Ём Владимирович языковая онтология смеховой культуры

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях

Подобный материал:

• Культура речи и языковая норма как объект преподавания и исследования, 29.15kb.
• Концепция народно-смеховой культуры в трудах М. М. Бахтина, 515.45kb.
• Учебно-тематический план семинарских занятий раздел язык и культура речи семинарское, 98.76kb.
• Лев Владимирович Щерба опыт общей теории лексикографии, 656.79kb.
• Пущаев Юрий Владимирович феноменология и диалектика в творчестве м. К. Мамардашвили, 391.66kb.
• Универсалии смеховой культуры в художественном мире м. Е. Салтыкова-щедрина, 352.17kb.
• А. С. Пушкин «Народ, который поет и пляшет, зла не думает», 43.26kb.
• Бакалаврская программа №520400 Кафедра Онтологии и теории познания Направление : Философия, 403.47kb.
• В. Н. Порус Онтология культуры В. Соловьева и С. Франка, 383.86kb.
• Реферат По зарубежной литературе Тема: «Народная смеховая культура как один из источников, 188.44kb.

Глава IV Гелотология кросскультурных коммуникаций состоит из четырёх параграфов и рассматривает смеховой феномен в плане его этнокультурной и лингвокоммуникативной специфики.

§ 1 Введение в гелотологию кросскультурных коммуникаций. Как справедливо пишет Ю. Б. Борев: «Национальное своеобразие культуры каждого народа заключается не столько в его одежде или кухне, сколько в манере понимать вещи, проявляющейся и в формах комизма»¹. Для того чтобы уяснить специфику лингвокоммуникативной деятельности субъекта гелотогенных кросскультурных коммуникаций, необходимо отчётливо представлять себе структуру “смеховой личности”. Подобно личности языковой, смеховая личность может быть также постулирована в качестве инварианта, допускающего наличие широкого спектра вариаций – возрастных, гендерных, национальных и т. п. «Номенклатура психо-семантических установок, вероятно, может быть отнесена к универсалиям в той степени, в какой универсальна церебрация»². В чём же тогда смеховые личности разнятся? «Основным различием прирождённых и приобретаемых реакций служит то, что первые представляют собой совершенно единообразный для всего вида наследственный капитал полезных приспособительных движений, а вторые, напротив, чрезвычайно разнообразны и отличаются крайней изменчивостью и непостоянством. Кашляют и проявляют страх почти одинаково австралиец и эскимос, француз и негр, рабочий и миллиардер, ребёнок и старик, древний человек и современный. Напротив того, приобретаемые реакции чрезвычайно различны в зависимости от исторических, географических, половых, классовых и индивидуальных особенностей»³. Какое место занимает гедонизм и гедонистические переживания в структуре личности? «Насколько удалось эмпирически выяснить, темпераменты оказывают следующее влияние на душевные свойства: первое – на психоэстезию, т. е. повышенную чувствительность или нечувствительность к душевным раздражителям; второе – на окраску настроения, на оттенок удовольствия или неудовольствия в душевных переживаниях, главным образом, в шкале весёлого и грустного»⁴. Напротив, под характером следует понимать «тот особенный склад личности, который вырабатывается у неё под влиянием приобретённых реакций, иначе говоря, характер будет означать то же самое в отношении индивидуальной надстройки над прирождённым поведением, что и темперамент в отношении безусловных форм»¹. Смех всегда национально маркирован, обусловлен культурой того или иного этноса. Особенности национальной смеховой культуры проявляются и в смеховом поведении, в том числе мимическом². Анекдот – жанр, в котором смех проявляет себя наиболее явственно, – может быть признан маркером национальной идентичности³, или графой в «языковом паспорте» ⁴.

§ 2 Типовая модель национальной смеховой культуры (на материале персидского языка). Иранистика накопила огромный массив теоретических знаний и практических сведений о персидской народной комике, в первую очередь, благодаря неустанному и самоотверженному труду таких учёных, как В. А. Жуковский, Ю. Н. Марр, Р. А. Галунов, Е. Э. Бертельс, Г. К. Крыжицкий, Э. А. Шварц, Дж. Х. Дорри и др. Однако большинство работ по иранской народно-смеховой культуре лежат в русле фольклористики и литературоведения, но в значительно меньшей степени касаются вопросов языка, «обслуживающего» смеховую культуру, жанрово-речевых форм повседневного бытового общения иранцев. Автор предпринял попытку отчасти восполнить этот пробел⁵, применив жанровую теорию организации смехового общения в структурировании иранской народно-смеховой культуры в следующем порядке: уровень слова → смеховая идиоматика → персидский сленг, пародии, травести → словесная игра → жанровые транспозиции → скороговорки, загадки и логогрифы → смеховые пословицы и поговорки → анекдоты → связный юмористический рассказ → персидский народный театр. Например, смеховая номинация в персидском языке и арготизация персидской речи подчиняются универсальным законам сленга в речевой культуре любого народа – предметам и явлениям, как бы, даются вторые, «смешные», имена: нахождение смеховой черты с последующей эвфемизацией по внешнему сходству: прикроватный торшер شاهد ماجرا «свидетель происшествия»; нахождение смеховой функции: комнатные тапочки نفربر «бронетранспортер»; обнаружение в одной форме звучания другой: корабль تشخیص «различение» [тäш-хис→тähеш (его дно) хис аст (сырое; мокрое)]; обнаружение в структуре слова значащей части: Афганистан مجلس عزاداری «траурная церемония» [äфґан (стон, плач)]; осмысленное созвучие: туалет مضطراب «беспокойное место», а не مستراح «место для отдыха». Типовой классификации и толкованию были подвергнуты и иные смеховые явления в культуре иранцев.

§ 3 Криптолокуция сленга: О тайноречии и обособляющей силе смеха (на материале английского языка). Онтология сленга свидетельствует о его тотальной сущности: фактически вся сфера неформальной, неподцензурной коммуникации становится благоприятной почвой для возникновения сленга. В настоящем параграфе на примере английского языка автор продемонстрировал инкорпорирующие и обособляющие коллектив посвящённых потенции сленга, его криптолокутивную функцию. За основу может быть принято определение сленга, данное английскими лексикографами Уитни (W. D. Whitney), Мюрреем (James A. H. Murray) и Брэдли (Henry Bradley): “an informal, nonstandard, nontechnical vocabulary composed chiefly of novel-sounding synonyms for standard words and phrases”¹. В определении ключевыми свойствами сленга предстают неофициальность, новизна и креативность, а также его поразительная способность давать вторую жизнь единицам нормативного языка. Сленг поникает во все слои языка и жанры его бытования. Но более всего он встречается в устной речи. Сленг становится маркером культурной принадлежности. На языковой базе сленга формируются целые субкультуры (например, по расовому, половому или этническому принципу). Сферы бытования сленга детерминируют выработку релевантных жанрово-речевых форм и риторических приёмов. Сленг травестирует иноязычные формы. «Заимствованные языковые формы имеют свои собственные коннотации, отражающие наше отношение к иностранцам. Отличительные признаки этих форм могут заключаться в звуковых особенностях или в фонетическом моделировании… Подобные коннотации обыгрываются при создании шуточных, пародийных иностранных форм, таких как nix come erouse «ничего не выходит»; ish gabible «не моё дело» (по-видимому, подражание еврейско-немецкому). Школьники используют шутливые псевдолатинизмы, употребляя например, ничего не значащую форму quid sidi quidit или макаронические стишки: Boyibus kissibus priti girlorum, girlibus likibus, wanti somorum¹»². Л. Блумфилд выделяет и специфическую коннотацию сленговых форм: «В противовес коннотациям книжно-иностранным, коннотации сленговых форм носят шутливый и непринуждённый характер: используют эти формы молодёжь, спортсмены, игроки, деклассированные элементы, преступники, а также в известной мере и многие другие говорящие, причём в неофициальной и свободной обстановке. Примеры такого рода хорошо известны: это английские guy, gink, gazebo, gazook, bloke, bird – для обозначения мужчины, rod или gat – для обозначения пистолета и т. д.; сленговая форма может одновременно являться и заимствованной, например: loco «тронутый», sabby «кумекать», vamoose «смываться» взяты из испанского языка. Эти формы имеют в основном шутливый характер. Когда сленговая форма находится в употреблении довольно долго, её начинает вытеснять какая-нибудь новая шутка или острота»³. Сленг, таким образом, выказывает свою криптолокутивную сущность – предназначение быть тайным языком коллектива посвящённых. Истоки сленга – в культуре самого народа. В действительности сленг – это наиболее яркое и вербально оформленное проявление исконной народно-смеховой культуры. «Что касается сленга, то я целиком на его стороне! Некоторые беспокоятся, что сленг каким-то образом «испортит» язык. Эта «порча» была бы для нас большим везением. Но большинство сленговой лексики ревностно оберегается «посвящёнными» её субкультуры как опознавательный знак для «своих». А присмотревшись к этой лексики, ни один истинный любитель языка не может не восхититься блестящей игрой слов и остроумием: Zorro-belly ‘пациент, перенесший операцию на животе’; crispy critter ‘пациент с ожогами (от названия сухого завтрака)’; prune ‘некто неприятный, тупой, упрямый’ букв. ‘чернослив’ (студенты-медики); jaw-jacking ‘разговаривающий’ (от jaw – челюсть); dissing ‘неуважительный’ (происходит от отрицательной приставки dis-) (рэперы); studmuffin ‘обаяшка (о мужчинах)’ (от stud ‘племенной жеребец’); veg out ‘бездумно и бездейственно проводить время’ (происходит от слова vegetable ‘овощ’); blow off ‘нарушить обещание’ букв. ‘сдуть’ (студенты); gnarlacious ‘отличный’ (первое значение – ‘хорошая для катания волна’); geeklified ‘занудный’ (от geek ‘цирковой урод’) (серфингисты); to flame ‘лицемерно протестовать’ букв. ‘воспламеняться’ (хакеры). Когда устаревшие термины отбрасываются субкультурой и присоединяются к основному потоку языка, они зачастую прекрасно заполняют пробелы выразительности в языке»¹. Сленг дарует новую жизнь отмирающим структурам нормативного языка. Сленг, как мы сумели убедиться, есть не что иное, как ярчайшее проявление народной смеховой культуры, её идеальное и максимально полное воплощение в языковой форме.

§ 4 Лингводидактические перспективы народной смеховой культуры (на материале арабского языка). Современный исторический этап развития общества – с отчётливыми тенденциями к глобализации – предъявляет повышенные требования к подготовке профессиональных лингвистов, специалистов в области межкультурной коммуникации. Лингводидактика постоянно совершенствует методики преподавания языковых дисциплин с учётом культурного своеобразия стран изучаемого языка. Однако трудности на этом пути всё ещё остаются. «Настоящие трудности возникают позже, когда русскоязычные студенты сталкиваются с особенностями смыслообразования и смыслоразличения, а также с особенностями логического мышления и поведенческих норм представителей иноязычного этноса»². Одним из слабо разработанных аспектов лингвокультуры этнический смех. Данный феномен представляет значительный интерес не только как научный объект. Его учебно-методический потенциал³, то есть возможность использования в качестве дидактического приёма и средства в учебном процессе, также требует дополнительного изучения¹. Филологические вузы и факультеты приходят к осознанию необходимости изучения и преподавания смеховой культуры: разрабатываются учебные программы², читаются теоретические курсы, проводятся практические семинары. Проиллюстрируем сказанное на материале арабского языка. Живой интерес у студентов-арабистов вызывают викторины на поиск однокоренных слов, кроссворды, загадки, игра диалектами لعبة اللهجات , когда им предлагается сказать одну и ту же фразу на нескольких диалектах, например, сообщение автоматического оператора мобильной связи «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети»: الرقم المطلوب يمكن أن يكون مقفلاً أو خارج نطاق التغطية . Некоторые варианты, особенно бедуинские, вызывают бурные эмоции. Факты иноязычной культуры усваиваются эффективней, если содержат элемент гедонизма, например, в текстах карикатур: ‘Газетный заголовок: Шарон выжил после инфаркта. Один араб другому: «Как жаль!!! А я-то хотел при случае выразить соболезнования!»’

Сведения о системной организации иностранного языка могут преподноситься в «позитивной оболочке». Например, при усвоении арабской фонетики для россиянина крайне важно отрабатывать правильную дикцию, произношение эмфатических, гортанных и межзубных согласных. Содействовать этому могут лексически не осложненные скороговорки и фразы с чередованием звуков сходной артикуляции. Тексты арабской смеховой культуры способны стать иллюстративным материалом при объяснении грамматики (морфологии и синтаксиса) слабо изученных обиходных языков арабов. С креативных позиций могут быть объяснены такие языковые явления, как ломанное множественное число, собирательные имена, род грамматический и гендерный и т. д.

В Заключении автор подводит итоги диссертационного исследования и определяет его научные перспективы.


Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:


Монографии:

1. Бондаренко А. В. Языковая онтология смеховой культуры: монография / науч. рец-ты: проф. каф. ближневост. языков ВУ МО РФ д-р филол. наук, проф. Н. Д. Финкельберг, проф. каф. средневост. языков ВУ МО РФ д-р филол. наук, проф. В. И. Миколайчик, проф. Высшей школы перевода МГУ д-р филол. наук, проф. Э. Н. Мишкуров. – Краснодар: Печатный двор Кубани, 2009. – 320 с.: илл. – Библиогр.: с. 293-316. – 1000 экз.
   
2. Бондаренко А. В. Теория и практика народно-смеховой культуры: на материале современного персидского языка: монография / науч. рец-ты: проф. каф. вост. языков МГЛУ д-р филол. наук, проф. Д. Х. Дорри и проф. каф. средневост. языков ВУ МО РФ д-р филол. наук, проф. В. И. Миколайчик. – М.: Военный университет, 2008. – 168 с.: илл. – Библиогр.: с. 153–160. – 2 прил.: с. 161-164. – 500 экз.
   

Учебно-методические пособия, брошюры и разработки

по теме диссертации:

3. Бондаренко А. В. Практикум по культуре речевого общения. Смеховая культура арабов: учебно-методическое пособие / рецен-ты: проф-ра каф. ближневост. языков ВУ МО РФ к-ты ф.н., доц-ты А. Л. Спиркин и Н. А. Шамраев. – М.: Военный университет, 2007. – 288 с.: ил. – Методические рекомендации: с. 211-237. – 3 прил.: с. 238-284. – Библиогр.: с. 285-286. – 70 экз.
   
4. Бондаренко А. В. Гелотогенные коммуникации в арабоязычной среде: практикум / Военн. ун-т. – М., 2008. – 350 с.: ил. – Библиогр.: с. 347-349. – СРДР, Серия Б. Вып. 83. – Деп. в ЦВНИ МО РФ 07.04.08, № В6783.
   
5. Бондаренко А. В. Учёт фактора смеховой лингвокультуры в арабистической лингводидактике: методическая разработка / утв. к опубл. и использ. в учеб. процессе на засед. каф. ближневост. языков Военн. ун-та. – Проток. № 2 от 27.09.07. – М.: Воен. ун-т, 2007. – 32 с.: ил. – Библиогр.: с. 29-30. – 100 экз.
   

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты на соискание учёной степени доктора наук:

6. Бондаренко А. В. Арабская смеховая традиция как предмет лингводидактики // Вестник РУДН. Сер. 15, Русский и иностранный языки и методика их преподавания. – 2009. – № 1. – С. 47-54.
   
7. Бондаренко А. В. Лингвистическая онтология от античности до наших дней // Вестник ЧелГУ. Серия Филология. Искусствоведение. – 2009. – № 10 (148). – С. 15-21.
   
8. Бондаренко А. В. Онтологическая проблематика в современном языкознании // Вестник РУДН. Сер. 17, Лингвистика. – 2009. – № 1. – С. 5-12.
   
9. Бондаренко А. В. Онтологический статус языка и его объектное позиционирование в современной лингвистике // Вестник Военного университета. – 2008. – № 2. – С. 109-113.
   
10. Бондаренко А. В. Сатира Мохаммада Али Джамаль-Задэ «Наш иранский нрав» // Азия и Африка сегодня. – 2009. – № 8. – С. 72-76.
    
11. Бондаренко А. В. Семиотика гротескного тела // Культурная жизнь Юга России. – 2008. – № 4 (29). – С. 125-126.
    
12. Бондаренко А. В. Филология комизма и смеха // Вестник Военного университета. – 2009. – № 2. – С. 100-106.
    
13. Бондаренко А. В. Язык: бытие и сущность // Известия ВГПУ. Серия Филологические науки. – 2009. – № 2 (36). – С. 8-11.
    
14. Бондаренко А. В. Язык иранской смеховой культуры // Восток (Oriens). – 2009. – № 3. – С. 104-116.
    
15. Бондаренко А. В. Языковая онтология: наследие и перспективы // Вестник ЛГУ им. А. С. Пушкина. Серия 2, Филология. – 2009. – № 2 (26). – С. 124-134.
    
16. Бондаренко А. В. Языковая теория «смеха»: Экзистенциальные предпосылки // Вестник ННГУ им. Н. И. Лобачевского. Серия 6, Филология. – 2009. – № 2. – С. 269-275.
    
17. Бондаренко А. В. Homo loquens vs. Homo ridens: Язык и Смех Человека // Культурная жизнь Юга России. – 2009. – № 2 (31). – С. 104-105.
    

Статьи и тезисы докладов по теме диссертации,

опубликованные в научных журналах и изданиях,

а также материалах научных конференций:

18. Бондаренко А. В. Философско-лингвистические подходы к изучению эстетики словесного творчества // Роль фундамент. и приклад. иссл-ний в науч. обеспеч. образоват. процесса в Военном университете: мат. науч. конф. – М.: ВУ, 2004. – С. 68-71.
    
19. Бондаренко А. В. Тождество предметов общей лингвистики и эстетики // Приложение к Вестнику Военного университета «Соискатель». – 2008. – № 1. – С. 135-147.
    
20. Бондаренко А. В. Особенности арабской смеховой культуры: технология использования в учёбном процессе // Лингвострановедение: методы анализа, технология обучения. Пятый межвузовский семинар по лингвострановедению: Сб. статей: В 2 ч. – Ч. 1. Языки в аспекте лингвострановедения / Отв. ред. Л. Г. Веденина. – М.: МГИМО-Университет, 2008. – С. 43-50.
    
21. Бондаренко А. В. Эволюция онтологической мысли в языкознании // Внутренний мир и бытие языка: процессы и формы: мат. II Межвуз. науч. конф. по акт. пробл-м теории языка и комм-кации. – 17 июня 2008 года: общ. ред. Н. В. Иванова. – М.: Книга и бизнес, 2008. – С. 9-19.
    
22. Бондаренко А. В. Архитектоника языковой личности // Пространства и метасферы языка: структура, дискурс, метатекст: мат. III Межвуз. науч. конф. по акт. пробл-м теории языка и комм-кации. – 26 июня 2009 года: общ. ред. Н. В. Иванова. – М.: Книга и бизнес, 2009. – С. 30-41.