Geum.ru

Вариации вейдемана на тему истории

Вид материалаДокументы
А. А. Вейдеман.
А. В. Вейдеман.
А. В. Вейдеман.
В. Н. Лосский.
А. Кураев.
А. В. Вейдеман
Подобный материал:
1   2   3
Оправдание зла. Вейдеман не упускает возможности напомнить, что Абсолют (Всеединое, Разум, Мышление, наконец, бог) есть причина самого себя. “Он создает Себя своими собственными силами, создает от ничто в абсолютную полноту. Это самотворчество Абсолюта однако не есть таковое во времени, но извечно, т. е. это творчество есть логическое творчество. (…) И поэтому в начально логической степени развития, становления Абсолюта непосредственно сливаются друг с другом бытие и небытие. В известном смысле они тождественны”.42 Проследим еще немного за незатейливыми ходами размышлений утомленного (или помраченного) разума Вейдемана. Небытие есть тень бытия, неразрывно связанное с ним. И бытие не способно существовать без небытия. Но только во всеполноте бытия нет небытию места, равно как в самом начале бытия небытие было почти всеобъемлющим. (Подчеркнем, всеобъемлющим было царствие сатаны.) Тень бытия в своей полноте есть сатана, к сущности которого принадлежит то, что он сразу есть и не есть. Если Абсолют есть бытие, сатана есть небытие. Вейдеман утверждал о целесообразности подобной корреляции. Если Абсолют есть Разум, Истина, то сатана есть отец лжи и сам лжец. Если Абсолют есть Добро, Красота, то сатана – зло, безобразие. И как бытие родится только от небытия, так родится и истина, через преодоление лжи, и одна без другой невозможна. Без зла немыслимо добро, невозможно его существование. Только через борьбу со злом добро обретает право на существование. Как и блаженство немыслимо без страдания. Смысл небытия, заключал Вейдеман, не в нем самом, а в создании бытия, как и смысл лжи -- в создании истины, смысл зла -- в создании добра, смысл страдания -- в создании блаженства.

В душе философа, в храмине возвышенного эстетизма, которую он пытался воздвигнуть в себе самом, превозмогался, предвосхищался ад, “сохраняемый в вечном божественном всевидении”. Без силы ада, без бесконечной темноты оказалась невозможной для него храмина эстетизма. Мыслями о преисподней, у самого края одной из бездн, завершалась заключительная монография Александра Викторовича Вейдемана.


Список цитируемой литературы



1 А. А. Вейдеман. Оправдание зла. - Рига, 1939.

2 Там же,

3 А. В. Вейдеман. Трагика как сущность искусства, религии и истории. - Рига, 1938.

4 Вейдеман весьма свободно подходил к трактовке идей Платона. Допущенные им вольности видны в размышлениях философа об идее человека и ее возможностях. Для сравнения вспомним строки из диалога Платона Парменид: “Что же, идея человека тоже существует отдельно от нас и всех нам подобных -- идея человека сама по себе, а также идея огня, воды? Сократ ответил: “Относительно таких вещей, Парменид, я часто бываю в недоумении, следует ли о них высказываться так же, как о перечисленных выше, или иначе”.

5 А. В. Вейдеман. Трагика как сущность искусства, религии и истории,

6 А. В. Вейдеман. Оправдание зла,

7 Там же,

8 Вейдеман следующим образом отвечает на вопрос, почему Будда не в состоянии стать Богочеловеком. Будда преодолевает натурализм, рабство природе, столь характерное для античности, но при этом предпочитает “скрыться за покрывалом Майи”, превращая мир, реальность, природу в призрак, иллюзию. См. более подробно А. В. Вейдеман. Трагика как сущность искусства, религии и истории,

9 Там же,

10 Там же,

11 Там же,

12 Там же,

13 А. В. Вейдеман. Оправдание зла,

14 Там же,

15 Предваряя критицизм Вейдемана в отношении эпохи средневековья, приведу цитату из книги, в свое время расшатавшей обыденное представление об этом периоде как эпохе невежества и мракобесия. “Эпоха средних веков -- эпоха энциклопедий. (…) Эта тенденция к “глобальности” проявляется и в устройстве собора, призванного быть законченным и совершенным подобием и наглядным воплощением божества космоса. (…) Поэтому философия и не могла не быть служанкой теологии (эта роль не только считалась унизительной, но, напротив, возвышала ее, ибо, во-первых, в добровольном служении средневековый человек вообще не видел ничего принижающего, а во-вторых, служение богословию могло, с его точки зрения, только приблизить философию к божественной истине), всемирная история принимала форму истории спасения, а любое сочинение, содержащее естественнонаучные сведения, неизбежно превращалось в компендиум, который охватывал все стороны мироздания. (…) Энциклопедизм средневековья -- следствие уверенности в познаваемости и понятности мира для движимого верою разума”. А. Я. Гуревич. Категории средневековой культуры. - М., 1972. - С. 263

16 Через несколько страниц Вейдеман, не питавший особых пристрастий к лютеранству, написал следующее: “Реформация еще не стала новым христианством. И лишь благодаря трудам Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Шлейермахера, по крайней мере, в теоретическом отношении стал протестантизм действительно новым христианством. Но только в теоретическом, в научном отношении. Что же касается стороны культа, протестантизм, за исключением одной только англиканской епископальной церкви, настолько обесцветил христианство, настолько, так сказать, антиэстетизировал его, что наиболее богато одаренные в духовном отношении люди, мистики и романтики по своему складу, обычно всегда, подобно Ф. А. Шлегелю, возвращались обратно в лоно католической церкви”. А. В. Вейдеман. Трагика как сущность искусства, религии и истории,

17 Там же,

18 Там же,

19 Там же,

20 Там же,

21 Там же,

22 В. Н. Лосский. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. - М., 1991. - С. 82

23 Вейдеман в пылу увлеченности римским стоицизмом приписал Эпиктекту то, чем он не занимался. Проблемами логоса занимались прежде всего древние стоики Зенон, Клеанф, Хрисипп, развивавшие и углублявшие общегреческое понимание этого термина, сделавшие его основой логики, физики, этики. Сошлемся на А. Ф. Лосева, писавшего, что для древних стоиков слово “логос” обозначало логическое построение, физику, языковую структуру. “Стоики начального периода стоицизма тончайшим образом разработали такие категории, как лектон или как телесное и бестелесное, систематически разрабатывали теорию логического суждения и грамматического предложения, дали целую систему как логических категорий, так и грамматических частей речи. (…) А перенеся свою теорию логоса на объективный мир, они рисовали замечательную по своей торжественности и мрачному величию картину в виде огненного Слова, которое было для них одновременно и провидением и безликой судьбой. Все эти элементы старого стоицизма почти целиком отсутсвуют у поздних стоиков. К логике у них (…) нет совершенно никакого интереса. Правда, некоторые результаты раннестоического учения о логосе, вроде учения о добродетели, о мудреце, о внутреннем человеке как о наивысшем произведении искусства, о мировом Логосе с его совмещением провиденциализма и фатализма, -- все это у поздних стоиков осталось нетронутым.” См. подробно А. Ф. Лосев. Эллинистически-римская эстетика I - II вв. н. э. - М., 1979. - 307 - 333 с.

24 Более того, Вейдеман настаивал, что “стоицизм работал над развитием, углублением нравственного сознания, стремясь пробудить в слушателях и читателях совесть, нравственный анализ, внутреннюю исповедь. Важен и общий смысл этой морали -- проповедь универсального, разумного закона, проповедь Слова, живущего в нас и правящего миром. Не мудрено, что христианские апологеты примыкают к этой проповеди, усваивают себе как ее содержание, так и ее форму.” А. В. Вейдеман. Трагика как сущность искусства, религии и истории,

25 Там же,

26 Там же,

27 Там же,

28 Там же,

29 Там же,

30 Там же,

31 А. Кураев. Пантеизм и монотеизм: Вопросы философии, 1996. - N° 6. - С. 37

32 Там же, С. 285

33 Там же, 270 - 271 с.

34 Вейдеман с его пристрастием к синтезу культур усмотрел возможность реализации синтеза германской и русской культур именно в прибалтийском крае. Он писал: “Тот великий синтез германской и русской культуры (…) совершался через связующее звено восточно-балтийских народов. При этом эти последние вовсе не являлись только посредниками, а в значительной мере выступали и в качестве творцов этого синтеза. И вот -- для того, чтобы обеспечить вполне свободную и полноценную роль всех творческих субъектов в этом имеющем первостепенное значение для всего будущего европейской культуры процессе -- необходимо прежде всего закрепить самостоятельность -- политическую свободу и независимость -- трех великих звеньев этого свободного синтеза: России, Германии и “моста и барьера” между ними Балтийских державных народов.” См. более подробно А. В. Вейдеман. Трагика как сущность искусства, религии и истории. (Теория героического оптимизма.) Дополнительная часть. - Р., 1937. - С. 215

35 А. В. Вейдеман. Трагика как сущность искусства, религии и истории, С. 273

36 А. В. Вейдеман. Оправдание зла, С. 133

37 Анри де Любак. Мысли о Церкви. - Милан - Москва, 1994. - С. 13

38 Н. О. Лосский. Условия абсолютного добра. - М., 1991. - С. 172

39 Н. А. Бердяев. О назначении человека. - М., 1993. - С. 39

40 А. В. Вейдеман. Оправдание зла. - Р., 1939. - 181 - 182 с. (На страницах 90 - 92 указанной монографии Вейдеман чуть подробнее разъясняет свое несогласие с Бердяевым.)

41 А. В. Вейдеман. Мышление и бытие. - Р., 1927. - 326 - 327 с.

42 А. В. Вейдеман. Оправдание зла, С. 181