"Трилогия желания", книга вторая

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 61

воскликнула Эйлин. - Я совсем позабыла правила игры.

Раздался голос крупье: "Ставок больше нет!" - и Эйлин сосредоточила все

свое внимание на шарике. Он крутился и крутился, так что у нее даже

зарябило в глазах, и вдруг остановился.

- Опять не повезло, - сказал Линд. - Ну что ж, теперь поставим

восемьдесят. - И он бросил на сукно четыре золотых. - И попытаем еще

счастья на тридцать шестом, тринадцатом и девятом. - Небрежным жестом он

положил на каждый из названных номеров по сотне долларов.

Эйлин нравилась его манера игры. Линд напоминал ей Фрэнка. У него была

выдержка настоящего игрока, умеющего хладнокровно рисковать. Отец Линда,

зная нрав сына, определил на его содержание довольно крупную сумму,

которая выплачивалась ему ежегодно. Эйлин поняла, что Линд так же азартен

по натуре, как Каупервуд, только подвизаются они в разных областях.

Вероятно, при своей бесшабашности, Линд рано или поздно свернет себе шею,

но что с того? Он джентльмен с головы до пят. У него прочное положение в

обществе. А она, видно, никогда этого не достигнет. Мысль о провале ее

светской карьеры не переставала печалить Эйлин.

- Ох, у меня даже голова закружилась! - воскликнула она и весело, как

девочка, захлопала в ладоши. - Сколько же это я теперь получу, если

выиграю? - Многие обернулись в ее сторону, хотя в эту минуту шарик как раз

остановился.

- Вот видите, ваша взяла! - крикнул Линд, следивший за крупье. -

Восемьсот, двести, еще двести... - он считал про себя, - но тринадцатый

проиграл. Отлично - значит, за вычетом ставок мы выиграли около тысячи

долларов. Неплохо для начала - что вы скажете? Теперь я бы советовал вам

до поры до времени не ставить на "катр премье". Попробуем удвоить

тринадцать - мы проиграли на нем и будем играть по формуле Бейтса. Сейчас

я вам все объясню.

У Линда была слава азартного игрока, и за его стулом уже начинали

собираться зрители. Эйлин как зачарованная следила за ним, увлеченная

таинственным капризом случая. Оторвавшись от игры, Линд обернулся к Эйлин,

увидел ее сияющую улыбку и, близко наклонившись к ее лицу, прошептал:

- Какие у вас чудесные глаза, какие волосы! Вы кажетесь мне большой,

пышно распустившейся розой. Вы ослепительны и вся словно светитесь

изнутри.

- О, мистер Линд! Перестаньте. Неужели игра всегда так действует на

ваше воображение?

- Всегда, всегда, только не игра, а вы, - и он упорным, красноречивым

взглядом посмотрел в ее поднятые к нему глаза. Линд продолжал ставить

очень крупно, всякий раз подчеркивая, что играет для Эйлин. Следуя своей

системе, он удвоил предыдущую ставку и положил на стол кучку золотых в

тысячу долларов. Эйлин стала просить его играть для себя - она будет

просто наблюдательницей.

- Вы играйте по своей системе, а я буду ставить сама маленькими суммами

на разные номера. Согласны?

- Нет, нет, не согласен, - решительно отвечал он. - Вы - моя удача. Мы

играем вместе. Вы будете раскладывать ставки по клеткам. Если мы выиграем,

я куплю вам какую-нибудь красивую безделушку. Проигрыш плачу я.

- Ну, как хотите. Я, правда, мало смыслю в этой игре. Значит, если мы

выиграем, я получу от вас что-нибудь на память?

- Выиграем мы или проиграем, я все равно вам что-нибудь подарю, -

прошептал Линд. - А теперь ставьте на те номера, которые я буду называть.

Двадцать долларов на седьмой. Восемьдесят - на тринадцатый. Двадцать - на

девятый. Пятьдесят - на двадцать четвертый. - Линд ставил по разработанной

им самим системе, и белая пухлая ручка Эйлин послушно клала золотые

кружочки то на одну, то на другую клетку, а взволнованные зрители

придвигались все ближе: эта пара вела самую крупную игру в зале. Линд

играл азартно, в расчете на эффект. Он потерял тысячу пятьдесят долларов

сразу.

- Как, мы проиграли всю эту кучу денег? - с притворным ужасом

воскликнула Эйлин, когда крупье сгреб лопаточкой их ставки.

- Ничего, ничего, мы получим их обратно, - заявил Польк Линд, бросая

кассиру две тысячедолларовых банкноты. - Разменяйте на золото.

Получив две полных пригоршни золотых, он высыпал их на стол, между

розоватых ладоней Эйлин.

- Сто долларов - на второй, сто - на четвертый, сто - на шестой, сто -

на восьмой.

Все монеты были по пять долларов, и Эйлин, проворно составив из них

невысокие желтые столбики, передвинула каждый на соответствующую клетку.

Остальные игроки снова прервали игру и с интересом наблюдали за этой

необыкновенной парой. Розовые щеки и сияющие глаза, копна

рыжевато-золотистых волос и пышный туалет из шелка и кружев - все в Эйлин

невольно приковывало взоры, а рядом с ней - Польк Линд, красивый, статный,

в превосходно сшитом фраке и белоснежном крахмальном белье, выгодно

оттенявшем его смуглое лицо и кудрявые темные волосы... Поистине очень

эффектная пара.

- Что тут происходит? Что такое? - спросил, протискиваясь к ним, Риз

Грайер. - Крупная игра? Это вы играете, миссис Каупервуд?

- Игра самая обычная, - небрежно отвечал Линд. - Просто мы играем по

определенной системе - миссис Каупервуд и я. Играем сообща.

Эйлин улыбалась. Она чувствовала себя в своей стихии. На нее обращают

внимание! Она начинает блистать. Наконец-то!

- Сто - на двенадцать. Сто - на восемнадцать. Сто - на двадцать шесть.

- Черт возьми, что вы затеяли, Линд? - воскликнул Тейлор Лорд, оставив

миссис Риз и подходя к их столу. Миссис Риз не замедлила последовать за

ним. Подходили и еще какие-то люди, - толпа зрителей росла. Шел второй час

ночи, игра была в самом разгаре, и залы переполнены.

- Как интересно! - воскликнула мисс Лэнмен, сидевшая в противоположном

конце стола. Она бросила игру и стала следить за Эйлин и Линдом.

Мак-Кибен, стоявший за ее стулом, тоже перестал ставить и смотрел в их

сторону. - Они крупно играют. Посмотрите, сколько золота! А какой у нее

задорный вид, верно? А он... - Унизанные кольцами руки Эйлин непрерывно

двигались, ловко и проворно раскладывая ставки.

- Видите, он опять меняет деньги. - Достав из кармана еще одну толстую

пачку банкнот, Линд менял их на золото. - Не правда ли - необыкновенная

пара?

Почти весь стол был уже покрыт ставками Линда, - аккуратными желтыми

столбиками золотых. Теперь Линд играл по так называемой "системе

Мазарини". В случае выигрыша он должен был получить пять к одному и мог

сорвать банк. Вокруг стола собралась уже целая толпа. Яркий свет

подчеркивал напряжение, написанное на лицах. "Крупная игра!", "Он хочет

сорвать банк!" - слышалось то здесь, то там. Линд играл смело, с

поразительным хладнокровием. Он сидел очень прямо, сосредоточенно глядя на

стол перед собой, зажав в зубах незажженную папиросу. Эйлин была

взволнована, как ребенок, получивший в подарок интересную игрушку. Она

чувствовала себя в центре внимания, и это приводило ее в восторг. Тейлор

Лорд смотрел на нее, сочувственно улыбаясь. Он симпатизировал ей. Ну что

ж, пусть забавляется. Надо же ей развлекаться время от времени. Но Линд -

дурак! Рисковать такими крупными суммами только затем, чтобы пустить пыль

в глаза!

- Ставок больше нет! - объявил крупье. Шарик снова пришел в движение и

снова приковал к себе все взоры. Он крутился и крутился, и Эйлин вся

превратилась в напряженное ожидание. Щеки у нее разгорелись, глаза сияли.

- Если мы проиграем, - сказал Линд, - удвоим еще раз ставки, а если нам

снова не повезет, - покончим на этом. - Он проиграл уже около трех тысяч

долларов.

- Да, да, конечно. Только, мне кажется, лучше кончить сейчас. Ведь в

случае проигрыша мы потеряем еще две тысячи долларов. Вы не думаете, что

уже хватит? Нельзя сказать, чтобы я принесла вам счастье!

- Вы сами - счастье, - прошептал Линд. - Единственное счастье, которое

мне нужно. Попытаем удачи еще раз. Еще один последний раз вместе - идет?

Если мы выиграем, я кончу на этом.

Эйлин кивнула, и в ту же секунду шарик с легким стуком остановился, и

крупье, выплатив несколько мелких ставок, неторопливо сгреб все остальное

золото в специальное отверстие в столе. Зрители отозвались на это вздохом

разочарования, сочувственным шепотом.

- Сколько у них было поставлено? - спросила мисс Лэнмен, глядя на

Мак-Кибена расширенными от изумления глазами. - По-моему, уйма денег!

- Тысячи две, вероятно. Не так уж много в конце-то концов. Бывают игры,

когда ставки достигают восьми, десяти тысяч. Всяко бывает. - Мак-Кибен был

настроен скептически.

- Да, да, конечно, но это случается не так уж часто, я думаю!

- Послушайте, Польк! - воскликнул Риз Грайер, приближаясь к Линду и

дергая его за рукав. - Если вам непременно нужно освободиться от ваших

денег, так отдайте их лучше мне. Я не хуже этого крупье сумею сгрести их;

пригоню небольшую тачку, отвезу домой и найду им хорошее применение. Ведь

это ужас, как вы зарываетесь!

Линд отнесся к своей потере совершенно невозмутимо.

- Ну, теперь удвоим ставки и либо вернем весь проигрыш, либо пойдем

вниз и будем пить шампанское к есть гренки с сыром. Что бы вы хотели

получить на память об этом вечере, миссис Каупервуд? Впрочем, я знаю одну

премилую вещицу!

И он, улыбаясь, разменял еще одну пачку банкнот. Эйлин медленно, словно

с неохотой, раскладывала ставки. Она не одобряла такой азартной игры и

вместе с тем невольно увлеклась - ей нравился риск. Через несколько минут

ставки были сделаны - в тех же комбинациях, только удвоенные - ровно

четыре тысячи долларов. Раздался голос крупье, шарик побежал по кругу и

остановился. Крупье выплатил триста долларов и забрал все остальное.

- Ну вот, теперь можно приниматься за гренки, - беззаботно воскликнул

Польк Линд, оборачиваясь к Тейлору Лорду, который, улыбаясь, стоял за его

стулом. - Нет ли у вас спичек, Лорд? Нам здорово не везло сегодня, ничего

не скажешь.

Линд в душе был слегка раздосадован, он надеялся выиграть и часть денег

истратить на ожерелье или другую безделушку для Эйлин. А теперь придется

раскошелиться еще и на подарок. Вместе с тем он чувствовал некоторое

удовлетворение оттого, что показал Эйлин, как легко и беззаботно можно

просаживать в рулетку крупные суммы. Это явно произвело на нее

впечатление. Он встал и предложил ей руку.

- Итак, мы проиграли, миледи, - сказал он шутливо. - Но я надеюсь, что

это вас немножко позабавило? Последняя комбинация, в случае удачи, могла

бы принести вам неплохой выигрыш. Ну, не повезло сегодня - в другой раз

повезет.

И он ласково и беспечно улыбнулся Эйлин.

- Но я должна была принести вам счастье и не принесла, - сказала она.

- Вы - единственное счастье, к которому я стремлюсь, - лишь бы вы

захотели мне его дать. Прошу вас, приходите завтра к Ришелье, мы

позавтракаем вместе, хорошо?

- Я подумаю, - сказала Эйлин. Его пылкая настойчивость заставила ее

насторожиться. - Нет, завтра я не могу, - решила она после минутного

размышления. - Я занята.

- Тогда, может быть, во вторник?

Эйлин вдруг поняла, что ей не следует принимать это слишком всерьез, и

ответила небрежно:

- Во вторник? Чудесно. Только позвоните мне накануне. Мало ли что может

измениться за это время, - и она дружелюбно улыбнулась ему.

В этот вечер Линду не пришлось больше говорить с Эйлин наедине. И

только на прощанье он многозначительно пожал ей руку. Нервная дрожь

пробежала по ее телу, но она поспешила себя успокоить: просто в ней

говорит жажда жизни, жажда расплаты, но она должна хорошенько все

обдумать. Хочет ли она, чтобы эти отношения развивались? Этот вопрос ей

надо решить прежде всего. Но как это часто бывает, обстоятельства пришли

ей на помощь, решив за нее, и подсознательно она уже знала, что ее ждет,

когда возвратилась домой в тот вечер и Тейлор Лорд галантно помог ей выйти

из экипажа.

33. МИСТЕР ЛИНД ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ

Появление такого человека, как предприимчивый Польк Линд, на жизненном

пути Эйлин, да еще в тот момент, когда в ее семейных делах наступил

разлад, было одной из причуд судьбы, которые нельзя объяснить простой

случайностью, хотя истинная природа их никем еще не разгадана. Эйлин в

одиночестве печально размышляла над своей горькой участью, над своими

ошибками. И вот появился Польк Линд - неотразимый, напористый Лотарио из

города Чикаго... Среди окружавших Эйлин мужчин не было никого, - исключая,

разумеется, Каупервуда, - кто в такой мере отвечал бы ее требованиям и

вкусам, как обольстительный мистер Линд.

Он и в самом деле был не лишен привлекательности. Сравнительно молодой

- ровесник Эйлин, получивший в свое время если не образование, то

воспитание в одном из наиболее привилегированных американских колледжей,

он со вкусом одевался, со вкусом выбирал друзей и вообще умел жить со

вкусом, а по существу был повесой и распутником. С юных лет он любил

азартную игру, много пил, но это почти не отзывалось на его железном

здоровье; поглотив несметное количество алкоголя, Линд бывал разве что

"под хмельком". Немалое место в его жизни занимала также страсть к

женщинам, которую Гиббон назвал "самым приятным из наших пороков".

Упорное, терпеливое, жестокое накопление богатства, которому посвятил себя

его отец, создавая свое гигантское предприятие, интересовало Полька Линда

не больше, чем священные таинства халдеев. Он признавал, впрочем, что

доходное предприятие само по себе - превосходная штука, и любил иногда

думать о грандиозных линдовских заводах, раскинувшихся на огромном

пространстве, мысленно представляя себе бесконечные однообразные ряды

кирпичных строений, высокие дымящиеся трубы, пронзительные заводские

гудки. Но принимать какое-либо участие в унылой рутине управления всей

этой машиной - нет уж, увольте!

Для Эйлин наибольшая опасность таилась сейчас в ее непомерном тщеславии

и самолюбии. Трудно было бы найти более тщеславное и вместе с тем сильнее

истосковавшееся по любви существо, чем она. Почему, почему, спрашивала

себя Эйлин, приходится ей вечно сидеть в одиночестве, терзаясь думами о

Фрэнке, изводясь от ревности и тоски, в то время как он порхает где-то,

словно мотылек, и наслаждается всеми радостями жизни? Что мешает ей, пока

красота еще не увяла, подарить ее другим мужчинам, которые сумеют оценить

этот дар? Разве такое возмездие Фрэнку не было бы справедливым? Но

Каупервуд был все еще дорог Эйлин; даже сейчас, даже в мыслях она не могла

решиться на измену. Он умел быть так очарователен, так нежен, когда ему

хотелось ее приласкать.

Когда Польк Линд напомнил Эйлин ее обещание встретиться с ним, она

сначала ответила отказом, и на этом все могло бы кончиться, если бы

обстоятельства сложились по-другому. Но случилось так, что именно в это

время Эйлин стала чуть ли не ежедневно получать все новые доказательства

неверности Каупервуда, все новые напоминания о его изменах.

Так, явившись однажды к Хейгенинам, с которыми она старалась

поддерживать дружбу, пока правда не выплыла наружу, Эйлин услышала, что

"миссис Хейгенин нет дома". Вскоре после этого "Пресс", всегда писавшая о

Каупервуде в дружественном тоне, что побуждало Эйлин читать именно эту

газету, внезапно резко изменила свою позицию и разразилась нападками по

его адресу. Сначала это были лишь патетические возгласы по поводу того,

что намерения Каупервуда и проводимая, им политика идут вразрез с

интересами города. Но затем появилась передовая, в которой Каупервуд уже

попросту именовался "филадельфийским авантюристом", "грабителем",

"бессовестным прожектером" и так далее и тому подобное. Эйлин мгновенно

поняла, в чем причина такой перемены, но была слишком погружена в свое

горе, чтобы пускаться в объяснения с Фрэнком. Она чувствовала себя

совершенно беспомощной перед лицом всех этих обвинений и угроз,

направленных против Фрэнка, и не видела никакого выхода из своего

отчаянного положения.

А еще несколько дней спустя, просматривая "Сэтердей ревю", усердную

вестницу всех светских сплетен города, Эйлин наткнулась на скандальную

заметку, которая нанесла ей страшный удар.

"За последнее время в высших кругах чикагского общества, - говорилось в

заметке, - вызывают немало толков любовные похождения некоего субъекта,

обладающего большим состоянием и довольно сомнительной известностью.

Господин этот делал в свое время безуспешные попытки втереться в лучшие

дома Чикаго. Нам нет нужды называть здесь его имя, так как всем, кто

знаком с последними событиями чикагской общественной жизни, будет ясно,

кого мы имеем в виду. И без того грязная репутация этого авантюриста

недавно обогатилась, как говорят, еще двумя бесчестными поступками.

Последними жертвами пали - жена весьма почтенного чикагского коммерсанта и

дочь не менее уважаемого общественного деятеля. Следует отметить, что

такими подвигами вышеупомянутый субъект естественно нажил себе

могущественных врагов и в светских и в деловых кругах, ибо муж одной из

дам, о которых было сказано выше, и отец другой пользуются большим весом и

влиянием в городе. Уже не раз говорилось о том, что Чикаго не должен и не

станет терпеть разбойничьи приемы, к которым прибегает этот господин во

всех своих финансовых и общественных делах, однако до сих пор не было

принято никаких сколько-нибудь серьезных мер, чтобы от него избавиться.

Особенное изумление вызывает у всех то, что жена этого субъекта, которую

он привез сюда из Восточных штатов и которая, как говорят, самым

скандальным образом пожертвовала и своей репутацией и семейным очагом

другой женщины ради сомнительного удовольствия разделить с ним его судьбу,

продолжает оставаться с этим человеком и по сей день".

Все было ясно. Отец "одной из дам" - это, конечно, Хейгенин, или, быть

может, Кокрейн; скорее Хейгенин, Муж другой... но кого же они имеют в

виду? Эйлин ничего не слышала о связи Каупервуда с какой-либо замужней

женщиной. Рита Сольберг? Нет, не может быть, это уже далекое прошлое.

Значит, какое-то новое любовное приключение, о котором она даже и не

подозревала. И снова Эйлин сидела одна и думала, думала... Теперь, сказала

она себе, если Линд еще раз пригласит ее, она примет его приглашение.

Встреча Эйлин с Польком Линдом произошла спустя несколько дней в

раззолоченном зале ресторана Ришелье. Эйлин твердила себе, что Линд ей

совершенно безразличен, однако, как ни странно, уделила в тот вечер

сугубое внимание своему туалету. Стоял февраль, холодный ветер наметал на

улицах сверкающие белизной сугробы, и Эйлин надела темно-зеленое шерстяное

платье с большими пуговицами из ляпис-лазури, сходившимися углом на ее

груди, от плеч к талии, котиковую шапочку с изумрудным пером, котиковый

жакет, тоже отделанный огромными серебряными пуговицами ручной работы, и

бронзовые туфельки. Подумав, Эйлин прибавила к этому туалету серьги из

ляпис-лазури в форме цветка и тяжелый, гладкий золотой браслет.

Линд устремился ей навстречу: на его красивом смуглом лице было

написано восхищение.

- Вы выглядите очаровательно! - воскликнул он, когда они сели за

столик. - С каким вкусом вы умеете подбирать тона. Эти серьги

необыкновенно идут к вашим волосам.

Польк Линд неизменно пугал Эйлин своим беззастенчивым восторгом, но она

невольно покорялась его настойчивой лести, упорной, непреклонной воле,

скрытой под маской светского обольстителя. Даже в тонких смуглых

мускулистых руках Линда чувствовалась незаурядная сила - так же как в его

твердом подбородке и в улыбке, обнажавшей ряд ровных белых зубов.

- Итак, вы все-таки пришли, - в упор глядя на нее, произнес он. Она

Blog

"Трилогия желания", книга вторая