Алекс Баттан «Россия держится на двух китах: плохих дорогах и хороших дураках»

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16

Глава 1, она же последняя. «ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА».

За три дня до окончания отпуска Концедалов торжественно бракосочетался. Скоро он возвратился в казарму, а молодая жена – в Николаевск к маме. Впрочем, случай этот оказался хроническим. По прибытию в часть замечен с новеньким обручальным кольцом южный парень Меркотан Эдик и тот самый Шиуцан, который то Шуцман, то Шуциман. Курсант Шевченко поставил личный рекорд – оказался самым юным военным молодоженом. И это лишь в 6-й роте! А в батальоне? А в масштабе училища? Город Камышин мог гордиться: его невесты самые ходовые в мире. Ну, если не в мире, то в Волгоградской области точно.
Первокурсники превратились во второкурсников, заявив об этом лишней полоской на шевроне. Объявилась и растворилась в потоке новая абитура. Время текло, сглаживая камни: «Рота, подъем! Выходим строиться на зарядку!». «Справа в колонну по одному в столовую шагом… марш!» «Рота, садись!..» «К приему пищи… приступить!» «Закончить приём пищи!.. Встать!..» Здравствуй, комбат. Занятия. Преподаватели в погонах. Обед…
Говорят, тяжело первые десять лет, затем привыкаешь. Врут люди! Новобранцы привыкли называться курсантами всего за год и настолько обтерлись, что не заметили, как Дед Морозы поменялись местами. Появилась третья полоска на рукаве.
На третьем курс разрешили долгожданный свободный выход - появилась возможность на завтрак, обед и ужин покидать территорию и прикармливаться на квартирах или в офицерской столовой. Желудки радостно ожили и стали трясти по карманам мелочь.
Чем дальше, тем сильнее «самопо» превращалось в свободное время. Грезы на партах. Короткие самоходы. Лекции в туалете на тему: «как выпить и не попасться?» А в двадцать ноль-ноль - вечерние увольнения для желающих поужинать индивидуально. Полтора часа хорошего бега ради пяти минут сомнительного удовольствия. Потом возвращение увольняемых, вечерняя прогулка, как же без нее, вечерняя поверка, отбой. Всё! Конечно, с учетом наряда, ночного патруля или тревоги какой по поводу чертовой матери.
Жизнь, поглощающая пространство и время за воротами КВВСКУ и объективно зависящая от курса доллара, преподносила сюрпризы. Больной под псевдонимом «Россия», и до того беспокоивший сиделок, окончательно сошел с ума.
Последователи Павлова давно экспериментировали с пациентом, пробовали заговоры и примочки, гипноз Кашпировского, пилюли Чубайса, сигнальные ракеты и электрошок, но теперь надрезали вены и пустили кровь. В результате тревоги из учебных превратились в боевые, и в наряды по роте и в патрули стали заступать по полной выкладке. Ежедневно назначался взвод быстрого реагирования, водружавший автоматы на парты рядом с конспектами, а после отбоя прятавший их под матрас. Игры в «Зарницу» закончились. Ельцин по-свойски разбирался с путчистами: в Москву вошли танки. Олигархи делили пирог: «железные кони» протянули гусеницы в Чечню. В Майкопе на «боевые» списали бригаду. Военная техника горела и превращалась в ржавый металлолом, несмотря на свежую покраску и штамм на «отлично» пройденной проверки из Главка. В новостях каждый день фронтовые сводки: убитые, раненые, пропавшие без вести, взятые в заложники. За две строчки новостей из никому не известного поселка военного типа «Буденовск» давали состояние на «Эй Би Си».
Тем временем в КВВСКУ сменилось руководство: генерал-майор Хоменко завязал и убыл на пенсию, а его место занял «американский полковник», энергичный карьерист Сердюков, выпускник одноименного училища.
Неугомонный «Моторченко» тайно от всех закончил заочно что-то важное, после чего продвинулся на место преподавателя кафедры воинских зданий и сооружений. Получил, наконец, подполковника, стал красивым и толстым, но руки вынимать из карманов так и не научился. Его место заполучил забуревший Нюхтин.
Второй батальон традиционно переехал из казармы в офицерское общежитие, ту же казарму, только кубрики разделены перегородками на пять-шесть человек. Со временем на перегородках разрешили повесить двери. Впрочем, закрывать двери на ключ все равно не разрешалось.
- Вам нечего прятать от начальства! – Объяснял свой запрет комбат.
К четвертому, выпускному курсу, только из 6-й роты оказалось уволено:
- За нарушение «Общевоинского Устава», выражавшееся в рукоприкладстве - 2 распиздяя. Угораздило же подраться на глазах у препода на лекции! Не нашлось волосатой руки, чтобы замять «по хорошему» скандал такого порядка…
- За употребление алкогольных напитков - 6-ть неудачников. Ловились, как правило, военнослужащие, с которыми у командиров возникали проблемы. Спокойные и исполнительные не употребляли, что возможно теоретически, либо не попадались, что теоретически не возможно…
- По неуспеваемости – два бал, бал, балбеса. Остальные регулярно получали двойки, но успевали…
- Уволено по окончанию второго курса в связи с нежеланием продолжать обучение - 12-ть человек, и курсант Воронин с курсантом Ханафиным вкупе. «Ворону» за сей героический шаг товарищ Нюхтин поклялся на горбу донести до хаты, но Роман отказался. В последствии он ностальгически навещал товарищей «в заключении», пронося на территорию спиртные напитки и по всякому нарушая не воинскую для него дисциплину…
- Переведены в соседние роты либо другие учебные заведения – трое везунчиков. Остальные, если и желали перевода, не имели «толкателей» и «давателей». Хорошо, если твой папа играет в модный теннис с генералом. Ну, а если он дружит с только с бутылкой и Любкой из второго подъезда?
- Уличены в нарушении «Общевоинского Устава», как то: пьянство, самовольные отлучки, прикладывание рук к лицам друг друга и прочее, но не отчислены из рядов 6-й роты - 36 человек. В их числе – Власов, Канавец, Калачёв, Концедалов, Меркотан, Шамин, Шухарев, Шевченко, Долгов, Дорофеев, Захарченко, Сорокопудов, Нестер, Стрелец, Лабада, и многие-многие другие. Везло, значит, людям на родителей и начальство.
Не попавшим в список посчастливилось остаться неизвестным. Тем, кто действительно ни разу не нарушил «Устав», хочется откровенно посочувствовать…
Выразить долю сочувствия справедливо в отношении всех тех, кто скоропостижно женился. Таких к четвёртому курсу набралось 13-ть несчастных из семидесяти двух не отчисленных, и число это имеет тягу к прогрессии. Жениться и развестись до четвертого курса удалось только одному герою – курсанту 64-го взвода товарищу Волкову. С чем его сердечно поздравляем.
А в, остальном, зелёные новобранцы окрепли и стали буреть, превращаясь в матёрых военнослужащих, выплывающих к выпускным маякам на офицерские звезды из любых курсантских штормов...

ЧАСТЬ III.

Глава 1. «ГОСПОДА ОФИЦЕРЫ».
4-й курс.

На металлическую пику забора рядом с 1 КПП товарищи мальчища-Кибальчища в назидание потомкам насадили тесненный, человеческого роста щит. На щите кистью народной намалеван гербе: дубовые листья в бетономешалке под красной звездой, пронзаемые молнией и тралом. Образ этот символизирует единство стройки, учёбы и воинской службы. Прошли годы. Заросла травой тропинка к могиле героя. Забыли его подвиг люди. Перестали бояться и вернулись недремлющие буржуины. И посрывали они красные звезды. А вместо звезд на знамена и кокарды распяли на радость голодным жаренную курицу, для роста продажной стоимости обозначенную «Орлом». Бордюры перед забором слепили голливудской белизной. Дорога к КПП избавлена от листьев и пыли в процессе жестокой эксплуатации веников. На каждый металлический шест куплено по солнечному зайцу. Деревья и кустарник, рихтованные в зелёные насаждения правильной геометрической формы, кланялись ветру. Согласно распоря-жению о переходе на летнюю форму одежды, подали лето. Жара крепчала. На открытых дверях КВВСКУ смирно стояло капиталистическое завтра.
Со стороны города Камышина на 1-е КПП группами по пять-шесть человек прибывали молодые люди в парадной форме с четырьмя золотыми нашивками на рукаве. Вооруженному взгляду казалось очевидным: выпускной курс возвращается из отпуска. Чемоданов в руках у них не было.
Все личный вещи, носки, трусы, сигареты, запасы алкогольных напитков, баночка малинового варенья и щедрый ломоть сала – заблаговременно оставлены на снятых в городе конспиративных квартирах. Старшекурсники подготовились для вольготной жизни.
В ротах в торжественной обстановке прибывающих встречали дежурные офицеры. Они пожимали каждому четверокурснику руку и просили соблаговолить о предъявлении отметки из санчасти на обратной стороне отпускного билета: «Здоров». Проездные документы аккуратной стопочкой росли на краю стола. Будущие офицеры прибывали неорганизованно, с вольными гражданскими ухмылками на загоревших лицах.
- Сержант Шамин, вы почему с учёте не снялись?
- А я к бабушке ездил!
- Зачем?
- На свадьбу!
- На какую свадьбу?!
- Ну, не на бабушкину же!..
- Курсант Лабада, а где ваши проездные документы?
- Я их отдал старику лейтенанту Тупикову!..
- Всех вновь женатых прошу предоставить справку гражданского акта…
Ближе к обеду, после необходимых формальностей, зевающее подразделение выстроилось на взлётке. Новый командир роты старый знакомый капитан Нюхтин зачитал приветственную речь, которая сразу же утомила слушателей. Попросили излагать коротко. Заканчивалась речь словами:
- Сегодня увольнений не будет!
Сознание, затуманенное эйфорическими воспоминаниями промелькнувшего отпуска, среагировало вяло и не сразу. Немая сцена Гоголевского «Ревизора» взорвалась многоголосым:
- Не будет?! Почему-му-у!?..
И протяжное «Му-у!» набатом отозвалось от головы до хвоста строя. Абитуриенты, проходившие мимо офицерского общежития, присели в страхе. Дежурному по училищу послышалось включение сирены «Тревога!», и он бросился звонить в дивизию для получения дальнейших распоряжений. Нютин же только чихнул и остался строг и неумолим:
- Телевизор смотрите? Информация важнее желудка. Кто не знает, пусть срочно пишет рапорт о постановке на котловое довольствие, будет возможность в роте посмотреть программу «Время». Чеченцев в Будёновске видели? Начальник училища где-то там подсмотрел, что у террористов и Камышин на картах обозначен. Как возможная жертва… Во избежание внезапного нападения все курсанты…
- У-у-у!
И офицеры тоже…
- А-а-а!
- Переводятся на казарменное положение. Так что куковать будем вместе… Дежурный взвод получает оружие с полным боекомплектом. В патрули и на занятия - с автоматом. Стрелять на поражение, но по команде… Какие ещё вопросы?
Курсанты ошарашено разводили руки. Вопрос был один:
- Когда возобновятся увольнения?
- Не знаю…
- Так на хате всё сало сгниёт!
- Ничего, спиртные напитки долго не портятся, - успокоил Нюхтин, - а увольнения возобновятся как только, так сразу...
Недовольные еще долго и бесполезно булькали и не расходились. Всполошившиеся женатые побежали на почту телеграфировать дражайшей половине пренеприятное известие. Всё говорило о том, что это надолго. Пески армейских буден затягивали сразу и с головой.
. . .

И началось: «Строиться для получения оружия!» «На ремень!» «На занятия шагом марш!» «Оружие… положить!» И об парту: «Ба-бах!»
Преподаватели с появлением дополнительных курсовок на рукаве превращались в закадычных друзей. Двойки вымерли как динозавры, а вместо них у преподов появилось хорошее настроение и желание балагурить. Например, на занятиях по сантехнике…
Сантехнику четвертому курсу преподавал доцент, кандидат технических наук, бывший начальник кафедры, полковник, а теперь пенсионер Андрей Фёдорович Герасимов, розовощекий живой толстячок без надобности в парикмахерах.
- Умные волосы покинули дурную голову, - любил повторять он, сверкая перед аудиторией своей ослепительной шевелюрой. И продолжал:
- Я понимаю, что вам очень нравится моя причёска, но чтобы её получить, нужно прожить еще очень и очень долго…Хотя бы до конца этой лекции, например…
Обычно все присутствующие до конца лекции доживали. Один только раз, получив команду дежурного по училищу, Нюхтин поднял аудиторию, ворвавшись на занятия с криком:
- Дежурный взвод! С оружием - на выход!
Глазастая внучка Штирлица от Павлика Морозова шестидесяти лет заметила крутившихся у стен КВВСКУ мужчин кавказской наружности. Партизанка, мать восьмерых детей, бабушка двенадцати лоботрясов, двое из которых скрывались в курсантах, оперативно сообщила об подозрительных личностях куда надо. Поднятый по тревоге, дежурный взвод потом еще долго наматывал круги по периметру, но смертников и заминированных грузовиков обнаружено не было. Старушка получила благодарность за бдительность, курсанты – новые мозоли и пробел по сантехнике…
О сантехнике. Преподаватель Герасимов был лыс как биллиардный шар. Впрочем, вместо волос из головы его лезли в изобилии искрометные выражений и забавнейшие истории, которых оказывалось больше, чем нового материала на лекции. Лекцию же Герасимов всегда начинал так:
- Уважаемые вентиляторы и кондиционеры! Предупреждаю, что, уснув прямо сейчас, вы пропустите много интересного…
И начиналось:
- Мы с вами - сливки общества, - объявлял преподаватель, - ну, вы сами понимаете, какие именно сливки. Ведь предмет наш напрямую связан с канализацией…
Сантехников Герасимов уважительно величал «санами», и время от времени повторял коронную фразу: «Не «санское» это дело - с листа читать!»- после чего без всякого листа продолжал:
- Прокладывали мы как-то газопровод где-то в районе Аляски. Трубы давно сварили, а строители всё с траншеей возятся. Им там кабель какой-то попался от секретного объекта. Ну, они, как полагается, экскаватор остановили, вручную откапывают. Я тогда уже старлеем был, важным таким «саном». Иду я вдоль траншей, смотрю, там лейтенант-двухгодичник этим делом руководит. Из тех «пиджаков», что после института погоны получили, а их в армию забрали.
- Чего, спрашиваю, копаетесь?
- Да вот не знаем, что с кабелем делать, - вздыхает «пиджак», а сам умные очки на носу поправляет, Говорит, откапали кабель, который аккурат поперёк траншеи проходит. Мешает производству работ…
А я уже тогда опытный такой был. Решил я летёху жизни-то научить:
- Возьми, - говорю, - топор, да смотри, с деревянной ручкой! Под кабель фанерку подложи пятьдесят на пятьдесят, и руби себе. Да смотри, как жилы идут, чтобы потом правильно соединить можно было…
Сказал и ушёл. В курилочке сижу себе, майору одному знакомому рассказываю, как я над лейтенантом подшутил. А он вдруг побелел весь и убежал. Через десять минут прибегает весь в мыле и орет:
- Ну, ты, - говорит, - и мудак, нашёл нам кем шутить! Еле ведь успел, тот уже топором замахнулся!..
Посмеявшись с аудиторией над воспоминаниями своей молодости, Герасимов ненадолго отвлекался на объяснение сантехнических премудростей. Курсанты вяло записывали скучную аббревиатуру и требовали продолжения. Если преподаватель увлекался сантехникой, кто-нибудь начинал подначивать:
- Андрей Фёдорович, а расскажите ещё что-нибудь! А то ручкой работать надоело!
- «Работать» - это от слова «рабство». А созидать, значит, трудиться. Нужно трудиться, а не работать. Тем более - ручкой.
Как-то раз разговор зашёл о спорте, и Герасимов, оттопырив пивной животик, неожиданно заявил:
- А давайте устроим эстафету по плаванию! И я вас всех обыграю!
Шамин, внимательно слушавший преподавателя, не удержался:
- Спорим на ящик водки!?
- Да хоть на вагон, - не испугался пенсионер, - все зависит только от ваших наличных средств. Я-то всё равно выиграю!..
Проверить его уверенность так никто и не решился. Кто знает этих ленинцев со старой закалкой?..
В молодости Герасимову довелось поработать за границей - в Улан-Батаре. Дикие монгольские степи крепко отпечатались в его памяти.
- Мы тогда вовсю играли в «Партию»,- рассказывал лектор, - И «Партия» была не просто «Партия», а религия: «Слава богу, Ленин живее всех живых!» Или: «товарищ, сколько орденов у комсомола? – Шесть. – Точно шесть? – Точно. – Побожись!»
- Строили как-то под Улан-Батором объект. И однажды приезжает какой-то подполковник из Округа с партийной проверкой. А я молодой ещё лейтенант был, только-только прибыл из Союза, и все мои документы, партийный билет и книжка уплаты членских взносов - всё ещё в городе Улан-Баторе в штабе пылятся. Выходит, с партучета я в Улан-Баторе не снялся и на партучёте там состоял. Поэтому на партсобрания на объекте не ходил. Законно. И в этот раз не пошел. Стою на веранде, курю, птички поют, а они там в духоте мозги друг другу вправляют. Тут мимо майор знакомый, мой «заклятый друг», пробегает, опаздывает. «Ты, - говорит, - летёха, чего на собрание не спешишь?» А я, умный такой, возьми и брякни, что, мол, на сборища не хожу, потому как я - номенклатура. И дальше себе курю.
Прибегает тот майор на собрание, извинился за опоздание и сидит себе, политику партии и правительства переваривает, но одна мысль ему покоя не даёт. Прямо крутит всего от мысли этой. Толкает он тогда рядом сидящего и спрашивает шепотом, что, мол, такое - «номенклатура»? Слово-то мудрёное, для военного уха непривычное. «Пока, - говорит соседу, - мы тут с тобой «гниём», там летёха какой-то в холодке курит и на партсобрания не ходит. Что он за «номенклатура» такая, что может на партсобрания не ходить?» Короче, шумок дошёл до проверяющего, подполковника их округа, что это самое собрание и организовал.
- Что у Вас за вопрос, товарищи? - поинтересовался он.
Ну, мой заклятый друг и спросил у него, что это за фрукт такой - «номенклатура»? Подполковник хоть и замполитом был, но тоже - военный. Академиев всяких там не заканчивал. А если и заканчивал, то не шибко там грамоте научился. Поинтересовался он, в чём собственно дело, что бы самому впросак не попасть с этой «номенклатурой». А майор возьми, и ляпни:
- Да есть тут у нас один - номенклатура, на партсобрания не ходит!
Что тут началось! Проверяющий всех на уши поднял, командир отряда перед ним в струнку вытянулся. Подполковник орёт! Он «номенклатуру» с «карикатурой» перепутал. Кричит:
- У вас в части карикатура на Советскую власть!
Ну, полковник, комотряда, быстро сообразил, что проверяющему за нас медаль дадут, а кой кого могут так далеко на Колыму послать, что оттуда и прошение о помиловании не дойдёт. Хорошо, тогда для военторга итальянские сапоги выкинули. Еле-еле откупились…
Герасимов похихикал вместе с аудиторией, протер беленьким платочком свою блестящую наружность и попытался вернуться к теме занятия. Он вырисовывал на доске стыки труб в колодце, мурлыча себе под нос:
- Мы с тобой сидели рядом, ля-ля-ля,
У канализации, бу-бу-бу…
Подписав несколько мудреных слов под рисунком, преподаватель опять возвращался к воспоминаниям:
- Проверяющий был, конечно, того, недообразован. Да что далеко ходить? В этом училище я знаю тоже много замеча-а-ательных людей. Вот, например, прапорщик Майоров с ТВСР. Как-то раздолбили асфальт перед ДК, пора заменить старые трубы на новые. И прапорщик этот поехал с восьмью «КАМАЗами» на завод за асфальтом. Причем всё строго по-военному: первый КАМАЗ дожидается, пока загрузиться последний. На заводе как раз у рабочих перерыв на обед начался. Короче, вечером приехали дружной колонной. Прапорщик Майоров на белой кобыле и с красным флагом впереди, во главе. В результате в шести «КАМАЗах» асфальт успел схватиться, и его пришлось выбрасывать, предварительно отбив от бортов отбойными молотками…
Четверокурсники обожали сантехнику. Не сам предмет, а манеру его преподавания. Хотя в результате такого подхода к процессу обучения, на лекции уснуть было очень тяжело. Дружный хохот будил тех, кого после наряда неудержимо клонило в сон. Волей-неволей, винегрет интереснейших баек и скучного нового материала вынуждал страдальцев вслушиваться в преподавательские речи и даже, по инерции, что-то записывать. Герасимов успевал незаметно вместе с «произвольной» откатать и «обязательную» программу. В результате записи с доски каким-то чудом попадали в обычно пустые курсантские тетради. В конце лекции преподаватель удовлетворённо протирал еще разок вспотевшую от трудов лысину и поучал напоследок:
- Запомните, господа! Чтобы служба пошла дальше, нужно обязательно защитить кандидатскую диссертацию. Обязательно!… Все свободны!..
. . .

Самовольное оставление части - «СОЧи» - или, попросту говоря, самоход, несомненно, должен быть признан одним из военных видов спорта, и, если уж невозможно внести его в программу Олимпийских игр, то в офицерское многоборье самоход должен быть включен обязательно. Какие прекрасные, важные боевой подготовки качества развивает этот спорт!
Смелость и волю: человек безвольный, трусливый разве решиться нарушить запреты командиров и пуститься во все тяжкие? Стоит оступиться, и в назидание другим покарают так, чтобы не повадно было…
Терпение и расчетливость: хладнокровно переждать, пересидеть, затаится в присутствии офицера, правильно рассчитать час убытия и прибытия с поправкой на ветер через призму всех «авось» и «кажись», быть обнаруженным, и выйти сухим из воды!
Силу, скорость и выносливость: мышцы ног для бега, мышцы рук для форсирования препятствий, скорость реакции для своевременного обнаружения опасности и выносливость всего организма – для ухода при неожиданной встрече с патрулём или прочей припагонной опасностью.
О, наивные, пытающиеся нагнать самоходчика! Закаленный одиночка-самоходчик оставит своих преследователей с носом. Если же в самоход отправляется группа, то, в случае провала, страдают самые ослабленные особи. Их «пожирают» патрульные, их «ебут» командиры, именно их отчисляют с позором из рядов здоровых, сильных курсантов. Тем самым осуществляется естественный отбор: выживают сильнейшие! Только сильнейшим нести звание офицера с гордо поднятой головой!
Теперь, когда начальник училища на неопределенное время запретил увольнения, самоход стал единственным способом на пару часов вырваться из крепости КВВСКУ.
И, если бы существовал спорткомитет по самовольному оставлению части, то, несомненно, Паше Шамину уже в начале третьего курса он присвоил бы звание мастера спорта по самоходам. На четвёртом же курсе ему уже просто не было равных.
. . .

Сегодня на Борисоглебской 3 (здесь курсант Луценко и Долгов снимали угол у сердобольной старичка, прозванного за схожесть с известным председателем ЦК дядей Лёней) собрались те, кто сумел вырваться на несколько часов на свободу. Сержант Шамин знакомил товарищей со своим земляком абитуриентом Ломакиным. По этому случаю устроили пир: на плите урчала сковородка картошки с тушенкой, а на дне огромной салатницы плавала килька в томате. На третье подавали водку с кока-колой. По случаю знакомства кухня была объявленна пиршественной залой, после чего торжественно приступили к трапезе. Присутствовали: от принимающей стороны четвертого курса Долгов, Луценко, Шамин. Из вновь прибывшей делегации: просто Ломакин, позывной: «Лом». Старшекурсники ловко расправлялись с провизией. Зеленый, укаченный курсантской жизнью Ломакин делился своими впечатлениями:

Blog

Алекс Баттан «Россия держится на двух китах: плохих дорогах и хороших дураках»

Содержание