Население северного кавказа в конце XIX первой четверти XX века: историко-демографическое исследование

Вид материала

Исследование

Содержание Ii. основное содержание работы В первой главе «Историография, методология, источники» В первом параграфе «Степень изученности темы» Во втором параграфе главы «Теоретические основы исследования» Материалы периодических изданий

Подобный материал:

• Тема : «Россия в первой четверти XIX века», 126.1kb.
• И культурном развитии Северного Кавказа произошли во второй половине XIX века, когда, 152.3kb.
• История россии тема, 666.08kb.
• Н. В. Молчановой Отклики в России на Декларацию независимости и Конституцию США в конце, 1185.27kb.
• Социально-демографические процессы в Северном Казахстане в конце XIX первой четверти, 509.78kb.
• Темы для контрольных работ по курсу "История международных отношений в конце xviii­, 19.05kb.
• Сочинение Комедия Александра Сергеевича Грибоедова стала новаторской в русской литературе, 59.51kb.
• Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования, 702.43kb.
• Влияние европейского религиозного возрождения на политическую ситуацию в России первой, 543.95kb.
• Калмыки в российско-тибетских отношениях в конце XIX первой четверти, 401.89kb.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цели и задачи диссертации, обозначены положения, выносимые на защиту, характеризуются хронологические и географические границы исследования, его научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

В первой главе «Историография, методология, источники» рассматриваются магистральные направления и степень научной разработанности проблемы, ее место в современной исторической науке; теоретико-методологические основы; особенности источниковой базы диссертации.

В первом параграфе «Степень изученности темы» отмечено, что интенсивное исследование социально-демографической ситуации, сложившейся в Российской империи на рубеже XIX–XX столетий, было стимулировано подготовкой и проведением в 1897 г. Первой всеобщей переписи населения. В книге «К познанию России», увидевшей свет в 1907 г., итоги переписи проанализированы Д.И. Менделеевым. Ученый-энциклопе­дист впервые в отечественной историографии применил понятия «центр поверхности» и «центр населенности» страны и региона.

На рубеже XIX и XX вв. начинается активная научная деятельность В.П. Семенова-Тян-Шанского. Его исследовательские интересы, во многом определенные активным участием в переписи, сохранились в дальнейшем. В монографии «Город и деревня в Европейской России» (1910 г.) заложена методологическая основа системы расселения, определены принципиальные отличия города от сельского населенного пункта. Выявленная автором в начале XX в. сеть «экономических городов» использована в ходе административно-террито­риальной реформы 1923–1929 гг., когда многие из них официально преобразовываются в города и поселки городского типа. В 1920-е гг. внимание ученого сосредоточено на зарождающемся процессе агломерирования⁴.

Вывод о характерном укрупнении сел и деревень по мере перехода от леса к степи сделан одним из основоположников отечественной климатологии А.И. Воейковым. В укрупнении определяющую роль сыграла ориентация крестьянского хозяйства: граница чернозема (фактор природный) во многом совпадает с границей более людных селений⁵. Вывод подтверждается особенностями экистической системы Северного Кавказа.

Из региональных исследований дооктябрьского периода наиболее важны работы Л.С. Балуева, Я.П. Дубровы, В.Н. Корниевского, А.И. Твалчрелидзе, З.И. Щелкунова, Н.И. Таранова, Ф.А. Щербины, Л.В. Македонова⁶. Публикации тех лет имеют особое значение, являясь не только первыми попытками научного осмысления часто ещё происходящих событий, но и полноценным (а иногда – и единственным) историческим источником.

Годы Первой мировой и Гражданской войн не способствовали издательской деятельности. Однако и в этот сложный период на Северном Кавказе она не прекращалась⁷. Определенным стимулом будущих демографических исследований стало создание Центрального статистического управления (1918 г.).

Возврат к «военной» проблематике произошел позже. В монографии Л.И. Лубны-Герцыка⁸ на основании представительного статистического материала, опубликованного в центральной и региональной печати в 1916–1925 гг. (приводятся данные и по южнороссийским регионам), проанализированы основные тенденции рождаемости и смертности в военные годы.

Из региональных исследований особое значение имеют работы, в которых приводятся показатели со ссылкой на несохранившиеся документы⁹.

Научному анализу подвергалась демографическая ситуация в отдельных городах и регионах Северного Кавказа¹⁰.

Во введении к фундаментальной «Морфологии населения» А.И. Гозулов подчеркивает, что считает возможным «несколько отступить от принципа научной выдержанности и развернуть статистический материал». Свою задачу автор видит в исследовании на основании анализа переписей 1897, 1920 и 1926 гг. изменений численности и структуры населения Северного Кавказа. Ученым сделаны выводы, исчерпывающим образом характеризующие ряд аспектов демографической динамики. Это определило наше решение – в детально проанализированных вопросах сузить географические рамки предлагаемого исследования до территорий, явившихся основой современного Краснодарского края. Пристальное внимание уделяется А.И. Гозуловым сопоставлению и анализу понятийного аппарата переписей. Широкие пласты информации по региону можно извлечь и из других работ исследователя¹¹.

Общественно-политическая ситуация 1930-х гг. не способствовала появлению объективных историко-демографических исследований. Предпринимались конкретные шаги к их сворачиванию: в 1934 г. закрыт Демографический институт АН СССР. Многие из региональных работ периода либо принадлежат перу А.И. Гозулова, либо выходили под его редакцией¹².

Оживление наступает после окончания Второй мировой войны. Приоритетная тема исследований – анализ последствий войн. Демографические результаты (точнее – демографические потери, поскольку акцент поставлен на них) 1915–1923 гг. – объект изучения в монографии Ф. Лоримера¹³. Спустя почти три десятилетия к проблематике вернулся А.Я. Боярский, определивший основные показатели естественного движения населения за время практически полного отсутствия достоверной статистической информации для большинства регионов страны. При подсчетах А.Я. Боярский опирается на материалы переписи 1926 г. и на данные официальных публикаций. Показатели высчитаны для европейской части СССР в границах 1926 г. без Урала и Северного Кавказа. Автор приходит к выводу: потери за счет нарушения воспроизводства в 10 раз превосходили потери в армии¹⁴. Работа А.Я. Боярского значима, прежде всего, методикой расчета, элементы которой использовались в 1980–1990-е гг.¹⁵ Интерес к проблемам, связанным с потерями Мировой и Гражданской войн, сохранялся в течение долгого времени¹⁶.

В связи с резким ускорением роста численности населения Земли (в 1970-е гг. около 20 ‰ ежегодно) «дилемма народонаселения» («The Population Dilemma») представлена Ф. Лоримером как глобальная проблема выбора, стоящая перед человечеством¹⁷. С конца 1960-х гг. активизируется исследо­вательская деятельность и в СССР: интенсивно создаются подразделения демографического профиля. В 1968 г. образованы Научный совет по социально-экономическим проблемам народонаселения при Отделении экономики АН СССР и Центр по изучению проблем народонаселения в МГУ. В 1980 г. – отдел социально-демографических проблем в Институте социально-политических исследований РАН. В 1984 г. – Научный совет РАН по исторической демографии и исторической географии.

Все же большинство работ по историко-демографической проблематике, созданных до конца 1980-х гг., в той или иной степени несет печать идеологической схемы. Однако и в этот непростой период создавались труды, авторы которых (Ю.А. Поляков, В.П. Данилов, В.З. Дробижев, А.Г. Вишневский, Б.Ц. Урланис, Д.К. Шелестов¹⁸) сумели так поставить исследуемые проблемы, что глубина их решения стала понятна только спустя годы.

Принципиальное значение имело проведение семинаров по исторической демографии. Первый Всесоюзный семинар состоялся в 1974 г. в г. Таллине. В ходе его работы самостоятельность научного направления признается и историками, и демографами¹⁹. Впоследствии аналогичные мероприятия проводились в г. Риге (1977 г.) и г. Омске (1979 г.). В 1976 г. опубликован очерк об исторической демографии, в котором приводится системная характеристика формирующейся отрасли научных знаний²⁰. Появляются первые (на русском языке) труды о школе «Анналов», в которых рассматриваются достижения французских историков в области исторической демографии²¹. Все это способствовало интенсификации (иногда – через значительный временной лаг) развития региональной историографии. О том, насколько важное значение придавала власть управлению демографическими процессами в Северо-Кавказском экономическом районе, свидетельствует сам факт издания с грифом «для служебного пользования» книги «Население и трудовые ресурсы»²², в которой обстоятельно проанализирована историческая ретроспектива региональной этно-демографической ситуации. В книге дана комплексная характеристика трудовых ресурсов СКЭР.

Научные конференции по исторической демографии и исторической географии проходят в г. Кишиневе (1983 г.), г. Львове (1985 г.), г. Таллине (1988 г.). Материалы работы семинаров и конференций опубликованы в сборниках статей: «Проблемы исторической демографии СССР» (Таллин, 1977), «Численность и классовый состав населения России и СССР (XVI –XX вв.)» (Таллин, 1979), «Проблемы взаимодействия социальной структуры и воспроизводства населения в России и СССР» (М., 1988), «Проблемы исторической демографии СССР» (Киев, 1988). Ответственный редактор изданий – академик Ю.А. Поляков. На современном этапе инициатива проведения общегосударственных научных форумов подхвачена Сыктывкарской школой исторической демографии. Интенсивная научная деятельность отражена в разноплановых публикациях²³, методологически важных для настоящего исследования.

Политические перемены середины 1980-х гг. обогатили отечественную историческую науку идеями зарубежных авторов: появились работы, свободные от пропагандистских и идеологических клише, изданные на русском языке²⁴. Проблемы новейшего этапа демографической модернизации представлены в исследованиях Д. Ван де Каа²⁵. Влияние кризисных факторов на динамику населения – в трудах С. Виткрофта²⁶.

Демографические сюжеты по российской истории в зарубежной историографии появляются во многом с подачи выходцев из СССР – специалистов самого высокого уровня – C. Максудова (псевдоним эмигрировавшего в США С. Бабенышева) и Д. Вересова²⁷, сохранивших статус и на Западе.

В 1992 г. в ИРИ РАН под руководством Ю.А. Полякова создан Центр изучения истории территории и населения России. К середине 1990-х гг. в отечественной историографии появляются исследования, авторы которых исходят из того, что только комплексный, интегральный анализ позволяет оценить всю сложность демографических процессов. У истоков такого «тотального» подхода стояла концепция Дж. Колдуэлла²⁸. Подобное видение сущности объекта позволило В.Б. Жиромской сделать заключение о том, что, исходя из возрастно-полового состава населения середины 1920-х гг., «можно говорить о начальных стадиях демографического перехода лишь у славянских народов... страны»²⁹. Собранные и проанализированные нами материалы по многонациональному Северному Кавказу подтверждают этот вывод.

На рубеже XX–XXI вв. стремление ученых понять мотивы демографического поведения стимулировало сближение исторической демографии с социальной историей, историей семьи, историей повседневности и исторической экологией³⁰.

В 2000 г. вышел первый том академического проекта «Население России в XX веке», посвященный исследованию периода 1900–1939 гг. Внимание коллектива сотрудников ИРИ РАН (Ю.А. Полякова, В.М. Кабузана, В.Б. Жиромс­кой, Н.А. Араловец, О.М. Вербицкой и др.) сконцентрировано на исследовании малоизученных и остроактуальных проблем (особенности воспроизводства в начале XX в., история городской и сельской семьи, потери населения и армии в Первой мировой и Гражданской войнах, динамика численности населения) этно-демографи­ческой истории страны. Авторы опираются на обширный и разноплановый круг источников. В этом же году опубликована монография В.А. Исупова³¹. Оба издания стали интенсивным стимулом дальнейшего развития российской школы исторической демографии, задавая приоритетные сюжеты региональным исследованиям.

Появились исследования с новым концептуальным осмыслением различных аспектов региональной истории³².

Относительный вес отдельных сюжетов диссертации в значительной степени определен содержанием монографии В.М. Кабузана, который скрупулезно охарактеризовал динамику естественного и механического движения населения, изменения этнической карты региона в дооктябрьский период. Не столь детально исследовано развитие процессов в последующие годы. Названа причина – «после 1917 г. Северный Кавказ длительное время находился в бедственном состоянии… казачество в основном не поддержало коммунистического режима… мы не располагаем за этот… период достаточно обстоятельными и точными материалами о естественном и механическом приросте населения региона. Они… ждут своих исследований.». В результате – динамика населения в 1920–1980-е гг. представлена «в самом общем виде», и ученый выражает надежду, «что эта важная и нужная проблема будет еще исследована… по первоисточникам», нуждающимся в строгом источниковедческом анализе³³. Замечание воспринято нами со всей серьезностью: организация статистического учета, подготовка и проведение переписей, особенности разработки их материалов в первые послеоктябрьские годы – один из магистральных сюжетов предлагаемого исследования.

В последнее время защищены диссертации, в которых получили освещение отдельные составляющие проблемы. Работы Н.И. Булгаковой, В.В. Соловьевой, В.Х. Тавасиева, В.М. Шихавцовой, Е.Н. Клыбик³⁴ подготовлены на материалах Северного Кавказа. Диссертации, выполненные под руководством профессора Г.Е. Корнилова, важны с методико-методологичес­ких позиций³⁵. Наибольший интерес представляет, на наш взгляд, докторская диссертация В.Г. Семеновой³⁶, в которой концепция эпидемиологического перехода применена к анализу российской социально-демографической ситуации (аналогичные сюжеты находим у А.Омрана и В.А. Исупова). Этим и ограничивается круг диссертаций, в той или иной степени имеющих отношение к теме нашего исследования.

Завершая историографический обзор, отметим, что комплексное исследова­ние населения Северного Кавказа в 1897–1926 гг. с приме­нением к анализу демографической динамики концепции демографического пере­хода отсутствует.

Во втором параграфе главы «Теоретические основы исследования» определены методологические подходы. Работа опирается на основополагающие принципы научности, системности и историзма. Поскольку население является объектом анализа многих наук, важным методологическим ориентиром выступает междисциплинарный подход, создающий возможность научного синтеза концепций, моделей, категорий и понятий различных отраслей знания.

В конце XX в. в отечественной историографии (следом за зарубежной) наметился поворот в сторону «новой» истории, ориентированной на «человеческое» измерение. Уже тогда закладывались основы междисциплинарного синтеза, пока преимущественно гуманитарного. Иллюстрируя перспективы развития науки в XXI в., авторы монографии «Синергетика и прогнозы будущего»³⁷ обратились к библейской мудрости о времени «разбрасывать камни» и времени собирать их. Прошлый век прошел под знаком «разбрасывания» – выделения десятков и даже сотен направлений на стыках научных дисциплин³⁸. Будущее науки зависит от того, насколько удачно будут «собраны камни». Во многом благодаря идеям С.П. Капицы междисциплинарный синтез традиционно разделяемых гуманитарных и точных отраслей научного знания «отстоял» позиции при анализе глобальной демографической истории. Взгляд на население Северного Кавказа как на самоорганизующуюся и саморазвивающуюся систему тоже может оказаться весьма плодотворным.

Конкретная система использованной в диссертации методологии предполагает обращение к концепции демографического перехода (демографической революции), используемой для описания статики и смены типов воспроизводства населения. Термин «демографическая революция» введен в оборот научных исследований У. Томпсоном (1929 г.), вынесен в название книги А. Ландри³⁹. В разработку теории вносили вклад К. Дэвис (1949 г.), К. Блэк­кер (1947 г.), Д. Ван де Каа (1987 г.). Современные исследователи чаще употребляют термин «демографический переход» (предложен в 1945 г. Ф. Ноут­стейном⁴⁰), поскольку он лучше отражает транзитивность состояния между традиционным и модернизированным стабильными типами воспроизводства, акцентируя постепенность преобразований.

Важное методологическое значение имеет анализ А.Г. Вишневским механизма демографической модернизации; характеристика понятий «структура смертности» и «структура рождаемости», их трансформация в процессе перехода; сущность взаимодействия брачного, полового и репродуктивного поведений; уточнение смысловых границ терминов «демографический переход», «демографическая революция» и «демографический взрыв».

И сегодня (не говоря уже о конце XIX – первой четверти XX в.) облик Северного Кавказа во многом сохраняет аграрный характер. Таким образом, особый интерес представляет концепция агроперехода. Термин введен в оборот научных исследований Г.Е. Корниловым, который отмечает «включенность» в развитие процесса социально-демогра­фических факторов: изменение типа воспроизводства сельского населения, ломка патриархальной семьи, массовые перемещения селян, внедрение городских стереотипов поведения, формирование в среде крестьянства массовых «не аграрных» профессий, трансформация сельского расселения⁴¹.

Одна из линий демографической модернизации – эпидемиологический переход – теория, предложенная А. Омраном в 1970-х гг. В ней акцент поставлен на эколого-биологических аспектах динамики смертности: снижении значения экзогенных факторов, повышении роли эндогенных. Во взаимозависимом снижении рождаемости и смертности факторными представлены показатели последней⁴². В отечественной историографии эта мысль развита В.А. Исуповым.

С концепцией демографического перехода коррелирует концепция урбанизационного. Термин «урбанизационный переход» предложен в начале 1990-х гг. А.С. Сенявским, определяющим его «как комплексный модернизационный процесс… радикальное преобразование всех сторон общественной жизни на „городских“ началах»⁴³.

Универсальность теорий аграрного, эпидемиологического и урбанизационного переходов (как и в целом демографической модернизации) позволяет использовать их для анализа развития населения на региональном уровне. Автор попытался интерпретировать концепции применительно к анализу демографического развития Северного Кавказа.

В диссертации применяются наработанные в отечественных и зарубежных исследованиях народонаселения методологические подходы, связанные с определением понятий «миграция», «воспроизводство», «расселение», «половозрастная структура» и т. д.

Поскольку в историко-демографическом исследовании важно не только знание отдельных фактов и событий, но и исчисление количественных показателей, традиционные сравнительно-исторический и проблемно-хронологический методы несколько «оттеснены» использованием статистического. Часть приложений подготовлена в электронных таблицах Excel, которые располагают широкими возможностями визуализации данных (сведения показателей в аналитические таблицы, построения графиков и диаграмм).

Методологически важно рассмотрение объекта исследования с позиций исторического регионоведения. В последние годы региональная проблематика (или еще большее сужение анализируемого пространства – локальная история) становится все популярней и в масштабах общероссийского научного ландшафта. Данный подход предполагает выявление региональных особенностей протекания демографических процессов на Северном Кавказе и влияния на их ход повседневной жизни российской провинции.

Источниковая база исследования представлена в третьем параграфе «Характеристика основных источников». Документальная основа диссертации – материалы, извлеченные из фондов центральных (Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского Государственного архива новейшей истории (РГАНИ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ)) и местных (Центра документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО), Центра документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК), Центрального государственного архива РСО – Алания (ЦГА РСО – А), Государственного учреждения «Национальный архив Республики Адыгея (ГУНАРА)», Государственного архива Ростовской области (ГАРО), Государственного архива Краснодарского края (ГАКК), Государственного архива Ставропольского края (ГАСС)) архивов.

Важная группа источников – законодательные акты, регламентирующие сферу семейно-брачных отношений, проведение административно-террито­риальных преобразований, определяющие принципы миграционной политики⁴⁴.

Процесс формирования и функционирования системы текущего учета населения; вопросы, связанные с подготовкой и проведением переписей 1915 (была запланирована, но не состоялась), 1916, 1917, 1920 и 1926 гг., разработкой их материалов, рассмотрением деятельности центральных и местных органов исполнительной власти по районированию Северного Кавказа отражены в делопроизводственных документах. По степени информативности, по значимости и относительному весу среди всех использованных ведущее место занимают фонды: 1562 (ЦСУ СССР), 5675 (Всесоюзный переселенческий комитет при ЦИК СССР) РГАЭ; Р-6984 (Комиссия ВЦИК по районированию РСФСР) ГАРФ; 65  (Юго-Восточное Бюро ЦК РКП (б)) РГАСПИ; Ф. 4 (Донс­кой областной комитет РКП (б)), Ф. 5 (Донской окружной комитет РКП (б)), Ф. 7 (Северо-Кавказский краевой комитет РКП (б) – ВКП (б)), Ф. 75 (Донецкий окружной комитет РКП (б)) ЦДНИРО; 353 (Областной войска донского статистический комитет), 606, 685 (Учреждения по управлению городами и городскому благоустройству), Р-1390 (Азово-Черноморское Краевое земельное управление), Р-1824 (Донское областное статистическое бюро при облисполкоме (Донстатбюро)) ГАРО; 80 (Ставропольский губернский статистический комитет), Р-196 (Экономическое совещание исполнительного комитета Ставропольского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов), Р-434 (Статистическое бюро Ставропольского губернского революционного комитета, Статистическое бюро Ставропольского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов) ГАСК; 454 (Канцелярия начальника Кубанской области и наказного атамана Кубанского казачьего войска), Р-1547 (Коллекция документальных материалов по истории Кубани, собранная П.В. Мироновым), Р-158 (Кубано-Черноморский областной революционный комитет), Р-990 (Кубано-Черноморская областная рабоче-крестьянская инспекция) ГАКК; Р-384 (Управление Нархозучета при совете министров РСФСР) ЦГА РСО – А; 1 (Майкопская городская управа (1869–1919 гг.)), 25 (Шапсугское аульное правление), Р-4 (Адыгейский областной статистический отдел) ГУНАРА. Большая часть документов вводится в научный оборот впервые.

Демографическая ситуация, сложившаяся на Северном Кавказе в конце XIX в., отражена в центральных и региональных статистических изданиях⁴⁵. Комбинирование анализа данных текущей статистики с материалами переписи 1897 г.⁴⁶ позволяет с высокой степенью точности охарактеризовать развитие демографических процессов. Данные источников не противоречат друг другу, чего, к сожалению, нельзя сказать о статистике второй половины 1910-х гг.

Наиболее полно демографический облик Северного Кавказа в послеоктябрьский период представлен в материалах переписи 1926 г. Проведенный в диссертации источниковедческий анализ подтверждает, что материалы 1920 г., не говоря уже о сельскохозяйственных переписях 1916 и 1917 г., намного уступают в полноте и объективности данным 1926 г. На Северном Кавказе неточности учета в наибольшей степени коснулись сельского населения. Исследование естественного движения населения в начале 1920-х гг. сопряжено с трудностями, вызванными заменой церковной системы регистрации гражданской. Прилагались усилия к тому, чтобы сохранить лучшие традициями дооктябрьской. На местном уровне иногда это удалось лучше. С каждым нэповским годом повышалось качество текущей статистики. Источники по численности, составу и структуре населения Северного Кавказа с 1920 по 1926 г. отличаются по происхождению, по форме подачи и видам сведений, по степени достоверности и полноте информации. Это материалы, вошедшие в состав региональных статистических сборников, опубликованные в центральных изданиях; документы архивов.

Центральное место в диссертации занимает анализ материалов 1926 г., признанных лучшими в череде отечественных переписей. Их разработка была проведена в сжатые сроки. Публикации окончательных результатов предшествовал выход многотомных «Предварительных итогов» и «Кратких сводок». Непосредственно ситуация на Северном Кавказе представлена в материалах трех томов⁴⁷ наиболее полного 56-томного издания. Итоги разработки первичных бланков переписи в опубликованном варианте уже сгруппированы в таблицы и в основу систематизации положено ограниченное число признаков; дальнейшая перегруппировка (например, в связи с изменением АТД) становится практически неосуществимой, значительно ограничивая исследовательские возможности. Первичные сводки материалов для всех трех томов выполнялись в Статистическом управлении края под руководством А.И. Гозулова, что особенно важно учитывать при использовании «Морфология населения» в качестве источника.

Ценный источник – материалы этнографических обследований, проведенных в 1920-е гг. под руководством В.Г. Тан-Богораза⁴⁸.

В демографическом поведении, проявляются практически все представления и ожидания человека, его мотивы и намерения. Часто информация об этих аспектах по крупицам рассредоточена в массиве документов. И здесь на помощь исследователю приходит художественная литература – прежде всего, шолоховская эпопея «Тихий Дон». Ориентированность на «человеческое» измерение истории делает текст практически незаменимым источником: автор жил повседневностью своих героев, с детства впитывая детали быта и нравов верхнедонских станиц, мастерски перенесенные им на страницы романа.

Материалы периодических изданий (прежде всего, газет «Красное Знамя» и «Советский Юг») значимы не только содержащимися в них фактами (в 1920-е гг. в прессе часто приводятся сведения о масштабах миграционного потока, преобразованиях АТД региона и т. д.), которые требуют уточнения, но и возможностью прочувствовать колорит эпохи.