Н. И. Фалеев Цели военного наказании Диссертация

Вид материала

Диссертация

Содержание § 4. Воинская дисциплина. Дисциплина, как одна из сторон правопорядка

Подобный материал:

• Становление теории авиации: эпистемологический анализ, 368.29kb.
• Диссертация на соискание учёной степени кандидата юридических наук, 1614.07kb.
• Портрет Дориана Грея»), А. Камю («Посторонний»), Р. Брэдбери («Наказание без преступления»)., 350.82kb.
• Свобода и несвобода в бытии, 2069.65kb.
• «военного коммунизма», 55.38kb.
• Институционализация террологии в россии как философско-эпистемологическая проблема, 773.75kb.
• Механизм уголовно-правового регулирования режима военного положения, 651.42kb.
• Парадигмы образования в социокультурном пространстве современного российского общества, 783.53kb.
• Государственное управление системой высшего военного образования в современной россии, 417.84kb.
• Роль Президента Российской Федерации в формировании системы государственного оборонного, 399.31kb.

§ 4. Воинская дисциплина.

Чтобы закончить вопрос об обосновании карательной власти государства в армии, необходимо обратиться к выяснению сущности понятия воинской дисциплины. Несмотря на то, что вопрос этот часто занимал умы исследователей, тем не менее, и в наше время он не может считаться еще исчерпанным. Не претендуя на полноту, мы попытаемся дать краткую характеристику целого ряда теорий, преподанных военными юристами относительно сущности дисциплины и ее значения для карательной деятельности в армии.

В этом отношении теории могут быть разделены на три группы:

• теории ограничительные,
  
• теории дисциплины, как одной из сторон правопорядка,
  
• теории самодеятельной дисциплины.
  

Ограничительные теории пытаются сообщить понятию воинской дисциплины строго юридическое содержание, вследствие чего и самое понятие ее суживается. Так, напр., по учению пр. Кузьмина-Караваева, дисциплина представляет собой совокупность условий, определяющих взаимные отношения между начальниками и подчиненными; сущность дисциплины сводится к соблюдению условий или законов, на которых обосновываются эти отношения¹ - в основе их лежит принцип повиновения, который, однако, не исчерпывает понятия дисциплины, и исходным ее началом является этический принцип - чувство долга. Представители французской литературы очерчивают дисциплину с точки зрения отношений, вытекающих из принципа военной иерархии. Durat-Lasalle утверждает², что неповиновение приказам начальника, независимо от формы и содержания, является отрицанием дисциплины; повиновение проникает вследствие этого не только в иерархические отношения, но и внутреннюю жизнь войск; оно дает армии единство. Foucher³ положительно заявляет, что "la question d'obeissance, c'est a dire, la discipline, c'est a dire, la force tout entiere des armees".

Последнее воззрение проникло и в бельгийскую литературу, Gerard⁴, напр., предлагает следующую формулу, которая, по его мнению, определяет понятие дисциплины: "commander sans arrogance et obeir sans bassesse"; из этого коренного условия возникают другие, производные, легко объединяемые понятием долга и воинской чести.

Таким образом, ограничительные теории, устанавливая в сущности один из элементов понятия дисциплины, вместе с тем, по необходимости, принуждены или ссылаться на этические основания этого элемента, или выводить последние из его сущности. Словом, эти теории, так или иначе, расширяют даваемое ими определение, которое без этих условий не в состоянии объяснить очень многое.

Дисциплина, как одна из сторон правопорядка - теория, выдвинутая Л. Штейном, всецело принимается проф. Дангельмайером и Нееловым. Л. Штейн, определяя правопорядок, как единство, установленное в армии, видит выражение этого единства в повиновении, дисциплине и воинской чести; совершение определенного проступка нарушает повиновение, дисциплина же касается общего поведения военнослужащего, который не только не должен нарушать права, но и устраивать свою жизнь и свое поведение таким образом, чтобы они согласовались с сущностью и задачей военного быта⁵. Воинской дисциплиной, вследствие этого, он называет обязанность такого именно поведения. Нарушение дисциплины может произойти путем совершения или определенных действий, или формой служебного и неслужебного поведения военнослужащего. Таким образом, область дисциплины не может быть ограничена какими-либо пределами, и "все зависит от способа, манеры, формы и выражения, с которыми что-либо делается или опускается".

На этой же точке зрения стоит и Dangelmaier¹, по мнению которого целью военного права является поддержание годности войска к войне; первой необходимостью для этого он признает дисциплину - душу армии; между ней и повиновением много общего; но это повиновение есть повиновение сердца, из чувства долга, а не страха наказания, из убеждения, что приказание есть только повиновение старшим и закону. Таким образом, дисциплина есть не более чем моральная основа поддержания воинского правопорядка.

Проф. Неелов объединяет понятия дисциплины и повиновения понятием военный порядок², а вместе с тем утверждает, что дисциплина есть "точное и неуклонное выполнение всех требований и условий военного быта, основанных на законе, приказаниях и распоряжениях, соблюдением которых ограждается военный порядок". Без дисциплины войско, в смысле благоустроенного организма, существовать не может, оно выражает собой внутренний принцип армии - мужество, храбрость; эти качества, поддерживаемые активно на войне, в мирное время пассивно проявляются в дисциплине, которая является, таким образом, развитием и охраной, этого качества. Благодаря дисциплине, солдат обязывается переносить все возможные лишения и отречься от своего "я"³.

Указанные теории, в отличие от ограничительных, расширяют понятие воинской дисциплины до таких пределов, которые едва ли могут вместить с равным правом понятия воинского правопорядка и дисциплины. И если правопорядок представляется понятием юридическим, то дисциплина, будучи одной из его сторон и вместе с тем охватывая нравственные основы служения солдата, или должна получить освещение теорий ограничительных, или быть изъятой из понятия правопорядка.

Несмотря на все различие обеих теорий, они высказывают, однако единогласно, что дисциплина черпает свое содержание из этических начал призвания военнослужащего. Теории самодеятельной дисциплины гораздо проще разрешают вопрос о сущности воинской дисциплины. Еще Штейн, говоря о дисциплине, как обязанности известного поведения военнослужащего, требовал от него самодеятельности в достижении задач армии. Рассматриваемые теории учат⁴, что дисциплина есть отношение, лишенное юридического характера она не более, как отношение военнослужащего к своим обязанностям призвания и начальникам, таким как служебная дисциплина, или к предметам неслужебного характера - дисциплине в широком значении. Отсюда дисциплина требует - и это требование характера морального - не только соблюдения законов, но и сознательного, самодеятельного отношения обязанного службой к задачам армии. Представители этих теорий утверждают, что дисциплина и повиновение не одно и то же; последнее - субординация - обязывает к повиновению, а дисциплина в то же время говорит о повиновении охотном. Словом, дисциплина заставляет солдата свидетельствовать без всякого особого принуждения, посредством содеяний и опущений, посредством всего своего поведения, что он понимает свою задачу и самопожертвованием готов исполнить ее. Marck⁵, ссылаясь на изложенное только что мнение проф. Геккера, подтверждает, что самым важным в определении понятия дисциплины является именно самодеятельная, свободная, добровольная⁶ ее сторона⁷, что дисциплина - развитие обязанностей военного призвания и что, наконец, повиновение - только одно из проявлений дисциплины.

Таково изобилие теоретических данных о существе воинской дисциплины.

Вопрос о том, насколько для науки военно-уголовного права важно изучать содержание понятия дисциплины, может быть разрешен в том смысле, что для оправдания военно-карательной деятельности положительное разграничение понятий правопорядка и дисциплины должно быть точно определено, чтобы иметь возможность, пользуясь этим, говорить о средствах, находящихся в распоряжении карательной власти для поддержания правопорядка и дисциплины.

Термин "disciplina" заимствован из римского права, где ему придавалось различное значение¹, при чем выражение "disciplina castrorum"² определяло собой обязанность безусловного исполнения правил военного порядка и условий внутреннего распорядка в армии. Нарушение дисциплины, таким образом, охватывало собой и самое тяжкое преступное деяние, и незначительное нарушение обязанностей службы. Эта обязанность вытекала из сущности самого военного призвания, призвания почетного, во имя отечества, и всякое опущение обязанности признавалось изменой отечеству. Римляне ценили дисциплину, как высшее начало государственного благополучия. "Sanctissima romani imperil custos-severa castrorum discipline", писал Валерии Максим³. "Disciplina majorum rem publicam tenet quasi dilabatur, et nomen romanum et imperium amittemus" утверждал император Александр Север⁴. В виду такого значения дисциплины, средства для ее поддержания отличались наибольшею интенсивностью.

При образовании в Европе постоянных войск, дисциплине по преимуществу придается значение обязанности абсолютного повиновения⁵. Этот принцип, стоявший в полном соответствии с другими началами военного быта, получил всеобщее признание, и только в сравнительно недавнее время появилась возможность говорить о дисциплине, как об этическом основании военной службы.

Пользуясь всем этим материалом, вопрос о существе воинской дисциплины может быть, как кажется, разрешен именно постольку, поскольку нуждается в этом наука военно-уголовного права.

В наше время, когда обязанность нести службу в армии признается священной, понятие воинской дисциплины должно получить то же значение, какое имело оно в эпоху Рима. Вследствие этого мы считаем необходимым присоединиться к группе теорий самодеятельной дисциплины, как обязанности такого поведения со стороны военнослужащего, которое содействует армии в достижении ее задачи. Разумеется, это определение не имеет точно установленных признаков, эта обязанность не так определена, как всякая другая обязанность юридического характера, тем не менее, в каждом конкретном случае является возможность совершенно основательно разрешить вопрос, поскольку эта обязанность выполнена и соответствует ли данное поведение интересам армии.

Несравненно труднее установить отношение воинской дисциплины к правопорядку. Признавать ее одной из сторон правопорядка, равно как и отождествлять оба эти понятия не представляется возможным. Необходимость подчинения правопорядку - положение очевидное, не требующее доказательств, создание нормы предполагает обязанность ее исполнения; в то же время обязанность соблюдать норму - обязанность пассивная, слепая, лишенная инициативы; говоря же о дисциплине, мы имеем в виду нечто самодеятельное, активное.

В виду этого мы решаемся высказать, что дисциплина - одна из норм воинского правопорядка. Эта норма гласит: "содействуй армии в достижении ее задач". Военнослужащий, исполняя эту норму, вынуждается к активному действию; подчиняясь пассивно норме, он становится самодеятельным⁶.

Дисциплина, как норма правопорядка, обращает свое веление только к военнослужащему; солдат вынуждается содействовать армии, в то время как всякий другой обязывается только не препятствовать ей.

А если это так, то говорить о воинском наказании, как о средстве охраны и правопорядка и дисциплины представляется излишним. Если это и делают некоторые исследователи¹, то исключительно в виду того, что сама норма - дисциплина - имеет очень важное значение для армии и несоблюдение ее может повлечь за собой разложение армии - этого серьезного организма в структуре современного государства.

Отсюда с очевидностью следует, что, охраняя воинский правопорядок путем наказания, государство в то же время охраняет тем же самым и норму правопорядка воинскую дисциплину.