Тема: «Природа народной игрушки»

Вид материала

Документы

Содержание Связь игрушек с историей Сонница-бессоница, Не играй моим дитятком,А играй этим лучиком и стрелочкой.

Подобный материал:

• План проведения недели «Игра и игрушки» в гоу цпприК «Логотон» с 07 по 11 ноября 2011, 16.07kb.
• Древние образы в современных, 158.77kb.
• Тема: Изготовление декоративного настенного панно «Сова», 39.42kb.
• Петреченко Алла Гамлетовна, учитель изо; Калинина Ольга Вениаминовна, учитель музыки;, 91.57kb.
• Задачи: Приобщать детей к процессу познания. Формировать различные представления, обогащать, 70.19kb.
• Тема: Употребление имени существительного при обучении описанию предмета на примере, 69.29kb.
• Тема урока : Окружающий мир, 452.39kb.
• А. А. Яковлева Школьная библиотека Жила была игрушка (История игрушек) Урок, 62.98kb.
• Нашего классного часа «Русские игрушки», 95.63kb.
• Конспект занятия по мотивам русской народной сказки «заюшкина избушка», 22.52kb.

X региональная открытая конференция «Наследие»


Номинация «Культурное наследие»

Тема: «Природа народной игрушки»


Выполнили: Панова Екатерина

Евдокимова Ангелина

8 класс

МОУ Полетаевская СОШ

Сосновский район


Руководитель: Шагунова Н. В.


2011


Введение

В начале XX века замечательные исследователи В. С. Воронов, А. И. Некрасов, Н. Д. Бартрам, А. В. Бакушинский, А. И. Деньшин, Л. Г. Оршанский открыли иг­рушку как самобытную область русского народного ис­кусства. Тогда же были собраны первые ее коллекции, написаны о ней первые книги, ставшие сегодня библиогра­фической редкостью. С тех пор игрушка получила право называться произведением искусства. В наши дни художе­ственная роль народной игрушки выступает еще значи­тельней, интерес к ней становится все более широким. Современник восхищается искусной поделкой народного умельца, ставит ее в один ряд с новейшими изделиями, с самыми совершенными произведениями профессиональ­ных художников. И невольно возникают вопросы: откуда у народного  мастера  такая  проникновенность  в   суть формы, материала, цвета, орнамента и эта потрясающая уверенность в истинности творимого? Откуда такая оду­хотворенность в этих маленьких вещицах и где источник их впечатляющей образности? Неужели все это создано только чутьем, художественной интуицией? И как быть со скромной самооценкой тех, для кого игрушка была пред­метом повседневным, просто нужным в обиходе? Цель нашей работы - попытаться понять природу народной игрушки. Для этого мало ее созерцать и анали­зировать, мало быть неравнодушным. Нужно увидеть ее рядом с человеком, с его жильем, представить ее в руках детей.

Задачи:

- изучить многофункциональность народной игрушки

- понять её духовную ценность

- научиться изготавливать тряпичную куклу.

Нами были использованы методы:

- анализ и статистика литературных источников

- анкетирование

- метод опроса

- интернет

Связь игрушек с историей

О связях игрушки с древними представлениями красно­речиво говорят не только этнографические материалы. Это интересно подтверждается и произведениями фоль­клора. В русских народных сказках «Василиса Прекрас­ная», «Морской царь и Василиса Премудрая», «Князь Данила Говорила» и других встречаются волшебные по­мощники-куклы. Они всегда охраняют, защищают, спаса­ют сказочного героя, но при этом обязательно требуют к себе почтительного отношения. Вспомним, с какими сло­вами прощается мать с дочерью в известной сказке «Василиса Прекрасная»: «Слушай Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куколку, береги ее всегда при себе и никому не показы­вай, а когда приключится тебе горе, дай поесть и спроси у нее совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью». В сказке «Грязнавка» к куклам обращаются со словами того же содержания: «Вы, кукол­ки, кушайте, мое горе слушайте». В этом видят исследователи генетическую связь куклы с поминальными обряда­ми, трапезами и причитаниями, с культом предков, а также рассматривают ее и как проявление анимистических воззрений предков.

Конечно, обрядовые куклы нельзя считать детскими игрушками, хотя в отдельных случаях они могли выпол­нять обе роли. Но важно заметить то, что традиция их изготовления, вероятно, была общей. Об этом можно судить по некоторым литературным источникам. Так, в сказке «Сестра-убийца» говорится, что кукол делали в «шолныше» - в избе за печью, где хранился всякий скарб и старые вещи. На куклы употреблялось тряпье, только из него и можно быстро свернуть куклу. Из ткани выполнялись и куклы-обереги. Такой экспонат из Воронежской области хранится в Государственном музее этнографии народов СССР. Это 12 «кукол-лихорадок» (Огнея, Ледея, Трясея и др.), олицетворяющих, по народному поверью, Иродовых дочерей. Обычно такие куклы висели в избе возле печки, оберегая хозяев дома от болезней. Сделаны же они точно по принципу традиционной игровой куклы из тряпок.

Существуют и такие любопытные факты, где игрушка и произведение фольклора несут одну функцию. Так, фольклорная экспедиция МГУ в 1971 году на реке Покшеньге в Пинежском районе Архангельской области запи­сала редкий вариант заговора:

Сонница-бессоница, Не играй моим дитятком,А играй этим лучиком и стрелочкой.

Последняя строчка избиралась в зависимости от того, кому предназначались эти магические слова,- мальчику или девочке. При исполнении заговора в детскую колы­бель   клали   игрушки,   лук   со   стрелой - для   мальчика, тряпичную куклу - для девочки. В этом случае игрушки вместе с текстом заговора выполняли общую магическую функцию.


Народный фольклор

Немало помнят еще и разных игровых припевов и приговоров, смешных дразнилок, озадачивающих обидных поддевок.

В марте закликали «весну-красну». Для этого обряда, восходящего к далекой древности, специально готовили птиц, куликов и жаворонков - вестников весны. Их выпека­ли из теста с особыми вычурами, украшали сусальным золотом, обмазывали медом и дарили ребятам. Мастерили птиц также из тряпок и бумаги, лепили из глины и сажали на сорванные ветви деревьев или просто подбрасывали вверх, изображая птичий полет. К ним обращали дети свои заклички с просьбой поскорее принести весну, бегали и плясали на огородах у стогов соломы, пели «веснянку». Любимые забавы были и зимой: игры в снежки, шумные катания на санках, колядование в святки, участие в рождественских обрядах. Наступал черед и для летних, а потом осенних развлечений. И каждый год снова и снова повторялся весь игровой цикл. В одну и ту же пору дети низали бусы из красной рябины, завивали кудри из горького стебля одуванчика, забрасывали «кто дальше» тугие зеле­ные шарики процветшего картофеля. И снова ждали радостей традиционных деревенских праздников, зимних святочных игрищ с ряжеными, веселых масляничных гуляний по весне, богатой обрядами пасхи, урожайных и свадебных осенних торжеств.

Так, в единстве с ритмом времен года, переплетаясь с трудовыми буднями деревни, с ее обрядами и празднествами, существовал мир детских интересов. В нем были свои, негласно установленные нормы поведения, свои неписаные правила и законы, соблюдались свои игровые традиции. И вместе с тем во всем жила преемственность поколений, зримо ощущался реальный жизненный опыт, вложенный в игрушку, перевоплощенный в игру.

Сельский быт и игрушка

К труду приучались рано. Уже малые дети работали много, серьезно, и входили в трудовую жизнь охотно, с готовностью во всем походить на взрослых. Вместе с ними дети шли в лес за дровами, собирали ягоды и грибы, помогали в поле косить, жать, молотить, ходили за скотиной,  зимой пряли, пестовали младших… А с семи-восьми лет труд становился основным занятием крестьян­ского ребенка. Для этого, конечно, требовалось здоровье. Не зря еще в колыбельных песнях материнское пожела­ние здравия, силы и красоты - важнейшее. Суровой была школа народного физического воспитания. Ее условий не мог вынести слабый организм. Такой вывод делает в своих исследованиях большой знаток народного быта Е. А. Пок­ровский. О том же говорит и официаль­ная статистика тех лет. Ужасающую информацию давала, например, международная научно-промышленная выставка «Детский мир» в 1903 году - только в 50 губерниях европейской части России ежегодно умирало около 2 миллионов детей. Выживали здоровые, сильные, выносливые, как говорили в народе, дюжие. Крепли в раннем труде, учились у старших и друг от друга, развивались в подвижных играх, придумывали и мастерили игрушки.

Крестьянская игрушка отличалась большими возмож­ностями, побуждающими ребенка к активной игре. Она служила импульсом к действию, требовала от ребенка живого участия. Чисто созерцательных игрушек не было. Погремушку трясли - тогда она звучала, каталку возили и она оживала, куклу одевали и тогда она походила на человека. Никогда не доводилась игрушка до такой закон­ченности, когда ребенку нечего было с нею делать. С ранних пор он должен был вложить в игрушку частицу своего труда, а позднее - творчества.


Виды русской народной игрушки

Еще в начале XX века игрушка русской деревни сохраняла характер своего бытования. Чаще всего это были домашние поделки. Их мастерили между делом из того, что имелось под рукой: тряпок, соломы, глины, дерева. Немудрено получалось, по старинке и всегда со здравым смыслом. Среди игрушек, намеренно сделанных для детей взрослыми, не встречалось никчемных безделиц. Каждая, даже вовсе примитивная потешка (так называли в народе игрушку), имела вполне определенное назначение, существовала не просто сама по себе, а была одним из звеньев цепи, где игрушки чередовались, сменяли друг друга в нужную пору детства. Их создатели глубоко понимали интересы и желания ребенка, учитывали особен­ности его физического и духовного развития.

С рождением ребенка игрушка становилась непремен­ным спутником детской жизни. Самым маленьким пред­назначались потехи, какие могли привлечь внимание и унять, помочь первым движениям - всевозможные погре­мушки, трещотки, хлопушки, шумные подвески с яркой окраской. Разными «побрякушами», цветными тряпочками, колокольчиками, кусочками меди обвешивали обычно детскую колыбель. По мере того как подрастал ребенок изменялись и усложнялись игрушки. Теперь они помогали   ему   учиться  ходить,   осваивать  пространство.

Для этой цели служили разные напольные каталки и каталки на палочке - распространенный тип игрушки и до сего дня. Конструкция их очень проста и при этом активно действенна. На колесной оси обычно крепятся разные подвижные детали, барабанчики или меленки, как правило, две и всегда одинаковые. Форма игрушки, геомет­рически четкая, с такой же четкой комбинацией и ритмич­ным повтором объемов, читается с предельной легкостью. Ее дополняет и обогащает ритм цветного узора, сливаясь с ритмом вращения и звука. При всей незатейливости игрушка буквально завораживала, оживая в движении, увлекала за собой - и ребенок учился ходить. Когда же появлялась у него устойчивость и уверенность, можно было   играть   с   другой   каталкой - на   веревочке.   Чаще всего это конь на колесах. Он следовал по пятам покорно воле маленького хозяина, а тот переживал пер­вые ощущения своей силы и превосходства. Так игрушка развивала ребенка физически и одновременно воспитывала духовно.

Самые разные воспитательные функции выполняли и другие игрушки. Примерно с двух лет крестьянский ребенок распоряжался ими вполне самостоятельно. Его игровой набор был обычно небогат, зато отличался практичностью. Игрушки для бросания и стрельбы - мячи, луки, пращи - тренировали в нем меткость и лов­кость. Волчки, кубари, жужжалки открывали тайны механики, прививали технические навыки. Дудки, рожки, сопилки, свирели, свистульки развлекали и знакомили с народной музыкой. Игрушечные сохи, бороны, топоры, тележки без прикрас приобщали ребенка к повседневному деревенскому труду. Интересно заметить, что игровой инструментарий никогда почти не украшался ни резьбой, ни росписью, как и в жизни. Деловые качества этих вещей разумно сохранялись и в игрушке.

Игрушек было немного. Не случайно этнографы при описании детского крестьянского быта часто обходили их вниманием или отмечали, что в некоторых местах игрушек почти не было. Их заменяли предметы домашнего обихо­да: лапти, ложки, деревянные крашеные яйца… И сейчас многие из тех, кто провел детство в деревне, совсем не помнят своих игрушек или рассказывают только о тряпич­ных куклах-самоделках. Итак, минимум игрушек. Можно ли объяснить это только бедностью или безучастным отношением взрослых к ребенку, как иногда думали? Конечно, нет. Достаточно вспомнить, как многообразны произведения устного народного творчества, созданные для детей. Исследователи детского фольклора выстраива­ют целую систему, в которой четко выражена возрастная ориентация произведений разных жанров. Они следуют одно за другим, постепенно усложняясь, расширяясь по форме и содержанию. Колыбельные песни сменяют пестушки, прибаутки; за ними начнутся сказки о животных, игровые и бытовые песенки, затем пойдут волшебные и сатирические сказки, наконец, произведения историческо­го эпоса. Все тут убеждает в заинтересованном участии взрослых   в   младшем   поколении.   И   участие  это  было здравым, без сентиментов, если не сказать суровым, как требовала того жизнь. В ее стихии рождался народный педагогический опыт, складывались жизнестойкие нормы нравственности, отбирались самые действенные средства воспитания. Из самой реальности, бытовой и духовной, вытекало также и отношение к игрушкам - ограничение ребенка небольшим их числом. К слову, подобный взгляд на игрушку высказывался философами древности, еще Платон не одобрял обилия игрушек у детей. О том же писали в середине XIX века в русских педагогических журналах.

По мнению авторов, польза заключалась в том, что уменьшение численности игрушек должно стимулировать детскую фантазию.

Вопрос этот до сих пор остается в дошкольной педагоги­ке проблематичным. В народе же смысл минимума игрушек был оправдан жизнью, проверен не одним поколением. Здесь сказались и народные представления о порядке, и умение обходиться в быту малым числом вещей. Но самое главное, тенденция эта ясно выражала принцип детского самостоятельного труда, положенный в основу народного воспитания.

Игра и игрушка всегда находятся в прямой связи с социальным контекстом, их во многом определяет харак­тер общения взрослых с детьми. В народе же, среди крестьян, это было прежде всего трудовое общение. Ребенок должен был быстрее расти, с ранних пор трудить­ся, чтобы стать самостоятельным, полезным членом семьи и общества.

Значение куклы


Все куклы-самоделки получались разными и одновре­менно похожими друг на друга. Они повторяли местный тип игрушки, отвечали общему вкусу, но двух абсолютно одинаковых среди них найти было невозможно. Каждая игрушка - своеобразная интерпретация традиционной кук­лы, а часто и новый ее вариант. Дети свободнее взрослых обращались с материалом, смелее преображали его в нужную им вещь. Если обычная безликая кукла мало устраивала, лицо «пятнали сажей, мазали углем, выводили чернилами, отмечали карандашом», вышивали цветными и однотонными нитками, клеили из конфетных оберток и т. д. В этом проявлялось индивидуальное творчество, художественное и игровое. Известно, что среди детей всегда есть знатоки и хранители игровых традиций, луч­шие исполнители считалок и других произведений фоль­клора. Более одаренные дети выделялись и в игре. Именно так раскрылось дарование знаменитой И. А. Федосовой, выступившей в 13 лет в роли вопленицы и авторитетного «режиссера» свадебной игры. Умение ребенка показать в чем-либо свое мастерство обязательно оценива­лось и в детском коллективе, и взрослыми. Старшие, как правило, контролировали работы детей, одобряли их успе­хи. Кукла рассматривалась как эталон рукоделия, поэтому часто на «посиделку» вместе с прялкой девочки-подростки брали повозочку с куклами. По ним судили о вкусе и мастерстве их владелицы. В народе всячески поощрялось изготовление кукол и игры с ними. С чем это связано? Прежде всего, с необходимостью раннего трудо­вого обучения. Деревенское крестьянское общество было чрезвычайно заинтересовано в подготовке девочек к женс­кому ручному труду. А в кукольных играх дети непроиз­вольно учились шить, вышивать, прясть, постигали тради­ционное искусство одевания. Кукла стояла в прямом отношении к деятельности будущего члена общества.

Как и у других народов, у русских в эту игрушку вкладывался определенный смысл - она наделялась маги­ческой силой плодородия. Вот почему часто игрушка - свадебный атрибут. Куклы, наряженные в красные ситце­вые лоскутья, украшали свадебное печенье «рощу», «ку­личку», «пряницу» (в разных губерниях России жертвен­ный хлеб назывался по-своему). Куклу или ребенка давали также на руки невесте, чтобы обеспечить новой семье потомство. Этот древний свадебный обычай превратился постепенно в шуточную церемонию. Ее и сейчас можно иногда наблюдать на деревенских и городских свадьбах. За свадебным столом невесте делают подношение и она должна «принародно» посмотреть его. Подарок необыч­ный, завернут, укутан, спрятан нарочно так, что не скоро найдешь. Наконец, под шум, смех, шутки гостей «моло­дая», смутившись, находит маленькую куколку - намек на потомство, пожелание молодой семье иметь детей. Обычай этот, но в новой форме, широко распространен в наши дни. Редкий свадебный поезд, теперь он из легковых машин, украшенных лентами, бантами, шарами, цветами, кольцами, не украшен еще и игрушками. Пожалуй, они почти главные знаки во всей этой современной предметной свадебной символике. Большой мягконабивной медведь - на машине жениха и красивая, дорогая, специально по такому случаю купленная кукла-на машине невесты. Почему медведь? Раньше этот образ никогда не присут­ствовал в русской свадебной обрядности. И все-таки выбор не случаен, хоть и сделан всего лишь 15-20 лет назад. Сделан негласно, казалось, помимо воли людей, но сделан верно, потому что обычай принят многими, очень многими. Именно этот предмет, а не другой, обычный игрушечный мишка, смог вместить в себя важный духов­ный смысл. В необычной, торжественной обстановке свадебного ритуала он приобрел силу знака, символизиру­ющего мужскую силу и доброту. Этого конкретного значения   игрушки   никто   из   тех,   кто   придерживается обычая и принимает его, скорее всего объяснить не сможет. Для того и выбран предмет-знак, чтобы не словами, а наглядно, зримо выразить сложные жизненные понятия, разные чувства и переживания. Содержание же знака всем понятно и ясно без объяснений, по интуиции, потому что в глубинах народной памяти издавна сложи­лось и живет совершенно определенное отношение к образу медведя. В народе медведь всегда считался подате­лем доброй силы, добрым вестником пробуждения приро­ды, был одним из главных сказочных героев. Естественно, образ этот давно уже далек от своего первозданного смысла. Но в сегодняшнем, чисто человече­ском к нему отношении остались ассоциации того же значения. Медведь - это добрая сила. Вот потому с такой легкостью любимая детская игрушка, мягкий пушистый мишка, выполняет еще и современную обрядовую функцию.


Женский образ в игрушке

В деревенской тряпичной кукле явно предпочитал­ся женский образ. Но тогда как изображался в игрушках и играх мужской типаж? Вовсе отсутствовать он не мог, это противоречило бы интересам детской игры, ее логике. Значит, игрушечные мужички имелись, только вовсе не было  надобности делать их  столь же старательно,  как другие куклы. Мужскую роль успешно выполняли услов­ные   знаки  куклы:   то  простая  палочка,  то прутик или щепка, а иногда это были примитивно свернутые тряпич­ные куклы  малого размера.  В результате крестьянские дети распоряжались полным набором кукол, необходимым в играх.  Тряпичные же мужички, тщательно сшитые и одетые по всей форме, появились в крестьянской кукле сравнительно недавно, скорее всего только к концу XIX века,   под   влиянием   городской   игрушки.   Но   и   тогда куклы - «девки да бабы» оставались главными - еще одно подтверждение давней связи игрушки с древними представлениями о женщине-прародительнице. Все это во многом определяло внешний облик самой куклы, ее типологию.

Прежде всего, обращает на себя внимание безликость традиционной матерчатой куклы. Лицо ее, как правило, не обозначалось, оставаясь белым. Такой изобра­зительный прием, безусловно, не мог быть продиктован лишь особенностями материала или эстетическими поняти­ями о красоте. Правда, в народе это объясняется совсем просто: «лицо куклам не мазали, нечем раньше было, да и не умели», «помнится, лицо нашим самодельным куклам всегда отец наводил, самим-то так не вывести, а то, чтоб не портить, так и совсем белым оставляли. Да и красиво это считали - белолица кукла, и тряпицу на лицо стара­лись положить из отбеленной, чистой самотканины». В самом деле, «отметить» кукольное лицо казалось всего труднее, ведь не всякий склонен к художеству. К тому же и изобразительные средства были ограничены. Еще в первые десятилетия нашего века не в каждой деревенской избе имелись, например, чернила, ручки, карандаши, тем более цветные: краски и кисти вообще считались диковин­кой. Поэтому в каких-то отдельных случаях тряпичная кукла, действительно, могла остаться безликой по этим причинам, но в принципе они, наверное, не могли обусло­вить типологию кукольного лика. Стоит вспомнить, с какой находчивостью и выдумкой изыскивали разные способы его изображения, когда кукла с лицом стала общепринятой игрушкой. Изобретательность и свобода в применении средств выражения всегда отлича­ли произведения крестьянского искусства и были харак­терны для народного творчества вообще. И едва ли кукла из ткани, предмет широко бытующий и немалозначимый, могла стать исключением. Значит, первопричину безлико­сти куклы нужно искать в ином.

Обратимся и в этом случае к проверенному методу сравнения, к аналогиям с игрушками других народов. Они здесь уместны и необходимы. Вспомним хотя бы тряпич­ные куклы Средней Азии и Кавказа, где они были также повсеместно распространены. Кроме того, они хорошо и в немалом количестве сохранились в музейных коллекциях и достаточно подробно изучены. Куклы эти, отличались особыми приемами изготовления, характерными для ме­стных национальных культур, но, подобно русским народ­ным игрушкам, также просты и условны по форме. Обычно остов кукол состоит всего лишь из одной или двух скрещенных палочек, обтянутых тканью. Однако при всей примитивности и кажущейся незамысловатости на лицах тряпичных кукол всегда тщательно выплетено изображение в виде креста. Эти вышивки кукольных лиц часто настолько искусны, цветные шелковые нити так Ровно  и  плотно  переплетаются,   обращаясь  в  узорную гармонию ромбов и треугольников, что вполне можно рассматривать их как оригинальные образцы национально­го искусства орнамента. В жизни же содержание их определялось далеко не только художественным значени­ем. Мотив крестообразной вышивки на кукольных лицах исследователи связывают с теми далекими временами, когда кавказские народы «представляли своих богов с пестрым телом и солнцеликой головой, носящей символы в виде креста». На наш взгляд, безликость народной тряпичной куклы - это явный след древних анимистических воззрений славян. Кукла без лица счита­лась предметом неодушевленным, недоступным для вселе­ния в него злых сил и значит, безвредным для ребенка. Она должна была принести ему благополучие, радость, здоровье. В безликости и отразилась прежде всего обережная функция куклы. Со временем белое лицо, утратив свой древний смысл, стало неотъемлемым признаком кукольной красоты. А еще позднее, под влиянием город­ской игрушки, мастерицы легко заполняли безликую холщовую тряпицу на головах-шариках матерчатых кукол разными изображениями лица.

Есть у тряпичной куклы и другой яркий типологиче­ский признак - грудь. Она обозначалась обязательно и самым тщательным образом, как бы примитивно ни была устроена и оформлена вся кукла. «А грудь это дело особое. Делали так, чтобы хорошо выдавалась, чтобы попышнее была да покрасивее», «свернем для того ровные аккуратные лепешечки из тряпок или шарики туго набьем и пришьем всякий раз - это уж не кукла без титек»,- с улыбкой и все равно серьезно говорят о своих детских увлечениях деревенские жители. Совсем просто все объяс­няется. Конечно же, когда мастерили тряпичных кукол, меньше всего думали о каком-то особом их значении. Оно осознавалось исподволь, а на деле выражалось в реаль­ных, житейских, бытовых понятиях о пользе и красоте. И все равно такая непременная деталь тряпичной куклы, ее грудь, настойчиво возвращает нас к исторической памяти. Как и в глиняных игрушках-женских фигурках с обнажен­ной грудью, в крестьянских куклах из ткани явно просле­живается генетическая связь игрушки с культом плодоро­дия и материнского начала. Не случайно кукла - один из древнейших и типичных видов в истории игрушки.

Уникальные экземпляры мягких кукол IV, VI, VII веков нашей эры, найденные в египетских гробницах романского периода, хранятся в Британском музее Лондо­на. Тряпичная кукла была характерной принадлежностью детского быта у самых разных народов. При всей общно­сти, определяемой прежде всего назначением игрушки и свойствами материала, кукла ясно отражает черты нацио­нального художественно-образного мышления, традицион­ные особенности народного производства текстиля и свое­образие костюма. В России куклы из ткани бытовали не только в народной крестьянской среде


Тряпичная кукла

В быту русской деревни еще в первые десятилетия ХХ тряпичная кукла была наиболее распространенной игрушкой. Даже в самых бедных крестьянских семьях такие куклы имелись обязательно.

В куклы играли все дети примерно до 7-8 лет, пока не имели различий в костюме. Но лишь мальчик облачался в порты, а девочка в юбку, их игры и игровые роли начинали строго различаться. С этого времени и до самого замужества игровые интересы девочки сужались вокруг куклы и все теснее переплетались с традиционным рукоделием.

Еще долго в семьях сохранялись старые приметы, связанные с игрой в куклы. Если дети: усердно мастерили "лялек" и подолгу возились с ними, то предсказывалось скорое появление в семье новорожденного, а небрежное обращение с куклами предвещало болезнь близких. В Святки старались прекратить кукольные игры. Это пограничное время, связанное с зимним солнцестоянием, считалось опасным. Куклы убирали и прятали - подальше от всякой нечисти с "того света". Этими ритуальными действиями защищали дом и потомство. Отношение детей к кукле до сих пор интерпретируется как знак судьбы: "не играет в куклы - детей не будет, плохая мать будет".

К кукле относились бережно. Игрушки никогда не оставляли на улице, не разбрасывали по избе, где попало.

Их хранили в специально отведенных корзинах, коробах, ящиках или даже в ларчиках "с запиркой и с чеканкой". Куклы часто сохраняли до замужества, а потом передавали по наследству своим детям.

Пока дети были малы, кукол шили матери, бабушки, старшие сестры. При всей невероятной занятости они находили для этого время. Ребенка специально обучали традиционным приемам изготовления тряпичной куклы, и лет с пяти такую потешу могла сделать любая девочка.

Матерчатые куклы - простейшее изображение женской фигуры: кусок тканины, свернутый в "в скалку", тщательно обтянутое белой льняной тряпичное лицо, груди из ровных, туго набитых шариков, кудельная либо волосяная коса и наряд из пестрых лоскутков ткани.

Чаще всего кукольные костюмы шили из лоскутков покупных тканей - ситца и сатина, кумача и коленкора. Они, в отличие от домотканых, вплоть до начала ХХ века оставались для деревни дорогим и предназначались для праздничной одежды. Оставшиеся обрезки хранили в мешочках, берегли на игрушки. А когда мастерили куклы, лоскутки тщательно подбирали. Особо ценились красные тряпочки, они шли на самые красивые куклы. Красный цвет издавна служил оберегом, символом жизни и производительной силы природы. Тряпичные куклы, сшитые из нового лоскута, специально делали в подарок к крестинам, к дню ангела, к празднику, выказывая родственную любовь и заботу.

В семье же, для своих детей, куклы "вертели" обычно из старого тряпья. И даже не по бедности, а по ритуалу кровной близости. Считалось, будто ношеная материя хранила родовую силу и, воплотившись в кукле, передавала ее ребенку, становясь оберегом. Примечательно, что лоскутки для кукол всегда рвали руками по прямой нитке, а не отрезали ножницами.

Считалось, что такая игрушка пророчила ее маленькой хозяйке целостность без изъянов и повреждений. Часто кукольная одежда передавала особенности местных костюмов.

Русская тряпичная кукла включает в себя несколько архетипов, сформированных традицией. Столбушка (столбец, полено, чурка), крестушка или крестец, кукла на палочке, узловая (узелковая) кукла, пеленашка, закрутка (скрутка, скатка, скалка), набивная кукла мешочек - все они бытовали одновременно в ХIX - первой половине XX века в деревне и малых провинциальных городах. Каждый тип в свою очередь рассыпан на множество локальных вариантов, характерных для той или иной местности. На Русском Севере дольше сохранялся архаичный тип куклы на палочке. Архангельская столбушка - кукла скромных размеров и благородной красоты. (в книге "Котова, И. Н. Русские обряды и традиции : народная кукла" показано как ее смастерить)

Обращает на себя внимание безликость традиционной матерчатой куклы Лицо ее, как правило, не обозначалось, оставаясь белым.

Кукла без лица считалась предметом неодушевленным, недоступным для вселения в него злых сил и значит, безвредным для ребенка. Она должна была принести ему благополучие, радость, здоровье. В безликости и отразилась прежде всего обережная функция куклы. Со временем белое лицо, утратив свой древний смысл, стало неотъемлемым признаком кукольной красоты. А еще позднее, под влиянием городской игрушки, мастерицы легко заполняли безликую холщовую тряпицу на головах-шариках матерчатых кукол разными изображениями лица. Все куклы-самоделки получались разными и одновременно похожими друг на друга. Они повторяли местный тип игрушки, отвечали общему вкусу, но двух абсолютно одинаковых среди них найти было не возможно. Каждая игрушка - своеобразная интерпретация традиционной куклы, а часто новый ее вариант.

Традиционная тряпичная кукла не устаревает. В сегодняшней России она переживает подлинное возрождение. Рукотворная лоскутная фигурка выполняет теперь новую коммуникативную функцию. Она стала живым средством общения и приобщения к народному культурному опыту.


Вывод

Итак, многофункциональной была народная игрушка. Разные роли могла выполнять она в одном и том же обличье. Детская забава, средство воспитания, предмет магии, праздничный подарок, свадебный атрибут, украше­ние-все эти ее значения сплетались воедино, в одну самую главную функцию: духовную функцию общения. Мы видели, как рождалась игрушка в деревенской семье, в живом разговоре матери с дочкой, бабушки с внучкой, на глазах   братьев,   сестер,  сверстников.   Все  отношения  в деревне, в том числе и семейные, носили публичный характер: свадьба, похороны, праздники и другие обряды. Коллективным было и искусство. Деревенские люди все­гда стремились к общению, потребность в котором была жизненно необходима и выражалась буквально во всем: в поступках, в поведении, в вещах, в труде, в творчестве. Потребность эта четко выражалась и в игрушке. Она была одним из тех веками проверенных средств, с помощью которого старшее поколение могло передать, а младшее принять, сохранить и передать дальше важную часть накопленного жизненного опыта. Насквозь пропитанная житейским духом, она тянула живую ниточку связи с народным культурным наследием, с прошлым - далеким и все равно близким. Потешная копилка народной памяти! В этом заключена основная духовная ценность народной игрушки: и той, что только стояла на пороге искусства, и той, что стала художественным произведением.

По достоинству оценены сегодня высокохудожествен­ные качества народной игрушки, и современный зритель более всего подготовлен именно к эстетическому ее восприятию. Так что трудно представить, даже предполо­жить иное к ней отношение. А оно было и еще существу­ет, другое отношение, другое понимание, другой взгляд. Те, кто непосредственно создавал эти игрушки и ими пользовался, смотрели на них совсем иначе, чем мы сейчас. Народные мастера-игрушечники не считали себя художниками, а свои изделия - произведениями искус­ства. Они делали нужные, полезные, целесообразно укра­шенные вещи, которые органично вливались в единый поток жизни. Знать это не только интересно, но и важно, чтобы глубже понять идейно-художественное содержание игрушки и других предметов народного творчества.

Стоит поехать в любую деревню и можно еще многое услышать о прежних забавах и игрушках. Старожилы всегда рассказывают охотно, и воспоминания эти кажутся сегодня далекими-далекими: «Да что ты, матушка, какие раньше были игрушки? Да и слова-то такого не сказыва­ли, ведь работали сызмальства. А забавы-то только и были, что самоделки. Говоришь, красивые они были? Куда уж? Ведь по бедности, по нужде их делали, готовых не покупали. Старались, конечно, ну уж все одно, какая в них краса? Вот нынче-то у деток игрушки загляденье как хороши»…

Слова эти - к размышлению. Известно, человек всегда стремился к красоте и на разных исторических этапах и культурно-социальных уровнях видел и выражал ее по-своему. Сфера искусства и его границы никогда не были стабильными, они постоянно менялись, обновлялись, рас­ширялись. И вполне закономерно, что однажды какое-то явление, практическая функция которого исторически исчерпана или почти исчерпана, вдруг неожиданно ярко обнаруживает свою художественную ценность. Так было с русской народной игрушкой.


Анкетирование

В 7-а и б классе нашей школы мы проводили анкетирование и просто опрашивали ребят нашей школы. Всего приняло участие 21 человек. Одни вопросы в виде анкеты, а некоторые вопросы задавали в беседе. Были заданы следующие вопросы:

1. Любите ли вы традиции?

2. Знаете ли вы, что такое народный фольклор?

3. Какие виды народной игрушки вы знаете?

4. Любите ли вы играть в игрушки, какие именно?

5. Хотели ли вы научиться изготавливать народную игрушку (тряпичную куклу)?

На первый вопрос практически ответили все – да, за исключением одного человека. С понятием народный фольклор, дела посложнее – 11 человек ответили – да, 10 человек – нет. Ответ на этот вопрос нас порадовал, было перечислено много видов игрушек, в том числе и традиционных; на первом месте оказалась тряпичная кукла (наверно потому, что её мы делали на уроках технологии) – 19 человек, затем – деревянная – 10, что удивительно, современная игрушка – это типа куклы «Барби» - 7 человек, затем шла глиняная игрушка – 5, хуже обстояли дела с соломенной – 3 человека и с берестяной, всего 1 человек знает о такой игрушке. Ответ на 4 вопрос нас удивил – меньшая половина опрошенных одноклассников любит играть в игрушки – девять человек из 21. А последний вопрос нас порадовал – из всех опрошенных – 16 хотели бы продолжить знания по изготовлению тряпичной куклы. Над этой работай мы работали в прошлом году, а в этом учебном году вместе с нашим руководителем ходим на кружок в 1 классы «Мастерим игрушки сами» в качестве консультантов. И принимали участие в районном открытом мероприятии.

Источник:

1. Дайн, Г. Л. Русская народная игрушка / Г. Л. Дайн. - М. : Лег. и пищ. пром-сть, 1981. - 191 с. : ил
   
2. Дайн, Г. Л. Русская тряпичная кукла : культура, традиции, технология / Галина и Мария Дайн. - Москва : Культура и традиции, 2007. - 119, с.:ил
   
3. Интернет