Geum.ru

Н. Г. Доможакова Библиотеки и патриотическое воспитание

Вид материалаДокументы

Содержание


Госсимвол: что он символизирует
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11

Госсимвол: что он символизирует


В. Джалагония


Следуя традициям журнала, в этом номере мы рассказываем о том, как создавались государственные символы некоторых зарубежных стран. Но для начала несколько строк из отечественной истории.

Как-то при очередной безуспешной попытке депутатов придать легитимность символам российской государственности Руслан Хасбулатов в сердцах бросил: «Да утвердите вы наконец эту странную птицу!». У впечатлительного спикера Верховного Совета двуглавый державный орел вызывал ассоциацию с черно­быльскими мутантами, жутковатые фото которых время от времени появлялись в печати.

«Странная птица» о двух головах приземлилась в Москве в конце XV века. Российским гербом она стала как часть «приданого» Софьи Палеолог, племянницы последнего визан­тийского императора Константина XI, вышедшей замуж за великого князя Московского Ивана III. Образ двуглавого орла символизировал объединение Западной и Восточной Римских империй, которое девятью веками ранее удалось осуществить другому византийцу – императору Юстиниану. Византия считала себя вторым Римом, ну а Москва видела себя ее наследницей. Знаменитая формула, выдвинутая псковским иноком Филофеем, гласила: «Москва – третий Рим, а четвертому не бывать!»

Между прочим, эту идею неожиданно поддержал и теоретически развил в своей книге «Россия и современный мир» лидер российских коммунистов Геннадий Зюганов, прямой наследник большевиков, с энтузиазмом сшибших двуглавых орлов с кремлевских башен. Справедливости ради, замечу, что первые увечья имперской птице были нанесены еще раньше: во время февральской революции 1917 года двуглавого орла лишили корон, а из лап выдернули скипетр и золотой шар – державу.

Советская власть обзавелась новыми символами. Как писали ее идеологи, «Государственный герб СССР, в отличие от гербов капиталистических государств, не имеет изображений, рассчи­танных на устрашение» – понимай: всякого рода орлов, львов и прочих хищников. Их заменила эмблема мирного труда – серп и молот на фоне земного шара, над которым восходит солнце, символизируя неотвратимо светлое будущее человечества –коммунизм. Но мы с ним разминулись и, видимо, навсегда.

Зато византийский орел оказался живучим, как птица Феникс. Отказавшись от коммунистических символов, российские власти вновь призвали его на службу. Поскольку провести новые-старые эмблемы через парламент, где большинство принадлежало левым фракциям, не удалось, президент Борис Ельцин в декабре 1993 года определил государственную символику Российской Федерации своим указом. Но это временная схема: по Конституции герб, флаг и гимн должны утверждаться Федеральным Собранием.

Двуглавый орел, успевший разместиться на новых российских паспортах, печатях и ставший неотъемлемой частью официальных интерьеров, имеет хорошие шансы выжить хотя бы потому, что его замена потребовала бы огромных денежных затрат. Не должно возникнуть особых проблем и с государственным флагом. Триколор, сменивший красное полотнище, прижился и не вызывает заметной аллергии ни у одной из политических сил. Отчасти потому, что он ведет свою родословную от Петра I, к которому российская элита питает, выражаясь словами Демьяна Бедного, «биографическую нежность». Царь, пробивший окно в Европу, вывез из нее в числе других заморских сувениров и трехцветный флаг – «одолжил» у голландцев. Флаг Нидерландов, не претер­певший изменений по сей день, имеет тот же набор цветов, что и российский. Разнится только последовательность их размещения (иначе был бы чистый плагиат): голландский флаг красно-бело-синий, а российский – бело-сине-красный. До 1883 года он считался флагом торгового флота России, а потом на короткий срок – до октября 17-го – был объявлен государственным флагом империи.

Наибольшие страсти вызывает государственный гимн. Кстати, как жанр торжественной песни он зародился в России тоже в петровские времена. Царю нравились панегирические кантывиваты, которые обычно исполнялись хором во время официальных торжеств.

Первый официальный российский гимн появился в 1833 году. По поручению Николая I музыку написал скрипач и композитор Алексей Львов, а стихи – наставник цесаревича Василий Жуковский, взявший за основу английский гимн «Боже, спаси короля». А вот первая строфа нашего: «Боже, Царя храни!/ Сильный, Державный,/ Царствуй во славу нам./ Царствуй на страх врагам./ Царь Православный,/ Боже, Царя храни, Царя храни».

Впервые это сочинение, именовавшееся «Народным гимном Российской империи», было исполнено на церемонии принятия присяги наследником престола – будущим Александром II. Воспитанный Жуковским в духе гуманизма, он отменил крепостное право, но народовольцы буквально охотились за ним. Александр II пережил четыре покушения, а во время пятого, в 1881 году, был убит. Так что проходящее через все 27 строк гимна заклинание «Боже, Царя храни!» не уберегло российский трон…

В отличие от своего знаменитого соавтора Алексей Федорович Львов (1798 – 1870) в наши дни практически неизвестен. Чтобы узнать о нем хоть какие-то подробности, мне пришлось зарыться в архивы.

По образованию Львов был инженером-путейцем, но, поскольку его отец руководил придворной певческой капеллой, это увлечение передалось и сыну (в конце концов, он унаследовал должность родителя). Алексей Львов много работал над церковной музыкой, сочинил несколько опер, однако большого успеха они не имели. Славу ему принес гимн «Боже, Царя храни!». Сам Львов об этой работе говорил так: «Я чувствовал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствительный, для всякого приятный, годный для войска, годный для народа – от ученого до невежды».

Не берусь судить, справился ли он с этой задачей, но Герцен высказался саркастично: «…народный гимн, составленный корпуса жандармов полковником Львовым». Я долго искал подтверждения принадлежности композитора к этой службе, даже начал подумывать, не оклеветал ли Герцен, яростный враг престола, Львова. Но потом отыскал в словаре братьев Гранат строчку: «…служил в жандармском корпусе (по заведыванию импера­торской квартирой)». Получается, что Львов, окончивший службу флигель-адъютантом, был соратником Пал Палыча Бородина, управделами первого российского президента.

И еще одна деталь: в результате полемики, развернувшейся в начале нынешнего века в «Русской музыкальной газете», на авторство Львова по отношению к гимну была «наброшена, однако, тень сомнения» (это не Леонтьев из ОРТ, а те же бр. Гранат).

Но вернемся к полемике наших дней. В азарте споров как-то забылось, что осенью прошлого года вопрос о судьбе российского гимна отчасти был решен. Депутаты Госдумы в первом чтении одобрили проект закона, по которому основой его должна стать музыка Александра Александрова. Между прочим, по итогам голосования фракция НДР едва не возбудила персональное дело против Жореса Алферова. Оказывается, будущий нобелевский лауреат, входивший тогда в ее состав, нарушил партийную дисциплину: проголосовал не за «Патриотическую песню» Глинки, а за музыку Гимна Советского Союза. Ученый обиделся и ушел к коммунистам.

Признаться, я бы повторил выбор Алферова – не в смысле КПРФ, а в смысле музыки Александрова. Она впервые прозвучала по радио над воюющей страной в ночь на 1 января 1944 года, заменив прежний советский гимн, «Интернационал», а 9 мая 45-го слилась с залпами победного салюта. Это не худшее наше воспоминание.

Преклоняюсь перед Глинкой, но его «Патриотическая песнь» на гимн никак не тянет, да и не предназначалась для этого. Сразу вспоминается конфуз во время инаугурации Бориса Ельцина: грянул гимн, а зал его не узнал – продолжал безмятежно сидеть почти до середины мелодии. Это ли не оценка?

Всерьез рассматривается и возможность возвращения к мелодии первого российского гимна. Подозреваю, что эту идею лоббируют люди, полагающие, что в данном случае можно обойтись правкой текста на уровне косметики: назвать гимн «Боже, храни Президента!» и внести далее несколько соответствующих исправлений.

Если же говорить серьезно, текст гимна фетишизировать не стоит. Этот вывод вытекает из мирового опыта гимнотворчества. Большинство произведений этого жанра не создавалось по заказу, а рождалось в вихре исторических событий, как «Марсельеза» или польский «марш Домбровского». Гимном их сделало само время, гул которого живет в музыке. Вот почему, когда мы пытаемся вдуматься в текст иностранного гимна, он представляется набором банальностей, а то и просто бессмыслицей. А французы, англичане, американцы, десятки других народов поют свои гимны с увлажненными глазами, держа руку на сердце, которое в этот момент бьется у всех в унисон. Независимо от возраста, цвета кожи и политических пристрастий.

Мы тоже к этому придем, только не надо суетиться.


Джалагония, В. Госсимвол: что он символизирует // Эхо планеты. – 2000. – № 44. – С. 6-8.