продукт. Противоположный ей – подход Google. Он создает основу операционной системы, которая потом сильно дорабатывается каждым производителем устройства самостоятельно. Microsoft предлагает готовую законченную операционную систему, которая легко устанавливается на различные устройства различных производителей.
Нам кажется, что наша модель партнерства с производителями телефонов устойчива. Система не бесплатна, но полученные деньги мы вкладываем в том числе в ее развитие и продвижение.
– А вам нравится iPhone?
– Мне нравится Windows Phone: работает и удобно. Metro-дизайн мне очень нравится: не надо много думать – нажал кнопку, и все. Легко привыкнуть.
– Почему Microsoft до сих пор очень сдержанно комментирует перспективу создания центра разработок в Сколково? Вопрос не решен?
– Наоборот. Мы планируем развернуть в Сколково центр разработки, а конкретное соглашение по этому поводу намерены подписать весной. Проект уже на выходе. Привлечено более 50 специалистов. Процесс найма продолжается. Направления работы определены. Мы даже хотели его расширить, но оказалось, что в Сколково есть ограничения. Вопрос не в количестве, а в качестве. Задача, которая ставится Сколково, – формирование экосистемы, где вклад таких компаний, как Microsoft, – работа над проектами высокого уровня.
Сколково не нужно, чтобы мы сажали туда, скажем, 1000 программистов, которые будут просто писать код.
Центр будет ориентирован на исследовательские проекты и серьезные разработки, он будет обеспечивать обмен мнениями между компаниями.
– Вы определили объем инвестиций?
– Точные цифры не назову. Наше сотрудничество со Сколково идет по разным направлениям. Например, исследовательские работы в сотрудничестве с университетами или разработка конкретных продуктов. Самое главное, что принято решение: R&D в России будет, фактически уже есть. Дальше мы (совместно, кстати, с фондом «Сколково») должны доказывать, что этот центр эффективен по параметрам цена–качество–результат.
У любой глобальной компании всегда есть выбор. Центр разработок можно сделать в Америке, Китае, Индии, Израиле и так далее. Но мы отстаиваем перед корпорацией, что Россия – стратегически важный рынок и здесь будет хороший эффект. Решения добились, теперь надо делами доказать, что это действительно хорошо. Если докажем, центр будет естественным образом расширяться.
– Когда вы говорили про точки роста, то не упомянули операционные системы и, в частности, Windows 8. Почему?
– Я говорил не о продуктах, а о направлениях бизнеса. Если говорить о конкретных продуктах, то надо говорить и о Windows 8. Она создается для компьютеров разных типов – планшетников, других устройств. В этом логика этого продукта.
– Как вы оцениваете работу «посевного фонда»? Есть ли толковые стартапы?
– Есть. Стартапы всегда разные. Но все шесть компаний, которым мы выдали гранты, на мой взгляд, очень интересные. Это Pirate pay, ePythia, Wobot, ColorPen, SPEEREO. Они прошли серьезный отбор и получили поддержку. С помощью этих денег они вышли на этап создания прототипа своего продукта.
– Microsoft будет входить в капиталы этих компаний?
– Потенциально мы этого не исключаем. Но это совсем не является самоцелью. В основном Microsoft растет за счет собственного R&D. Иногда мы приобретаем компании, но достаточно рынка. Основная цель – развитие рынка информационных технологий.
– Как Skype меняет Microsoft и как Microsoft меняет Skype?
– Стив Баллмер говорил, что когда сделка состоится, то Skype останется отдельной компанией в составе Microsoft. Акцент будет сделан на технологической интеграции.
– Вы консультировались с правоохранительными органами по этому вопросу?
– Нужно понимать, что сделка была подготовлена на корпоративном уровне и ФАС только что удовлетворил ходатайство о ее заверении. С российской стороны мы не вели никаких консультаций.
– Каков механизм госконтроля ресурсов Microsoft в России? Вы контактируете с правоохранительными органами?
– Не должно быть путаницы. Давайте четко разграничим понятия. Есть программные продукты, используемые в госорганах, и программные продукты для конечных пользователей.
Если мы говорим о ПО, используемом в госорганах, то, поскольку там усиленные требования к конфиденциальности и безопасности, ПО проходит контроль российских уполномоченных органов.
В этой сфере мы взаимодействуем с ФСБ и уполномоченной организацией «Атлас». В их лабораторию мы передаем продукт, а они проверяют, могут ли они использоваться в госорганах, насколько они безопасны, и выдают сертификат.
Так делают в большинстве стран. Если говорить о продуктах для конечных пользователей, то коды таких продуктов никуда не передаются и никем не контролируются.
– ФСБ не может «колоть» разговоры?
– Конечно нет. Это невозможно. Мы передаем в лабораторию код продукта, а они проверяют и подтверждают, что все ОК.
Предоставление исходного кода не означает раскрытие тайны частной переписки или предоставления персональных данных. Все алгоритмы шифрования, которые используют государственные органы различных стран, широко известны: это и российский ГОСТ, и американский AES, и другие.
Стандартные алгоритмы шифрования находятся в открытом доступе, публикуются в интернете. Зная алгоритм шифрования и не имея ключа, который создаётся на стороне пользователя, сообщение пользователя прочесть невозможно.
– Если ФСБ запросит у вас данные о пользователе Internet Explorer?
– Защита частной информации – это приоритет для Microsoft. Никакая цензура или мониторинг не предусмотрены. Стандартная процедура предполагает получение запроса правоохранительных органов и соответствующее решение суда.
Параноидальные страхи есть у многих, но у меня нет информации об обращениях правоохранительных органов к Microsoft с подобными запросами. А запросы должны идти через нас.
Иногда к нам приходят запросы от правоохранительных органов других стран. Например, мне написал милиционер из Белоруссии с требованием информации. Это комический случай. Я, честно говоря, не понял смысл этого обращения. Во-первых, у нас нет физической возможности предоставлять такую информацию. Во-вторых, мы не обязаны делать это в соответствии с законодательством.
– Вы чувствуете изменения инвестиционного климата в России?
– Каких-то существенных изменений в предпринимательской среде я не чувствую. Но очевиден фокус на инновационные проекты. Государство участвует в поддержке стартапов. Венчурные инвестиции за год выросли с $120 млн до $151 млн. Но отношение к бизнесу не сильно изменилось.
– Взятки – проблема для Microsoft?
– У нас жесткие принципы относительно честного, открытого ведения бизнеса. В сфере продаж работаем через партнеров. Поэтому напрямую нас эта проблема не затрагивает. К нам не обращались. Но о том, что в России коррупция есть, читаем в СМИ. Смущает отсутствие ярко выраженной тенденции к ее снижению.
Если бы такая тенденция была, мы, как граждане России, почувствовали бы себя лучше и увереннее. Могли бы сказать: «Да, у нас историческая коррупция, но она сокращается».
И я бы, как гражданин России, был бы доволен. Как, например, с пиратством: в этой сфере устойчивое снижение.
– Из-за чего? Управление К заработало? У людей появилось больше денег?
– Во-первых, в России реально хорошее законодательство о защите прав на интеллектуальную собственность. Во-вторых, очевидна довольно четкая работа правоохранительных органов, которые как минимум занимаются такими вопросами, а не пускают их на самотек, заявляя, что «софт – это что-то сложное». Плюс растут сознательность и благосостояние людей. Мы ездим за границу, берем кредиты в банках и движемся к цивилизованному обществу. Приятно, что уровень пиратства снижается из года в год: значит, все больше компаний выступает за честную конкуренцию.
– Время на личную жизнь находите?
– Работа со временем – тоже менеджерская задача. Хорошего менеджера невозможно перегрузить работой. Он что-то делегирует, от чего-то откажется в пользу более очевидных приоритетов и в итоге найдет оптимальное решение. Это управление и работой, и жизнью. Нам помогают технологии. В российских компаниях есть правило держать сотрудников с 9.00 до 18.00. На мой взгляд, неэффективное. Мы от этого отказались. У нас есть задачи, но мы не контролируем, кто во сколько пришел и ушел. В Москве, с ее пробками, требовать от человека, чтобы он приезжал в час пик, это точно неэффективно. Лучше следить за результатами. За сотрудником нет мелочного контроля, и он чувствует: «Я человек!» Я по утрам приезжаю рано, а вечером, если нет важных встреч, стараюсь уехать до большой пробки, часов в 17. Общаюсь с семьей, а документы согласовываю в онлайне.
Эдвард Кроули : «Компании получают доступ к новым интеллектуальным ресурсам — студентам»
«Ведомости», 29.11.2011