Бориса Карташова, он долго вынашивал материалы для этой книги

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7

ТИХАЯ ОХОТА

В наших краях сбор белых грибов происходит в два этапа: в конце июня, и в августе – сентябре. Люди на тихую охоту, отправляются обычно осенью, в разгар бабьего лета: гнуса в тайге уже нет, еще тепло и сухо. Вот в один из таких дней мы с Григоричем отправились на беломошник (так называют олений мох – ягель) за боровиками. Тем более, нас пригласили знакомые, имеющие в личном пользовании вездеход – вахтовку на базе автомашины Урал.

Народу собралось много: родственники, друзья родственников, друзья друзей… В общем, полный салон. С шумом и гамом мы погрузились на автотранспорт и через пару часов были на искомом месте – беломошнике, который серел нескончаемым бором.

Солнце только – только заскользило по верхушкам деревьев. Роса крупными каплями свисала с листьев брусничника, и в них оно отражалось мелкими искорками. Вдалеке стучал дятел, и перешептывалась своими ветвями между собой ольха. Благодать!

Идешь по лесу и не можешь надышаться осенним воздухом, наполненным необыкновенно вкусными лесными запахами. Пьешь его, пьешь … Вдруг из ниоткуда под ногами появляется белый гриб, величиной с кулак. Стоп! Надо оглядеться: боровики растут семьями. Внимательнее, внимательнее… Ура! Под сосной бугрятся еще несколько белых.

Корзина быстро наполняется дарами леса. Пора возвращаться к машине. Как назло, грибы попадаются все чаще и чаще. Приходится снять с себя ветровку и делать импровизированный мешок. Вскоре и он полон. Вот удача!

А на стоянке уже готов импровизированный стол, на котором домашняя снедь, чай, кофе. Грибники громко обсуждают тихую охоту, делятся удачей. Пора домой. Все в сборе. Грузимся со своими корзинами на машину. Уже никто не шумит: устали. Под монотонный звук мотора, дремлем. Снится бор, семейки боровиков, пение птиц… Мы все еще на природе.

ЯГОДНЫЕ МЕСТА

Погода Сибири не балует теплом. Поздняя весна, короткое лето не позволяли сельчанам в открытом грунте выращивать овощи, обзавестись плодово-ягодными растениями. На зиму витаминной продукцией обеспечивал лес – черникой и брусникой, кедровыми орехами и грибами.

Наша семья стремилась впрок запастись брусникой. Она без всяких консервантов прекрасно сохранялась круглый год, Не утрачивала витамины и в пищу употреблялась в любом виде. В начале сентября начинался сбор брусники. Жители поселка устремлялись в лес с пайвами, ведрами, коробками. Попадешь на ягодное место, за световой день наберешь несколько ведер без всяких приспособлений (намного позже был «модернизирован» сбор ягод, стали использоваться всевозможные проволочные совки, «хапалки», «комбайны»).

Отдельные семьи были настоящими ягодниками. Они возвращались в поселок с полными коробками. На вопрос, откуда столько брусники – отвечали «места надо знать!» И действительно, на огромном лесном массиве, простиравшемся на сотни километров вокруг, у них были заветные места, на которых с избытком родилась эта ягода. Посторонних туда не брали.

Брусничный бор был и у нашей семьи. Но в отличие от других, за ягодами ходили с друзьями. Брусники хватало всем. Меры предосторожности предпринимались обязательно. Сначала петляли по лесу, затем некоторое время собирали ягоды на общеизвестных брусничниках, только к обеду, усыпив бдительность посторонних, быстро выдвигались к нужному бору и за час-полтора наполняли емкости отборной ягодой.

… Со слов Вовки Руселика, он знал в лесу несколько богатых ягодных мест – брат показал, который работал в лесничестве. Мы часто просили товарища, чтобы тот взял нас с собой: зачем одной семье столько ягодных мест? Вовка тайну держал крепко. Однажды, сговорившись, с ребятами решили проследить за ним.

С ночи установили дежурство за домом. Менялись каждые полтора часа. Наконец, с рассветом увидели у ворот пацана. Он с сестрами готовился в лес. Мы были начеку. Как только они вышли за околицу, прячась, двинулись вслед. Более часа крались за ними – никаких ягод.

– Может, следы заметают? – недоумевали.

– Ну, прямо дорога к нашему бору, – неожиданно заметил Андрей Пашкевич, – несколько дней назад там были.

Прошло полчаса. Компания точно вывели нас к месту, которое, по словам Андрюхи, знала только их семья. Ягоды были здесь обобраны. Мы затаились. Сестры Вовки Руселика зароптали.

– Да не знал он никаких ягодных мест, – в сердцах сказала одна из них, – видимо, подсмотрел у кого заветный бор. А еще хвастался – сам нашел. Болтун!

– Нас опередили, – оправдывался Вовка.

– Правильно и сделали, – сказали девчонки, – ничего на чужое пялиться! Идемте домой!

Они медленно поплелись обратно. Мы, перебежками, - впереди.

– Вот болтун, – ругала Руселика наша компания, – мало того, нам наврал, так и домашних обманул.

– Мы тоже хороши, – сказал Сашка Серебрянский, – на халяву хотели…

– Но Вовка, же говорил, что у него несколько секретных ягодных мест, мог бы поделиться, – резонно заметил Андрей Пашкевич.

– Вот и поделился! – съязвил Серебрянский.

Домой прибыли к обеду. Голодные, злые. Утешала мысль, что если только врун заикнется о заветных борах, мы ему рот – то и заткнем конкретным фактом.

ОДНАЖДЫ В БОЛОТЕ

Есть у нас любимое место по сбору белых грибов. Дорога до него – асфальт. Беломошник на несколько километров, где можно ходить в тапочках. Рядом небольшое озеро «Щучье».

Регулярно бывали там с Григоричем. Очередной вояж приурочили к приезду родственников с Урала – показать им наши лесные богатства и природу сибирского края.

Приехали. Как всегда плотно подзаправились на свежем воздухе и разошлись по своим потаенным тропинкам и полянам, где за ночь появилось много грибов. Коричневые шляпки, если приглядишься, попадались на каждом шагу. Так незаметно я добрел до болота, окружающее озеро.

Черт меня дернул посмотреть – созрела ли клюква. Выбирая сухие кочки, перепрыгивая с одной на другую, внимательно осматриваюсь вокруг. Невдалеке вижу человека, ползающего на коленках. Отвернул в сторону, чтобы не мешать ему, собирать свой урожай.

Ягод было предостаточно, и я увлеченно стал ее собирать. Наполнив фуражку, (емкость была занята грибами) поднял голову. Сборщик сидел в метрах ста за кочкой и смачно чавкал. Сказать, что у меня зашевелились волосы на голове: ничего не сказать – медведь!

Помните, есть поговорка: «душа ушла в пятки». Что – то холодное опустилось в ноги, и они практически не могли двигаться. На сухое место из болота выбирался на четвереньках. Но как только, достиг беломошника, мои задние конечности стали выделывать такие кренделя в беге, что диву давался – откуда такая прыть!

Я бежал «быстрее лани», в сторону нашей стоянки. И тут у меня проявились еще одни уникальные способности, о которых даже и не догадывался: зрение утроилось. На протяжении всей дистанции моему взору враз предстали все белые грибы, которые выросли на пути. И самое обидное заключалось в том, что не мог их срезать.

Опомнился у машины, где мирно беседовали родственники, перебирая собранный урожай.

– Ты, что такой взволнованный? – поинтересовался Григорич, – как будто, медведь за тобой гнался.

В ответ я только хватал воздух ртом.

– Точно! – поддержала деда жена, – даже корзину с грибами где – то оставил.

Только сейчас заметил, что в крепко зажатой руке у меня фуражка с горсткой клюквы и все.

БРУСНИКА И ЙЕТИ

В предгорьях Полярного Урала каждый год осенью поспевает много брусники. Природа сама отдает людям эту удивительную необыкновенную ягоду. О ней даже сложена красивая легенда.

«Снегирь нашел источник с живой водой. И решила птица помочь народу, проживающему здесь – сделать их бессмертными. Набрала в клюв несколько капель живительной влаги и полетела, чтобы с высоты птичьего полета окропить людей и подарить им вечную молодость. Прослышав об этом, серая ворона бросилась вслед за снегирем, чтобы помешать ей. Так серая воровка решила отомстить людям, которые ее не любили. Любительница падали стала клевать бедного снегиря. Вскрикнув от боли, раненая птица, смешав драгоценные капли со своей кровью пролила их на землю большого соснового бора. Людям бессмертия не досталось, но чудесные капли превратились в бруснику, а у снегиря на груди появилось красное пятно».

… Сбор этой удивительной ягоды в августе-сентябре приобретает в наших краях массовый характер. За брусникой едут, идут, плавают на лодках, даже летают на вертолете практически все местное население. В труднодоступные места добираются на автомобилях «Урал» и прочей вездеходной технике. Такой выезд и организовал нам знакомый Григорича, тоже страстный любитель природы и родного края.

В этот раз остановились на берегу таежной речки, где был сосновый бор с плантацией брусничника. Но в нем ягода была мелковата и мы, спустившись к воде, в багульнике нашли большие кочки, усеянные брусникой. И хоть собирать ее в кустах было намного трудней, чем на беломошнике, все компенсировалось ее размером и спелостью.

Прихватив с собой по ведру, разбрелись по берегу. Через час собрались у машины с полными емкостями. Ссыпали бруснику в приготовленные заранее картонные коробки, вновь углубились в кустарник. Быстро набрав еще ведро ягод, я вышел к биваку и уютно устроился отдыхать – пить чай. Видимо услышав ароматный запах напитка, притопал и Григорич. Ждали третьего участника нашего вояжа, но тот задерживался.

– Хапает! Не может, видимо, оторваться от брусники, – язвительно заметил дед, – ну, да ладно, нам чаю больше достанется. Ему, конечно, легче в тайге находится – бородища вон какая! Ни какой гнус не страшен. Надо сказать, что сосед Григорича работал лесником в местном лесхозе и, видимо, по традиции (таежный человек) носил бороду.

В это время на бугор подъехала еще одна машина, из которой вывалилось человек десять женщин. Весело поздоровавшись с нами, сразу же сообразив шикарный стол с различной снедью, уселись обедать. Самые нетерпеливые расспросив, где лучше собирать бруснику, отправились в багульник. Через какое – то время за ними потянулись и остальные.

Мы же, расположившись у машины, задремали. Сколько прошло минут не знаю, только нас разбудил истошный женский крик. Не соображая, что происходит, вскочили, оценивая обстановку. Из кустов багульника к нам неслись женщины. Лица были искажены от ужаса.

– Там…, там, ейти, снежный человек! – выдохнула одна.

– Какой, ейти? Ты, что по фазе поехала? – я вопросительно посмотрел на товарища, ища у него поддержку.

– Волосатый, вот с такой бородой, – женщина даже обиделась на меня.

Все собрались у машины, рассказывая, что это за чудище и как он их напугал, рыкнув на них неожиданно из-под куста. Медленно соображая, но я стал кое о чем догадываться. В этот момент на тропе появился наш третий напарник… Вот тут и Григорич выпал в осадок от смеха. Он икал, тыча пальцем в знакомого, мычал, пытаясь что – сказать, но безуспешно – ничего не получалось.

К нам приближался лесник, одетый в майку и трусы, борода по пояс, волосатый как леший. В руках нес ведро с брусникой, на одном плече штаны, наполненные чем – то, на другом ветровка. Подойдя к машине, он деловито достал емкость и высыпал туда бруснику из ведра, затем стал из штанов, у которых штанины были перехвачены бечевой, тоже пересыпать ягоды. Эту же процедуру проделал и с ветровкой, наполненной дарами леса.

Все это происходило в полной тишине. Покончив со своими делами, лесник обвел нас удивленным взглядом:

– Вы, чего так переполошились? – поинтересовался он у баб, – я же пошутил, когда рыкнул на вас. А потом махал, звал к себе – ягод – то там немеренно.

Стан загудел как улей. Каждый пытался высказать свое мнение по данному поводу, не слушая других.

– Ты зачем разделся? – сквозь гам и смех поинтересовался я.

– Неохота было туда – сюда курсировать, вот и высыпал собранные ягоды во что было.

– Григорич внимательно осмотрел знакомого и сделал заключение:

– Похож! Только не на снежного человека (тот ростом, говорят, был три метра), а на чудака, который еще носит и бороду.

ЦАРСКАЯ ЯГОДА

Морошка – ягода с уникальным, ни на что не похожая ни вкусом, ни запахом. Поэтому не всем приходится по нраву: некоторые не любят ее за излишнюю приторность и водянистость. Другие, напротив, отмечают ее излишнюю кислотность. И, тем не менее, в народе морошку называют «царской ягодой». Это за ее целебные свойства. На Русском Севере жители деревень делали из нее квас, морс, кисель. А нынешние умельцы приспособились изготовлять даже самогон, очень даже неплохой!

В северных районах, где морошка произрастает в изобилии, ханты прикладывают листья морошки, смазанные рыбьим жиром, к гноящимся ранам. Используют ее как перевязочный и кровоостанавливающий материал. Ягоды применяют так же, как потогонное средство.

… Идешь краем болота по редкому сосняку, под ногами мох пружинит, дурманящим запахом несет от багульника, на кочках, будто кто мелкие, белые шарики рассыпал — клюква незрелая. Голубику собирать еще нельзя, черника лишь местами в рот просится. Морошка же налилась солнечным светом, то здесь, то там привлекает сочными желтыми ягодами. Захочешь мимо пройти - не сможешь. Зрелая, тут же тает во рту, твердая – (у таких один бок красноватый) в дороге не помнется, дозреет дома.

Одна незадача, как только нагнешься за ягодой, за ворот сразу лезет туча гнуса. Люди непривычные бросают все и бегут туда, где пространство продувается. Таежники же готовятся к сбору ягоды основательно. Первое – это одежда. Энцефалитный костюм, тщательно застегнутый на все пуговицы поверх сапог.

Репеллент лучше всего сделать самому, по рецепту Григорича: смесь дегтя с подсолнечным маслом наносится на марлю. Затем она прикрепляется к капюшону энцефалитки, так, чтобы было прикрыто лицо. Этой же смесью обильно мажешь кисти рук. Тогда ты на пару часов можешь не бояться быть искусанным. Кстати, вынести рядом такого соседа сможет не каждый – вонища несусветная. Потом еще дома от тебя будут шарахаться дня три, несмотря на то, что помоешься в бане основательно.

– Сейчас такого, как у меня дегтя, нигде нет, – хвастается Григорич, – это я его выгнал еще в прошлом веке – натуральный! А сейчас – все химия. От нее только морду коробит, а результата – ноль.

Дома ведерко с морошкой торжественно ставишь на стол, где ее ждут с нетерпением жена и дети. Каждый накладывает себе в тарелки горку желто-красной ягоды, добавляя, кто мед, кто варенье или сливки - и приступает к священодейству – поеданию царской ягоды.

ПОСЛЕДНЯЯ РЫБАЛКА ГРИГОРИЧА

Мой старый товарищ умирал. Болезнь века – рак, неумолимо делали свое черное дело. Григорич ясно осознавал свой неминуемый финал, поэтому, в меру своих сил, старался вести активный образ жизни. Затеял строительство дома для внука, стал разрабатывать новый огород под картошку. Но физических сил у старика оставалось все меньше и меньше.

Наступило лето. Однажды он попросил меня:

– Борис, давай съездим на рыбалку. Соскучился по реке очень.

Я хорошо знал его состояние, тем не менее, отказать в его просьбе не мог. В одно из воскресений мы отправились на протоку, где у нас был оборудован бивуак. От него, в полукилометре, находилось небольшое карасиное озеро. Там мы и обосновались.

Вот сидит Григорич, привалившись к березе, и внимательно смотрит, как я готовлюсь к рыбалке: надуваю резиновую лодку, укладываю туда садки, сети.

– Не забудь подлепки подцепить на каждый шестой поплавок, – как в былые времена, – поучает он меня, – тогда сеть станет кошелем, и рыба обязательно туда зайдет.

– Я уже их подцепил.

– Молодец!

Подхожу к деду, предлагаю отдохнуть на матрацах, постеленных у кострища. Григорич отказывается.

– Успею еще належаться, – двусмысленно замечает он, – лучше достань фляжку.

Удивленно смотрю на него. Старый товарищ понимает меня, усмехается:

– Эх, я бы с удовольствием сейчас шарахнул стопку, но, видимо, отпил свое. Хочу ноги натереть, болят очень. А водка помогает…

Оба смеемся, он – тихо, я – громко, радуясь, что хоть на минуту рассмешил товарища.

– Ты знаешь, Борис, видимо, последний раз я на этой гриве. Умом понимаю, что пришло время уходить, но в глубине души хочется еще пожить несколько годков: подержать в руках ружье, прокатится с ветерком по Оби, почувствовать азарт рыбалки, – помолчав, добавил, – а еще хочется пообщаться с женщиной, попить водочки, повеселится…

Григорич замолчал и, как мне показалось, задремал. Однако стоило мне шевельнуться, продолжил:

– Когда – то я слышал одну притчу о жизни. Вот она:

– Два человека пришли к мудрецу и спросили у него, как они проживут жизнь на этом свете? Мудрец спросил первого:

– Куришь?

– Нет.

– Водку пьешь?

– Очень редко и немного.

– По бабам ходишь?

– У меня отличная жена.

– Азартен?

– Хладнокровен, как фараон.

– А, ты? – поинтересовался он у второго.

– И пью, и курю, и женщин люблю безрассудно. А уж, если чем увлекусь – все забываю.

– У тебя будет нудная жизнь, – сказал мудрец первому. – Не такая насыщенная яркая, как у твоего товарища.

– Вот я и думаю, что от жизни брал все, не задумываясь о содеянном. Некогда было думать. Но всегда работал честно, душой не кривил, друзей любил, недругов ненавидел, женщин обожал и не обижал. Так что на том свете попрошусь в рай, хотя в бога не верю – воспитан атеистом, – дед горько усмехнулся и попросил чаю, настоянном на смородиновом листе.

Рыбалка удалась. Через несколько часов я с гордостью вывалил на траву пару десятков крупных карасей. Дед обрадовался: стал самолично готовить рыбу на жареху. В этот момент его глаза блестели по-особому. Это случалось всегда, когда у него наступали минуты радости.

Вечер провели в воспоминаниях. Когда стемнело, дед залез в палатку. А я еще долго сидел у тлеющего костра, любовался природой. Люблю смотреть на угасающие угли, дымку над водой, последние лучи солнца.

Не заметил, как наступило утро. В палатке зашевелился Григорич. Кинулся помогать, ему выбраться. Он казался отдохнувшим, хотя я отлично знал – не спал старик.

– Ну, вот и еще одна ночь прошла на природе! – заметил товарищ. – Давай пить чай – пора домой.

Было по – летнему тепло. Поеживаясь от свежего ветерка, укутав друга в его любимый полушубок, тронулись в обратный путь. Я повел лодку по дальней протоке, чтобы дед подольше полюбоваться природой и рекой…

Дома Григорич отказался от улова. Вечером позвонил мне по телефону и попросил утром привезти ему старые сети, для починки.

… Ночью он умер.

Blog

По признаниям автора сборника рассказов «У берегов «Овечки» и«Турпана» Бориса Карташова, он долго вынашивал материалы для этой книги