Альманах Центра общественных экспертиз Выпуск Апрель 2008 г. Альманах Центра общественных экспертиз: Научное издание. № История. Политология. Философия. Экономика. Юриспруденция. Москва: нп «Центр общественных экспертиз», 2008. – 208 с
| Вид материала | Документы |
- Альманах Центра общественных экспертиз Выпуск Декабрь 2008 г. Альманах Центра общественных, 10211.22kb.
- Вопросы к зачету для студентов и слушателей всех форм обучения, 69.29kb.
- Тема криминалистические экспертизы, 296.74kb.
- Литературный альманах сф пгу. Выпуск, 2810.94kb.
- Обзор практики применения норм апк РФ при назначении судебных экспертиз по делам, рассмотренным, 446.71kb.
- Сибирское отделение ран центр общественных связей, 41.06kb.
- Основные положения о назначении и производстве экспертиз в экспертно- криминалистических, 385.42kb.
- Центр Налоговых Экспертиз и Аудита, преподаватель спб Государственного Университета,, 48.91kb.
- Весной этого года в Москве прошел III всероссийский конгресс политологов, в июне Всемирный, 302.71kb.
- Приглашаем вас принять участие в Межвузовской научно-практической конференции студентов, 44.29kb.
Русская духовная культура и механизмы ее обновления в современной России
К постановке вопроса о духовных явлениях и духовной культуре. То состояние кризисной нестабильности, неопределенности будущего, которое воцарилось в нашем обществе накануне и вслед за распадом СССР, в настоящее время не только не преодолено. В настоящее время имеются свидетельства, что оно углубляется, хотя в последние 5-8 лет некоторые аспекты общественной жизни, безусловно, стабилизировались. Все же главного, что говорило бы о разрешении кризиса, мы так и не можем реализовать: непротиворечиво и продуктивно связать воедино свое прошлое, настоящее и будущее; переосмыслить культурно-цивилизационную идентичность и тем самым духовно интегрировать все народы страны, разные слои, группы населения; выработать стратегические смыслы и цели общественного развития в новых условиях.
Ныне более чем когда-либо осознается тот факт, что истоки нынешнего кризиса связаны не столько с негативными действиями конкретных социальных слоев, разрушительной деятельностью ведущих элитных групп, происками враждебных внешних сил, сколько с тем, что определяет состояние нашего коллективного сознания, общей воли и духа. Не случайно поэтому в нынешней ситуации особое внимание обращается на состояние отечественной духовной культуры. Понятия «духовность», «духовная культура», «духовное развитие» и т.п. в последние годы используют исключительно часто. Однако нельзя не заметить, что разные авторы вкладывают в них неодинаковое содержание или, привычно повторяя их, не отдают отчета в том смысле, какой в них заключен. Подобная ситуация не случайна.
После революции новая власть, стоявшая на бескомпромиссных богоборческих позициях, предприняла попытку искоренить представления о «духовности», «духовной культуре» под предлогом того, что они отображают явления, связанные исключительно с религиозной верой, церковной практикой, которые расценивались как заблуждение. На официальном уровне многие годы представление о «духовном» в какой-то степени заменяли понятия «идейный», «идеальный», «нравственный». И только незадолго до распада СССР аналитики вынуждены были вновь обратиться к категориям «духовность», «духовная культура», ибо за ними угадывалась более фундаментальная, и одновременно жизненно значимая для людей реальность. Еще позже исследователи вынуждены были констатировать, что связь с этой реальностью может быть осуществлена лишь посредством религиозной веры и вероисповедальной практики.
Вместе с тем обрыв с духовными традициями не прошел бесследно – за несколько десятилетий доминирования советского марксизма в обществе радикально снизилось число православных верующих, исчезло множество храмов; были годы, когда не действовали монастырские обители. Философская мысль сосредоточивалась лишь на критике религиозных взглядов. Все это расшатало целостную духовную культуру нашего общества. Наш общественный опыт этого периода позволил убедиться: без признания конструктивной роли в обществе религии и веры трактовка «духовной культуры» необратимо редуцируется, приобретая в лучшем случае светский характер. В целом нейтрализация религиозно-духовного фактора в общественном развитии, к чему люди иногда прибегали в истории, неизбежно ведет к упрощению социального организма, лишая культуру глубинных измерений, сводя существование людей к преходящим задачам, к узко понятой пользе.
Понимание сущности русской духовной культуры. В отечественном аналитическом пространстве ныне развиваются разные типы понимания духовной культуры. Ниже коротко скажем о некоторых из них. Так, светский тип понимания сводит духовную культуру либо к высшим проявлениям человеческого разума, либо к «Мировому Разуму». Вряд ли кто станет возражать против того, что разум человека помогает осознать духовные принципы, но объяснить их, отобразить с наибольшей полнотой и адекватностью он не в состоянии. Не следует также забывать о всеядности человеческого разума: в иных случаях он способен обосновать и оправдывать все что угодно, в том числе аморальные принципы, человеческую бездуховность. Проблематика же «Мирового Разума» трактуется в нашей аналитике достаточно абстрактно. Она скорее демонстрирует забвение собственной философской традиции. В обращении к ней нередко видится стремление аналитиков уподобиться сторонникам позитивистской философии и технократического разума, которые превозносят успехи постиндустриальной культуры в сфере материально-физической практики, но одновременно осознают свою беспомощность в сфере духа.
Несколько особняком стоит такая разновидность теоретического подхода к пониманию духовных явлений, которая связана с попыткой отразить специфику этно-психологических особенностей народа. В этом случае нередко говорят о духе народа, о его духовном складе. Однако данный тип понимания духовных явлений, тяготея к чисто позитивитским методам познания, не в состоянии понять их сущность. В середине ХХ столетия И.Л. Солоневич, являясь представителем русского зарубежья, развернул подобное понимание народного духа, отождествляя его скорее с био-психологическим началом, с жизненными инстинктами этноса, нежели признавая его зависимость от духовно-культурных факторов114. Ныне аналогичную трактовку «духа народа» углубляют исследователи, последовательно стоящие на биологизаторских позициях в понимании этно-национальной жизни115.
Вместе с тем в отечественной философской мысли издавна было распространено принципиально иное понимание духовного, духовной культуры, которое вытекало из православного мировоззрения и которое начинает углубляться едва ли не с первых столетий принятия восточными славянами христианства116. В ХХ веке этот процесс интенсивно развивался в рамках богословской и светской мысли в русском зарубежье117, в то время как в советском марксизме он был практически сведен на нет. Ныне традиции анализировать проблематику отечественной культуры с духовно-православных позиций обретают новое дыхание в богословском анализе, а также восстанавливаются – хотя и с немалыми трудностями - в светской философии и гуманитарных науках118. В этом случае духовное мыслиться как то, что относится к Святому Духу, Третьему Лицу Нераздельной Троицы. Дары Святого Духа – это та сила, которую Вседержитель вдохнул в человека при сотворении. Через Дух человек может ощущать присутствие невидимой (метафизической или трансфизической) реальности. Только через Дух личность способна осознать собственную свободу нравственного выбора, почувствовать бессмертие души, совесть, волю, осмыслить собственную память, мировоззрение. Именно Дух лежит в основе многообразных форм индивидуального духовного опыта, который вместе с тем остается «личностным, энергийным, антропологическим феноменом»119. Понимаемый в таком ключе коллективный Дух одновременно является народным опытом, формирующим масштабное пространство национальной духовной культуры, которая, хотя заключает в себе психологические вкрапления, вовсе не сводится к био-природному началу человеческого существования.
В этом случае духовная реальность признается как принципиально невыразимая в строгих рациональных понятиях или на языке обыденной практики. Она осознается как универсальный порядок, отображение которого возможно через мировоззренческие универсалии (Блага, Любви, Истины, Красоты), нестрогие образы, чей смысл человек постигает нередко интуитивно, через собственный духовный опыт и многообразные формы символизма. Весьма часто эти высшие категории деятельности осознаются людьми в качестве культурных смыслов, идеалов, духовных ценностей, т.е. в качестве важных ориентиров, которыми народ дорожит, считает для себя священными. Человек же, соотнося себя с этой реальностью и присущими ей универсалиями, получает возможность обрести смысл жизни, а через вероисповедальный опыт – проникнуть в духовную подоплеку культуры. Возможность верующих людей развивать духовный опыт, ощущать свою причастность к Благодати превращает отечественную духовную культуру в живой процесс, в коллективную практику. В таком понимании духовного человеческий разум позволяет лишь осознать и выразить в приблизительной форме то, что человек переживает, ощущает в процессе своего духовного опыта и опыта других людей, через умозрение, порой тайнозрение или прозрение.
В работах современных отечественных исследователей духовная культура предстает как часть русской культуры и в определенном смысле как часть всей российской культуры. Эта часть заключает в себе вполне определенные свойства деятельности, потребностей и характера русского народа, которые отображают высшие его устремления, способности, представления, а также его представление о себе самом (своей душе, смысле жизни, правде, нестяжательстве и др.). Духовная культура является сложной по составу и находит свое выражение в этно-национальном менталитете и духовных предпочтениях людей, в коллективных ориентирах и состоянии общественной психологии, в поведении и выборе позиции, которые реализуют русские в истории. Наиболее полно этно-национальное содержание русской культуры воплощается в народном искусстве, в народном сознании (народная мудрость). Одновременно, как отмечено выше, оно интенсивно развивается в рамках религиозно-нравственных воззрений и вероисповедательной практики русских. Немало характеристик представлено также в авторском искусстве, в философско-гуманитарной мысли.
Совокупность особо значимых духовных принципов, идеалов, ценностей выполняет сакральные функции в русской культуре в целом; в общественном сознании они длительное время сохраняют свою легитимность, т.к. никем не подвергаются сомнению и критике. Подобные идеалы и ценности противостоят преходящим ценностям, которые соотнесены с повседневными, прагматическими целями. Вместе с тем именно сакральные ценности и принципы способны обогащать своими смыслами многообразные области общественной практики - хозяйство (здесь вырабатывается трудовая мораль, представления о формах хозяйствования и трудовой организации), политика и государственное строительство (понимание справедливого, прочного государства, идея государственного служения, приемлемые формы демократии), право (идея праведного суда), военное дело (идеи защиты отечества), общественная практика и социальные отношения (представления о группах и слоях, занимающих ведущие позиции в обществе) и т.п.
В повседневной практике обычно распространены самые разные ценности – как высокие, так и инструментальные, ситуативные, обыденные. Однако за многообразными проявлениями мотивов и поведенческих форм эта повседневность скрывает ведущие тенденции, которые свидетельствуют о массовых духовных предпочтениях и оценках, которыми руководствуются русские. Примечательно и то, что эти коллективные предпочтения особенно отчетливо выражены в нетривиальных ситуациях (жизненной опасности, военных конфликтов, непривычных условий деятельности и др.), когда многим людям одновременно приходится делать выбор и объединяться, чтобы не допустить общественной катастрофы
Основные вехи исторической эволюции русской духовной культуры. Говоря о сущности русской и российской культуры последних пяти веков, следует подчеркнуть, что они представляют собой сдвоенную систему цивилизационного типа. Российская культура более масштабна; она интегрирует в себе духовные компоненты, свойственные не только культуре русских, но и культурам других народов страны. Вместе с тем русская духовная культура выполняет в системе российской жизни в целом ведущие функции, определяя содержание и направленность развития всего общественного и государственного организма. Рассмотрим те устойчивые духовные качества, которые развивались сначала в русской, а вслед за этим и в российской культуре.
Принятие Киевской Русью восточного варианта христианства позволяло славянским племенам восточной Европы одухотворить свои языческие миры. Православные нравственные ценности удачно сопрягались с этническими характеристиками русских, непротиворечиво взаимодействовали с архетипами их языческого сознания и психологии в той части, где речь идет о единстве космоса, природы, человека. Таким образом, понимание космоса и человека трактовалось с этических позиций, а также с позиций идеала спасения. Вера и этнический склад характера подвигали каждого русского делиться бескорыстными дарами с окружающими - результатами труда, любовью, духовной энергией. В сходном ключе в русской культуре формируется художественно-экстатическое отношение к миру, как задуманному и созданному не по «технологическим замыслам и рациональному расчету», а по вдохновению, а потому пронизанному гармонией и красотой. Тем самым в русской культуре отвергается любование безобразным, низменным.
Укажем еще одну установку православия, определившую глубинные свойства русской культуры и духа русской культуры. Христианское понимание Бога-Творца не ограничивало свободного выбора между добром и злом, который должен делать сам человек. В православном мировоззрении трактовка светлого космизма, доминирующего в горнем мире, радикально отличается от понимания социального устроения, характерного для мира земного. Земной мир не дает человеку возможности добиться благодати при жизни и спасения после смерти. Для посюстороннего мира характерно распространение человеческих греховных страстей – сластолюбия, сребролюбия, гордыни и т.п. В этом случае человек призван руководствоваться идеей аскезы, т.е. отречением от мирского и плотского в пользу духовного самосовершенствования. Наиболее полно эта устремленность закладывалась в основу духовного опыта продвинутой личности верующего. Чтобы очиститься от греховного начала, обрести истинную сущность, такой человек освобождается от повседневных обязательств, стремится к внутреннему безмолвию, к пустынножительству. Покаянный уход человека от мира приводит к тому, что обретенные в уединении чистые энергии благодати возвращаются через него в социальное бытие, просветляя повседневную жизнь мирян. Именно из таких представлений формируются на Руси обычаи возводить скиты, монастыри, где аскетическая практика («умное делание») святых праведников кристаллизует общественную установку на стяжание Святого Духа.
Затронем духовное осмысление в русской культуре труда и хозяйствования. Как и во многих традиционных культурах, в Московской Руси уважалось умение добиться достатка, честно разбогатеть. Практическая житейская сметка, расчет и практицизм всегда были характерны для крепких хозяев – будь то крестьянин, купец, промышленник. Вместе с тем среди русских никогда не было устремленности к накоплению как таковому, к предпринимательству как основе человеческой жизни. В целом труд (особенно в монастырях) рассматривался как душеспасительное дело, а скопленные богатства жертвовались на попечительство, на общественные дела. На рубеже XIX-ХХ вв. многие крестьяне, купцы (среди них было немало старообрядцев) успешно осваивали рыночно-капиталистический уклад, подстраивая его принципы под отечественные духовные ориентиры и не становясь бизнесменами западного типа.
Рассмотрим еще одну фундаментальную характеристику русской культуры, рожденную в ходе противодействия татаро-монгольским завоевателям. Русские смогли избавиться от подчинения Орде, лишь осознав общенародное и духовное единство, признав важность своего сильного государства. С этого времени православное мировоззрение стало определять государственное строительство, ратное дело. В представлении русских государство важно не само по себе, а ради предотвращения агрессии извне, ради защиты духовных ценностей. В период московского царства русская духовная культура, затрагивающая сферу власти, политики, государства, приобрела отчетливо выраженный идеакритический и смыслоцентристский характер. В этот период осмысление роли и места российского царства в мировой истории достигает высочайшего напряжения. Идея Третьего Рима приобретает не экспансионистское значение, которое нередко приписывают ей некоторые авторы, а значение эсхатологическое – московский государь принимает на себя трагическую миссию спасения православного царства в условиях, когда для этого не остается никаких ресурсов, кроме духовных, вероисповедальных.
В целом защита государственных границ, интеграция в общее домостроительство народов разного вероисповедания, освоение территорий с суровым климатом - все это потребовало от русских и других этносов нечеловеческих усилий. Ни светская философская мысль, ни политические воззрения не могли создать доверительных отношений, какие создавались на основе духовно-православных принципов в практике межэтнических и межконфессиональных взаимодействий. Христианское сознание было сориентировано на вселенское единство людей, что в итоге обеспечивало мирное сосуществование народов России.
Раскол русской культуры и снижение духовных компонентов в общественном сознании. Расширение территории России в XVII в., а также преобразование на рубеже XVII-XVIII вв. русского царства в российскую империю обернулись драматическим снижением роли духовной культуры в русском обществе. Духовная традиция, заложив сакральные константы русской культуры и обеспечив ее переход на уровень цивилизационного развития, как бы обессиливает, уходит в толщу народной жизни. В новых условиях общественное лидерство перехватывает государственно-политический фактор, приобретающий в имперский период гипертрофированное значение. После реформ Петра 1 государство сосредотачивается на регулировании таких сторон общественного развития, как переход от традиционного хозяйствования к промышленному производству, военное перевооружение и организация армии на новой основе, создание светского образования, освоение идей Просвещения, науки и др.
С одной стороны, модернизация послепетровского периода была неизбежной. Западная Европа, посягавшая в Новое время на жизненно важные ресурсы слабых стран, не оставила бы без своей опеки и Россию, если бы та не смогла самостоятельно освоить индустриальное развитие и науку. С другой стороны, перед отечественной элитой стояла цель: обновить экономику, социальные отношения, культуру, не подрывая Священной Традиции, не разрушая чувство цивилизационной идентичности и духовных основ общественной жизни. Как мы выше показали, духовные основы Запада и духовные основы России имеют общий христианский корень, но, начиная со второго тысячелетия этот корень раздваивается – его концы расходятся. Поэтому, перед отечественной модернизацией последних столетий всегда стояла сложная задача: сообщить отечественной культуре импульс обновления, идущий от Запада, но не подорвать ее творческую природу, духовный потенциал в целом. В противном случае российское общество вступало бы на путь подражательства, копирования технических и материальных достижений Запада, ослабляя себя как культурно-цивилизационный организм и как субъект исторической практики.
Государственная элита, образованные слои того периода не обладали навыками разрешения столь сложных проблем. Не существовало у них возможности воспользоваться и аналогичным опытом других стран, т.к. Россия начала переходить к общественному развитию по буржуазно-индустриальному образцу одной из первых стран не-Запада. Имперская элита вынуждена была двигать развитие страны в узком коридоре имеющихся возможностей, постоянно сближая Россию с Западом, догоняя его путем постепенных реформ. И хотя наша элита сознательно не ставила целью подорвать духовную основу России, объективно этот путь вел к снижению творческого потенциала отечественной культуры и к гражданскому расколу русских.
Уже в ХIХ веке в нашем обществе усиливалось влияние идущих с Запада идей революционного переустройства, ценностей превратно трактуемой политической свободы, а также нигилизм, материалистические устремления, распространенные поначалу лишь среди дворянства, интеллигенции. В этой среде идеи европейского сознания воспринимались как научно доказанные истины, им нередко приписывался необратимый характер, ожидалось их победное шествие по всему миру. В итоге отечественная культура становилась социально и политически неравновесной; она как бы рассекалась на ярус истинной культуры (которую представляли народные слои) и ярус культуры искусственной, которая строилась по лекалам, взятым извне (дворянство, образованные слои). Дело усугублялось имперским характером нашей культуры: помимо культуры русских здесь существовали культуры множества других народов, которые по-разному воспринимали модернизацию и далеко не всегда становились разделенными как русская культура. В начале ХХ века российское духовное пространство приобретало крайне неустойчивый характер, что завершилось тремя революциями.
Кратко остановимся на духовных издержках советского типа развития, когда пришедшие к власти марксисты радикального толка избрали другую тактику модернизации, хотя сохраняли ту же самую цель - догнать развитые страны Запада. Они попытались полностью отказаться от традиционной духовной основы с тем, чтобы построить «справедливое общество» на вненациональной, безрелигиозной базе. Место религии заняла светская политическая идеология, которая опиралась по видимости на высокие идеи и справедливые идеалы. Однако по существу эта идеология не могла избавиться от западных мировоззренческих ориентаций, сохраняя свою абстрактно-утопическую сущность, мало совместимой с жизнью народов России.
И все же отношения между русской духовной культурой и идеологией советского периода не были чисто конфронтационными. Во многих случаях политическая элита, пытаясь сблизить марксистские догмы и духовные ценности народного сознания, делала уступки традиционным взглядам. Правда при этом русские духовные традиции ломались, принимали уродливые формы (общенародная собственность по существу оставалась государственной собственностью; идея социальной справедливости утрировалась до практики социальной уравнительности и др.). Еще чаще советская элита негласно паразитировала на русских духовных традициях. Особенно беззастенчиво эксплуатировалась готовность русских осваивать новые формы труда и жизни, а также их морально-психологические принципы, связанные с трудолюбием, непритязательностью, терпением.
В трагические моменты войны с Германией в партийной пропаганде и в искусстве были задействованы священные смыслы, образы отечества, духовно-нравственные императивы, которые до этого подвергались поношению. Это по существу можно расценить как признание беспомощности марксистских штампов, которые не выдерживали проверки на эффективность в военных условиях. Позже исследователи и мемуаристы подтверждали, что война для нас стала победоносной потому, что воевали русские солдаты, хорошо знакомые с крестьянским трудом, жизненной аскетикой, исповедующие народную мораль и ценности православия.
Духовная дезориентация многих социальных кругов в условиях кризиса. За последние 100 лет наше общество пережило ряд катастрофических разочарований в распространенных идеалах и ценностях. В начале века обрушились идеи православно-монархической империи; в конце столетия - идеалы советского марксизма. В последнее десятилетие существования СССР определенные круги населения вырабатывают у себя потребительские настроения: повседневное существование связывается с получением без очереди дефицитных продуктов, приобретением зарубежной бытовой техники, выдачей бесплатной путевки на отдых. Многие граждане мечтают сделать страну обычной, каких много в мире: здесь не реализуются масштабные проекты, граждане в основном зарабатывают деньги, обеспечивая свой высокий уровень жизни; такая страна ни на кого не собирается нападать и ни от кого не желают защищаться. На базе столь нехарактерных для исторической России устремлений осуществляются так называемые демократические и рыночные реформы. Но разочарование в них приходит к гражданам страны гораздо быстрее, нежели в принципах коммунизма.
Однако в современной России общественный нигилизм, скепсис и потребительские стандарты не теряют своих сторонников. Резкий переход от среднего достатка и устойчивого жизненного ритма к тактике выживания для многих граждан приобрел шоковый характер. Это сделало заметную часть населения безразличной к политике, социальным проблемам, ко всему, что происходит в стране. Демонстративно стали отъединять себя от отечественной традиции многие представители городской молодежи, которые стремятся любой ценой сделать карьеру, влиться в ряды высокообеспеченных слоев.
Подобные ориентиры подогреваются новым интеллектуальным классом, который оформился в 90-е гг. и который можно назвать «постинтеллигенцией». Его идеология вытеснила классический дискурс русской интеллигенции, предполагавший наличие у образованного человека чувств гражданского долга и «вины перед народом». Главное, чем занята постинтеллигенция, это распространять в обществе через СМИ и интерактивные сети «гламурный авторитаризм», диктовать моду на безыдейность и в целом «брать от жизни все лучшее».
Во многих отечественных СМИ ныне редко представлены позиции, защищающие базовые ценности русской культуры - представления о примате духовных начал над материальными, установки на национальное единство, чувство культурной идентичности, признание патриотического служения, поиски правды и социальной справедливости. Образ России в медийном пространстве приобретает монструозно-брутальный характер, нацеленный на доказательство того, что русская культура и сами русские «выпадают из русла мирового развития». Таким образом, многие каналы СМИ выполняют разрушительные функции по отношению к традиционным духовным ценностям. Они морально разрушают, обескураживают российских граждан, лишают их способности нравственного суждения, перевертывают систему их духовных оценок.
О социальных механизмах поиска обновленных ценностей духовной культуры. Если одних людей жизненные разочарования в идеалах привели к унынию и духовной дезориентации, то других - заставили избавиться от социального безразличия и утопического прожектерства по отношению к будущему. Последние 6-8 лет свидетельствуют, что в российском обществе формируется широкий спектр социальных сил, которые ратуют за восстановление в обновленной форме отечественных духовных традиций. Такие устремления порождают необходимость переосмыслить такие важные вопросы, как: что происходило с русской культурой в последние 100-200-300 лет? В чем сущность русской духовной традиции? Что можно признать ее адекватной репрезентацией в современной практике?
Ответить на подобные вопросы непросто. В сложившихся условиях русское духовное пространство остается не монолитным, но представлено фрагментами, взятыми из объемного массива народной жизни, а также из практического опыта разных политических и социальных сил. Многие из этих фрагментов были характерны для определенных эпох и ныне не могут быть восстановлены в прежних формах; другие оказались насильственно прерванными; есть и такие духовные векторы, которые в прошлом насильственно насаждались, но так и укоренились на нашей почве. Не случайно среди приверженцев духовности сегодня можно видеть группы, которые порой жестко конфронтируют между собой: представители неоязычества, сторонники московской старины, старообрядцы, почитатели имперского многообразия, неоевразийцы, выразители белой идеи или красной идеи, приверженцы православно-консервативного либерализма. Каждый из духовных сегментов, который репрезентируется той или иной из указанных групп, остается несамодостаточным, подчас конфронтационным по отношению ко всем другим.
Однако в процессе современного развития и коллективных поисков нередко вырабатываются интегративные позиции, которые приемлемы для многих социальных слоев, представителей разных мировоззрений. В качестве иллюстрации рассмотрим две такие позиции. Первая связана с общественным интересом к пониманию отечественной культуры, к оценке воздействия на нее православной религии. Исторически длительное нарастание в нашем обществе секуляризации, нынешняя агрессия против традиционных ценностей - все это обнажило любопытную закономерность: по мере ослабления религиозной доминанты в российском обществе неуклонно деформировался духовный иммунитет. Общество утрачивало критерии истины, различения правды и лжи. Эту негативную взаимосвязь спонтанно уловило массовое сознание, что выразилась в идее возврата к духовным корням, к православию. Примечательной особенностью является и то, что нынешняя реабилитация традиционных ценностей и православных ценностей не насаждается сверху (властями или церковью). Эта тенденция рождается снизу, поддерживается разными силами, начиная от ученых, оппозиционных политиков и кончая общественными организациями, рядовыми гражданами.
Вторая позиция демонстрирует себя на примере новых явлений в домашнем и школьном воспитании. Так, становится очевидным стремление многих родителей приобщить детей к вере, что проявилось в увеличении числа детей, молодежи в православных храмах, на церковных праздниках. Неожиданными для политиков и исследователей стали гражданские инициативы в практике образования. Через родительские комитеты граждане стремятся корректировать школьное воспитание и обучение, выступая против несбалансированных программ обучения. Они не согласны с увеличением времени на предметы, необходимость которых сомнительна в свете наших традиций, и уменьшением времени, отводимого отечественной истории, родному языку, русской литературе. Нередко негативный резонанс у родителей вызывает содержание учебных курсов. Например, они протестуют против использования зарубежных программ для детей и подростков по «половому воспитанию», «профилактике наркотиков», «медицинским знаниям». На первый взгляд, эти курсы актуальны. Однако их иностранные авторы ставят в этих курсах цели, мало совместимые с нашим семейным воспитанием. Кроме того, педагогические технологии нередко базируются на нормах, конфликтующих с нашим законодательством или несовместимых с отечественной моралью. Все это мотивирует родителей требовать, чтобы в учебном процессе предпочтение отдавалось задачам, актуальным для российского общества, духовным ценностям, свойственным нашей культуре и семейному воспитанию.
Выше представлены общественные позиции, которые объединяют вокруг себя немалое число сторонников. В этом отражается весь процесс кристаллизации обновленных духовных ценностей, хотя многие другие аспекты духовной культуры продолжают оставаться неочевидными, спорными. Но при этом проясняется механизмы порождения духовных ориентаций: современные духовные представления вызревают не за письменным столом, не в интеллектуальных спорах; они прорастают из плазменных энергий народного духа, кристаллизуются в стихии общественной жизни, в ходе переосмысления тех острых проблем, которые оказываются особо значимыми для русской и российской культуры.
Немалую роль при этом выполняет свободное обсуждение в информационном пространстве страны происходящих процессов и проблем. Информационная революция, с одной стороны, расширяет возможности манипулирования общественным сознанием, осуществляемого ныне важнейшими телеканалами и медиа-центрами. Но с другой, эти же возможности порождают спонтанное развитие информационных потоков, почти не контролированный обмен культурными ресурсами (Интернет, малотиражная печать, любительские киносъемки).
В ходе переживания многими людьми неблагополучных условий жизни, массового опыта выживания, в свободной полемике относительно всего происходящего в стране появляется коллективная воля, осознание общественно приемлемых целей и устремленность к ним активной части населения. В этих условиях коллективная практика способна выдвинуть общественных лидеров, научных аналитиков, которые ставят задачей осмыслить эти устремления, наполнить их конкретным духовным содержанием. Доходчиво выраженные духовные ценности и идеи после этого вновь оказываются в пространстве общественного сознания, мотивируя поведение разных социальных групп и слоев.
О.В.Матвеев,
доктор исторических наук