Пятьдесят девятая

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 63

ГЛАВА СТО ЧЕТВЕРТАЯ

в которой рассказывается о том, как упала звезда полководца

и душа Чжугэ Ляна взошла на небо,

и о том, как при виде деревянной статуи Сыма И лишился храбрости

Как уже говорилось, Вэй Янь нечаянно потушил светильник в шатре, и Цзян Вэй

в гневе выхватил меч, чтобы его зарубить. Но Чжугэ Лян остановил его

словами:

-- Вэй Янь не виноват -- это был знак, что жизни моей пришел конец!

Цзян Вэй вложил меч в ножны. А Чжугэ Лян, несколько раз кашлянув кровью,

упал на ложе и тихо сказал Вэй Яню:

-- Сыма И заподозрил, что я болен, и прислал воинов проверить это. Сейчас

надо вступить с ними в бой.

Вэй Янь с отрядом вышел из лагеря, но Сяхоу Ба сразу же повернул обратно.

Вэй Янь преследовал его более двадцати ли и возвратился обратно. Чжугэ Лян

приказал ему оставаться в лагере.

В шатер Чжугэ Ляна вошел Цзян Вэй и, приблизившись к его ложу, почтительно

спросил, как он себя чувствует.

-- Я стремился восстановить власть Ханьской династии на Срединной равнине,

но небо этого не пожелало! -- заговорил Чжугэ Лян. -- Скоро я умру... Все,

чему я научился за свою жизнь, изложено в двадцати четырех книгах, в которых

насчитывается сто четыре тысячи сто двенадцать иероглифов. В этих книгах

записаны восемь обязательных заповедей и пять запретов для полководца.

Я мысленно перебрал всех своих военачальников, но никому из них не могу

передать мои знания. Вам одному я вручаю свой труд, берегите его!

Цзян Вэй, рыдая, принял из рук Чжугэ Ляна книги.

-- Я изобрел самострел, какого люди никогда не знали, -- продолжал Чжугэ

Лян. -- Из этого самострела можно стрелять сразу десятью стрелами. Обо всем

этом сказано в моих книгах, вы можете сделать эти самострелы и пользоваться

ими.

Цзян Вэй еще раз до земли поклонился Чжугэ Ляну.

-- О царстве Шу теперь можно не беспокоиться, необходимо лишь усиленно

охранять земли Иньпина. Оттуда может нагрянуть беда.

Затем Чжугэ Лян приказал позвать в шатер Ма Дая и, что-то прошептав ему,

вслух добавил:

-- После моей смерти исполни все!

Ма Дай поклонился и вышел из шатра.

Вскоре вошел Ян И. Чжугэ Лян подозвал его к своему ложу и, передавая

шелковый мешочек, сказал:

-- Как только я умру, Вэй Янь подымет мятеж. Перед тем как вступить с ним в

бой, откроешь этот мешочек. Тогда найдется человек, который убьет мятежника.

Чжугэ Лян без памяти опустился на ложе. Вечером он пришел в себя и начал

писать доклад императору Хоу-чжу.

Узнав о болезни Чжугэ Ляна, император тотчас же приказал шан-шу Ли Фу ехать

в Цишань справиться о здоровье больного.

Ли Фу прибыл в Учжанъюань и явился к Чжугэ Ляну, который со слезами молвил:

-- Я умираю не вовремя и расстраиваю великое государственное дело.

Я виноват перед Поднебесной! Но когда я умру, вы должны верой и правдой

служить государю. Пусть в государстве все будет так, как издавна заведено.

Не устраняйте людей, которых я назначал на должности. Все мои военные планы

я передал Цзян Вэю. Он продолжит то, к чему стремился я! Надеюсь, он не

пожалеет сил своих на службе государю. Скоро я умру. Возьмите мой

предсмертный доклад и передайте Сыну неба.

Ли Фу принял доклад и, простившись с Чжугэ Ляном, поспешно уехал.

Собрав последние силы, Чжугэ Лян приказал приближенным посадить его в

коляску и поехал осматривать лагеря. Все его тело содрогалось от осеннего

ветра, дувшего ему в лицо.

-- Вот и опять перед боем я занемог и не в силах покарать злодеев! --

вздыхая, говорил он. -- Безгранично голубое небо, где его предел?

Вскоре Чжугэ Лян вернулся в свой шатер. Самочувствие его ухудшилось.

Он вызвал Ян И и сказал:

-- Ма Дай, Ван Пин, Ляо Хуа, Чжан И и Чжан Ни -- люди честные и преданные

мне. Они прошли немало боев, перенесли много трудностей, и на них можно

положиться. Когда я умру, действуйте так, как действовал я: не отступайте

слишком поспешно, отходите не торопясь. Вы сами хороший стратег, и объяснять

вам незачем. Цзян Вэй достаточно храбр и умен, чтобы продолжить мое дело в

будущем.

Ян И со слезами поклонился и обещал все исполнить. Тогда Чжугэ Лян велел

принести четыре сокровища кабинета ученого и собственной рукой начал писать

завещание, которое после своей смерти приказал передать Хоу-чжу:

"Известно, что жизнь и смерть предопределены судьбой. Избежать велений неба

невозможно. Приближается мой последний час, и я хочу выразить вам свою

преданность.

Небо даровало мне ничтожные таланты, меня всю жизнь преследовали неудачи. Но

государь вручил мне бунчук и печать и дал власть над войском. Несколько раз

я ходил в поход на север, но победы так и не добился. Неисцелимый недуг

поразил меня, жизнь моя кончается, а я так и не завершил начатого дела! Не

испить до дна чашу моей печали!

Почтительно склоняясь перед вами, я выражаю желание, чтобы вы, государь,

были чисты сердцем и умели владеть своими страстями; чтоб вы были сдержанны

и любили народ, шли по пути сыновнего послушания, как ваш родитель,

насаждали гуманность и добродетели, возвышали мудрых и честных, наказывали

коварных и лживых, улучшали нравы и обычаи.

На родине у меня есть восемьсот тутовых деревьев и пятьдесят данов пахотной

земли. Сыновья и внуки мои сыты и одеты. Что до меня, то я служил

государству и все, что мне требовалось, получал от казны. Я всегда надеялся

на своего государя и не занимался хозяйством...

Когда я умру, пусть не кладут мне в гроб дорогих вещей и не устраивают

пышных похорон, чтобы не вводить вас, государь, в излишние расходы."

Окончив писать, Чжугэ Лян обратился к Ян И с такими словами:

-- Никому не говорите о моей смерти. Посадите меня в большой гроб, положите

мне в рот семь зерен риса и у ног поставьте светильник. В войске все должно

идти своим чередом -- никаких воплей и стенаний. Тогда моя звезда не упадет,

а душа подымется на небо и поддержит звезду. Сыма И будет видеть эту звезду

и сомневаться в моей смерти. Войску нашему раньше сниматься с лагерей,

расположенных подальше от противника, а потом постепенно уходить из

остальных. Если Сыма И вздумает преследовать вас, постройте войска в боевые

порядки, разверните знамена, ударьте в барабаны, а когда враг подойдет,

посадите в коляску деревянную статую, сделанную по моему указанию, и

выкатите коляску вперед. Пусть при этом справа и слева от нее рядами

выстроятся старшие и младшие военачальники. Как только Сыма И это увидит,

он убежит.

Ян И обещал исполнить все, что приказал Чжугэ Лян.

Ночью Чжугэ Лян пожелал взглянуть на Северный ковш; его под руки вывели

из шатра.

-- Вон моя звезда! -- произнес он, протянув руку.

Все взгляды обратились к звезде, на которую указывал Чжугэ Лян. Она была

тусклая, и казалось, вот-вот упадет. Подняв меч, Чжугэ Лян сотворил

заклинание. Потом его снова увели в шатер. Он уже никого не узнавал. Все

военачальники пришли в смятение.

В это время в лагерь снова примчался Ли Фу. Он бросился к ложу Чжугэ Ляна и,

видя, что тот лежит без сознания, громко запричитал:

-- Я погубил великое государственное дело!

Чжугэ Лян понемногу пришел в себя и снова открыл глаза. Он обвел стоящих

вокруг взглядом и обратился к Ли Фу:

-- Мне известно, почему вы возвратились...

Ли Фу поклонился и почтительно произнес:

-- Сын неба повелел мне спросить имена ваших преемников на сто лет вперед.

Я торопился и позабыл об этом, пришлось вернуться с дороги...

-- После моей смерти дела мои примет Цзян Вань, -- отвечал Чжугэ Лян, --

он подойдет для этого дела.

-- А кто будет после Цзян Ваня? -- спросил Ли Фу.

-- После Цзян Ваня -- Фэй Вэй,

-- А после него? -- снова спросил Ли Фу.

Чжугэ Лян не ответил. Военачальники приблизились к ложу -- Чжугэ Лян лежал

бездыханный.

Скончался Чжугэ Лян осенью, в двадцать третий день восьмого месяца

двенадцатого года периода Цзянь-син [234 г.], в возрасте пятидесяти четырех

лет.

В позднейшее время поэт Ду Фу написал стихи, в которых оплакивает смерть

Чжугэ Ляна:

Хвостатая звезда упала ночью с неба,

И в этот скорбный миг учитель наш умолк.

В шатре его большом не слышно слов приказа,

Он сделал все, что мог: он выполнил свой долг.

И головы склонив, стоят все полководцы,

В печали замерла бесчисленная рать.

Прекрасен летний день в голубоватой дымке,

Но только песен здесь уж больше не слыхать.

Поэт Бо Цзюй-и также написал по этому поводу стихи:

В горы, в дремучие чащи следы мудреца приводили.

В хижине бедной вкушал он уединенье и сон.

Рыба в воде очутилась, когда добралась до Наньяна,

Ливень на землю пролился, едва лишь поднялся дракон.

Сердцем и кровью своею служил своему государю

Военачальник могучий, свершитель великих надежд.

Он три доклада оставил о битвах своих и походах.

Их прочитаешь, и слезы прольются на полы одежд.

Жил в то время в царстве Шу некий сяо-вэй Ляо Ли родом из Чаншуя, который

заявлял, что по талантам своим он достоин быть помощником Чжугэ Ляна.

Но на службе он был ленив и беспечен, постоянно роптал и высказывал свое

недовольство. Чжугэ Лян разжаловал его, лишив всех званий, и сослал в

селение Вэньшань. Даже он, узнав о смерти Чжугэ Ляна, горестно воскликнул:

-- Видно, так и придется мне до конца дней своих оставаться простолюдином!

А когда о смерти Чжугэ Ляна узнал Ли Янь, рыдания сдавили ему горло. От горя

он заболел и вскоре умер, так и не дождавшись часа, когда Чжугэ Лян

возвратит его из опалы и даст возможность загладить свою давнюю вину.

Ли Янь знал, что после смерти Чжугэ Ляна люди о нем не вспомнят.

Поэт Юань Чжэнь воспел Чжугэ Ляна в таких стихах:

Он смуты усмирял и был опорой трона,

Наследника берег, заботился о нем.

Он был талантами богаче Гуань Чжуна,

Сунь-цзы превосходил отвагой и умом.

Прекрасен план его восьми расположений.

Он мудростью своей свет изливал во тьму.

Останься он живой -- царила б добродетель,

И жаль, что до сих пор нет равного ему!

В ту ночь, когда умер Чжугэ Лян, небо нахмурилось, померкла луна, землю

охватила печаль. Душа Чжугэ Ляна в один миг вознеслась на небо.

Цзян Вэй и Ян И исполнили последнюю волю умершего. Нигде не слышно было ни

воплей, ни плача. Молча, с трудом сдерживая слезы, посадили они тело Чжугэ

Ляна в гроб и приказали охранять его верным военачальникам. Затем Вэй Яню

был послан приказ прикрывать тыл от нападения вэйцев, и войска начали

сниматься с лагерей.

В эту ночь Сыма И наблюдал небесные знамения. Вдруг ему показалось, что

большая красная звезда задрожала и стала падать на землю, оставляя позади

себя огненный след, который тянулся с северо-востока на юго-запад. На

мгновение звезда скрылась за шуским лагерем, потом опять взлетела ввысь и

встала на прежнем месте. Все это сопровождалось каким-то таинственным шумом.

-- Чжугэ Лян умер! -- воскликнул Сыма И, обрадованный и в то же время

потрясенный.

И он тут же отдал приказ начинать наступление. Но едва войско вышло из

лагеря, как Сыма И заколебался: "Чжугэ Лян умеет повелевать духами... Не

вздумал ли он ложным знамением о своей смерти заманить меня в ловушку?"

Сыма И придержал коня и приказал войску возвращаться в лагерь. Сам он больше

не решался выходить и послал Сяхоу Ба с небольшим отрядом разузнать, что

происходит у врага.

Между тем Вэй Яню, который находился в своем лагере, этой ночью приснился

сон, будто на голове у него выросли рога. Вэй Янь сильно встревожился, рано

утром послал он за сы-ма Чжао Чжи.

Тот приехал, и Вэй Янь встретил его такими словами:

-- Вы в совершенстве постигли законы превращения... Сегодня я видел во сне,

что у меня появились рога. Скажите, к счастью это или к несчастью?

-- Это предзнаменование великого счастья, -- ответил Чжао Чжи. -- Ведь рога

есть у цилиня и у синего дракона: ваш сон предвещает большое возвышение!

-- Если предсказание сбудется, я вас щедро отблагодарю! -- радостно

пообещал Вэй Янь.

Чжао Чжи уехал. Дорогой он встретил шан-шу Фэй Вэя. Тот поинтересовался,

откуда Чжао Чжи едет.

-- Я только что был у Вэй Яня, -- рассказал Чжао Чжи. -- Ему приснилось,

что у него на голове выросли рога, и он просил меня растолковать этот сон.

Конечно, я знаю, что такой сон не к добру, но, чтоб не разгневать Вэй Яня,

предсказал ему возвышение.

-- А почему вы думаете, что это несчастливое предзнаменование? -- спросил

Фэй Вэй.

-- Потому что иероглиф, обозначающий рог, состоит из двух частей: вверху

пишется "меч" -- "дао", а внизу "юн" -- "применять", -- объяснил Чжао Чжи.

-- Вэй Яню приснились рога на голове -- это не к добру: над его головой

занесен меч.

-- Не говорите об этом никому! -- предупредил Фэй Вэй.

Чжао Чжи поехал дальше, а Фэй Вэй поспешил в лагерь Вэй Яня. Войдя к нему в

шатер, Фэй Вэй отослал слуг и сказал:

-- Вчера ночью во время третьей стражи скончался чэн-сян. Перед кончиной он

несколько раз повторил, чтобы вы прикрывали тыл наших войск при отступлении.

Чэн-сян наказывал отступать не спеша и никому не говорить о его смерти. Вот

грамота, утверждающая ваши полномочия, выступайте в путь!

-- Кто принял дела чэн-сяна? -- спросил Вэй Янь.

-- Чэн-сян пожелал передать все дела Ян И, а свой труд по военному

искусству -- Цзян Вэю, -- отвечал Фэй Вэй. -- Грамоту вам подписал Ян И.

-- Чэн-сян умер, но я еще жив! -- закричал Вэй Янь. -- Ян И всего-навсего

чжан-ши, и не подобает ему занимать столь высокую должность! Он может

сопровождать гроб с телом чэн-сяна в Сычуань и заняться похоронными

обрядами, а я подыму войско и разобью Сыма И. Можно ли из-за одного чэн-сяна

рушить великое государственное дело?

-- Чэн-сян перед смертью приказал отступать, -- твердо возразил Фэй Вэй. --

И никаких нарушений его воли не должно быть!

-- Если бы чэн-сян меня слушался, мы уже давно взяли бы Чанань! -- в гневе

закричал Вэй Янь. -- Я полководец, ношу титул Наньчжэнского хоу! И я должен

прикрывать тыл по приказу какого-то чжан-ши?

-- Может быть, вы и правы, но не следует забывать об осторожности! --

произнес Фэй Вэй. -- Иначе вы только выставите себя на посмешище врагу.

Разрешите мне убедить Ян И, чтобы он передал вам всю военную власть.

Вэй Янь согласился. Фэй Вэй поспешил к Ян И и передал ему свой разговор с

Вэй Янем. Ян И на это ответил:

-- Перед кончиной чэн-сян тайно поведал мне: "У Вэй Яня мятежные замыслы.

Я передам вам военные полномочия, и тогда Вэй Янь покажет свое настоящее

лицо". Чэн-сян не ошибся. Я это знал и заранее приказал Цзян Вэю прикрывать

наш тыл.

Вскоре Ян И вместе с войском, сопровождающим гроб с телом Чжугэ Ляна,

покинул лагерь. Остальные войска, как приказывал чэн-сян, снимались с

лагерей постепенно и уходили не спеша.

А Вэй Янь все еще ждал возвращения Фэй Вэя. Тот все не ехал, и у Вэй Яня

возникли подозрения. Он послал Ма Дая разузнать, что делается в других

лагерях. Ма Дай вскоре вернулся с известием, что тыл прикрывает Цзян Вэй

и половина передовых войск уже ушла в долину.

-- Негодный школяр! -- взбесился Вэй Янь. -- Он посмел меня обмануть!

Я убью его! -- И, обернувшись к Ма Даю, спросил: -- А вы мне поможете?

-- С большой охотой, -- немедленно согласился Ма Дай. -- Ведь я тоже

ненавижу Ян И!

Вэй Янь снялся с лагеря и повел свое войско на юг.

Когда Сяхоу Ба со своими воинами добрался до Учжанъюаня, противника там уже

не было. Сяхоу Ба бросился к Сыма И:

-- Шуские войска ушли!

-- Значит, Чжугэ Лян действительно умер! -- Сыма И даже ногой топнул с

досады. -- Скорее в погоню!

-- Вы сами оставайтесь здесь, -- удержал его Сяхоу Ба. -- Пошлите

кого-нибудь из младших военачальников.

-- Нет, я отправлюсь сам! -- оборвал его Сыма И.

Возглавив войско, Сыма И и два его сына двинулись в направлении Учжанъюаня.

Но, ворвавшись в шуский лагерь, они убедились, что там никого нет. Тогда

Сыма И крикнул своим сыновьям:

-- Я иду вперед, а вы торопите воинов!

И умчался с небольшим отрядом.

Сыма Ши и Сыма Чжао с войском остались позади. Дойдя до подножья гор, Сыма И

увидел вдалеке шуские войска и бросился за ними в погоню. Но вдруг за горой

затрещали хлопушки, загремели барабаны -- из лесу с развернутыми знаменами

вышел вражеский отряд. На ветру развевалось большое знамя, на котором были

иероглифы: "Ханьский чэн-сян, Усянский хоу Чжугэ Лян".

Сыма И, побледнев от страха, увидел, как несколько воинов выкатили вперед

коляску, где, выпрямившись, сидел Чжугэ Лян с шелковой повязкой на голове,

в одеянии из пуха аиста, отороченном черной тесьмой, и с веером из перьев

в руке.

-- Чжугэ Лян жив! -- отчаянно закричал Сыма И. -- Мы в ловушке!

Он повернул коня, но в этот момент загремел голос Цзян Вэя:

-- Стой, разбойник! Ты попался в западню нашего чэн-сяна!

У вэйских воинов душа ушла в пятки; бросая по дороге доспехи, шлемы, копья,

алебарды, они бежали, ослепленные страхом.

Более пятидесяти ли без оглядки мчался Сыма И. За ним неслись два

военачальника, поочередно выкрикивая:

-- Ду-ду, не бойтесь!

Сыма И провел рукой по лбу:

-- Моя голова еще цела?

-- Не бойтесь, ду-ду! -- повторяли военачальники, подъезжая к Сыма И. --

Враг далеко.

Сыма И немного отдышался. Увидев, что с ним Сяхоу Ба и Сяхоу Хуэй, он

успокоился и вновь взялся за поводья. Вместе с двумя военачальниками он

возвратился в лагерь. Вскоре оттуда во все стороны разъехались разведчики.

Прошло два дня. Местные жители рассказывали Сыма И:

-- Как только шуское войско вступило в долину, развернулись белые траурные

знамена, плач и стенания потрясли землю: Чжугэ Лян умер, в коляске сидел не

он, а деревянная статуя. А Цзян Вэй, выполняя приказ, оставленный чэн-сяном,

с тысячей воинов прикрывал отход войск.

Сыма И вздохнул:

-- Как я мог думать, что Чжугэ Лян жив! Не хватило ума догадаться, что он

умер!

С тех пор в народе существует поговорка: "Мертвый Чжугэ Лян обратил в

бегство живого Сыма И".

А потомки сложили такие стихи:

Звезда упала с неба, но Сыма И от страха

Скорей бежал, решив, что Чжугэ Лян живой.

И люди до сих пор все говорят об этом

И, улыбаясь зло, качают головой.

Сыма И снова бросился в погоню за шускими войсками, но, дойдя до склона

Чианьпо, повернул назад -- противник ушел слишком далеко. Обратившись к

военачальникам, Сыма И сказал:

-- Чжугэ Ляна больше нет в живых. Теперь мы можем спать спокойно.

По дороге Сыма И осмотрел опустевший лагерь Чжугэ Ляна и не нашел там ни

одного недостатка. Все там было построено по правилам военного искусства.

-- Да, -- задумчиво произнес Сыма И, -- Чжугэ Лян был самым замечательным

человеком в Поднебесной!

Оставив военачальников с войском охранять проходы в горах, Сыма И уехал в

Лоян.

Тем временем Ян И и Цзян Вэй, сопровождавшие гроб с телом Чжугэ Ляна,

медленно двигались по дороге Чжаньгэ. Все воины были в трауре, шли босые и

причитали. Многие даже умерли, не выдержав горя.

Передовой отряд вступил в горы, где начинались подвесные дороги. Вдруг

впереди, озаряя небо, вспыхнул огонь. Крики потрясли землю, и путь отряду

преградило чье-то войско. Встревоженные военачальники бросились к Ян И за

распоряжениями.

Поистине:

Ушли от войска Вэй, посеяв там тревогу,

Но кто же впереди им преградил дорогу?

Если вы хотите узнать, что это было за войско, загляните в следующую главу.

Blog

Пятьдесят девятая

ГЛАВА СТО ЧЕТВЕРТАЯ