Иркутская епархия в системе государственно-церковных отношений в 1940-1980-е гг
| Вид материала | Автореферат |
- Государственно-церковные отношения в 1958-1964 гг. (по материалам Кировской области), 2781.37kb.
- Социальное служение николо угрешского ставропигиального монастыря в контексте государственно, 760.99kb.
- В. А. Матвиенко (Елец) Этноконфессиональная ситуации в Липецкой области, 359.26kb.
- Иркутская епархия православная женская гимназия, 75.65kb.
- Становление и развитие государственно-церковных отношений в России Кайгородцев Андрей, 100.38kb.
- Русская Православная Церковь в условиях советского общественно-политического строя, 454.5kb.
- Автор этой книги, Юлия Николаевна Вознесенская, родилась в 1940 году, эмигрировала, 9761.12kb.
- Социально-философский анализ трансформации государственно-конфессиональных отношений, 642.87kb.
- I эволюция коптской церкви и общины египта: история вопроса, 204.07kb.
- Лекцыя 13. Ссср ва ўмовах спаборніцтва І канфрантацыі супрацьлеглых сацыяльна-палітычных, 696.83kb.
II. Структура и основное содержание работы
Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень ее изученности, определяются объект, предмет, цель, задачи, хронологические и территориальные рамки исследования, характеризуется методологическая основа исследования, источниковая база, оценивается научная и практическая значимость работы, излагаются положения, выносимые на защиту, подтверждается апробация работы.
Первая глава «Политика Коммунистической партии и советского государства по отношению к Русской Православной Церкви» состоит из двух параграфов. В первом параграфе «Эволюция государственно-церковных отношений и законодательство о религиозных культах в 1940-1980-е гг.» рассматривается государственная политика относительно РПЦ и основы законодательства о культах.
Правовое положение РПЦ во второй половине XX в. определялось, в первую очередь, Декретом СНК РСФСР от 23 января 1918 г. и Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г., которые лишали Церковь юридических прав и вытесняли ее из всех сфер общественной жизни. В военные годы юридические права РПЦ были частично восстановлены (разрешалось приобретать церковную утварь, транспортные средства, арендовать, строить и покупать здания), что входило в противоречие с законодательством 1917-1920-х гг. Это создавало угрозу возврата к репрессивной религиозной политике, что произошло на рубеже 1950-60-х гг. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР 23 июня 1975 г. внес небольшие изменения в Постановление от 8 апреля 1929 г., религиозным объединениям был официально предоставлен статус ограниченного юридического лица.
Смягчению религиозного курса в 1940-е гг. способствовали: вхождение в состав СССР западных территорий, где сохранилась активная религиозная жизнь, патриотическая деятельность РПЦ в годы войны, стремление убедить страны антигитлеровской коалиции в отсутствии религиозных гонений в стране, религиозное возрождение на оккупированной территории, необходимость нейтрализации фашистской пропаганды, желание превратить Московскую Патриархию в главу Восточноевропейских Православных Церквей. Антицерковные мероприятия, начавшиеся в 1958 г., были вызваны, в первую очередь, тем, что прежняя религиозная политика рассматривалась как часть сталинского наследия, которое необходимо было ликвидировать. Сыграли свою роль кадровые изменения в окружении Н. Хрущева, уверенность в скором построении коммунистического общества, необходимость пополнения государственного бюджета, в том числе за счет РПЦ. Потеплению государственно-церковных отношений в середине 1980-х гг. способствовали: смена партийных лидеров, необходимость расширения социальной базы «перестройки», укрепления международного авторитета СССР, празднование 1000-тия крещения Руси.
Нормализация государственно-церковных отношений (в 1940-е и в 1980-е гг.) сопровождалась восстановлением элементов канонического управления РПЦ, а ужесточение (в 1960-е гг.) – грубым вмешательством государства в церковное управление и нарушением канонической структуры. Основные нормативно-правовые акты по управлению и устройству РПЦ в 1940-80-е гг. («Положение об управлении РПЦ» 1945 г., Постановление Св. Синода «О мерах по улучшению существующего строя приходской жизни» 1961 г., «Устав об управлении РПЦ» 1988 г.) принимались высшими органами церковной власти только после согласования с Советом по делам РПЦ (Советом по делам религий) и правительством СССР.
Во втором параграфе «Осуществление религиозной политики на региональном уровне. Деятельность уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви (Совета по делам религий) при Иркутском облисполкоме» анализируется региональная политика относительно РПЦ. Учреждение Совета по делам РПЦ при СНК СССР (1943 г.) и института уполномоченных на местах ставили отношения государства и Церкви на официальную основу. Должность уполномоченного Совета по делам РПЦ (с 1965 г. – Совета по делам религий) учреждалась при СНК союзных и автономных республик, край(обл)исполкомах для доведения до местной администрации постановлений правительства, касающихся РПЦ, учета церковных зданий, регистрации православных общин, контроля за их деятельностью, сбора информации о религиозной жизни населения.
В Иркутской области кандидатуру на должность уполномоченного выдвигал облисполком, а утверждал Совет по делам РПЦ. Уполномоченные были подотчетны Совету по делам РПЦ, облисполкому и обкому КПСС; они сотрудничали с рай(гор)исполкомами, идеологическими отделами райкомов и обкома КПСС, финансовыми отделами, органами госбезопасности, областным отделением Общества по распространению политических и научных знаний, СМИ; к ним стекалась информация от комиссий содействия по контролю за соблюдением законодательства о культах при рай(гор)исполкомах. Двойное подчинение уполномоченных руководству Совета по делам РПЦ (Совета по делам религий) и региональной власти создавали сложность в работе, вынуждая их искать компромисс между центральным и местным начальством. Фигура уполномоченного была центром взаимодействия советских органов и православных организаций.
Особенностью Иркутской епархии, в которую входило несколько административно-территориальных единиц, было наличие в ней нескольких уполномоченных при одном правящем архиерее. Это открывало перед архиереями возможность лавирования при решении кадровых вопросов: клириков, не зарегистрированных иркутским уполномоченным, владыки направляли в другие области, края, республики, входившие в состав епархии. Должность уполномоченного Совета при Иркутском облисполкоме занимали последовательно И.Ф. Голубев (март 1944-1952), И.Т. Житов (1952-1961), А.А. Веселков (1961-1970), В.Ф. Коростелев (1970-1984), Н.Я. Косымов (1984-1987), В.П. Луковников (1988-1990).
Деятельность уполномоченных, являвшихся проводниками государственной религиозной политики в регионе, напрямую зависела от изменения ее курса. Деятельность И.Ф. Голубева и В.П. Луковникова совпала с нормализацией государственно-церковных отношений, их работа отличалась позитивным отношением к нуждам верующих и правозащитной направленностью. Остальные иркутские уполномоченные ставили перед собой задачи снижения религиозной активности населения, сокращения числа действующих приходов, осложнения материального положения епархии. Выделяются следующие направления деятельности уполномоченных: рассмотрение ходатайств об открытии церквей, организация учета церковных зданий, сбор информации о деятельности духовенства и приходских общин, управление церковными кадрами, контроль за проповеднической деятельностью, работой церковных исполнительных органов, финансовым состоянием православных общин, сокращение числа приходов.
Постановление Совета Министров СССР от 16 марта 1961 г. возлагало контроль за выполнением законодательства о религиозных культах на местные советские органы. Отныне при рай(гор)исполкомах создавались комиссии содействия по контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах. В их обязанность входило изучение религиозной обстановки в районе, проверка правильности учета религиозных обрядов, индивидуальная работа с верующими, направленная на их идеологическое переубеждение, информирование различных инстанций о совершении обрядов верующими гражданами. Вплоть до 1980-х гг. работа комиссий содействия была направлена на ограничение деятельности религиозных обществ и служителей культа в рамках закона. Деятельность комиссий содействия способствовала установлению всеобъемлющего контроля над православными общинами в Иркутской епархии.
Вторая глава «Положение и деятельность духовенства Иркутской епархии в 1940-1980-е гг.» состоит из двух параграфов. Первый параграф «Архиереи Иркутской епархии» содержит биографические данные о восьми правящих архиереях и информацию об их деятельности в годы управления Иркутской епархией.
C 1937 г. Иркутская епархия не управлялась архиереем. В 1943-1948 гг. она находилась во временном управлении Новосибирской кафедры. В 1948 г. было восстановлено самостоятельное епархиальное управление. С этого времени Иркутск становится православным административным центром Восточной Сибири и Дальнего Востока и сохраняет этот статус до рубежа 1980-90-х гг., когда из Иркутской епархии начинают выделяться самостоятельные епархии. С 1949 г. по 1988 г. иркутские архиереи управляли Хабаровской епархией.
Кадровая политика РПЦ зависела от руководства Совета по делам РПЦ (Совета по делам религий), которое придерживалось практики частого перевода архиереев с кафедры на кафедру с целью воспрепятствовать установлению прочных связей между паствой и архипастырем. Другой целью было давление на деятельных или имевших различные «пороки» по службе (нахождение в эмиграции, на оккупированной территории и т.п.) архиереев. Их направляли в малозначащие епархии, расположенные на периферии церковной жизни. Одной из них была Иркутская епархия – самая восточная в РПЦ в исследуемый период.
Из восьми архиереев, управлявших епархией в 1948-1990 гг., только двое занимали кафедру более пяти лет, двое находились в Иркутске по пять лет, остальные не задерживались более чем на три года. Первые три послевоенных архиерея были неблагонадежными в глазах власти: арх. Ювеналий (Килин) был реэмигрантом, арх. Палладий (Шерстенников) и Вениамин (Новицкий) находились в заключении в колымских лагерях.
До 1973 г. епархией управляли владыки, родившиеся в конце XIX в., рукоположенные до 1941 г., получившие высшее духовное образование в учебных заведениях, не успевших подвергнуться влиянию советской власти. С 1973 г. кафедра замещалась архиереями, родившимися в XX в., посвященными в сан после Великой Отечественной войны, окончившими духовные академии, находившиеся под контролем советской власти. Из иркутских преосвященных второй половины XX в. только трое родились в священнических семьях. После 1975 г. кафедру занимали архиереи выходцы из семей служащих и крестьян. По возрасту хиротонии все архиереи епархии были относительно молодыми – от 31 года до 46 лет на момент принятия сана. Исключение составляет Ювеналий (Килин), рукоположенный в епископы в 60 лет. По фактическому возрасту в период управления епархией происходит омоложение епископата в 1970-е гг. Если в 1948-73 гг. в епархию назначались архиереи в возрасте от 53 до 73 лет, то в 1973-90 гг. – от 31 года до 53 лет.
Архиереи не имели возможности самостоятельно управлять епархией, будучи обязаны согласовывать свои действия с уполномоченным. Это касалось вопросов открытия новых храмов, назначения и перемещения клириков, направления мирян на обучение в духовные семинарии и др. Некоторые мероприятия проводились владыками по прямому указанию уполномоченных (перевод духовенства с доходов от треб на фиксированный оклад, снижение цен на свечи, просфоры и др.).
Иногда иркутские архиереи действовали независимо от официальных опекунов. Арх. Ювеналий (Килин) организовал выпуск ежемесячного «Бюллетеня церковной жизни», хотя епархиальные печатные издания не были официально разрешены. Арх. Палладий пытался организовать институт разъездных священников, открыть духовную семинарию в Иркутске, добиться назначения на Хабаровскую кафедру архиерея. Арх. Вениамин оказывал запрещенную государством материальную поддержку беднейшим приходам епархии, убеждал руководство РПЦ в необходимости отменить постановление Архиерейского собора 1961 г., активно формировал штат приходского духовенства, привлекая в епархию молодых священнослужителей, поощряя получение ими духовного образования; владыка рукоположил в Иркутске в сан более 60 человек.
Второй параграф «Приходское духовенство Иркутской епархии» рассматривает различные аспекты положения и деятельности приходских клириков. Выявлены источники формирования штата приходского духовенства епархии. В годы 1940-е гг. основным источником стало привлечение священнослужителей, вынужденно вышедших за штат в результате гонений 1920-30-х гг. В последующем штат пополнялся за счет рукоположения мирян и приглашения клириков из других епархий. В 1940-х – начале 1960-х гг. в епархии был высокий удельный вес репрессированного духовенства, достигавший 45%. В конце 1960-х – 1980-х гг. происходило омоложение состава духовенства. В 1948 г. клириков моложе 40 лет не было, в 1971 г. они составляли 44,4%, а в 1982 г. – 70%. По стране же в середине 1970-х гг. лишь 20% священников и 32% диаконов находились в возрасте до 40 лет, а в 1989 г. эта возрастная категория составляла 35% священников и 50% диаконов. В епархии был высокий удельный вес приезжего духовенства (в 1959 г. – 94%).
Совершать богослужение могли клирики, зарегистрированные уполномоченным. В епархии ощущалась нехватка духовенства, вызванная ограничительной кадровой политикой уполномоченных. Религиозные чувства людей, проживающих на «бесцерковных» территориях, удовлетворялись выездами священников с требами по вызову верующих. Порядок выездов в каждой епархии зависел от отношения к этому вопросу уполномоченных. В Иркутской епархии до 1947 г. священники могли выезжать по вызову в любой район по согласованию с архиереем, разрешение уполномоченного не требовалось. С 1947 г. священник мог совершать требы только в районе, закрепленном за приходом. Клирики сталкивались с произволом председателей пос(сель)советов, запрещавших им совершать требы.
Советское законодательство о религиозных культах накладывало серьезные ограничения на деятельность духовенства. Клирики имели право только на совершение богослужений в стенах храма, треб, руководство хозяйственными делами приходских общин (лишь до 1961 г., когда священники были отстранены от финансово-хозяйственной деятельности приходов). Нарушение священниками этих границ влекло за собой наказание со стороны уполномоченного, вплоть до лишения права служения в епархии.
Материальное положение духовенства зависело от финансовых возможностей прихожан. До 1960-х гг. священники жили на доходы от треб и от приношений верующих натуральными продуктами. Оплата за требы шла священнику, а не в церковную кассу. Такой порядок обеспечивал приличный достаток клирикам в центральных городских храмах с большим количеством совершаемых треб. Напротив, сельские священники бедствовали из-за небольшого числа прихожан и их ограниченных финансовых возможностей. В начале 1960-х гг. произошел перевод духовенства с дохода от треб на фиксированный оклад. Отныне доходы от треб шли в церковную кассу, а священники получали зарплату, выплачиваемую церковным советом. Т.о., финорганы прямо не вмешивались в вопросы размеров материального вознаграждения духовенства, но обеспечили себе более простой контроль над его доходами. Духовенство богатых и бедных приходов по-разному отнеслось к переводу на фиксированный оклад. Клирики крупных храмов теряли некоторую часть дохода, потому что церковные советы определяли им не такой высокий оклад, каким был их доход от треб. Священники небогатых храмов были рады ежемесячно получать зарплату, т.к. их доход от треб был небольшим и несистематическим. Перевод духовенства с дохода от треб на фиксированный оклад произошел в Иркутской епархии в 1959-1964 гг.
До 1980 г. священнослужители облагались подоходным налогом как некооперированные кустари по 19 ст. Указа Президиума Верховного Совета от 30 апреля 1943 г. (налог составлял от 25 до 80% от заработков). В 1980 г. налоговый гнет был облегчен: клирики стали облагаться по 18 ст., как лица свободных профессий.
Третья глава «Приходская жизнь Иркутской епархии в 1940-1980-е гг.» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Приходские общины Иркутской епархии: положение к началу 1940-х гг., возрождение и развитие» изучается возрождение сети православных приходов епархии, динамика их численности, основные проблемы, стоявшие перед общинами после открытия.
К началу 1940-х гг. почти все православные храмы на исследуемой территории были закрыты, в результате религиозная жизнь населения ушла в подполье. Ее частичная легализация произошла в 1940-е гг., когда началось возвращение храмов верующим. Постановление СНК СССР «О порядке открытия церквей» (1943) позволяло местным органам власти дозировать открытие новых приходов. Решения об открытии храмов принимались на местах и утверждались правительством СССР, роль Совета по делам РПЦ и его уполномоченных заключалась в предоставлении документов в местные органы власти и в правительство. Число ходатайств об открытии храмов в Иркутской епархии было невысоко, что объясняется неинформированностью населения о порядке открытия, относительно слабой религиозностью по сравнению с центральными областями СССР. В 1943-47 гг. в Иркутской области подано 57 первичных заявлений, в Приморском крае – 41, в Хабаровском крае – 31.
Административные органы на уровне сел, городов и районов в большинстве случаев препятствовали открытию храмов, для этого находились разные поводы: наличие в районе действующей церкви, несоответствие церковного здания строительно-техническим и санитарным нормам, невозможность эксплуатации «по причине ветхости», размещение в здании хозяйственных или культурных объектов. Иркутский облисполком в силу малого числа ходатайств более лояльно относился к открытию храмов. В 1943-1948 гг. в Иркутской епархии было открыто 32 храма: 15 в Иркутской области, по 2 в БМАССР, Читинской области, ЯАССР, 2 в Хабаровском крае, 4 в Амурской области, 5 в Приморском крае. При этом городские храмы (23) преобладали над сельскими (8), что было общей чертой епархий РПЦ во второй половине XX в. В 1959-63 гг. епархия потеряла 5 храмов (15,6%), закрытых по решению местных органов. В 1980-89 гг. с открытием 9 новых приходов число храмов достигло 35. Т.о., количество храмов не удовлетворяло потребностям верующего населения обширной епархии. В связи с этим были сильны внехрамовые проявления религиозной жизни.
Второй параграф «Материальное положение и хозяйственная деятельность приходских общин» посвящен экономической стороне жизни приходов. 1940-е гг. первоочередной задачей церковных советов был капитальный ремонт переданных храмов, сложность которого заключалась в нехватке стройматериалов, недостатке средств и рабочей силы. Несмотря на это, в 1940-50-е гг. все переданные храмы были восстановлены силами и на средства прихожан, что свидетельствовало о значительном финансовом вкладе верующего населения в церковную экономику. С 1950-х гг. освободившиеся после восстановления храмов средства церковные советы направляли на другие цели – приобретение транспортных средств, жилых домов для причта, строительство хозяйственных объектов на территории. Иркутские власти видели решение проблемы сохранности храмов, являвшихся памятниками архитектуры, в передаче некоторых из них православным общинам. Наиболее ярким примером того стали события, развивавшиеся вокруг Свято-Троицкого храма г. Иркутска в 1947-1948 гг. В лице общины у церковного здания появлялся хозяин, заинтересованный в его восстановлении и обязанный проводить своевременный ремонт.
В конце 1958 г. государство предприняло ряд мероприятий, направленных на ослабление материальной базы РПЦ, что привело к снижению доходов общин епархии (только по Иркутской области в 1959 г. доход сократился на 380 тыс. руб. по сравнению с 1958 г.). Повышение в 1958 г. отпускной цены на свечи при замораживании розничной поставило приходские общины в тяжелое положение, т.к. большую часть дохода составляли поступления от продажи свечей. В 1940-50-х гг. прибыль от продажи свечей составляла 60-70% годовых доходов церквей епархии, в 1960-х – около 55%. Эффективным методом снижения доходности церквей было принудительное снижение цен на свечи, крестики, венчики, просфоры. В 1961-65 гг. доходы епархии были нестабильными и возрастали достаточно медленно. Лишь после 1965 г. отмечается значительный и устойчивый рост дохода церквей. Это объясняется, во-первых, свертыванием мероприятий по усложнению материального положения РПЦ, во-вторых, ростом религиозной обрядности. В 1970-80-е гг. материальное положение епархии стабилизировалось.
В третьем параграфе «Православные верующие Иркутской епархии» рассматривается состав верующих епархии, определяется уровень религиозности, характеризуются различные формы религиозной жизни.
Понятие «православные верующие» включало в себя три категории граждан: приходской актив; люди, посещающие храмы только в дни больших праздников; люди, не имевшие возможности посещать богослужения в силу отдаленности храма, но соблюдающие православные традиции. Религиозные потребности людей в условиях нехватки храмов и клириков в епархии приводили к совершению служб и треб мирянами. В борьбе с этим явлением церковная и гражданская власть действовали сообща. Такие миряне снижали авторитет церковных таинств, были потенциальными распространителями антисоветских настроений. Большую часть прихожан составляли неработающие пожилые женщины, находившиеся на пенсии или на иждивении родственников. Молодежь была главным объектом антирелигиозной работы.
Волны религиозного возрождения в стране (начало 1940-х, конец 1980-х гг.) совпадали с идеологическими кризисами советского общества. В периоды, когда партия теряла возможность осуществлять контроль над состоянием умов граждан, становилось очевидным, что наряду с официальной идеологией в обществе существует альтернативное мировоззрение, в частности – религиозное. Православные верующие в некотором смысле были вызовом коммунистической партии и государству, активно проводившим атеизацию населения.
Иркутскую епархию не обошел религиозный подъем военных и послевоенных лет, рубежа 1980-90-х гг. Наибольшая посещаемость храмов, участие населения в обрядах пришлись на 1943-1958 гг. В крупные православные праздники в храмах г. Иркутска молилось до 9 тыс. чел. (6% к взрослому населению города). В 1960-е гг. вследствие естественной убыли старшего поколения и атеистических мероприятий обрядность снизилась. В 1951 г. в 14 храмах Иркутской области было крещено 13,1 тыс. чел., в 1961 – 7,7 тыс., в 1988 – 3173. Сокращалось и число отпеваний. Если в 1943 г. в 1 храме области было отпето 6,5 тыс. человек, то в 1953 г. в 14 церквах – 3 тыс., в 1961 г. – 2,2 тыс., в 1988 – 3,9 тыс. Число венчаний в области было незначительным: в 1947 г. – 194 пары, в 1957 г. – 132 пары, в 1988 г. – 29 пар. В 1961-1985 гг. уровень крещений в Иркутской области снизился с 13,7% до 4% от числа родившихся, уровень отпеваний – с 39% до 16,5% от числа умерших. В 1988 г. число крещений в Иркутской области возросло на 41,7% по сравнению с 1987 г., число отпеваний – на 12%.
Наличие действующего храма резко повышало степень участия жителей в обрядах. В 1947 г. в г. Иркутске было крещено 35% рожденных в городе и районе детей, в 1962 г. в пос. Лиственичное было крещено 57% родившихся, в Черемхово – 59%, в Иркутске – 32%, в Уссурийске – 51%. В январе-сентябре 1949 г. в иркутских церквах было отпето 39,8% умерших горожан, в 1962 г. в Черемхово – 70% усопших.
Анализ обрядности в населенных пунктах с действующими храмами позволяет предположить, что в Иркутской епархии в 1940-60-е гг. было примерно 40-50% православных верующих, которые крестили детей, заказывали отпевания. В 1970-80-е гг. число православных составляло 20-25%. Уполномоченные опасались подъема религиозных чувств в связи с предполагаемым возвращением в Иркутск мощей еп. Иннокентия (Кульчицкого), перезахоронением останков арх. Иоанна (Смирнова), еп. Иннокентия (Неруновича), 40-летием прославления еп. Софрония (Кристалевского). Чиновники принимали меры к сдерживанию религиозной активности населения: административное давление на участников обрядов, атеистическую пропаганду и др.
В