Пятьдесят девятая

Вид материала

Документы

Содержание Глава восемьдесят третья

Подобный материал:

• Девятая рота примкнула штыки. Девятая рота сдала партбилеты, из памяти вычеркнула имена, 569.23kb.
• Положение в области прав человека в Мьянме Доклад Генерального секретаря, 77.25kb.
• Доклад о работе пятьдесят четвертой сессии, 96kb.
• Указатель статей, опубликованных в журнале «литература в школе», 263.51kb.
• Девятая всероссийская молодежная конференция по физике полупроводников, наноструктур, 49.71kb.
• Девятая Международная конференция Импульсные лазеры, 1511.5kb.
• Решение (девятая сессия), 522.38kb.
• Девятая Всероссийская медико-биологическая конференция молодых исследователей, 5332.7kb.
• 100-летию со дня рождения академика Д. С. Лихачёва посвящается, 178.62kb.
• Итоги выставки и конференции «нева-2007», 167.44kb.

ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ

которая повествует о том, как во время битвы у Сяотина в руки Сянь-чжу

попался его недруг,

и о том, как ученый книжник был назначен полководцем


Действительно, храбрейший военачальник Хуан Чжун, оскорбленный словами

Сянь-чжу, схватил меч, вскочил на коня, и в сопровождении нескольких воинов

помчался прямо в илинский лагерь. Его встретили военачальники У Бань и Чжан

Нань.


-- По какому делу вы приехали, полководец? -- спросили они.


-- Я от самого Чанша следую за Сыном неба, -- отвечал Хуан Чжун, -- и

оказал ему немало услуг. Правда, мне уже больше семи десятков, но я и сейчас

съедаю по десять цзиней мяса за раз, могу натянуть самый тугой лук и ездить

на самом быстром коне. И все же Сын неба сказал, что от стариков нет никакой

пользы! Вот я и хочу доказать, что я не стар! Я пришел сюда, чтобы драться с

врагом. Пусть Сын неба посмотрит, какой я старик!


Во время этой беседы У Баню доложили, что подходит передовой отряд вражеских

войск и конные разъезды уже недалеко от лагеря. Хуан Чжун в один миг выбежал

из шатра и вскочил на коня.


Фын Си и У Бань пытались остановить его:


-- Вы почтенный военачальник и вам не подобает действовать сгоряча.


Но Хуан Чжун не стал их слушать и, хлестнув коня, умчался. Тогда У Бань

приказал Фын Си следовать за стариком.


На полном ходу осадив коня перед войском врага, Хуан Чжун обнажил меч и стал

вызывать Пань Чжана на поединок. Пань Чжан выехал вперед в сопровождении

военачальника Ши Цзи. Поиздевавшись над старостью Хуан Чжуна, Ши Цзи начал

бой и в третьей схватке пал от меча Хуан Чжуна. Пань Чжан пришел в ярость и

бросился на старика, изо всех сил вращая над головой мечом Черного дракона.

Этот необыкновенный меч достался ему, когда брали в плен Гуань Юя.


Хуан Чжун дрался с ожесточением, и Пань Чжан вскоре понял, что ему не

одолеть старого воина. Пустив коня во весь опор, он бежал без оглядки. Хуан

Чжун погнался было за ним, но потом передумал и вернулся обратно.


Гуань Син и Чжан Бао встретили победителя такими словами:


-- Наш мудрейший повелитель приказал идти вам на помощь. Но вы уже

совершили подвиг, и мы просим вас поскорее возвратиться в лагерь.


Хуан Чжун и слышать об этом не хотел.


На следующий день снова пришел Пань Чжан с войском. Хуан Чжун немедля выехал

на бой, упрямо отказываясь от помощи, которую ему предлагали и Гуань Син, и

Чжан Бао, и У Бань.


Выдержав всего несколько схваток, Пань Чжан обратился в бегство, держа в

вытянутой руке меч Черного дракона.


-- Стой, злодей! Я мщу за Гуань Юя! -- кричал гнавшийся за ним Хуан Чжун.


Так Пань Чжан увлек за собой старика на целых тридцать ли. А там вдруг

раздались оглушительные крики -- из засады выскочили воины Чжоу Тая, Хань

Дана и Лин Туна. К ним присоединился и Пань Чжан, с ходу повернув свой

отряд. Хуан Чжун оказался в тесном кольце врагов.


Внезапно налетел бешеный ветер. Старый военачальник пытался отступить к

горе, но на ее склоне появился отряд во главе с Ма Чжуном. Ма Чжун выстрелил

из лука, и стрела попала Хуан Чжуну подмышку. Старый воин едва удержался в

седле.


Противник сразу перешел в наступление, но тут на помощь старику подоспели

Гуань Син и Чжан Бао; многочисленный враг бежал.


Раненого Хуан Чжуна проводили в императорский лагерь. Рана сильно болела и

кровоточила. Сянь-чжу лично навестил старика.


-- Это мы во всем виноваты! -- говорил он, поглаживая Хуан Чжуна по спине.


-- Я глубоко счастлив, что мне пришлось служить вам, государь, -- отвечал

Хуан Чжун. -- Пожил я достаточно, мне уже около семидесяти пяти лет. Верю,

государь, что вы будете беречь себя и еще завоюете царство Вэй!


Вскоре он перестал узнавать окружающих и ночью скончался.


Потомки сложили о нем такие стихи:


О воинах старых толкуя, его вспоминают доныне.

В сражении при Сычуани он подвигов много свершил.

Он лук свой, тугой как железо, натягивать мог без усилья,

Легко, словно юноша, в битве тяжелые латы носил.

Хэбэй потрясал он отвагой, служа своему господину,

Его многославное имя вокруг разносила молва.

Он прожил героем на свете и жизнь свою кончил героем,

Хотя и была перед смертью белее, чем снег, голова.


Император горевал о смерти старейшего военачальника и приказал с большими

почестями похоронить его в Чэнду.


-- Из пяти наших храбрейших полководцев Тигров трое погибли, а мы все еще

не отомстили врагу! -- сокрушенно вздыхал Сянь-чжу.


С отрядом телохранителей он отправился в Сяотин и созвал там на совет

военачальников. Решено было разделить все войско на восемь отрядов и перейти

в наступление на суше и на воде. Флот возглавлял Хуан Цюань, а сам Сянь-чжу

встал во главе сухопутного войска. Было это в середине второго месяца

второго года периода Чжан-у [222 г.].


Когда Хань Дан и Чжоу Тай узнали о приближении врага, они решили выйти на

бой. Противники расположились друг против друга в боевом порядке. Хань Дан и

Чжоу Тай выехали вперед. Они увидели, как у ворот лагеря раздвинулись

знамена и на коне показался сам Сянь-чжу под желтым шелковым зонтом с

золотыми украшениями. Справа и слева от него виднелись желтые секиры и белые

бунчуки, шитые золотом и серебром; походные знамена окружали его

полукольцом.


-- Вы теперь стали императором и вам не следовало бы выезжать так

неосторожно! -- громко закричал Хань Дан. -- Случайно вы можете лишиться

жизни!


-- Ты, жалкий пес! -- гневно ответил Сянь-чжу, протянув руку в сторону Хань

Дана. -- Мы поклялись отомстить тебе! Не жить нам с тобой под одним небом!


-- Кто начнет бой? -- обратился Хань Дан к своим военачальникам.


В ответ на его вопрос вперед выехал Ся Сюнь. В ту же минуту из-за спины

Сянь-чжу появился вооруженный длинным копьем Чжан Бао и с боевым возгласом

бросился на Ся Сюня. Громоподобный голос противника привел в трепет Ся Сюня,

и он уже хотел отступить, но к нему подъехал Чжоу Пин, брат Чжоу Тая. А на

другой стороне к Чжан Бао присоединился Гуань Син.


Тут Чжан Бао снова издал крик и, метнув копье, насмерть поразил Ся Сюня. Не

успел опомниться и Чжоу Пин, как Гуань Син зарубил его мечом. Затем

победители бросились на Хань Дана и Чжоу Тая. Те поспешно скрылись в рядах

своих войск.


Наблюдая за Гуань Сином и Чжан Бао, император с гордостью произнес:


-- Да, у отца-тигра не может быть сына-щенка!..


И он взмахнул плетью, указывая вперед. По этому знаку войска его перешли в

наступление. Как бурный поток, хлынули они вперед и разгромили врага. Трупы

убитых усеяли поле, кровь лилась рекой.


В это время полководец Гань Нин был болен и лечился у себя на корабле. Но

тут пришло донесение, что войска Сянь-чжу быстро приближаются по суше. Гань

Нин поспешил высадиться на берег и тут же столкнулся с отрядом воинов из

племени мань, служивших царству Шу.


Все маньские воины, волосатые и босые, были вооружены длинными копьями и

луками, мечами, секирами и щитами; во главе их стоял князь племени мань по

имени Шамока. Лицо Шамоки цветом своим напоминало кровь, голубые навыкате

глаза его сверкали. Он был вооружен булавой из дикого терновника, окованной

железом, у пояса висело два лука. Вид у него был необычайно воинственный и

грозный.


Гань Нин не осмелился ввязаться с ним в бой и отступил. Шамока выпустил

стрелу и попал беглецу в голову. Гань Нин так и бежал со стрелой. У него

едва хватило сил добраться до Фучикоу, но тут он опустился под деревом на

землю и умер. А на дереве сидели вороны и сразу же с карканьем слетели на

труп.


Узнав о гибели Гань Нина, Сунь Цюань сильно опечалился и приказал

торжественно похоронить полководца. Позже в честь него построили храм и

совершали там жертвоприношения.


Потомки сложили о Гань Нине такие стихи:


На легких судах с парусами парчовыми

По волнам Янцзы смело плавал Гань Нин.

Всем сердцем служил своему господину он,

И щедро его награждал господин.

Он чашу вина выпивал перед битвою,

Красив был и мудр, таких больше нет.

Он лагерь врага захватил и прославился,

И славить его будут тысячи лет.


Во время нападения князя Шамоки на Гань Нина император Сянь-чжу успел

захватить Сяотин. Войско Сунь Цюаня разбежалось.


Сянь-чжу собрал своих воинов, но среди них не оказалось Гуань Сина; тогда он

приказал Чжан Бао и другим военачальникам отправиться на поиски пропавшего.


А с Гуань Сином случилось вот что. Врезавшись в ряды противника, он лицом к

лицу столкнулся с Пань Чжаном. Увидя убийцу своего отца, Гуань Син первым

напал на него. Пань Чжан бежал и скрылся в горах. Гуань Син стал его искать.

Незаметно стемнело, и он сбился с дороги. К счастью, взошла яркая луна, и

ему удалось добраться до небольшой деревушки. Он спешился и постучался в

ворота. Из дому вышел старик и спросил, кто приехал.


-- Я воин, сбившийся с дороги, -- отвечал Гуань Син. -- Не найдется ли у

вас чего-нибудь поесть?


Старик впустил Гуань Сина в дом. Комната была освещена свечами, и на стене

висело изображение Гуань Юя. Гуань Син горько заплакал и поклонился

изображению.


-- Почему ты плачешь, воин? -- спросил старик.


-- Это мой отец, -- сказал Гуань Син, указывая рукой на изображение Гуань

Юя.


Старик низко поклонился юноше.


-- За что вы так почитаете моего отца? -- спросил Гуань Син.


-- У нас здесь издавна почитают духов, -- отвечал старик. -- А Гуань Юю мы

поклонялись еще при его жизни и тем более теперь, когда он стал духом!

Я только и мечтал о том, чтобы поскорее пришли войска царства Шу и отомстили

за него! Ты, его сын, явился к нам первым, и на народ наш снизойдет счастье!


Старик подал Гуань Сину вино и еду. Потом расседлал и накормил его коня.


Миновало уже время третьей стражи. И вдруг послышался стук в ворота. Старик

вышел спросить, кто там, и оказалось, что это Пань Чжан. Он тоже просился на

ночлег. Едва он показался в дверях, как Гуань Син узнал его и, выхватив меч,

закричал:


-- Стой, злодей!


Пань Чжан в страхе подался назад, но в дверях стоял воин с лицом,

напоминающим спелый финик, с красными, как у феникса, глазами, с вьющейся

бородой и пушистыми бровями. На нем был зеленый халат и золотой панцырь,

а в руке обнаженный меч. Узнав Гуань Юя, Пань Чжан испуганно вскрикнул; дух

мгновенно растаял. Но в этот момент опустился меч Гуань Сина, и отрубленная

голова Пань Чжана скатилась на пол.


Кровь его сердца Гуань Син принес в жертву изображению духа Гуань Юя,

а отрубленную голову врага повесил на шею своего коня. Затем, попрощавшись

с хозяином, он снял с убитого отцовский меч Черного дракона и уехал.


Старик, оставшись один, сжег труп Пань Чжана.


Гуань Син проехал всего несколько ли и вдруг услышал людские голоса и

конское ржание -- навстречу ему шла конница. Это был отряд Ма Чжуна.


Как только Ма Чжун разглядел голову Пань Чжана, висевшую на шее коня Гуань

Сина, он вне себя от гнева бросился на врага. А Гуань Син, увидев Ма Чжуна,

сразу же вспомнил, что и он повинен в гибели отца, и, выхватив меч Черного

дракона, рванулся вперед. Однако триста воинов Ма Чжуна тесно окружили его.

Гибель казалась неминуемой. Но тут он увидел, что с северо-запада во весь

опор мчится отряд -- это спешил к нему на выручку Чжан Бао.


Ма Чжун сразу узнал сына Чжан Фэя и отступил. Молодые военачальники

погнались за ним, но вскоре натолкнулись на воинов Ми Фана и Фуши Жэня,

разыскивавших Ма Чжуна. Не ввязываясь в большой бой из-за малочисленности

своих войск, отважные юноши вернулись в Сяотин. Императору они преподнесли

голову Пань Чжана.


На радостях Сянь-чжу приказал наградить всех воинов-победителей.


Полководцы Сунь Цюаня Хань Дан и Чжоу Тай собрали остатки разбитого войска и

засели в оборону. Ма Чжун, Ми Фан и Фуши Жэнь расположились лагерем на

речном островке. До поздней ночи к ним в шатер доносились плач и причитания

воинов. Ми Фан украдкой вышел послушать, о чем они говорят, и до него

донеслись слова:


-- Все мы из Цзинчжоу, да вот Люй Мын обманул нас и заставил уйти от нашего

господина. Ныне сам государь воюет против Восточного У, и Сунь Цюаню рано

или поздно конец! Лю Бэй ненавидит Ми Фана и Фуши Жэня. Не убить ли нам этих

злодеев? Отнести бы их головы... Заслуга будет немалая!


-- Не надо медлить!.. -- отвечал другой.


Испуганный Ми Фан бросился к Фуши Жэню.


-- Настроение наших воинов изменилось, -- сказал он, -- нам не уцелеть.

Правитель царства Шу больше всего ненавидит Ма Чжуна. Давай убьем его, а

голову положим к ногам Сянь-чжу! Принесем ему повинную и скажем, что

обстоятельства заставили нас сдаться Сунь Цюаню и теперь мы ушли от него.


-- Нет, туда нам идти нельзя, -- возразил Фуши Жэнь. -- Там нам конец.


-- Лю Бэй великодушен, -- заметил Ми Фан, -- и его сын А-доу приходится мне

племянником. Император нас не погубит хотя бы из родственных чувств.


Договорившись обо всем, Ми Фан и Фуши Жэнь оседлали коней, потом пробрались

в шатер Ма Чжуна, отрубили ему голову и бежали в Сяотин.


Дозорные на дороге задержали их и доставили к Чжан Наню и Фын Си, а на

следующий день те отвели перебежчиков к Сянь-чжу. Подавая императору голову

Ма Чжуна, они со слезами уверяли:


-- Мы не изменники! Это Люй Мын хитростью заставил нас сдаться. Он сказал,

что Гуань Юй погиб, и мы вынуждены были открыть ему ворота. Но как только мы

узнали, что государь пришел сюда, мы убили злодея Ма Чжуна, чтобы смыть вашу

обиду. Умоляем простить нас!


-- Сколько времени прошло с тех пор, как мы вышли из Чэнду, а вы только

теперь вернулись! -- гневался Сянь-чжу. -- Попали в безвыходное положение и

явились льстить мне! Лучше не просите пощады! Нам стыдно было бы смотреть в

глаза Гуань Юю в стране Девяти источников!


Сянь-чжу приказал устроить в лагере алтарь духа Гуань Юя и принес ему в

жертву голову Ма Чжуна. Затем он велел Гуань Сину сорвать одежды с Ми Фана и

Фуши Жэня и поставить их на колени перед алтарем. Сянь-чжу сам отрубил им

головы и совершил жертвоприношение.


Немного спустя в шатер императора в слезах вошел Чжан Бао и, поклонившись,

сказал:


-- Теперь с убийцами моего дяди покончено. Но когда же настанет день мести

за моего батюшку?


-- Не горюй, дорогой племянник! -- отвечал ему Сянь-чжу. -- Мы усмирим Сунь

Цюаня и перебьем всех его собак! А когда к нам в руки попадут убийцы твоего

отца Фань Цзян и Чжан Да, ты сам искромсаешь их в куски и принесешь в жертву

духу Чжан Фэя.


Чжан Бао поблагодарил государя и вышел из шатра.


К этому времени слава Сянь-чжу облетела все княжество У, и все дрожали перед

ним.


Военачальники Хань Дан и Чжоу Тай в сильной тревоге сообщили Сунь Цюаню, что

Ми Фан и Фуши Жэнь убили Ма Чжуна и бежали к врагу, но император Сянь-чжу

казнил их. Такое известие напугало Сунь Цюаня, и он созвал на совет

чиновников.


-- Правитель царства Шу ненавидел Люй Мына, Пань Чжана, Ма Чжуна, Ми Фана и

Фуши Жэня, -- сказал Бу Чжи. -- И все они уже погибли. В живых остались

только Фань Цзян и Чжан Да, которые ныне находятся у нас. Почему бы вам не

схватить их и вместе с головой Чжан Фэя не отправить Сянь-чжу? Отдайте ему

Цзинчжоу, верните госпожу Сунь и попросите мира; предложите союз против

царства Вэй, и Лю Бэй уведет свое войско.


Сунь Цюань принял этот совет. В ящик, наполненный благовониями, положили

голову Чжан Фэя, а крепко связанных Фань Цзяна и Чжан Да бросили в повозку

для преступников и повезли к Сянь-чжу. Послом был назначен Чэн Бин.


Сянь-чжу готовился к новому наступлению, когда ему доложили, что из

Восточного У прибыл посол, который привез голову Чжан Фэя и его убийц, Фань

Цзяна и Чжан Да.


-- Это дар неба! -- воскликнул Сянь-чжу, сжимая руками виски. -- Мы должны

возблагодарить дух моего младшего брата Чжан Фэя. -- И он приказал Чжан Бао

поставить алтарь.


Голова Чжан Фэя, как живая, лежала в ящике. Взглянув на нее, Сянь-чжу

закричал от горя.


Чжан Бао собственноручно зарубил Фань Цзяна и Чжан Да и принес их в жертву

духу своего отца. Но и после этого гнев императора Сянь-чжу не утих, он

твердо решил воевать до полного покорения княжества У.


-- Но ведь те, кому вы должны были отомстить, уже уничтожены, -- уговаривал

государя советник Ма Лян, -- и нанесенная ими обида смыта! Посол Сунь Цюаня,

сановник Чэн Бин, приехал с предложением возвратить вам Цзинчжоу, отдать

госпожу Сунь и заключить вечный союз. Сунь Цюань готов идти вместе с вами

против царства Вэй! Он почтительно кланяется вам и ждет мудрейших повелений.


-- Мы зубами скрежещем от ненависти к Сунь Цюаню! -- вскричал Сянь-чжу. --

Заключить с ним мир -- это значит изменить братскому союзу с Гуань Юем и

Чжан Фэем! Нет! Мы раньше уничтожим княжество У, а потом царство Вэй!


Он хотел обезглавить посла, чтобы порвать всякие отношения с Восточным У,

но многие чиновники воспротивились этому, и Сянь-чжу отказался от своего

намерения.


Перепуганный Чэн Бин бежал из лагеря и, возвратившись к Сунь Цюаню, сказал:


-- Сянь-чжу не желает слышать разговоров о мире и клянется раньше

уничтожить Восточный У, а потом идти войной против царства Вэй. Чиновники

отговаривают его, но он глух к их советам. Как же нам быть?


Не успел Сунь Цюань опомниться, как к нему подошел советник Кань Цзэ и

сказал:


-- У нас есть столп, которым можно подпереть небо! Вы забыли о нем!


-- Кто это такой? -- спросил Сунь Цюань.


Кань Цзэ продолжал:


-- Прежде великими делами Восточного У ведал Чжоу Юй, потом его сменил Лу

Су. После смерти Лу Су место это занял Люй Мын. Ныне и Люй Мына уже нет в

живых, но остался Лу Сунь. Человек этот известен как ученый книжник, а в

действительности это герой и великий стратег! Он ничем не уступает Чжоу Юю.

План разгрома Гуань Юя исходил от него. Если вы призовете Лу Суня, победа

над врагом обеспечена! А случись так, что Лу Сунь потерпит неудачу, я вместе

с ним буду в ответе!


-- О, если бы вы не напомнили мне о Лу Суне, я погубил бы великое дело! --

воскликнул Сунь Цюань.


-- Лу Сунь просто книжный червь, он не соперник Лю Бэю, -- заметил Чжан

Чжао, -- и от него никакой пользы не будет!


-- Лу Сунь способен управлять округом, но великое дело ему не под силу, --

добавил Гу Юн.


Кань Цзэ тяжело вздохнул и промолвил:


-- Господин мой, если вы не призовете Лу Суня, княжество У погибнет! Всей

своей семьей я ручаюсь за Лу Суня!


-- Я тоже хорошо его знаю, у него большие таланты, -- согласился Сунь Цюань

и коротко закончил: -- Я уже все решил. Довольно об этом говорить! -- И он

распорядился позвать к нему Лу Суня.


Лу Сунь был родом из области Уцзюнь и приходился внуком сяо-вэю Лу Шу и

сыном ду-вэю Лу Цзюню. Ростом он был восьми чи, и цвет лица его напоминал

белую яшму; у него было звание военачальника Покорителя Запада.


Когда он вошел, Сунь Цюань сказал:


-- Войска Сянь-чжу стоят у наших границ. Я назначаю вас полководцем, чтобы

вы отразили нападение врага.


-- У господина есть знаменитые воины, -- скромно произнес Лу Сунь, -- а я

еще молод и не обладаю талантами. Справлюсь ли я с таким большим делом?


-- Кань Цзэ поручился мне своей семьей за вас, -- ответил Сунь Цюань, -- да

и я сам знаю ваши способности. Жалую вас званием да-ду-ду, не

отказывайтесь.


-- А если чиновники не захотят мне повиноваться? -- спросил Лу Сунь.


Сунь Цюань снял висевший у него на поясе меч и, передавая его Лу Суню,

сказал:


-- Тогда, кто не будет вас слушаться, казните и докладывайте мне.


-- Я удостоен высокой чести, -- поклонился Лу Сунь, -- не смею

отказываться! Только попрошу вас завтра собрать всех чиновников и в их

присутствии дать мне полномочия.


Молчавший Кань Цзэ произнес:


-- В древности существовал обычай: когда назначали полководца, строили

возвышение, собирали воинов и в их присутствии вручали белый бунчук, желтую

секиру, пояс с печатью и грамоту на право командования войсками!

К полководцу всегда относились с почтением, и приказы его выполнялись

беспрекословно. И вам, великий ван, следовало бы соблюсти этот обычай. Жалуя

Лу Суню звание да-ду-ду, вручите ему бунчук и секиру, и все будут ему

повиноваться.


Сунь Цюань послушался Кань Цзэ и приказал за ночь соорудить возвышение.

Наутро созвали туда всех чиновников и попросили Лу Суня подняться на

ступени. Сунь Цюань пожаловал ему звание да-ду-ду и титул Лоуского хоу;

затем вручил драгоценный меч, пояс с печатью и грамоту на право командования

войсками.


-- В столице властвую я, -- сказал Сунь Цюань, -- За ее пределами

распоряжаетесь вы!


После церемонии Лу Сунь спустился вниз и приказал военачальникам Сюй Шэну и

Дин Фыну возглавить отряд его телохранителей. В тот же день они выступили в

поход по суше и по воде.


В Сяотине было получено извещение о назначении Лу Суня, и это сильно

встревожило Хань Дана и Чжоу Тая.


-- Почему наш господин назначил полководцем этого книжника? -- недоумевали

они.


Вскоре в Сяотин прибыл и сам Лу Сунь. Никто не хотел ему подчиняться. Он

вошел в шатер и приказал созвать совет. Военачальники не желали ему

представляться, и их приходилось приводить силой.


-- Господин наш назначил меня полководцем, чтобы я разгромил царство Шу, --

сказал Лу Сунь. -- В войске есть свои строгие законы, и вам надлежит их

соблюдать. Нарушителей я буду наказывать, невзирая на лица. Запомните мои

слова, чтоб вам не пришлось раскаиваться!


Военачальники молчали. Наконец Чжоу Тай произнес:


-- Ныне племянник нашего господина, аньдунский военачальник Сунь Хуань,

осажден в городе Илине. У него нет провианта, и на помощь к нему никто не

идет. Просим вас, господин ду-ду, спасти Сунь Хуаня. Этим вы успокоите душу

нашего господина.


-- Сунь Хуаню помощь не нужна, -- возразил Лу Сунь. -- Я знаю силу его

боевого духа и считаю, что он продержится до тех пор, пока я разобью армию

Сянь-чжу, а тогда и для него минует опасность.


Военачальники, усмехаясь, покинули шатер.


-- Назначить главным полководцем такого юнца! -- ворчал Хань Дан. -- Вы

слышали, что он сказал? Ну, теперь погибнет наш Восточный У!


-- Я пытался выведать у него план наступления, -- отвечал Чжоу Тай, -- но

теперь вижу, что никакого плана у него нет. Не представляю, как он разобьет

царство Шу.


На следующий день Лу Сунь передал по всему войску приказ стойко охранять все

проходы в горах и никоим образом не выходить на бой с врагом. Военачальники

посмеивались над его трусостью и кое-как выполняли приказ. Тогда Лу Сунь

снова созвал их к себе в шатер и сказал:


-- Командую войсками я! Вчера я трижды приказывал и пять раз напоминал,

чтобы охранялись горные перевалы! Почему вы не выполняете мой приказ?


-- С того времени, как великий ван Сунь Цюань покорил Цзяннань, я

участвовал в сотнях битв, -- произнес Хань Дан. -- Остальные военачальники,

прирожденные воины, также давно служат нашему господину. Великий ван

поставил вас во главе всего войска. Вам следовало бы сначала продумать план

наступления и дать указания, кому и куда выступать, ибо только в наступлении

побеждают противника! Вы же приказываете нам обороняться и не выходить на

бой. Разве вы надеетесь, что небо само покарает злодеев? Я никогда не боялся

смерти, но не понимаю, зачем вы подрываете наш боевой дух!


Военачальники, стоявшие у шатра, зашумели:


-- Хань Дан говорит правильно, мы хотим драться.


Выслушав их, Лу Сунь схватился за меч и властно закричал:


-- Пусть я, по-вашему, книжник, но раз господин наш доверил мне такое

важное дело, всю ответственность за него несу я! Еще раз приказываю вам

держать оборону! Ослушникам буду рубить головы!


Военачальники разошлись недовольные.


Сянь-чжу развернул свои войска на семьсот ли от Сяотина до самых границ

Сычуани. Было сооружено сорок лагерей. Днем знамена и флаги закрывали

солнце, по ночам небо озарял свет костров.


Разведчики донесли Сянь-чжу, что Сунь Цюань назначил полководцем Лу Суня, а

тот приказал войску обороняться и в бой не выходить.


-- Кто такой этот Лу Сунь? -- спросил Сянь-чжу.


-- Лу Сунь -- ученый из Восточного У, -- ответил советник Ма Лян. -- Он,

правда, молод, но очень талантлив и прекрасный стратег. Это по его плану Люй

Мын взял Цзинчжоу.


-- А, так это тот самый мальчишка, который своим коварством погубил нашего

брата Гуань Юя! -- вспыхнул Сянь-чжу. -- Его надо схватить, чего бы это ни

стоило!


И он отдал приказ наступать.


-- Талантами своими Лу Сунь не уступит Чжоу Юю, -- предупреждал Ма Лян, --

с ним нелегко справиться!


-- Мы давно водим войска, так неужели же мы понимаем меньше, чем этот

желторотый юнец? -- закричал Сянь-чжу.


И он сам повел войска на горные перевалы.


Узнав, что Сянь-чжу приближается, Хань Дан известил об этом Лу Суня. И тот,

опасаясь, как бы Хань Дан не совершил какого-нибудь необдуманного поступка,

сам примчался к нему. Он увидел, что Хань Дан стоит на вершине горы и

наблюдает за противником, войска которого разлились по горам и полям. Среди

войск медленно колыхался желтый шелковый зонт.


-- Вон там находится сам Лю Бэй, -- сказал Хань Дан подошедшему Лу Суню и

указал рукой в сторону желтого зонта. -- Разрешите мне напасть на него!


Лу Сунь возразил:


-- Наступая на восток, Лю Бэй выиграл десятки сражений, и боевой дух его

войска крепок, как никогда. Сейчас нам необходимо обороняться. Выйти в

открытый бой -- значит потерпеть неудачу. Прежде всего надо воодушевить

наших воинов и продержаться до тех пор, пока не изменится обстановка. Враг

наступает, и ему кажется, что он добивается успеха, но если мы не выйдем в

бой, он ничего не добьется и вынужден будет расположиться в лесах. Вот тогда

мы и одержим над ним победу!


На словах Хань Дан согласился с Лу Сунем, но в душе не хотел ему

повиноваться.


Сянь-чжу послал передовой отряд вызвать на бой врага. Но Лу Сунь приказал

всем заткнуть уши и не слушать выкриков неприятеля. Он сам объезжал все

заставы, разговаривал с воинами и велел им стойко держаться.


Видя, что враг не выходит, Сянь-чжу горячился.


-- Лу Сунь великий стратег, -- говорил ему Ма Лян. -- Мы наступаем с самой

весны, и Лу Сунь ждет, пока воины наши выдохнутся. Он не выйдет в открытый

бой. Подумайте об этом, государь!


-- Какая там у него стратегия! -- возмущался Сянь-чжу. -- Лу Сунь жалкий

трус! Ведь они уже несколько раз были разбиты, и теперь он просто боится!


-- Государь, погода сейчас очень знойная, -- сказал начальник головного

отряда Фын Си. -- Воины наши и без того как в огне, зачем же бросать их в

полымя?


Тогда Сянь-чжу распорядился перенести все лагеря в лес, поближе к реке,

чтобы, дождавшись осени, продолжить наступление.


-- Государь, а что если во время перехода на новое место враг ударит на

нас? -- спросил Ма Лян.


-- Мы уже приказали У Баню с десятком тысяч слабых и старых воинов

расположиться на виду у врага. Это отвлечет его внимание, -- ответил

Сянь-чжу. -- Кроме того, мы сами устроим с восемью тысячами отборных воинов

засаду в горной долине. Если Лу Сунь узнает, что мы перенесли лагеря, он

нападет на У Баня, а тот обратится в бегство. Лу Сунь начнет погоню, а мы

выйдем из засады и отрежем его от своих. Вот тогда мы и схватим этого

мальчишку.


-- Государь -- блестящий полководец и прекрасный стратег! -- восхищались

военачальники. -- Нам никогда с ним не сравниться!


Тут Ма Лян обратился к Сянь-чжу:


-- Государь, мне стало известно, что Чжугэ Лян сейчас находится в Дунчуани.

Он сам проверяет оборону всех горных перевалов, опасаясь нападения со

стороны царства Вэй. Разрешите мне дать совет. Лагеря наши следует перенести

в населенную местность, сделать карту и послать ее чэн-сяну...


-- Зачем беспокоить чэн-сяна? -- возразил Сянь-чжу. -- Мы и сами неплохо

знаем "Законы войны".


-- Пословица гласит: "Одна голова хорошо, а две лучше", -- заметил Ма Лян.

-- Надеюсь, государь, что вы не сомневаетесь в справедливости этих слов?


-- Хорошо, -- согласился Сянь-чжу. -- Составьте план расположения наших

лагерей в лесу и поезжайте к чэн-сяну. Если он найдет, что у нас не все

правильно, сообщите немедленно.


Ма Лян уехал. Лазутчики донесли об этом Хань Дану и Чжоу Таю. Те поспешили к

Лу Суню.


-- Сянь-чжу перенес свои лагеря в лес, поближе к реке, и отдыхает там на

прохладе, -- сообщили они. -- Вот сейчас было бы выгодно напасть на них!


Поистине:


Если бы правитель Шу засаду хитрую устроил,

В нее попали бы враги, хоть трижды будь они герои.


О том, что ответил Лу Сунь, вы узнаете из следующей главы.