Пятьдесят девятая

Вид материала

Документы

Содержание Глава сто пятая

Подобный материал:

• Девятая рота примкнула штыки. Девятая рота сдала партбилеты, из памяти вычеркнула имена, 569.23kb.
• Положение в области прав человека в Мьянме Доклад Генерального секретаря, 77.25kb.
• Доклад о работе пятьдесят четвертой сессии, 96kb.
• Указатель статей, опубликованных в журнале «литература в школе», 263.51kb.
• Девятая всероссийская молодежная конференция по физике полупроводников, наноструктур, 49.71kb.
• Девятая Международная конференция Импульсные лазеры, 1511.5kb.
• Решение (девятая сессия), 522.38kb.
• Девятая Всероссийская медико-биологическая конференция молодых исследователей, 5332.7kb.
• 100-летию со дня рождения академика Д. С. Лихачёва посвящается, 178.62kb.
• Итоги выставки и конференции «нева-2007», 167.44kb.

ГЛАВА СТО ПЯТАЯ

повествующая о том, что оставил Чжугэ Лян в шелковом мешочке,

и о том,

как вэйский правитель раздобыл чашу для собирания росы


Едва полководцу Ян И из передового отряда донесли, что путь впереди

прегражден, как он выслал разведку узнать, что там за войско. Разведчики

сообщили, что Вэй Янь сжег впереди подвесную дорогу и стал со своим отрядом

на пути.


Ян И сильно встревожился и сказал:


-- А ведь чэн-сян предупреждал меня, что Вэй Янь изменит! Но кто знал, что

это случится сегодня! Как же быть?


На эти слова отозвался Фэй Вэй.


-- Изменник Вэй Янь прежде всего постарается оклеветать нас перед Сыном

неба! Он обвинит нас в том, что мы подняли мятеж, и он сжег подвесную

дорогу, чтобы помешать нам вернуться в царство Шу. Мы должны поскорей

отправить Сыну неба подробный доклад об измене Вэй Яня, а уж потом думать,

как расправиться с ним.


-- Здесь поблизости есть глухая тропа, которая называется Чашань, -- сказал

Цзян Вэй. -- Хоть она вьется между скал над пропастями, но по ней можно

пробраться в тыл Вэй Яню. Мы выйдем по этой тропинке и пошлем доклад

государю.


В это время Хоу-чжу находился в Чэнду, и ему приснился сон, что горы

Цзиньбин, окружающие Чэнду, рухнули. Он проснулся в сильном испуге и, едва

дождавшись рассвета, созвал всех чиновников во дворец. Рассказав им свое

сновидение, Хоу-чжу спросил, что оно означает.


Цзяо Чжоу, подумав, сказал:


-- Минувшей ночью я наблюдал небесные знамения и заметил, как красная

звезда, широко разливающая свет, вдруг выбросила рог и упала на землю,

пролетев с северо-востока на юго-запад. Это предвещает великое несчастье

нашему чэн-сяну. А ныне, государь, вам приснилось, что рухнули горы.

Знамение неба подтвердилось.


Хоу-чжу встревожился еще больше. Тут ему доложили, что приехал Ли Фу.

Государь принял его, и тот, склонив голову, доложил, что чэн-сян скончался.

Затем Ли Фу подробно передал все, что сказал Чжугэ Лян перед смертью.


-- Небо оставило меня сиротой! -- со слезами воскликнул Хоу-чжу и упал на

императорское ложе.


Сановники подняли его и под руки увели во внутренние покои. Императрица У,

узнав о смерти Чжугэ Ляна, безутешно зарыдала. Чиновники стенали, народ

проливал слезы. От скорби Хоу-чжу заболел и несколько дней никого не

принимал.


Неожиданно в столицу явился гонец с докладом Вэй Яня о том, что Ян И поднял

мятеж. Потрясенные чиновники поспешили во дворец к императору, где в то

время была императрица У. Взволнованный Хоу-чжу приказал приближенному

сановнику прочитать доклад.


"Трепеща от страха, склоняется перед вами полководец Западного похода,

Наньчжэнский хоу Вэй Янь и почтительно докладывает:


Ян И самовольно принял на себя всю военную власть и поднял вместе с войском

мятеж. Он захватил гроб с телом чэн-сяна и собирается впустить врага в

пределы царства Шу. Я заранее сжег подвесную дорогу и обороняюсь от него со

своим отрядом. С почтением спешу донести вам об этом".


Когда доклад прочитали, Хоу-чжу сказал:


-- Вэй Янь достаточно храбр, чтобы отразить Ян И и его воинов. Зачем ему

понадобилось сжечь подвесную дорогу?


-- Чжугэ Лян говорил, бывало, покойному государю: по строению черепа Вэй

Яня видны его мятежные замыслы, -- промолвила императрица У. -- Чжугэ Лян

как-то хотел казнить Вэй Яня, но потом решил оставить его в живых

исключительно из-за его храбрости. Хотя Вэй Янь докладывает, что Ян И поднял

мятеж, но ему верить нельзя. Ян И -- человек ученый, и если чэн-сян

пожаловал ему должность чжан-ши, значит он ее достоин. Послушать Вэй Яня,

так получается, что Ян И и все другие военачальники перешли в царство Вэй.

Тут надо во всем разобраться и ни в коем случае не поступать наобум.


В это время чиновник доложил, что от Ян И прибыл гонец и привез срочный

доклад. Приближенный сановник тут же его прочитал:


"Трепеща от страха, склоняется перед вами чжан-ши Ян И, полководец Армии

умиротворения, и почтительно докладывает:


Перед кончиной чэн-сян возложил на меня завершение великого дела.

Я действовал по его указаниям, ничего не смея изменять. Я послал Вэй Яня

прикрывать тыл наших войск, а Цзян Вэю велел следовать за ним. Но Вэй Янь

нарушил последнюю волю чэн-сяна и с отрядом войск направился в Ханьчжун.

Действуя, как мятежник, он сжег подвесную дорогу и хотел силой захватить

гроб с телом чэн-сяна. С почтением спешу донести вам об этом".


Выслушав это донесение, императрица У обратилась к сановникам с вопросом:


-- Что вы думаете об этом?


-- Мне кажется, -- сказал Цзян Вань, -- что Ян И вспыльчив и не может

ужиться с людьми. Но что касается его умения изыскивать продовольствие для

армии и помогать в военных делах, то тут он мастер! Ведь Ян И долгое время

работал с Чжугэ Ляном, и раз сам чэн-сян перед кончиной поручил ему великое

дело, он никоим образом не может оказаться мятежником. И наоборот, Вэй Янь

все время кичился своими высокими заслугами, но ни во что не ставил других

военачальников. Только один Ян И никогда не заискивал перед ним, и Вэй Янь

давно затаил против него злобу. А ныне, когда Ян И, выполняя последнюю волю

чэн-сяна, стал во главе войска, Вэй Янь не пожелал смириться и сжег

подвесную дорогу, чтобы помешать Ян И возвратиться домой! К тому же он

задумал оклеветать Ян И и погубить его. Я готов семьей своей и домочадцами

поручиться, что Ян И не мятежник, но никогда не решился бы поручиться за

Вэй Яня.


-- Это верно! Вэй Янь всегда похвалялся своими заслугами и часто

самовольничал, -- присоединился Дун Юнь. -- Он сдерживал себя лишь потому,

что боялся чэн-сяна. Можно не сомневаться, что он воспользовался кончиной

Чжугэ Ляна, чтобы нарушить приказ. Другое дело Ян И, он умен и не изменит

хотя бы потому, что сам чэн-сян назначил его на должность.


-- Но как укротить Вэй Яня, если он действительно взбунтовался? -- спросил

Хоу-чжу.


-- Чэн-сян не доверял ему, и не может быть, чтобы перед кончиной он не дал

указаний, как поступить с Вэй Янем, -- произнес Цзян Вань. -- Тогда Ян И не

сумел бы отступить в долину. Не тревожьтесь, государь, Вэй Янь непременно

просчитается.


Вскоре Вэй Янь прислал второй доклад об измене Ян И. Но еще не успели

прочитать эту бумагу, как прискакал гонец и от Ян И. Оба военачальника

обвиняли друг друга в непокорности Сыну неба.


Неожиданно в столицу прибыл военачальник Фэй Вэй. Хоу-чжу принял его, и Фэй

Вэй подробно рассказал об измене Вэй Яня.


-- Раз так случилось, мы повелеваем Дун Юню усмирить Вэй Яня, -- сказал

Хоу-чжу.


Вэй Янь сжег подвесную дорогу и расположился с войском в долине Наньгу. Он

был уверен, что план его удался, и не думал о том, что Ян И и Цзян Вэй ночью

проберутся к нему в тыл. Между тем Ян И, опасаясь, как бы Вэй Янь не успел

первым прийти в Ханьчжун, приказал начальнику передового отряда Хэ Пину с

тремя тысячами воинов зайти в тыл Вэй Яню, а сам вместе с Цзян Вэем и с

гробом Чжугэ Ляна поспешил в Ханьчжун и вскоре туда прибыл.


Хэ Пин обошел долину Наньгу и вышел в тыл Вэй Яню. Дозорные донесли об этом

Вэй Яню. Тот надел латы, вскочил на коня и повел войско навстречу. Оба

отряда расположились друг против друга. Хэ Пин выехал на коне вперед и

громко прокричал:


-- Мятежник Вэй Янь, где ты?


-- Это ты помогаешь Ян И в мятеже! -- отвечал Вэй Янь. -- Как ты смеешь

оскорблять меня?


-- Тело чэн-сяна еще не успело остыть, а ты уже затеял бунт! -- крикнул

Хэ Пин. И, указывая плетью на сычуаньских воинов, обратился к ним: -- Все вы

уроженцы Сычуани, у вас там родители, братья и друзья! Разве чэн-сян плохо

обращался с вами? Не помогайте мятежнику! Расходитесь по домам и ждите

наград!


Услышав слова Хэ Пина, воины зашумели, и более половины из них разбежалось.


Вэй Янь, в ярости размахивая мечом, хлестнул коня и бросился на Хэ Пина. Тот

с копьем наперевес двинулся ему навстречу; после нескольких схваток он

притворился побежденным и бежал, а Вэй Янь преследовал его. Воины Хэ Пина

открыли стрельбу из луков и самострелов, и Вэй Янь повернул обратно. Видя,

что воины его разбегаются, Вэй Янь в бешенстве обрушился на них. Он убил

несколько человек, но задержать остальных ему не удалось. Только триста

воинов под командованием Ма Дая не тронулись с места.


Вэй Янь обратился к нему:


-- Если вы поможете мне от чистого сердца, то я не оставлю вас без награды,

когда завершу великое дело!


Затем они вместе обрушились на отряд Хэ Пина, и тот вынужден был поспешно

бежать. Вэй Янь, не преследуя его, собрал остатки войска и обратился к

Ма Даю:


-- Что будет, если мы перейдем в царство Вэй?


-- Это было бы неразумно! -- возразил Ма Дай. -- Вы должны основать свою

династию! Зачем вам склонять голову перед другими? Я знаю, у вас хватит ума,

чтобы добиться успеха в задуманном деле. Кто из сычуаньских военачальников

осмелится выступить против вас? Клянусь, я помогу вам взять Ханьчжун, и

потом мы вместе пойдем на Сычуань.


Вэй Янь с великой радостью двинулся к Ханьчжуну. Ма Дай сопровождал его.

У стен города Вэй Янь, похваляясь своей силой, потребовал, чтобы Цзян Вэй

поскорее сдавался. Приказав поднять подъемный мост, Цзян Вэй обратился за

советом к Ян И.


-- Вэй Янь безрассудно храбр, а ему еще помогает Ма Дай! -- сказал Цзян

Вэй. -- Войск, правда, у них мало, но как их отразить?


-- Чэн-сян перед кончиной оставил мне шелковый мешочек и приказал открыть

его, -- сказал Ян И, -- когда Вэй Янь подымет мятеж.


Он вытащил мешочек, но тут вспомнил слова Чжугэ Ляна: "Откройте его, когда

Вэй Янь будет перед вами".


-- Мы сделаем так, как сказал чэн-сян! -- радостно воскликнул Цзян Вэй. --

Я выведу войско из города и построю его в боевой порядок, а за мной выйдете

вы.


Надев латы, Цзян Вэй сел на коня, взял копье и вывел отряд из города. Землю

потряс гром барабанов. Цзян Вэй с копьем в руках встал под знамя и гневно

закричал:


-- Мятежник Вэй Янь! Разве чэн-сян обижал тебя, что ты вздумал ему

изменить?


Держа меч поперек седла и сдерживая коня, Вэй Янь отвечал:


-- Не вмешивайся не в свое дело. Пусть выйдет сам Ян И!


В это время Ян И, стоявший в тени знамен, открыл мешочек и прочитал указание

Чжугэ Ляна. Ян И очень обрадовался, увидя Вэй Яня, и тотчас выехал вперед.

Указывая пальцем на него, Ян И, смеясь, сказал:


-- Чэн-сян знал, что ты взбунтуешься, и все предусмотрел! Если ты громко

спросишь три раза подряд: "Кто осмелится меня убить?" -- тогда я признаю,

что ты доблестный муж, и отдам тебе Ханьчжун.


-- Послушай, ты, деревенщина! -- захохотал Вэй Янь. -- Правда, Чжугэ Ляна

я немного побаивался, но его уже нет. Кто же в Поднебесной осмелится меня

убить? Не только три раза, а десять тысяч раз подряд готов я прокричать эти

слова.


Вэй Янь, опустив поводья, поднял меч и закричал:


-- А ну, кто осмелится меня убить?


Не успел он умолкнуть, как позади чей-то голос ответил:


-- Я убью тебя!


Поднялась рука, опустился меч, и обезглавленный Вэй Янь упал с коня. Все

вздрогнули: это сделал Ма Дай. Он выполнил все, что ему повелел Чжугэ Лян.

Об этом повелении и узнал Ян И, когда прочитал бумагу, лежащую в шелковом

мешочке.


Потомки сложили об этом такие стихи:


О том, что в будущем Вэй Янь ему изменит,

Уже заранее предвидел Чжугэ Лян.

В мешочке шелковом он умный план оставил,

И люди видели, как верен этот план.


Посланец государя Дун Юнь еще не успел добраться до Ханьчжуна, а Ма Дай уже

покончил с Вэй Янем и соединил свои силы с войском Цзян Вэя. Ян И отправил

государю доклад о случившемся. Хоу-чжу сказал:


-- Вэй Янь понес заслуженное наказание, но мы, помня о прежних его

заслугах, даруем ему гроб для погребения.


Ян И вместе с другими военачальниками продолжал путь в столицу, сопровождая

гроб с телом Чжугэ Ляна.


Хоу-чжу со своей свитой в траурной одежде выехал навстречу за тридцать ли от

города. Император рыдал, все, от придворных сановников до простого люда с

гор, и стар и млад, стенали от скорби, и от этих стенаний содрогалась земля.

Хоу-чжу приказал установить гроб в доме Чжугэ Ляна. Сын его Чжугэ Чжань

строго соблюдал траур.


Ян И приказал связать себя и доставить в императорский дворец. Представ в

таком виде перед Хоу-чжу, он молил о прощении.


Хоу-чжу повелел развязать Ян И и сказал:


-- Если бы вы не исполнили указаний Чжугэ Ляна, гроб с его телом не

вернулся бы домой! И вы предотвратили от нас беду, покарав Вэй Яня! Ваши

заслуги велики!


Государь пожаловал Ян И высокое военное звание, а Ма Дая назначил на

должность, прежде занимаемую Вэй Янем.


Ян И вручил Хоу-чжу завещание Чжугэ Ляна. Читая его, император рыдал. Затем

он приказал погадать о том, где следует избрать место для погребения Чжугэ

Ляна.


-- Чэн-сян перед смертью выразил желание, чтобы его похоронили у горы

Динцзюнь, -- сказал Фэй Вэй. -- Он просил не строить на его могиле ни

кирпичных, ни каменных стен и не устраивать никаких жертвоприношений.


Хоу-чжу повиновался. Был выбран счастливый день в десятом месяце, и гроб с

останками проводили в могилу у подножья горы Динцзюнь. Император

присутствовал на погребении и приказал написать жертвенное поминание. Чжугэ

Ляну посмертно был присвоен титул Чжун-у-хоу -- Преданный и Воинственный хоу

-- и в Мяньяне был построен храм, в котором четыре раза в год совершались

жертвоприношения.


Позднее поэт Ду Фу написал такие стихи:


Где искать нам могилу, место вечного сна Чжугэ Ляна?

Средь густых кипарисов под высокой стеною Чэнду.

У блестящих ступеней зеленеет весенняя травка,

И с утра до заката стонут иволги в старом саду.

По делам Поднебесной трижды ездил Лю Бэй к Чжугэ Ляну.

Верным сердцем служил он, властелина любя своего,

И скончался в походе, не увидев желанной победы.

Как об этом не плакать всем сподвижникам славным его!


Воспет Чжугэ Лян и в других стихах:


Его небывалая слава вселенную всю покрывает,

Величье, спокойствие, силу являет портрет его нам.

Когда появились три царства, мечтал он их слить воедино,

И планы его, как пушинка, способная взмыть к облакам.

Он славой был равен Люй Шану, отвагой И Иню был равен,

Он был многомудрым правителем, как Сяо Хэ, Цао Цань.

Военному делу он отдал и тело и сильную волю,

Но не суждено ему было вернуть благоденствие Хань.


Когда Хоу-чжу вернулся в Чэнду, приближенный сановник доложил:


-- С границы сообщают, что, по приказу правителя Восточного У, военачальник

Цюань Цзун неизвестно с какой целью расположился с большим войском на

границе Бацю.


-- Что же делать? -- встревожился Хоу-чжу. -- Только похоронили чэн-сяна,

а Сунь Цюань уже нарушил союз и собирается вторгнуться в наши владения!


-- Я могу поручиться, -- сказал Цзян Вань, -- что если Ван Пин и Чжан Ни

с войском будут стоять в Юнане, а вы отправите к Сунь Цюаню посла с

извещением о смерти чэн-сяна, они к нам не вторгнутся. К тому же посол

разузнает, что делается в Восточном У.


-- Надо выбрать гонца красноречивого, -- сказал Хоу-чжу.


В ответ на его слова вперед вышел один из присутствующих и произнес:


-- Разрешите мне поехать в Восточный У!


Это был Цзун Юй, родом из Аньчжуна. Он занимал должность военного советника

и носил звание чжун-лан-цзяна правой руки.


Хоу-чжу назначил его послом, и Цзун Юй отправился в Цзиньлин. Явившись во

дворец Сунь Цюаня, Цзун Юй заметил, что все одеты в траурные белые одежды.

Сунь Цюань, притворяясь глубоко печальным, обратился к Цзун Юю:


-- Царства У и Шу стали как бы одной семьей. Но скажите, почему ваш

государь усиливает оборону Байдичэна?


-- Мне кажется, что этого требует обстановка, -- отвечал посол. -- Вы

усиливаете охрану границ Бацю на востоке, мы усиливаем оборону Байдичэна

на западе. Об этом излишне спрашивать!


-- Вы не уступаете вашему знаменитому послу Дэн Чжи! -- улыбнулся Сунь

Цюань и добавил: -- Мы уже знаем о смерти Чжугэ Ляна и, оплакивая его

кончину, повелели чиновникам носить траур. Однако, опасаясь, как бы вэйский

повелитель не вздумал в дни скорби вашего народа напасть на царство Шу, мы

усилили охрану Бацю. Наша единственная цель -- помочь вам, если будет

необходимо.


Цзун Юй почтительно поклонился. А Сунь Цюань продолжал:


-- Ведь мы заключили с вами союз! Как же можно его нарушить?


-- Сын неба послал меня сообщить вам о кончине чэн-сяна, -- промолвил

Цзун Юй.


Тогда Сунь Цюань взял стрелу с золотым наконечником, сломал ее и произнес

клятву:


-- Если мы нарушим союз, пусть погибнут наши сыновья и внуки!


Сунь Цюань назначил посла в царство Шу, повелев доставить Хоу-чжу дары,

благовония и все необходимое для свершения жертвоприношений.


Цзун Юй вместе с послом царства У вернулся в Чэнду. Представ перед Хоу-чжу,

он доложил:


-- Сунь Цюань проливает слезы по чэн-сяну и повелел своим чиновникам надеть

траур. Он поставил на охрану границы в Бацю еще несколько десятков тысяч

воинов только для того, чтобы вэйцы не посмели напасть на нас в дни нашего

горя. Других намерений у него нет. Он даже поклялся на сломанной стреле, что

не изменит союзу.


Хоу-чжу на радостях щедро наградил Цзун Юя и любезно принял посла.


Выполняя завещание Чжугэ Ляна, Хоу-чжу пожаловал Цзян Ваню звания чэн-сяна и

полководца; Фэй Вэю -- должность шан-шу-лина и право вершить делами

государства вместе с чэн-сяном; У И получил звание начальника конницы и

колесниц; Цзян Вэй также был повышен в должности; его и У И послали в

Ханьчжун охранять город от возможного нападения вэйских войск.


Ян И остался недоволен тем, что по занимаемому положению оказался ниже Цзян

Ваня. Он считал, что получил слишком ничтожную награду за свои большие

заслуги, и осмелился выразить недовольство Фэй Вэю:


-- Стоило мне после смерти чэн-сяна с войсками перейти в царство Вэй, и мне

не пришлось бы терпеть такую обиду!


Фэй Вэй передал его слова Хоу-чжу. Государь сильно разгневался и приказал

бросить Ян И в тюрьму и казнить.


-- Предавать казни Ян И не следует, -- вступился Цзян Вань. -- Правда, его

вина велика, но ведь он много лет провел с чэн-сяном и совершил немало

подвигов. Лучше лишить его чинов и званий.


Хоу-чжу послушался и, оказав Ян И милость, заменил казнь ссылкой в

отдаленный край Цзяцзюнь, где он должен был стать простым жителем.

Ян И не вынес такого унижения и покончил с собой.


В тринадцатом году периода Цзянь-син [235 г.] по летоисчислению династии

Шу-Хань, что соответствует третьему году периода Цин-лун правления

императора Цао Жуя, или в четвертом году периода Цзя-хэ правления императора

Сунь Цюаня, между тремя царствами Шу, Вэй и У войн не было. Можно лишь

отметить, что вэйский правитель Цао Жуй пожаловал своему полководцу Сыма И

звание тай-вэя и доверил ему власть над всеми войсками царства. Сыма И навел

порядок на границах и вернулся в Лоян.


Цао Жуй повелел возводить в Сюйчане храмы и дворцы. В Лояне он построил

дворец Чжаоян -- Солнечное сияние, храм Тайцзи -- Великий предел, и палаты

высотою в десять чжанов. Он воздвиг также храм Почитания цветов -- Чунхуа,

башню Голубого небосвода -- Цинсяо, а также башню Четы фениксов и пруд

Девяти драконов. Строительством ведал ученый Ма Цзюнь.


Строения эти отличались изумительной красотой. Повсюду были резные балки,

роскошные узорчатые колонны; блеск глазированной черепицы и золоченых

изразцов ослеплял глаза.


Со всей Поднебесной было собрано более тридцати тысяч искусных резчиков и

более трехсот тысяч мастеров. Работы шли днем и ночью. Силы народа

истощались, и ропот не прекращался.


А Цао Жуй повелел взять на работу еще и землекопов для садов Фанлинь, а

самих чиновников заставлял таскать бревна и землю. Сы-ту Дун Сюнь представил

Цао Жую доклад, пытаясь образумить его:


"Начиная с периода Цзянь-ань в стране идут непрерывные войны, люди гибнут в

битвах, дома пустеют. В живых остались только сироты, старцы и калеки. Если

вы хотите расширять свои тесные дворцы и палаты, это следует делать

постепенно, не нанося ущерба земледелию. То, что у нас сейчас строится, не

приносит никакой пользы.


Государь, вы должны уважать своих сановников. Ведь они отличаются от

простолюдинов тем, что носят чиновничьи шапки, одеваются в расшитые одежды и

ездят в расписных колясках. Ныне же вы послали их в грязь и воду из-за

деяний, бесполезных для чести государства! Не нахожу слов, какими можно было

бы это выразить!


Конфуций сказал: "Государь должен в обращении с подданными соблюдать этикет,

а подданный -- платить государю преданностью. Если не существует ни этикета,

ни преданности, на чем держится государство?"


За дерзость моих слов мне грозит смерть. Но я ничтожен, как одна шерстинка

из шкуры коровы, и если я родился и не принес пользы государству, то я умру

без ущерба для него. С кистью в руке и со слезами на глазах я прощаюсь с

миром.


У меня восемь сыновей, государь, и после моей смерти судьба их будет в ваших

руках. В страхе и трепете жду ваших повелений".


Прочитав доклад, Цао Жуй гневно закричал:


-- Дун Сюнь смерти запросил!


Приближенные уговаривали государя казнить виновного, но Цао Жуй отвечал:


-- Он честен и предан нам. Мы разжалуем его, лишим всех чинов и званий, но

если еще кто-нибудь посмеет вести столь безумные речи -- не пощажу!


В то же время один из приближенных наследника престола, по имени Чжан Мао,

также подал Цао Жую доклад в надежде удержать его от неразумных поступков.


Вечером Цао Жуй вызвал Ма Цзюня и сказал ему:


-- Мы воздвигаем высокие башни и храмы, и нам хотелось бы узнать у

бессмертных духов тайну долголетия и сохранения молодости.


-- Ханьская династия насчитывает двадцать четыре императора, -- отвечал

Ма Цзюнь, -- но один только У-ди много лет правил государством и дожил до

глубокой старости. Так было потому, что он вдыхал силу небесных излучений

восходящего солнца и лунного эфира. Он построил в Чанане башню с

кипарисовыми стропилами, на башне этой стоит бронзовый человек, который

держит в руках чашу, называющуюся "Чаша для приема росы". В эту чашу

собирается влага от ночных испарений, посылаемых на землю Северным ковшом

во время третьей стражи. Испарения эти называются "Небесным настоем", или

"Сладкой росой". У-ди подмешивал в эту воду лучшую яшму, истолченную в

порошок, и ежедневно пил. От этого он, будучи старцем, казался отроком.


-- Немедленно отправляйся в Чанань, вывези оттуда башню с бронзовым

человеком и установи в садах Фанлинь! -- радостно воскликнул Цао Жуй.


Получив такое повеление, Ма Цзюнь с десятью тысячами мастеров поехал в

Чанань. Вокруг башни Кипарисовых стропил были воздвигнуты леса, и наверх

поднялось пять тысяч человек с веревками.


Башня была высотою в двадцать чжанов, а бронзовые опоры -- в обхвате десять

вэй. Ма Цзюнь приказал раньше снять статую бронзового человека. Рабочие

стащили ее вниз и тут увидели, что из глаз бронзового человека градом

катятся слезы. Все перепугались.


Вдруг возле башни пронесся яростный порыв ветра, взметнулся песок, полетели

камни, раздался такой грохот, что казалось, раскололось небо и разверзлась

земля. Башня накренилась, колонны ее рухнули, задавив более тысячи человек.


Ма Цзюнь доставил бронзового человека и золотую чашу в Лоян, к вэйскому

государю.


-- А где бронзовые колонны? -- спросил Цао Жуй.


-- Они весят миллион цзиней, и привезти их невозможно, -- отвечал Ма Цзюнь.


Тогда Цао Жуй приказал распилить колонны на части, привезти их в Лоян и

отлить из них два бронзовых изваяния. Эти статуи были названы Вэнь-чжун и

поставлены за воротами Сымамынь. Кроме того, были отлиты фигуры дракона

высотой в четыре чжана и феникса высотой в три чжана и установлены перед

храмом.


В саду Шанлинь были высажены необыкновенные цветы и удивительные деревья.

Там же были поселены диковинные звери и редчайшие птицы.


По этому поводу шао-фу Ян Фу представил Цао Жую доклад:


"Как известно, император Яо предпочитал хижины дворцам, и государство при

нем жило в покое. Император Юй презирал дворцы, и Поднебесная при нем

процветала. До времен династии Инь и Чжоу длина залов не превышала девяти

бамбуковых цыновок, а высота была не более трех чи. Мудрые государи и князья

древности не истощали сил народа ради того, чтобы строить себе высокие и

красивые дворцы и палаты. Цзе-гуй построил Яшмовую палату и галерею Слонов,

иньский Чжоу-синь -- загон для оленей, по богатству превосходивший дворцы, и

династии их погибли. Чуский Лин-ван построил башню Чжан-хуа, и сам за это

попал в беду. Цинь Ши-хуан возвел дворец Афан, но тем самым погубил своих

детей -- Поднебесная отвернулась от него, и сын его Эр Ши-хуан погиб.


Ведь те правители, которые ради удовлетворения своих прихотей не считаются с

народом, всегда гибнут!


Вам, государь, следовало бы брать пример с Яо, Шуня, Юя, Чэн Тана, Вэнь-вана

и У-вана, и воздерживаться от подражания Цзе-гую, иньскому Чжоу-синю,

чускому и циньскому правителям, которые предавались праздности и разгулу.


Дворцы и палаты -- это затеи, которые чреваты опасностями и гибелью.

Государь -- голова, а сановники -- его руки и ноги. Если гибнет одна часть

тела, вместе с ней гибнут и другие.


Я трепещу от страха, но не могу забыть долга подданного -- говорить правду

своему государю! Убедительно ли я пишу, чтобы взволновать вас?


Я уже приготовил гроб, совершил омовение и жду суровой кары".


Цао Жуй не обратил внимания на доклад Ян Фу и стал торопить Ма Цзюня с

возведением высокой башни, на которой предполагалось установить бронзового

человека с чашей для приема росы. Он приказал разыскать самых красивых

девушек Поднебесной и доставить их в сады Фанлинь.


Сановники один за другим писали Цао Жую доклады, пытаясь остановить его, но

он их не слушал.


Жена Цао Жуя, госпожа Мао, была родом из Хэнэя. В те годы, когда Цао Жуй был

еще Пинъюаньским ваном, он очень ее любил и сделал императрицей, как только

вступил на трон. Но впоследствии императрица Мао лишилась его

благосклонности, так как Цао Жуй полюбил госпожу Го.


Госпожа Го была красива и умна. Цао Жуй предавался с нею наслаждениям и

более месяца не выходил за ворота дворца.


Стояла весна, цветы в саду Фанлинь распускались, соперничая в красоте друг с

другом. Однажды Цао Жуй с госпожой Го пришел в сад развлекаться и пить вино.


-- Почему вы не взяли с собой императрицу? -- спросила госпожа Го.


-- Ее присутствие меня стесняет, -- ответил Цао Жуй и приказал дворцовым

служанкам ничего не говорить императрице.


А императрица Мао, скучая оттого, что Цао Жуй уже больше месяца не заходил в

ее дворец, в этот день со своими приближенными решила скоротать время в

башне Изумрудных цветов. Услышав смех в саду, она спросила:


-- Кто это веселится?


И тогда один из дворцовых сановников посвятил ее в тайну:


-- Это государь и госпожа Го в саду любуются цветами и пьют вино.


Императрица очень опечалилась и удалилась в свои покои. На следующий день

она в коляске выехала из дворца на прогулку и, встретив Цао Жуя,

улыбнувшись, спросила:


-- Наверно, вчерашняя прогулка в саду доставила вам немало удовольствий?


Цао Жуй разгневался и приказал привести к нему всех слуг, прислуживавших ему

накануне.


-- Мы запретили говорить императрице Мао о вчерашней прогулке в саду, --

закричал он. -- Как вы смели проболтаться?


И он приказал казнить всех слуг. Перепуганная императрица притаилась в своем

дворце, но Цао Жуй предал ее смерти и провозгласил императрицей госпожу Го.


В это время цы-ши округа Ючжоу по имени Гуаньцю Цзянь прислал доклад о том,

что ляодунский Гунсунь Юань самовольно объявил себя Яньским ваном, назвал

первый период своего правления Шао-хань, построил императорский дворец,

назначил чиновников и ныне со своими войсками наводит страх на северные

земли.


Встревоженный этим известием, Цао Жуй созвал на совет гражданских и военных

чиновников.


Поистине:


Он строил дворцы и палаты, народ и казну истощая,

А тут за пределами царства возникла опасность большая.


О том, как Цао Жуй оборонялся от Гунсунь Юаня, расскажет следующая глава.