Конспект лекций французский язык в мире и его территориальные
| Вид материала | Конспект |
- Горобец е. Г., Карлина о. А., Нарушевич а. Г., Нечепуренко м. Ю. Русский язык и культура, 1353.94kb.
- Лекция Французский язык в современном мире, 836.69kb.
- Начальное общее образование, 391.69kb.
- Тема урока Кол-во часов, 419.74kb.
- Детские сказки в формате mp3, 63.03kb.
- Муниципальноеучреждени е «центрразвитияобразовани я» прика, 447.54kb.
- Конспект лекций по курсу "Информатика и использование компьютерных технологий в образовании", 1797.24kb.
- Конспект лекций 2008 г. Батычко В. Т. Административное право. Конспект лекций. 2008, 1389.57kb.
- Конспект лекций 2010 г. Батычко Вл. Т. Муниципальное право. Конспект лекций. 2010, 2365.6kb.
- Конспект лекций 2011 г. Батычко В. Т. Семейное право. Конспект лекций. 2011, 1718.16kb.
3. ФОРМЫ РУССКО-ФРАНЦУЗСКОГО ДВУЯЗЫЧИЯ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.
Русско-французское двуязычие и его виды, процессы вхождения и усвоения франкоязычных элементов, слов и форм экспрессии русским языком (как результат взаимодействия двух языков) нашли отражение в произведениях Л.Н. Толстого25. В языке писателя прослеживается сосуществование и взаимодействие двух языковых систем, что является следствием появление билингвистических речевых явлений.
В речи толстовских персонажей наиболее активны социально обусловленные слова, выражения и конструкции, относящиеся к речевому этикету (формулы обращения, приветствия, благодарности, просьбы, пожелания, прощания): ma chère, mon chère monsieur Pierre, ma bonne amie, Charmant, Ma délicieuse! Bonjour, ma chère, je vous félicite, Attendez, allez, mon ami! au nom de dieu! Courage, mon ange! Merci, mon père.
Часто франкоязычные фрагменты представляют собой распространённые “ходовые” фразы, пословицы, поговорки: C’est bien beau ce que vous venez de dire; Cousinage dangereux voisinage; Les mariages se font dans les cieux.
Французские элементы в виде отдельных фразеологических единиц или простых предложений формируют макаронические образования, которые становятся характерной чертой русской разговорной речи этого периода: “и в моей жизни tout n’est pas rose ”, “разве я не вижу, что du train que nous allons, нашего состояния нам хватит ненадолго…”.
Знакомство с французской литературой формировало и обуславливало поведенческие и языковые формы, образцы которых были выработаны в русле западноевропейского сентиментализма и романтизма, и хорошо усваивались русским обществом.
Французский язык занимает особое место как важный национально-специфический компонент культуры, как знак принадлежности его носителей к определенному социуму. Отличительными чертами этого этапа является широкое распространение его в обиходе разных слоев общества, сосуществование французского языка с другими европейскими языками, употреблявшимися в повседневной жизни.
Л. Толстой в романах “Война и мир” и “Анна Каренина” отражает это положение с точностью и тщательностью исследователя-социолингвиста.
В 30 – 40-х годах XIX века началось вытеснение французского языка из тех сфер общения, где он до этого делил с русским языком функцию литературного языка. К середине века всеобъемлющее влияние Франции принимает несколько иные формы. С одной стороны, Россия прошла, по выражению И. Данилевского, прививку европейской культуры в ее французском, наиболее совершенном варианте. Все необходимое было усвоено, переработано. Но само по себе французское вызывает неоднозначное отношение. Это прослеживается в художественных произведениях и эпистолярном наследии таких гигантов русской культуры, как Тургенев и Толстой, которые, будучи билингвами по своему воспитанию и образованию, часто негативно оценивали собственно французское влияние на русскую культуру (Использование французских нетранслитерированных элементов в языке художественной прозы и эпистолярии И.С. Тургенева было всесторонне рассмотрено в дипломном сочинении О.И. Рыжановой (Поповой), защищенной по кафедре романской филологии СГУ в 1982 г.26).
В то же время французское влияние расширяет свою социальную географию, проникая в самые широкие демократические круги, становясь обязательной частью среднего образования, продолжая оставаться основой женского образования, признаком утонченного воспитания.
Разговорным языком, неотъемлемую часть которого составляют сотни в разной степени ассимилированных французских слов и выражений, написана сатирическая поэма И. Мятлева “Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л’этранже ”, повествующая о путешествии по Европе помещицы средней руки “мадам де Курдюков”:
Берег весь кипит народом
Перед нашим пароходом:
Де мамзель, де кавалье,
Де попы, дез офисье,
Де коляски, де кареты,
Де старушки, де кадеты…27
Русская литература оставила нам свидетельства почти мистического отношения к французскому языку. Причем, не только лексика, но и грамматические формы языка представляются чем-то загадочным, несущим психолингвистическую информацию. В романе Тургенева “Новь” происходит такой диалог:
- Если кто на французском диалекте хочет вопрос задать: “Что, мол, это такое?” – должен он сказать: “кесе-кесе-кесе-ля?”
- Точно так.
- А может он тоже сказать так: кесе-кесе-ля?
- Может.
- А просто: кесе-ля?
- И так может.
- И все это – едино будет?
- Да.
-Ну, промолвила она, – …ты прав… Только уж французы! Бедовые!”28.
Во второй половине XIX века влияние французской культуры в России расширяет свою социальную географию, проникая в самые демократические круги, становясь обязательной частью среднего и высшего образования, основой женского воспитания в различных сословиях.
Присутствие этого привычного обыденного французского в бытовом культурном пространстве зафиксировано в романе Н.Г. Чернышевского “Что делать?”. Свидетельства эти тем более ценны, что не являются самостоятельным предметом изображения или анализа со стороны автора. В романе представлены разные уровни языковой состоятельности. Обязательное знание французского языка для человека образованного является одним из показателей широкого распространения французской культуры в российском обществе.
Так, автор мимоходом констатирует присутствие множества вывесок на французском языке на главном проспекте города. Предполагается, что они совершенно понятны потенциальным клиентам.
Французская культура сохраняет свой приоритет в производстве предметов роскоши. Чтобы получить знак качества, шитье Веры Павловны должно пройти контроль Жюли – блюстительницы французских канонов.
Чтобы магазин Веры Павловны на Невском имел успех, он должен называться по-французски: “На Невском явилась новая вывеска: “Au bon travail. Magasin des Nouveautés”29.
Французский язык играл особую роль в жизни молодых разночинцев, к поколению которых принадлежал сам Чернышевский. Он становится символом той светской культуры, которой они не принадлежали по своему происхождению и воспитанию. Само по себе владение иностранным языком еще не снимало эмоционального барьера для многих интеллигентов, не принадлежавших к высшему сословию. “Чернышевский с легкостью читал по-французски, по-немецки и еще на нескольких языках, но это не могло изменить к лучшему его положение в хорошем обществе”30. Его любимые герои преодолевают этот барьер. Лопухов и Кирсанов самостоятельно овладевают французским языком, т.к. без него, как замечает автор, “не двинешься дальше в профессии”. Они свободно чувствуют себя в разговоре с представителями высшего общества – Сержем (Лопухов), важным чиновником (Кирсанов). Дама в трауре и Рахметов свободно употребляют французские слова, из чего следует, что эти этикетные формы для них привычны.
Чернышевский вводит в контекст романа французскую культуру и в ее интеллектуальном, идеологическом аспекте. Это, как правило, названия книг, имена ученых и писателей. Важную роль играет Руссо, т.к. является символом движения раскрепощения женщины.
В целом, французская культура в разных ее проявлениях пронизывает всю структуру романа, но воспринимается как естественное, не чужеродное в российском культурном пространстве.
К концу ХIХ века многочисленные формы французского языка (в основном это касается лексики) ассимилируются, входят в повседневную речь представителей самых демократических слоев российского общества. Свидетельства этому зафиксированы в творчестве Чехова, предоставляющем богатейший материал лингво- и социокультурного характера (Специфика употребления элементов французского языка в произведениях А.П.Чехова была рассмотрена в дипломном сочинении А.Ляпкина, защищенном по кафедре романской филологии СГУ в 1994 г.).
Чехов продолжает традицию Гоголя, у которого еще Ноздрев намеревался напечатлеть “безешку” на лице Чичикова. В языке чеховских персонажей встречаются переиначенные, исковерканные французские слова и выражения, соотносимые с элементами знаменитого епиходовского стиля: кель-выражансы, шарманочка, моветонство, женский полонез, митральезы любви и т.д.
4. ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК
В КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИИ НАЧАЛА XX В.
К концу XIX – началу XX века французский язык рассеян по огромному культурному пространству России, занимая прочное положение в лингвистическом сознании россиян, свидетельством чему становятся многочисленные мемуары, произведения писателей этой эпохи, от Горького до Тэффи. Причем французские слова и выражения встречаются в произведениях писателей и поэтов всех направлений и стилистических тенденций: Блока, Бунина, Куприна, Осоргина, Северянина, Гумилева, Ахматовой и др.
Отмечая этот феномен, Н. Тэффи пишет: “С французским языком у нас дело обстоит проще. Он как-то постигается сам собою и настолько вошел в русскую душу, что даже на банкетах ораторы, подгоняя речь под финальные рукоплескания, восклицают: “Так скажем же уважаемому коллеге наше широкое русское мерси!”31.
В конце XIX столетия французский язык утрачивает свою коммуникативную функцию в обществе, но при этом усиливается функция культурно-идеологическая. Культурное пространство французского языка перерождается в символическое.
В годы гражданской войны, когда в стране были смещены все привычные представления о жизненных, моральных и культурных ценностях, ломались все социальные перегородки, перекраивалось культурное пространство страны, французский язык неожиданно, на очень короткое время, возвращает себе коммуникативную функцию, становясь языковым средством, объединяющим людей одного уровня, социальной принадлежности, становясь для многих единственной возможной сублимацией прошлой утерянной жизни.
Та же Тэффи вспоминает женщину в котиковой шубке и парусиновых лаптях на босу ногу, которая стояла на трамвайной остановке в Новороссийске под проливным дождем с маленьким ребенком на руках и, желая дать понять автору мемуаров, что она “не кто-нибудь”, говорила ребенку по-французски с милым институтским акцентом: “Силь ву пле! Нэ плер па! Вуаси ле трамвэй!”32.
5. ФРАНЦУЗСКАЯ РЕЧЬ РУССКИХ ЭМИГРАНТОВ
Когда после революции тысячи русских оказались во Франции, произошла новая, по-своему уникальная встреча двух языков: французского, который существовал и развивался на исконной территории, и того французского, который был вывезен, как предмет экспорта, два века назад в Россию, прошел там свой путь развития и оказался вновь на исконной территории33.
Можно привести множество примеров, программным из которых будет знаменитый возглас бывшего русского генерала, вышедшего на Шан-Зелизе: “Фер-то ке?”. Творчество Тэффи дает богатейший материал для подобных наблюдений, т.к. писательница всегда очень чутко улавливала сиюминутные приметы повседневной жизни русского общества и, впоследствии, эмиграции (Дипломное сочинение, посвященное французскому языку в произведениях Н.А.Тэффи, было защищено по кафедре романской филологии в 1995 г. И.Ивановой.)
Процесс взаимопроникновения культур и языков никогда не бывает односторонним. В истории взаимоотношений Франции и России есть тому множество примеров. В начале ХХ века французы интенсивно открывают для себя Россию. Примеров тому можно привести много. Наиболее яркие из них относятся к началу нашего столетия и связаны с именем Дягилева, его знаменитыми сезонами, познакомившими французов с живописью, музыкой, балетом России начала века34. Не случайно президент Франции Франсуа Миттеран в свое время говорил, что он, как все его поколение, был воспитан на русской литературе, романах Толстого и Достоевского.
6. ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК
В ЛИНГВО-КУЛЬТУРНОМ СОЗНАНИИ
ГРАЖДАН СОВЕТСКОЙ РОССИИ.
I ПОЛОВИНА XX В.
В Советской России французский язык долгое время оставался олицетворением гонимых, исчезающих или уже утраченных культурных ценностей. В 20-е годы, годы НЭПа и видимого возвращения к позабытым этикетным нормам поведения в обществе, присутствие французской культуры и языка в лингво-культурном сознании граждан новой России часто предстает как бы в кривом зеркале пародии, насмешки, осмысливается сатирически. Свидетельства тому встречаются в самых разнообразных текстах: от комедий Маяковского и Эрдмана до рассказов Зощенко. Воспоминанием о прочном положении французского в гимназическом образовании является ставшая знаменитой фраза Кисы Воробьянинова в романе Ильфа и Петрова “Двенадцать стульев”: “Je ne mange pas six jours”35. К ряду аналогичных явлений относится макароническая речь Фили в “Театральном романе” Булгакова:
– Захватите с собой Аргунина, – восклицала как бы осененная вдохновением дама.
Иль жу!
– Пусть после спектакля приезжает, – говорила дама…
– Же транспорт люи36.
Но образ Франции, ее культурные ценности не девальвировались и в сознании представителей революционного искусства. Так, Париж занимает важное место в лирике Маяковского, что отражает факты биографии поэта. Осудив с пролетарских позиций версальских обитателей и одобрив казни “королей и королевок”, он с футуристической экстравагантностью признается в любви к Парижу: “Если б был я Вандомской колонной, я б женился на пляс де ла Конкорд”37. Фраза: “Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли – Москва” – трактовалась в советском литературоведении однозначно, как проявление безусловного патриотизма. Акцентировалась ее вторая половина. В то время как отношение к загранице и, в частности, к Франции у Маяковского было гораздо более сложное и глубокое. Косвенным свидетельством этому являются и материалы, касающиеся истории его непростых отношений с Татьяной Яковлевой, и переписка Лили Брик и Эльзы Триоле, приоткрывающая завесу над характером советско-французских культурных и политических связей в ХХ веке38.
В советский период контакты с западной цивилизацией носят все более и более единичный характер. Процесс отторжения обитателей советского геокультурного пространства от остального мира в трагикомическом аспекте воссоздан в ключевом для булгаковского творчества романе “Мастер и Маргарита”.
Один из примеров этого связан с трагикомической сценой в варьете, где Гелла и Бегемот устраивают дамский магазин – очевидна аллюзия романа Золя “Дамское счастье”. В витрине появляются парижские женские платья, шляпы, духи. “Девица сладко запела, картавя, что-то малопонятное, но очень соблазнительное: “Герлэн, Шанель №5, Мицуко, Нарсис Нуар…”.
В конце эпизода, когда трансформация посетительниц варьете в парижские модели достигает своего апогея, Гелла “полностью стала тарахтеть по-французски, и удивительно было то, что ее с полуслова понимали все женщины, даже те из них, что не знали ни одного французского слова”39.
Здесь французская речь – пропуск в магическое пространство, единственное в советской России, где женщина может стать сама собой – легкомысленной, женственной и неотразимой. Оно призрачно, это пространство, его атрибуты легко исчезают. Но оно – подлинное, если говорить о реализации человеческой сущности, не искореженной фальшивой и удушливой обстановкой советской Москвы.
Несмотря на борьбу с космополитизмом, развернутую в конце 40-х годов, когда даже слово “эклер” было заменено на наименование “продолговатое пирожное с заварным кремом”, французский язык остается языком культуры в советском культурном пространстве40. Не случайно одной из удачных ролей знаменитой трагической актрисы Алисы Коонен становится роль Эммы Бовари в инсценировке романа Флобера41. Совместная борьба против фашизма во время второй мировой войны, активное участие русских эмигрантов в движении французского Сопротивления укрепили советско-французские политические и культурные отношения42.
7. МУЛЬТИКУЛЬТУРНОСТЬ СОВЕТСКОГО
ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ В.
В 60-е годы происходит качественный скачок в социальном и культурном климате советского общества. Одним из благотворных последствий оттепели стало открытие Запада. Даже в политически ангажированных стихах Евгения Евтушенко появляется романтический образ Парижа: “А где-то в своем Париже, которого не повторить…”.
Наряду с творчеством Хемингуэя, культовым становятся произведения Антуана де Сент-Экзюпери. Особенно востребован публицистикой оказывается “Маленький принц”, который ассоциируется с поэзией космических полетов и многократно комбинируется с веткой сирени, призванной привнести поэзию чувства в технократический мир. Научная и творческая интеллигенция зачитывается произведениями экзистенциалистов, как философскими, так и художественными43. Советским слушателям открывается мир песен Эдит Пиаф. Секрет проникновения певицы в СССР отчасти приоткрывает А. Кончаловский в своих мемуарах44.
Плеяда французских шансонье, начиная с Жюльетт Греко и Ива Монтана (в этом ряду – имена Шарля Азнавура, Адамо, Жака Бреля, Мирей Матье, Джо Дассена и др.), неизменно находила благодарных слушателей и поклонников в Советском Союзе. По текстам их песен учили французский, мелодии их песен слушали на танцплощадках и на уроках иностранного языка.
В новых условиях проявляется, казалось бы, забытый пласт дореволюционной культуры, которой оказывается неизбежно связанным с французским языком. С этой точки зрения любопытны произведения Валентина Катаева. В “Святом колодце”, рассказывая о днях своей вполне советской молодости в Москве, он говорит: “У нас это называлось: “Поедем экутэ ле богемьен” (“слушать цыган”)45. Запад входит и в повседневную культурную практику советского человека, который впервые получает возможность следовать заграничным образцам в одежде, некоторых вкусах и пристрастиях. И здесь французские обозначения фасона или цвета являются показателем изысканности, элегантности, “знаком качества”: “Он был в несколько эстрадном пиджаке цвета кофе о-лэ, и брюках шоколада о-лэ, и в ботинках цвета крем-брюле при винно-красных шерстяных носках”46. Своеобразным феноменом присутствия заграницы становится рассказ про ленинскую эмиграцию того же автора, что позволяет в “идейно выдержанном ключе” вспоминать и описывать парижские улицы, кафе и парки47.
Те же немного грустные и ностальгические описания приобретают явный диссидентский окрас в публицистических и эссеистических произведениях Виктора Некрасова48. Он вспоминает свое раннее детство в этом дорогом для него городе, когда его мать, молодой врач, подобно многим российским женщинам, получившая медицинское образование в Лозанне, работает в одной из парижских клиник. Вернувшись в город своего детства спустя несколько десятилетий, писатель заново открывает для себя Францию, и язык становится его гидом и товарищем в путешествиях по Парижу.
Таким образом, в ХХ веке французский язык проходит свой путь развития в русскоязычной литературе. Этой теме еще предстоит быть изученной. Причем, объектом внимания может быть как советская, так и эмигрантская русскоязычная литература писателей разных поколений.
На излете прошлого века французский язык занимает особое место в языковом сознании жителей постсоветского пространства. Одним из свидетельств этого является новелла молодого автора Анастасии Гостевой “Дочь самурая”49. Текст ее интересен сосуществованием различных языковых стихий, каждой из которых отведена особая стилистическая ниша.
В новелле Гостевой французский по-прежнему предстает как язык культуры и искусства. Здесь много топонимов, в основном парижских, каждый из которых является для героини знаковым понятием.
Для языкового сознания постсоветской эпохи важно органическое включение французского языка в процесс интерлингвокультурного общения, чему свидетельствуют такие фразы: “ça, c’est nichtiak; sorry, vous dîtes?”.
Симптоматично, что русский язык выступает в качестве иносистемного элемента в речи французов: “ Француз восторжен, рафинирован. В России ему нравится все. – Ah, des babuchkas russes! Oh, des visages incroyables!”. Француз, конечно, фотограф. Французы всегда или режиссеры, или фотографы”.
Французская культура занимает свою нишу в сознании нового поколения, следующего за тем, которое уже выбрало пепси. В описании Франции лейтмотивом звучит интонация старой, утонченной цивилизации, еще способной оплодотворить новые. Слегка перефразируя Шпенглера, героиня размышляет: “Париж – памятник закатившейся Европе. Соборы, мосты, сытые ухоженные физиономии, надушенные шейные платки, субтильные мальчики, похожие на девочек, и девочки, не похожие на француженок, прустовские les joies artistiques, интернациональные отары туристов и таблички: здесь жил Мане, здесь творил Модильяни, здесь умер тот, там умер другой, всё мертво, все мертвы, стерильная европейская деревня. Но Боже мой, – вопрошает автор, – почему у них так свободно дышится?”.
По сравнению с текстами советской культуры магическое пространство действия французского языка размыкается, лишается своей волшебной силы. Сегодня это просто один из компонентов мультикультурного сознания.
8. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ
ФРАНЦУЗСКОЙ И РУССКОЙ КУЛЬТУР:
ПЕРСПЕКТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Мало исследованным остается и обратное явление: отражение во французском языке и французской культуре некоторых явлений культуры русской. Темы “французы в России” и “французы о России” имеют свои библиографию, им посвящено немало конкретных исследований50. Но аспект бытования русского языка в сознании франкофонов почти не затронут.
XIX век оставил нам историю заочного знакомства и поэтического состязания Пушкина и Мериме, а также дальнейшую последующую переводческую практику французского писателя, успешно переводившего Пушкина, Гоголя, Тургенева51. Заслуживает отдельного изучения билингвистическая практика самого Тургенева.
Интересны воспоминания Александра Дюма-отца, где он разнообразными лексическими и стилистическими средствами создает образ России (Лексико-стилистическому анализу очерков А. Дюма о России посвящена дипломная работа О.Ардашкиной, защищенная по кафедре романской филологии СГУ в 1999 г.)
Совершенно не изучены “русскоязычные” связи Блэза Сандрара, отразившиеся в его прозе52.
Образ русского эмигранта так или иначе присутствует в творчестве многих французских писателей первой половины XX века, а отдельные вкрапления зафиксированы во французских словарях.
2-я половина прошлого века породила в сознании французов серию языковых стереотипов, связанных с Советским Союзом. Яркий образ России-Советского Союза создан Мариной Влади в ее книге “Vladimir ou le vol arrêté”53. Семиосфера советской действительности сформирована в романах Андрея Макина, предназначенных для франкоязычного читателя (Особенностям передачи русских и советских реалий в романах А.Макина посвящена дипломная работа Ю.Брагиной, защищенная по кафедре романской филологии СГУ в 2001 г. (науч. рук. – канд. филол. наук, доцент кафедры романской филологии И.А.Макеенко).
Эта тема еще ждет своего исследователя.
В конце XVIII века герой комедии Фонвизина “Бригадир” произносит свою знаменитую фразу: “Во Франции все французы говорят по-французски”. По мнению автора, это должно вызывать изумление и восторг простодушных слушателей.
Проходит больше ста лет, и в начале ХХ века один из персонажей Михаила Булгакова (“Театральный роман”), характеризуя другого, и желая отметить его великосветский лоск, замечает: “По-французски говорит идеально, лучше самих французов”. Между этими двумя вехами находится неоднородное, но значительное культурное пространство. В конце XVIII столетия оно представляло землю обетованную, желанную, но с трудом достижимую. К началу ХХ века отношения с Францией – и языковые в том числе – прошли большой путь. Французский язык стал неотъемлемой и очень значимой частью российского культурного пространства.
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
Алексеев М.П. Русская культура и романский мир. Избранные труды. Л., 1985.
Бабкин А.М. Иноязычные выражения в составе русской фразеологии // Проблемы современной филологии. М., 1965.
Биржакова Е.Э., Войнова Л.А., Кутина Л.Л. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII в. Л., 1972.
Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX века. Киев, 1957.
Веденина Л.Г. Франция и Россия: диалог двух культур: учебное пособие по лингвострановедению. М., 2000.
Виноградов В.В. Язык Пушкина. М., 1936.
Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX в.в. М., 1982;
Гак В.Г. Французско-русские языковые связи // Гак. В.Г. Введение во французскую филологию. М., 1986.
Живов В.М. Язык и культура России XVIII в. М., 1996.
Колосова Н.А. Французский язык в идейно-стилевой системе пушкинских произведений. Изд-во Сарат. ун-та, 1984.
Крысин Л.П. Иноязычные слова в русском языке. М., 1968.
Леонтьев А.А. Иноязычные вкрапления в русскую речь // Вопросы культуры речи. М., 1966. Вып.7.
Листрова Иносистемные языковые явления в русской художественной литературе XIX в. Воронеж, 1979.
Листрова-Правда Ю.Т. Отбор и употребление иноязычных вкраплений в русской литературной речи XIX века. Воронеж, 1986.
Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII- начало XIX века). СПб., 1994.
Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. М., 1996.
Швейцер А.Д. Современная социолингвистика. М.. 1976.