Академия наук СССР институт психологии психологические исследования творческой деятельности

Вид материала

Книга

Содержание 2. Экспериментальный анализ взаимодействия вербализованных и невербализованных гипотез Результаты и обсуждение экспериментов.

Подобный материал:

• Реферат психология творчества в эпоху Серебряного века, 258.09kb.
• К. Д. Ушинского Институт педагогики и психологии Кафедра управления образованием Социально-психологические, 2103.64kb.
• Основание Петербургской академии наук, 49.85kb.
• План: Предмет и задачи психологии как науки > Место психологии в системе наук и структура, 1231.11kb.
• Рабочая программа лекций по дисциплине «Основы педагогики и психологии», 35.27kb.
• Психологическая готовность студентов инженерных специальностей электроэнергетической, 356.04kb.
• Психологические идеи в творческом наследии и. А. Ильина >19. 00. 01 общая психология,, 297.64kb.
• Название темы и ее содержание, 94.48kb.
• Л. М. Семенюк психологические особенности агрессивного поведения подростков и условия, 1581.61kb.
• Многомерная оценка индивидуальной устойчивости к стрессу 19. 00. 01 Общая психология,, 434.54kb.

28

будут определяться совокупностью решаемых субъектом задач.

Вопрос единственности, общности чувственных и интеллектуальных процессов в структуре сознания имеет свою историю развития. Гельмгольц видел основу этой общности в бессознательных умозаключениях, посредством которых из непосредственных ощущений, многозначных узоров, рисуемых на сетчатке глаза световыми лучами, возникают образы предметов. Аналогично Грегори описывает различного рода системы «интеллектуальных» механизмов, включенных в работу глаза и обеспечивающих «разумность» и адекватность зрительного восприятия [20]. На факты такого рода 'ссылается А. Н Леонтьев, обсуждая вопрос о психологической многомерности развитого сознания индивида, например, осмысленность восприятия или роль речи в обобщении чувственных данных [52]. В то же время А. Н. Леонтьев отмечает в качестве «решающего шага» утверждение в психологии идеи о разных уровнях психического отражения. Он видит в явлениях сознания их чувственную грань и отражение мира, опосредствованное значениями, глубоко анализируя как взаимосвязь, так и специфику уровней сознания. В то время как чувственные образы сохраняют свою изначальную предметную отнесенность, несмотря на любое усложнение связей их с другими процессами и реализующими их формами деятельности, значения преломляют мир в сознании человека. Выступая перед субъектом не только в качестве объектов его сознания, но и в качестве способов и механизмов осознания, т е. функционируя в процессах отражения субъектом объективной действительности, значения именно в этом качестве вступают во внутренние отношения, связывающие их с другими «образующими» сознания, в частности с восприятием, которое приобретает новые системные качества.

При таком понимании строения сознания вопрос о нахождении критериев, позволяющих дифференцировать восприятие и наглядные формы мышления субъекта, приобретает важное значение.

Ранее проведенные исследования показали, что такие критерии могут быть обнаружены посредством использования методов объективной регистрации различных познавательных процессов. Перспективным методом для решения этих проблем является широко используемый в последнее время во многих работах [29, 33, 38, 86, 112, 115, 137, 144 ] метод регистрации глазодвигательной активности при решении перцептивных, мнемических, а также различного рода мыслительных задач.

Важным моментом для понимания действительной функции глазодвигательной активности в процессах решения мыслительных задач явилось выявление их интеллектуальной функции, заключающейся в том, что посредством движений глаз между элементами наглядной ситуации устанавливаются различного типа взаимодействия, в том числе выделяются существенные связи и отношения

29

объекта [113, 115]. Специфика интеллектуальной функции глазодвигательной активности при решении мыслительных задач в отличие от ее перцептивных функций определяется тем, что выделение субъектом существенных свойств и отношений в ситуации, которые первоначально не были ему известны, осуществляется в результате многочисленных повторных действий с ее элементами, представленных в зрительном плане, действий, организующих элементы в сложные системы, в которых определяются новые функциональные возможности элементов [115]. Именно эта смысловая, содержательная характеристика макродвижений глаз, отмечаемая только при решении мыслительных задач, в отличие от задач перцептивных и мнемических [112], позволяет выделить их особую функциональную значимость, несмотря на отмечаемое некоторыми авторами тождество биомеханических характеристик этих движений с движениями глаз, регистрируемыми в перцептивных, мнемических и других актах.

Выделение в некоторых работах [33, 99 ] особого моторного алфавита «викарных» действий как двигательного компонента внутренней мыслительной деятельности при нахождении и определении критериев соответствия этих движений с процессами мышления не «отменяет» интеллектуальную функцию визуально наблюдаемых макродвижений глаз. Это говорит о существовании различных уровней в строении деятельности по решению задач и соответствующих этим уровням моторных компонентов, в частности, о наличии уровня манипулирования с образом предмета, который можно включать в новые отношения посредством викарных действий.

Для исследования процесса мышления имеет большое значение изучение структурных особенностей моторных компонентов на каждом уровне его организации на основе определения действительной функциональной значимости различного типа моторных компонентов, определения психологических смысловых критериев их включения в мыслительную деятельность.

Таким образом, в современных психологических исследованиях наглядных форм мышления выделяются два направления. В первом акцентируется внимание на исследовании способов и форм непосредственного анализа зрительной информации, подчеркивается аналогичность или даже тождественность процессов восприятия и визуального мышления. Основные механизмы решения мыслительных задач изучаются на основе их проявлений в перцептивной сфере.

В результате преуменьшается или совсем отрицается ведущая роль речи, словесных обобщений и их регулирующая функция в процессе наглядно-действенного мышления. Такой подход развивается, например, в исследованиях В. П. Зинченко и Н. Ю. Вер-гилеса [34], которые процессам, происходящим в перцептивной сфере, придают существенное значение в производстве интеллектуальных операций. Они отмечают присутствие в перцептивных процессах творческих элементов, значение исследования этих эле-

30

ментов для раскрытия механизма «творчества в собственном смысле слова».

Идеи взаимодействия и тесной связи процессов восприятия и мышления развиваются, как уже упоминалось, в работах Арнхейма [35, 138]. Ядром его исследований является изучение механизмов перцепции, в структуре которой прослеживается генез и функционирование интеллектуальных операций, обеспечивающих корректное отражение окружающего мира. В качестве интеллектуальных действий, функционирующих в восприятии, Арнхейм выделяет следующие основные процессы.

1. Включение в восприятие визуальных понятий или визуальных категорий, определяемых как шаблоны относительно простой формы, с помощью которых в восприятии осуществляется кодирование, опознание стимульного материала.

2. Выбор одной вещи в некоторый промежуток времени и выделение ведущей цели из ее окружения — процесс, первоначально детерминируемый стимуляцией, а затем произвольными действиями субъекта в соответствии с его потребностями и целями.

3. Обнаружение структурных связей в объекте перцепции и их видоизменение, обеспечиваемое посредством зрительного обследования объекта и смещения центра зрения к центру интересующего объекта.

Мыслительные процессы характеризуются наличием реорганизации объекта, выступающей в мысленном преобразовании ситуации, в пробующих движениях, в трансформации объекта, в нахождении его новых качеств. Этим они отличаются от перцептивных процессов, к которым относятся факты зрительного обследования ситуации в его простейшей форме — в смене зрительных фиксаций как смене центра ориентации, не ведущей к реорганизации перцептивных стимулов.

Далее Арнхейм показывает, что среди различного типа перцептивных действий отмечаются такие, которые по своей организации (характеру, структуре) относятся и по существу представляют собой действия интеллектуального типа. Они не определяются исключительно взаимодействием стимула и рецептора, а включают механизмы потребностей, интересов наблюдателя, направленность его внимания, производящего поиск цели в перцептивном поле. Они, наконец, аналогичны по структуре интеллектуальным действиям, описанным Келером, так как в результате их цели достигаются не прямым путем, естественным образом проистекающим из их перцептивной организации, а посредством выбора или нахождения обходного пути. В качестве примеров таких действий приводятся известные перцептивные феномены — выбор дистанции соответственно познавательной задаче, механизмы дополнения, разнообразные явления константности и т. д. Такого рода действия лежат в основе «видения» объекта в пространстве, выделения его особенностей от компонентов, навязанных окружением, не существенных. Эти действия составляют основу формирования обрдза. Формиро-

31

вание образа имеет место, когда запутанная и бессвязанная ситуация с неопределенными отношениями структурно перестраивается, организуется и упрощается. Формирование образа рассматривается как необходимый компонент отражения существенных свойств объекта, активного владения наглядным материалом.

Таким образом, Арнхейм ограничивает исследование интеллектуальных действий, включаемых в категорию визуального мышления, в пределах решения только перцептивных познавательных задач. Показав, что в перцептивных процессах интеллектуальные действия занимают основное место, он проводит свой тезис о тождестве механизмов восприятия и мышления, не рассматривая возможность их взаимодействия, возможность влияния интеллектуальных процессов на перцептивные как способов их осознания и системного видоизменения.

В выбранной Арнхеймом области исследования — организации процессов восприятия — было показано, что интеллектуальные действия обусловлены факторами такого высокого порядка, как потребности и интересы субъекта, его цели, активная работа личности и т. д. В каких формах, посредством каких процессов проявляется действие этих факторов? Удовлетворяют ли пониманию этих форм и процессов описываемые Арнхеймом особенности интеллектуальных действий — визуальные понятия, не опосредствованные словом, перемещение центра зрения в соответствии с целями и т. д.? Эти вопросы остаются открытыми даже при исследовании и описании интеллектуальных действий только в перцептивной сфере. Для их раскрытия необходимо требуется прослеживание влияния еще и осознанных, выраженных в словесных значениях, сформулированных субъектом общих целей деятельности, отвечающих его потребностям и интересам. В еще большей степени дефицит в ответах на эти вопросы будет очевиден при переходе к изучению деятельности по решению сложных познавательных задач,из области наглядно-действенного мышления.

Арнхейм пишет, что для решения сложных познавательных задач глаз выступает как средство, вернее как одно из средств их решения. В движениях глаз отражаются те манипуляции с реальным объектом и его предвосхищаемыми изменениями, которые осуществляет субъект с целью нахождения отношений и возможностей в объекте, которые соответствуют и удовлетворяют задаче, целям. Без определения, что такое цели, способов их выражения для субъекта и механизмов их регуляции процесса решения задачи понять структру решения сложных познавательных задач не представляется возможным.

Второе направление в исследовании процессов наглядно-действенного мышления развивается в ряде современных работ [115, 143 и др. ]. В них изучаются и описываются структура и механизмы интеллектуальных действий, осуществляемых в условиях взаимодействия с вербально выраженными, осознанными целями действий, представляющими последовательное развитие и превращения об-

32

щей цели в конечный конкретный результат решения. Основу взаимодействия составляет регулирующая функция осознанной, словесно сформулируемой общей цели деятельности, направляющей течение зрительного поиска и ее видоизменения, включая системы предвосхищений на основе учета результатов зрительного анализа ситуации.

Проводимое Арнхеймом исследование процессов визуального мышления и понимание им их роли в общей структуре интеллектуальной деятельности человека заслуживает пристального внимания, так как это расширяет изучаемую область различных форм и процессов мышления, в том числе в части, представленной невербализованными действиями.

Однако мыслительный процесс есть сложная, многокомпонентная, но целостная деятельность субъекта. И в познании ее закономерностей как целостной деятельности большую роль играет установление характера связей между различными уровнями ее организации. В этом плане принципиальное значение приобретает исследование процессов взаимодействия между вербализованными компонентами — языковыми формами мышления, в которых выражаются прежде всего осознанные цели деятельности субъекта, понимание им задачи, представления о характере результатов деятельности, и его невербализованными компонентами — способами и механизмами зрительного анализа ситуации, выраженными в экс-териоризованной форме различного типа двигательных актов. Без понимания основ и принципов такого взаимодействия не может быть понята и структура самих «визуальных операций», интеллектуальных действий, функционирующих как на уровне восприятия, так и составляющих основное содержание процессов наглядно-действенного мышления. Ибо «новые системные качества» [52], приобретаемые чувственным отражением, восприятием, визуальными операциями под влиянием, в условиях взаимодействия со словесными значениями коренным образом преобразуют природу исследуемого объекта, превращают его в особую психологическую реальность. Как отмечает А. Н. Леонтьев, раскрытие этих качеств и составляет одну из задач психологической науки.

Для исследования проблемы соотношения вербализованных и не-вербализованных (экстериоризованных в макродвижениях глаз) компонентов наглядно-действенного мышления мы использовали метод регистрации движений глаз и метод «мышления вслух». Изучение этой проблемы предполагает использование метода, который предоставляет возможность получения экспериментального материала, характеризующего вербальную активность испытуемых и их визуальную активность в процессе решения одной задачи и определения параметров, позволяющих соотносить два плана действий, выявлять характер взаимодействия между ними.

Классическим методом исследования вербализованных компонентов мыслительной деятельности является метод «мышления вслух», основанный на искусственной экстериоризации мыслитель-

33

ного процесса, вынесения его в план громкой речи. Этот метод использовался в целом ряде психологических исследований структуры мыслительного процесса [88, 143 и др. ], в результате которых была описана макросхема процесса решения задачи, представляющая собой выделение в нем некоторых стадий или этапов решения. Обычно выделялись и описывались следующие основные стадии в процессе нахождения решения задачи: анализ условий задачи, принятие некоторого плана, гипотезы, попытки решения и т. п., проверка его, сличение с исходными условиями, в соответствии с результатами сличения — возвращение к анализу исходных условий или выбор окончательного решения. Важнейшим пунктом в подобного рода схемах, описывающих структуру мыслительного процесса, выступает процесс формирования гипотезы о решении. Этот процесс обозначается в работах различных авторов посредством использования самых различных понятий, терминов и обозначений— например, «функциональное решение», инсайт [88], эвристика планирования [143] и т. д. Критическим моментом в анализе мышления выступает определение структуры процесса, приводящего к некоторому результату — гипотезе о решении. Поскольку приводимые исследования были проведены посредством использования метода «мышления вслух», нахождение, формулирование испытуемыми гипотезы выступало в данных исследованиях феноменологически как прямое усмотрение решения.

В соответствии с этим в гештальтпсихологии такое усмотрение трактовалось, например, как озарение, инсайт, происходящий в результате переструктурирования ситуации. В других исследованиях в качестве основного объясняющего понятия использовалась интуиция. Однако ни в одном из этих исследований, основанных на использовании метода мышления вслух, действительная природа и структура процесса, лежащего в основе нахождения и формулирования гипотез, не вскрывалась. Причиной этого являлись не только определенные теоретические установки исследователей, например, в школе гештальтпсихологии, но и в значительной степени используемый ими метод. Ограниченность данного метода признавалась рядом авторов. Де Гроот, например, подробно проанализировал его возможности и недостатки [143]. Главной причиной, создающей ограниченность данного метода для анализа мыслительной деятельности, является наличие в мыслительном процессе компонентов, ушедших из сознания, в результате чего в качестве объекта анализа может выступать только та часть мыслительного процесса, которая доступна сознательному контролю.

Компенсация указанных недостатков метода «мышления вслух» осуществлялась использованием наряду с ним таких методов анализа мыслительной деятельности, как подсказка, наведение и т. д. Эти методы использовались в гештальтпсихологии [88], а у нас широко представлены в работах С. Л. Рубинштейна и его учеников. В этих работах выявляются основные операции мышления — анализ и синтез, абстракция и обобщение, определяется ряд существен-

34

ных закономерностей мыслительного процесса — актуализация общих положений, направленность и т. д. [91, 100].

Использование методов подсказки и наведения в самых различных модификациях является весьма продуктивным в изучении мышления, что позволяет исследовать некоторые его механизмы, в том числе в части, представленной неосознаваемыми действиями. Так, например, один из первых экспериментальных фактов наличия в мыслительном процессе неосознаваемых действий был получен в опытах Майера (опыт со шнурами) именно посредством использования этого метода [88]. Однако для широкого, полного исследования системы неосознаваемых процессов в мышлении и их взаимодействия с осознаваемыми процессами значение данного метода также остается ограниченным.

Для изучения конкретных форм соотношения вербализованных и невербализованных, но выраженных в экстериоризованных двигательных действиях (движениях глаз) компонентов в структуре мыслительной деятельности человека нами была разработана новая комплексная методика анализа процессов решения задач, в которую включена регистрация глазодвигательной активности испытуемых и регистрация их вербальной активности — мышление вслух.

2. Экспериментальный анализ взаимодействия вербализованных и невербализованных гипотез ⁱ

Методика. Регистрация движений глаз осуществлялась посредством присоски при помощи электромагнитного датчика. Этот метод регистрации движений глаз оказался адекватным для решения сформулированных вопросов, так как давал возможность записывать как высокоамплитудные движения от 1,5° до 10°, так и движения с малой амплитудой от 0,35' до 1—3°.

В основе методики лежит принцип изменения напряженности электромагнитного поля в зависимости от расстояния между излучателями и приемником. Этот принцип был впервые использован в методике, разработанной В. П. Зинченко и Н. Ю. Вергилесом ². Мышление вслух испытуемого регистрировалось на магнитофоне. С целью жесткого крепления головы в условиях опыта по регистрации движений глаз было применено специальное устройство. Оно состоит из перемещающейся по горизонтали и вертикали затылочной пластины, ограничивающей движение головы в горизонтальном и вертикальном направлениях; височных винтов для устранения поворотов головы вокруг вертикальной оси; лобная часть головы плотно прижимается к маске. Маска крепится жесткими штангами к подлокотникам кресла, на котором сидит испытуемый. С помощью этих мер были устранены движения головы, сопровождающие в

¹ Параграф написан совместно с В. И. Капраном [40]. * Подробное описание методики см. [34, 40].

35

обычных условиях процесс проговаривания и вносящие помехи в траекторию регистрируемой глазодвигательной активности. В экспериментах использовались шахматные задачи — двухходовки, применяемые в целом ряде работ, посвященных исследованию наглядно-действенного мышления [86, 113, 115 и др.].

В опытах участвовало 10 испытуемых — шахматистов I разряда и мастеров спорта. Время решения задач ограничивалось возможной длительностью постановки присоски. Если за допустимое время решение испытуемым не находилось, эксперимент считался недействительным. Задачи предъявлялись испытуемым в поле зрения, равном 32°. Перед контрольным проведением опыта с испытуемыми проводились специальные тренировочные серии с целью привыкания испытуемых к установке и тренировки на проговаривание вслух процесса выбора хода. Испытуемым давалась следующая инструкция: «В данной позиции белые начинают и дают мат в два хода. Решите задачу, проговаривая весь процесс нахождения хода вслух». Получаемый экспериментальный материал представлял собой: 1) протокол проговаривания испытуемым всего процесса решения задачи; 2) запись глазодвигательной активности, соотносимой по времени с речевым рассуждением.

Результаты и обсуждение экспериментов. Глазодвигательная и вербальная активность испытуемых во время решения задачи рассматривались как два плана действий, отражающих функциональное развитие мышления на визуальном и вербальном уровнях.

В структуре мыслительного процесса, описываемой по результатам мышления вслух [88, 143 и др. ], в качестве основных компонентов процесса отмечается формулирование плана действий, называние конкретного, возможного в данной ситуации действия, или способа, принципа ее изменения, ее преобразования в соответствии с целью задачи. Эти преобразования являются пробами решения, и одно из них принимается впоследствии как решение задачи. Такие предполагаемые способы преобразования ситуации, формируемые испытуемым в процессе мышления, обычно называются гипотезами. Де Гроот в процессах возникновения и формулирования гипотез и осуществления основных действий с ними — преобразования, переформулирования смены, отказа, возникновения новых гипотез видит основное содержание развертывающегося мыслительного процесса [143].

В плане психологического анализа гипотеза выступает как одно из важных образований в структуре мыслительной деятельности ³, представляя собой параметр, по которому может анализироваться, оцениваться ход мыслительного процесса, так как в гипотезах отражаются подходы к решению задачи, его пробы и т. д. Выступая, с одной стороны, как продукт определенной предшествующей деятельности и с другой— как начало нового этапа деятельности, гипо-

Понятие гипотезы используется столь же широко и при исследовании других психических процессов — ощущения, восприятия, эмоций, воображения.

36

Тезы Являются четким индикатором стадий мыслительной деятельности, отражают динамику мышления, его развитие от общей цели к нахождению решения задачи.

Гипотезы в структуре мыслительного процесса могут обладать различной познавательной ценностью по отношению к цели задачи. Одни гипотезы могут выступать как предвестник решения, которое принимается почти без доказательств; другие — характеризуются наличием деятельности по «обсуждению» и доказательству. Соответственно и отвергаются гипотезы по различным причинам и основаниям. Функции и значение гипотезы во многом определяются особенностями деятельности, предшествующей ее появлению. Например, значение гипотезы в структуре мыслительного процесса, безусловно, будет иным, появится ли она как догадка о решении, как предположение субъекта или ее появлению предшествует особым образом организованная деятельность по анализу ситуации.

Таким образом, понятие гипотезы так, как оно употребляется в плане психологических исследований, характеризует наличие в познавательном процессе предположения о решении или его пробу, безотносительно к ее достоверности (которая может быть определена позже) и к специфике предшествующей ей деятельности. Последними факторами обусловлена полифункциональность и многозна-чимость гипотез в мыслительном процессе.

В этом проявляется отличие понятия гипотезы, употребляемого в плане психологических исследований, от логико-философской характеристики гипотез *. Логическое определение понятия «гипотеза» как процесса мысли включает только построение научного предположения о причинах наблюдаемых явлений и доказательство этого предположения [19]. Построение научного предположения допускается только при условии всестороннего изучения доступной наблюдению совокупности явлений, причина которых должна быть найденной. Предположения на основе догадки о чем-либо, допущения домысла не включаются в логическое определение категории «гипотеза». Эти различия характерны и отражают специфику предметов наук, использующих понятие «гипотеза».В логике оно используется для описания процесса становления научного знания как отражения действительных взаимосвязей между предметами и явлениями окружающей материальной действительности, представляющего продукт его коллективного изучения и развития. В психологии изучается процесс реального непосредственного взаимодействия субъекта с объектом с целью его познания. Этот процесс построен на закономерностях более широкого порядка, чем логический анализ ситуации. Он характеризуется всей гаммой «субъектив-

Приводимые отличия не снимают общих черт в понимании и использовании понятия «гипотеза» в логике и психологии — как предположения о причинах явлений, отражения действительных взаимосвязей между предметами и явлениями, постоянного развития и обогащения гипотез, дающих все более верное и полное знание об изучаемых явлениях. Именно эта общность оправдывает использование термина «гипотеза» в логике и психологии.