Geum.ru

[Текст]: научно-аналити-ческий журнал (издаётся с 2007 г.)

Вид материалаДокументы

Содержание


В. В. Агафонов КОСОВСКИЙ ПРЕЦЕДЕНТ КАК ОСНОВАНИЕ ПРИЗНАНИЯ ЮЖНОЙ ОСЕТИИ И АБХАЗИИ
Ключевые слова
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   34

В. В. Агафонов

КОСОВСКИЙ ПРЕЦЕДЕНТ КАК ОСНОВАНИЕ ПРИЗНАНИЯ

ЮЖНОЙ ОСЕТИИ И АБХАЗИИ



Аннотация: в настоящей статье автор исследует позицию Российской Федерации по вопросу признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Дается оценка действий российской стороны с точки зрения требований норм международного права и сложившейся политической ситуации.

Annotation: In the given article the author analyses the position of the Russian Federation on the issue of recognising Abkhazia and Southern Ossetia as independent states. Russia’s actions are estimated under the international law and the current political situation.

Ключевые слова: Абхазия, Южная Осетия, признание государства, право на самоопределение, международное право.

Key words: Abkhazia, Southern Ossetia, recognition of state, the right to self-determination, international law.


Югоосетинский конфликт, унесший жизни сотен людей, стал апофеозом тлеющего с конца 80-х гг. противостояния между Грузией и входящими в ее состав самопровозглашенными республиками Абхазией и Южной Осетией. Агрессивные действия грузинской стороны, массовые нарушения прав человека и военные преступления, характерные для августовской войны, вынудили Россию принять необходимые меры военного и политического характера, что, в свою очередь, повлекло за собой необратимые последствия, качественно изменившие ситуацию в Закавказье и, возможно, в мировой политике в целом. Однако, если в отношении военных действий Запад в настоящий момент не занимает столь односторонне-обвинительную позицию, как в самом начале конфликта (хотя в любом случае действия России, по словам экс-главы МИД Великобритании Д. Милибэнда, были «непропорциональными» [1]), то последующие политические шаги российских лидеров до сих пор вызывают крайне негативную реакцию международного сообщества. Речь идет, безусловно, о признании суверенитета и независимости Абхазии и Южной Осетии, что большинством существующих государств и ведущих межправительственных организаций, таких как ЕС, ОБСЕ и НАТО, было признано грубым нарушением международного права и, в частности, принципа территориальной целостности, закрепленного в Уставе ООН.

В то же время вопрос о правомерности признания новых государств поднимался не так давно в связи с косовским прецедентом, и позицию ведущих политических «игроков» в данном случае нельзя назвать последовательной, что, в свою очередь, можно объяснить дискреционным характером института признания. Несмотря на сомнительное соответствие практики последних лет принципу территориальной целостности, все-таки признание – это внутреннее дело государства, и наличие принципов международного права не придает ему статус «мертвого» института. Грузия первой развязала войну в Южной Осетии, и этот факт уже не подвергается сомнению. «Я всегда открыто признавал, что отдал приказ применить военную силу в Южной Осетии», – пусть и с некоторым опозданием признал сам М. Саакашвили, отмечая, что руководствовался двумя фактами: скоплением российских войск и бронетехники на российской границе и, как он выразился, провокациями и нападениями со стороны России и ее марионеток [5]. Последнее утверждение выглядит более чем сомнительно в свете многочисленных заявлений грузинского президента, на деле не соответствующих действительности. Если же отбросить все дипломатические формулировки западных стран о «безответственных» действиях Грузии, то ответ на вопрос о том, кто же является истинным виновником югоосетинского конфликта, выглядит вполне однозначно. Но если не агрессия, то что еще может послужить основанием для правомерного признания? Как справедливо отмечается в литературе, при признании нового государства третьими странами редко случалось, чтобы государство, от которого происходит отделение, не жаловалось на подобные действия [6, с. 282]. Однако, Россия не начинала войну, не аннексировала территорию Грузии, не отказывалась участвовать в диалоге по мирному решению проблемы самопровозглашенных республик. Показательно, что признание большинством стран Евросоюза независимости Косова в феврале 2008 г., не повлекло за собой аналогичных действий со стороны России, хотя многие ожидали признания Южной Осетии и Абхазии в качестве реальной альтернативы косовскому прецеденту. В свою очередь, Грузия, предприняв попытку втянуть республики в свой состав с помощью вооруженной силы, сама нарушила принцип территориальной целостности.

Отдельно следует отметить, что принципы международного права, на которых основаны все рассматриваемые противоречия, – это не «незыблемые догмы», более того, будучи императивными началами международных отношений, на практике они подлежат весьма вольному толкованию в угоду определенной политической конъюнктуре. Здесь можно выделить три момента: во-первых – если в силу Хельсинского акта государства должны рассматривать как нерушимые все границы друг друга, как и границы всех государств в Европе [3], то противоречивость современного мира вполне позволяет говорить о том, что в период распада СССР отказ Абхазии и Южной Осетии войти в состав Грузии являлся с юридической точки зрения борьбой за сохранение территориальной целостности СССР и, тем самым, принципа нерушимости границ.

Во-вторых, самопровозглашенные республики всю свою историю считали себя в оппозиции суверенному грузинскому государству, в связи с чем отсутствие таких общепризнанных критериев, как исторически сложившаяся государственность и представляющее все население правительство, говорит о наличии весомых оснований для получения независимости.

В-третьих, трактовка принципов международного права с позиции «двойных стандартов» началась изначально «с подачи» западных держав, и любые требования с их стороны о твердом и неукоснительном соблюдении суверенитета и территориальной целостности говорит скорее не об уважительном отношении к международному праву, а о совпадении интересов, существующих в конкретной ситуации, с международно-правовыми правилами. Обращает на себя внимание тот факт, что конфликт в Южной Осетии произошел в преддверии решения вопроса о предоставлении Грузии ПДЧ (Плана действий по членству в НАТО), чему в немалой степени препятствовала территориальная нестабильность грузинского государства. Вся история западной дипломатии говорит о том, что территориальная целостность Грузии – это не цель, а средство, что подтверждает и заявление Э. Кокойты о том, что «нам предлагали западные эксперты, политологи, чтобы мы уговорили Северную Осетию выйти из состава России. Нам обещали признание раньше, чем Косово» [4].

Таким образом, самый существенный довод в пользу российской позиции лежит не в правовой, а политической сфере, так как, признав в свое время независимость Косова, европейские страны попались в собственную ловушку, поскольку, в конечном итоге, Россия сделала в отношении Абхазии и Южной Осетии то же самое. Изначально противники признания Косова (а в их число входит и РФ) утверждали, что это создает опасный прецедент и открывает ящик Пандоры. Запад в ответ утверждал, что этот случай уникален и не может служить прецедентом для других территорий, провозглашающих независимость в одностороннем порядке. В то же время сходство с Косово прослеживается во многом, а по некоторым параметрам кавказские республики имеют даже больше оснований для получения независимости.

В частности, как Косово, так и Абхазия с Южной Осетией были автономиями в составе «государства-метрополии», входившего, в свою очередь, в состав более крупной федерации. Заявление о самоопределении в обоих случаях влекло за собой вооруженные конфликты, в которых «метрополия» пыталась силой упразднить автономию. На протяжении десятка лет юридический статус самопровозглашенных республик оставался неурегулированным, ходя фактически это были независимые государства. И, наконец, и в Сербии и в Грузии в конфликт вмешалась третья сторона – НАТО и Россия соответственно.

Наличие сходных черт не исключает и определенных отличий. Не в пользу Южной Осетии говорит малочисленность населения, небольшая территория и низкий уровень жизни. Но, нельзя не признать, что в Европе есть несколько суверенных государств, меньших по площади и численности населения, а для ряда стран Африки, суверенитет и независимость которых никем не подвергаются сомнению, уровень ВВП в 250 долларов на душу населения выглядит несбыточной мечтой [2].

Еще одно существенное отличие состоит в том, что балканский конфликт был практически с самого начала интернационализирован, тогда как при разрешении конфликтов на Кавказе Россия всячески старалась избежать международного участия, как при решении вопроса дипломатическим путем, так и в ходе операции «по принуждению к миру» и последующему контролю за ситуацией. В результате, «в глазах Запада вопрос о статусе Косово – это вопрос о самоопределении одной отдельно взятой территории. Проблема статуса Абхазии и Южной Осетии, напротив, выходит далеко за рамки регионального конфликта и предстает как составной элемент политики России по воссозданию своей имперской мощи» [2].

Однако, все требования о необходимости наличия определенных оснований для возможной аналогии, таких как возращение беженцев, интернациональный характер миротворческих сил, контроль третьей стороной и т.д., лишь искажают суть рассматриваемой ситуации. Ведь если разобраться в сущности косовского прецедента, не правомерность признания может быть обусловлена наличием определенных условий (институт признания существовал и до Косово), а наоборот – наличие определенных условий может обусловить признание в обход существующих международных политико-правовых механизмов и международного права в целом! Вследствие чего, содержащая на первый взгляд, неразрешимое логическое противоречие официальная позиция Российской Федерации о том, что «независимость Косово не отвечает международному праву, поэтому мы ее не признаем, но она создает прецедент, на основании которого мы признаем Абхазию и Южную Осетию» [2], на деле никакого внутреннего противоречия не содержит, а действия нашего государства вполне последовательны и правомерны.

Какова будет дальнейшая судьба непризнанных закавказских республик покажет время, в любом случае, несмотря на обострившиеся отношения России и Запада, очередная «холодная» война никому не выгодна и, как показывает практика последних лет, никакие внешние потрясения, и даже нарушения международного права со стороны ведущих «игроков» не заставят их пойти на принцип в отношении друг друга. Несмотря на неутихающие обвинения и упреки в адрес Российской Федерации, странам Европы и Америки придется смириться с существующей ситуацией, и, следуя принципу реальной политики, признать наличие региональных интересов у российского государства. В свою очередь Россия дала понять, что практика одностороннего решения острых международных проблем ушла в прошлое и современные межгосударственные отношения должны быть основаны на конструктивном диалоге и взаимном уважении.

Литература

1. Березинцева О., Двали Г. А потом про этот случай раструбило «Би-Би-Си» // Коммерсантъ. – 2002. – 30 окт.

2. Волхонский Б. Как делается независимость. Журнал «Власть» № 37 от 22.09.08 г. [элект. ресурс]. – Режим доступа: http: // www.kommersant.ru.

3. Заключительный акт СБСЕ 1975 г. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. – М., 1977. – Вып. XXXI. – С. 544 – 589

4. Кокойты: Запад обещал признать Южную Осетию только вместе с Северной. РИА «Новости», 11 сент., 2008 г. [элект. ресурс]. – Режим доступа: http: // www.rian.ru/

5. Saakashvili M. Georgia Acted in Self-Defense. Some people seem to misunderstand which country was invaded // The Wall Street Journal. – 2008. – 1 Dec.

6. Хайд Ч.Ч. Международное право, его понимание и применение Соединенными Штатами Америки: В 6 т. – М.: Иностр. лит., 1950. – Т. 1. – 523 c.