Geum.ru

Клетка без кода

Вид материалаДокументы
Опасное неизвестное
Высшие врата
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   16
ЧАСТЬ ВТОРАЯ


ОПАСНОЕ НЕИЗВЕСТНОЕ


XIV


РУДИМЕНТ


Недостающая сторона атома


Вся работа незаметно направлялась на то, чтобы выявить и преобразовать последний минеральный пласт, <непреклонный камень в глубине>, о котором говорил Шри Ауробиндо, - первый могильный камень, заключенный в нашем теле.


Придавая вещи некоторый смысл, мы постоянно подводили под нее соответствующее обоснование и теории, после чего обнаруживали еще один смысловой пласт, опрокидывающий все теории, - мы просто шли к... <чему-то>. Мать не строила теорий: Она шла, говоря, что дорога открывается по мере продвижения, и все. Поэтому смысл обрастал коркой не в большей степени, чем река. Через век и через два можно будет окунуться в Агенду, и ее вода останется такой же светлой. Мы навесили красивый волшебный ярлычок <клеточное время>, но что стоит за ним? До конца мы этого, наверное, еще не узнали. Возможно, это аналог времени, которое придумал человек, соединив траектории нескольких звезд и построив на них целый мир, - но мы-то имеем дело с другими звездами и новым миром. Старые звезды предвещали появление новых, а что предвещают новые? Мы совершенно не уверены, что слова <клеточное время> несут наш смысл.


Постепенно Мать понимала (самое замечательное здесь вот что: поскольку Она забывала все, опыты постоянно казались новыми, переживаемыми впервые, и мир каждую минуту был новым, неожиданным, будто заново рожденным - чистым, не отягощенным ни одним пятнышком прошлого... только клетки обращались в прошлое, очень давнее прошлое, к своей старой загадке): <Для клеток тела это переход от покоя инерционного происхождения, - неподвижности, порожденной в давнее время Инертностью, - к покою всемогущества. Трудный переход. Трудный для клеток. В отдельных участках сейчас как раз идет работа над ним, что не очень приятно>. Движение клеток изменяется. Мы пережили бы подобные ощущения, если бы наше тело внезапно устремилось к <смерти>. Время и состояние изменяются настолько радикально, что это равнозначно гибели всего мира. Как это осознать? Мать постигала процесс небольшими дозами, плохо понимая, действительно ли Она идет к смерти, или к чему-то другому. Видано ли, чтобы один вид переходил в другой... наблюдая за переходом? Вот такая ситуация. Нас почти пугало хладнокровие Матери. Мы можем сказать <пугало>, потому что видели и ощущали все это. Ей случалось вовлекать нас в клеточное <движение>, и честное слово... Чтобы пройти через это, нужно либо видеть в нем что-то забавное, обладая огромной иронией Шри Ауробиндо или чувством юмора Матери, либо отчаянно желать перемен. Только тогда никакой сбой не станет помехой. В 1969 году картина немного прояснилась (правда, неизвестно, картина чего). <Для того, чтобы сила быстро достигла тела, нужна полная пассивность: воздействию на любой участок тела предшествует абсолютная пассивность, то есть... Абсолютная степень инерции, понимаешь? Усовершенствование всего, что несовершенно в инерции>. Мать бросила на нас взгляд: <Это особенно трудно для тех, кто обладает высоким уровнем интеллекта, очень трудно. Тело всю жизнь вырабатывало восприимчивость к разуму, что обусловило его послушание, пассивность и так далее, а теперь от этого надо отказаться>. Тут мы и поняли сверхъестественное чудо Шри Ауробиндо, который управлял пишущей машинкой совершенно без участия Разума, с помощью одних клеток своих пальцев. Поток шел напрямую - тот самый поток, который направляет полет птиц и движение звезд.


<Чем это объяснить? - продолжала Мать. - Развитие через разум - постоянный и основной мотив любого, даже самого материального существа; в некотором роде это противоположность сна. А чтобы воспринять высшую силу, нужно, напротив, нечто эквивалентное неподвижности - неподвижность сна и абсолютное сознание. "Неподвижность", не знаю, как сказать... Как бы противоположность инертности. Благодаря этому я поняла, почему творение начиналось с инерции>. Возможно, потому, что только первичная Инерция могла вынести сокрушительный Поток во всей его полноте? Отсутствие инерции, то есть сопротивление привело бы к взрыву(?). <Теперь, - продолжала Мать, - приходится возвращаться к начальному состоянию, пройдя сквозь все пласты сознания - через всю кривую... Такое ощущение, что одно тело открыто, восприимчиво, хотя бы отчасти преобразовано, способно постичь творение, то есть то, что мы называем "творением": узнать "как" и "почему" (два начала). Это нельзя ни продумать, ни прочувствовать, только пережить, - вот единственный способ" познания>. А нам никак не удавалось постичь механизм <неподвижности> на человеческом уровне, и мы обратили внимание Матери на то, что любым высочайшим состояниям сопутствовало напряженное стремление, ощущавшееся даже в теле, что совершенно противоположно неподвижности. Это активное ожидание. Значит? <Что же делать, - спрашивали мы, - пусть все устанавливается само или нужно по-прежнему пребывать в активном ожидании?> - <Трудно сказать, - отвечала Она, - Я-то убеждена, что у каждого свой путь, но что касается этого тела, его путь - активное ожидание>. - <Но ведь это не неподвижность!> - <Оно уже пришло к неподвижности, оно узнало способ>. - <Это может быть одновременно? Одно и другое вместе?> - озадаченно спросили мы. - <Да, вместе...> Тут и возникает загадка супраментального, или клеточного времени. <Именно этого сумело достичь тело: полной неподвижности при напряженном ожидании. Пребывая в неподвижности без ожидания [то есть в чистой инерции], оно ощущает страшную тревогу, и мгновенно "пробуждается". В этом и состоит роль напряженного ожидания. Внутри тело абсолютно неподвижно, как будто все его клетки замирают [в клетках затихает дрожь]. Должно быть, то, что мы называем напряженным ожиданием, есть супраментальная вибрация. Я часто думаю об этом. Но стоит телу хоть на пять минут впасть в состояние инерции - неподвижности без ожидания - оно пробуждается от тревоги, будто ему угрожает смерть! Представляешь, насколько это сильно [здесь пролегает граница между смертью и бессмертием, - двумя близнецами, вся разница между которыми - в ожидании]. А для тела неподвижность - это... Да, оно чувствует, что напряжение высшей вибрации, вибрации истинного сознания настолько велико, что... равнозначно инерции неподвижности. Напряжение так велико, что для нас оно равнозначно инерции. Оно-то сейчас и устанавливается. Благодаря нему мне, точнее, телу (понимает теперь тело) стал понятен процесс творения. Я бы сказала, что все началось с совершенного, но бессознательного состояния, и от него надо перейти к совершенному сознательному состоянию. Между ними лежит несовершенство>.


Новое время - это очень древнее время, ставшее сознательным. Протоплазма хранит память о первом толчке. Понять это может только тело.


Объяснение Матери действительно укладывалось в схему первого творения, согласно которой внешней неподвижности камня сопутствовало бешеное движение атомов: пассивность позволила Материи вынести невероятную Энергию, но при этом сообщила ей внешне неизбежный автоматизм. В конце кривой Мать находила изначальное <совершенство>, имея преимущество в различии путей жизни и смерти; сложно было бы даже утверждать, что оно заключается в напряженном ожидании конечного продукта эволюции (Матери), если начальный продукт лишен как ожидания, так и сознания - в сердце атома есть сознание, оно лежит в основе любой формы движения: само движение является признаком ожидания; глубинное ожидание подталкивает всю эволюцию; но лишь только появляется <форма>, хотя бы форма атома, Поток замирает. Это ожидание, так сказать, <для себя>: так ребенок прижимает к груди куклу: <Это мое>, - и воля или рефлекс сохранить частицу Потока <для себя> - истинный образ Инерции, подобия или карикатуры бессмертия. Здесь начинается смерть. Какая-то вещь захватывает частицу потока и не желает ее уступать. Поэтому, для того, чтобы перейти к высшей форме или к высшему ожиданию, приходится каждый раз ломать старую форму. Инерция есть устойчивость формы: застывшее, отлитое в стереотип движение, желающее вечно пребывать в одном и том же состоянии. По этой причине каждая форма кричит: <Нет-нет-нет>. Любая форма представляет собой великое НЕТ, страшащееся потерять жизнь, упустить ее через мельчайшую пору, малейшую дырочку снаружи, и всячески изворачивающееся в попытках выстроить себе стенку из электронов или чего-то другого и сохранить эгоцентрическую гравитацию. Инерция - воплощенное НЕТ. Смерть привязана к этому <нет>. И то же самое Движение может творить бесконечную жизнь... если позволить ему литься свободно, если вещи, говорящие <нет>, найдут тот же покой и ту же устойчивость в открытом безграничном пространстве, а не в замкнутом углу. Воистину, смерти нет: есть разные состояния. Должно измениться состояние Материи. Нужно обнаружить ДА Материи. Тогда от инерции мертвого ожидания, погребенного в собственном коловращении, будто в темной вечной могиле, мы перейдем к живому, открытому ожиданию, включенному во вселенское движение, быстрота которого компенсирует плотность любой электронной стенки и неподвижность могильной вечности. Только Сверхразум, клеточное время, могут придать атому недостающее качество, которое так отчаянно пытается открыть в нем эволюция: неподвижность в непрерывном движении. Неподвижность, не чреватая смертью. Весь путь эволюции ведет к обретению такой безграничности, когда ни одна форма не будет служить могилой.


Возникает вопрос: не ищут ли ученые, снимающие с Материи слой за слоем, открывающие в глубине ядра все более мелкие и <устойчивые> частицы[15], фундаментальную единицу, присутствующую везде, плотную, золотистую, не имеющую дыр и живущую во времени, за которым не поспевают микроскопы, где беспредельная скорость движения сливается с неподвижной мгновенностью вечности? Неоткрытая часть атома. Вероятно, тело найдет ее раньше ученых.


Задача состоит в том, чтобы узнать, способна ли Материя говорить <да>, так сказать, расслабляться, не распыляясь, отдаваться без сопротивления, без удержу, грозному Движению - то есть быть безграничной и в то же время заключаться в некотором теле и некоторой форме. Этому клетки Матери учились на протяжении десятилетий. Именно такое изменение времени и состояния должно в конце концов преобразовать Материю, которая, не пропуская Поток и засыпая в ложном покое смерти, превращается в отвердевшую, застывшую корку. У Материи своя вечность, и она должна обнаружить ее; тогда ей не придется умирать, сжиматься до состояния смерти. Опыт такой вечности приходил к телу Матери: <Оглядываясь на череду прошедших дней, я могу так описать опыт тела: в некоторые моменты оно некоторым образам находится в сознании бессмертия, но потом, поддавшись влиянию (а иногда по старой привычке), возвращается в сознание смерти, и тут... Возвращаясь в сознание смерти, оно испытывает ужасную тревогу, которая проходит лишь когда тело вновь обретает истинное сознание. То есть оно то здесь, то там [Мать помахала рукой, изображая бесконечный переход от одного сознания к другому]. А другое состояние, состояние бессмертия, неизменно спокойно и тихо, но... Будто бы волны бегут с такой бешеной скоростью, что кажутся неподвижными. Вот так: внешне ничего не колышется, а движение колоссальное>.


Клеточная вечность в бешеном движении.


<Подвижная неподвижность>, как говорила Мать.


Итак, Она закрывала глаза и, застыв с ложкой в руке, отправлялась к <свету, который делает массу вещей>: бесчисленное настоящее, заключенное <во всем>, - что совершенно не вязалось с окружающей Ее жизнью, где наблюдали за каждым движением Матери, где от Ее тела постоянно что-то требовали: сделай то, сделай это, подпиши там, подпиши здесь, - иными словами, тысяча лживых по большей части действий. Ее даже заставляли принимать лекарства от странной вечности, которую некоторые (точнее, многие) принимали за симптом старения. <Тело начинает спрашивать себя... Начинает спрашивать себя, какие отношения у него будут с вещами, как сложатся отношения нового сознания со старым сознанием тех, кто останется людьми?> Она сказала это в начале 70-х годов. Ровно семнадцать лет назад Она задавала тот же вопрос маленьким подопытным бунтарям(?) на Площадке для Игр: <Возможно ли, чтобы тело изменилось, а его окружение осталось прежним? Какими будут ваши отношения с другими, если вы так сильно переменитесь?.. Кажется, что измениться должен весь мир, хотя бы отчасти, чтобы можно было продолжать существование>[16]. Вопрос вставал все острее - кто следующий? Нужно было победить НЕТ не только в Ее теле, но во всех окружавших Ее телах: <Существует задний план (дело в основном в нем)... задний план бессознательного отрицания, он стоит абсолютно за всем. Он везде: мы едим, дышим, слыша постоянное отрицание... Для того, чтобы преобразовать мир, требуется колоссальная работа>.


А у нас в ушах звучали слова Шри Ауробиндо:


Упорный бессловесный отказ в глубинах Жизни,


Тупое <Нет> у истока вещей[17].


Что должно произойти?


Куда, к какому невозможному положению в людской среде вела клеточная вечность? Удастся ли ей разрушить отрицание, рудимент начальной Инерции, и можно ли изменить частицу Материи, не изменив всю Материю?


А может, она вела к другому, еще более глубокому смысловому пласту, где ДА и НЕТ, бессмертная Жизнь и Смерть вместо того, чтобы бороться, превращаются в нечто третье?


Вопрос терпения


Мать не знала, как это ни обидно, ничего не знала. <Почему мне не подскажут, что будет, не знаю. Наверное, для того, чтобы приучить к пассивности>. Может, дело в том, что мы не знаем, с чем бороться: мы говорим <смерть>, но что стоит за этим? Возможно, нет ничего <против>, а все препятствия - лишь средства, шаги, последовательно ведущие нас к последней загадке, и все они направлены только на то, чтобы разжечь огонь стремления, открывающий последнюю дверь.


В настоящий момент смерть олицетворялась для нас твердостью Материи, влекущей за собой медленное разрушение формы. Однако приходили новые, очевидные и убедительные опыты, укладывавшиеся в ту же схему: <Тело предельно ясно и точно чувствует, что, ощутив себя, - себя и мир в отношении к себе [это старая эгоцентрическая позиция], - оно падает в яму, а ощущение действия силы, сознания, дает этому [твердости тела] лишь относительную реальность. Тело прекрасно понимает и постоянно видит это с точностью до мельчайших деталей: как только сила ощущается "чем-то другим", появляется боль, одно не идет, другое расстраивается, - мир становится сложным и совершенно гнусным. А когда оно совершает некоторое движение... (как объяснить?) Обратное конденсации... Сознание словно растворяется, границы стираются, исчезают, тело становится гибким, и боль проходит - физически проходит. Тело догадывается, что твердость материи - это иллюзия, которая может... отступить>.


Спрашивается, не должно ли движение <растворения сознания> - в некотором роде ускорение сознания, - пересилить движение, удерживающее Материю в смертном состоянии? С другой стороны, быть может, старая Материя растворяется, не в силах вынести изменение движения? Мать этого не знала, Она ощущала процесс растворения, но... <Забавное впечатление: будто исчезают не то чешуйки, не то деревянная кора, не то черепаший панцирь. То, что представляется людям материей, - лишь окостеневшая оболочка, которая должна отпасть, потому что она не обладает восприимчивостью. Но это тело [Мать коснулась своего тела]... Оно пытается, пытается... Ох! Как любопытно! Любопытное ощущение. Если бы оно удержалось надолго, чтобы все успело раствориться, тут бы и началось>.


Удержалось надолго.


Та же проблема: время. Видимо, некий род клеточной вечности пытался установиться в теле Матери, и процесс изменения состояния ускорялся. <В истинном состоянии не бывает трения... Тело само чувствует, что ему нужно научиться жить в вечности>, - говорила Она после 1962 года. Да, но дадут ли ему время для вечности?


Или все-таки каталептический транс?


Проблема обострялась: <С ростом истинного сознания все более чисто ощущается пластичность и текучесть. Видимо, окостенение происходит от недостатка сознания. Не только в теле: мне кажется, что во всем. С установлением нормального состояния сознания появляются гибкость и текучесть, полностью изменяющие природу субстанции, и сопротивление зависит лишь от бессознательного; оно пропорционально степени бессознательности. Внешняя материальность - продукт степени бессознательности... [Вот это особенно интересно. Мир, в котором мы живем, Материя, в которой мы живем, приобретают плотность и твердость по причине отсутствия сознания - и только. Получается нечто вроде иллюзии реальности. Иллюзии плотности.] Что касается тела, интересно, что все яснее чувствуется рудимент, лишенный сознания. Некоторые пласты до сих пор хранят следы прошлого: минерального, растительного, животного царств. Полностью сознательная часть клеток полна света, но... Впрочем, стоит лишь посмотреть [Мать коснулась кожи на руке, ничуть не изменившейся на вид], и кажется, что она уже не такая плотная, хотя внешне выглядит абсолютно так же. Люди, обладающие внутренним видением, могут что-то увидеть, но лишь благодаря ему. Новый способ существования станет явным лишь для того, кто обретет супраментальное видение>. Однако так называемое <внутреннее> или супраментальное видение вполне материально, ведь Мать видела физические факты: <Все вещи я вижу материально, хотя для других они невидимы. Тем не менее, они материальны. Странное состояние...> Мы постоянно возвращаемся к двум мирам Материи, вложенным друг в друга: иллюзорная, плотная, бессознательная скорлупа, и второй мир. Мы обращали взгляд к Матери: рост нового сознания, новое видение, новое тело, - все можно осознать, но <рудимент>? Он был как загадкой, так и мостом. Может быть, иллюзия развеется, и старые тела обратятся в пыль - много получится пыли.


Мать как будто услышала наш вопрос: <Пока еще не ясно до конца, какой будет судьба этого рудимента... В расхожем представлении его участь называется "смертью ": клетки, не способные перейти в состояние пластичного сознания, подвергнутся отторжению. Но судя по тому, как происходит работа, четкой грани между группами сознательных и несознательных клеток нет: различия в состоянии частей существа неуловимы или почти неуловимы. Следовательно, возникает вопрос: где, что, когда и как произойдет?.. Эта проблема становится все сложнее. Правда, мне кажется, что какой-то довесок есть, но отбрасывать его не стоит: он пока сомневается, медлит, находится в затруднении, старается, - а большего от него и не требуется. Беспорядок или боль в каком-либо участке не сопровождается дрожью и волнением, - клеткам не нужны доктора и лекарства, ничего подобного: только просьба... Призыв "О, Господи". И все. Потом ожидание. Обычно боль уходит за несколько секунд. Все осложняет вмешательство извне - мысли, невежество, впечатления, масса бурлящих вокруг впечатлений. Как правило, вреда от них не бывает, но иногда они производят шок. Это несколько мешает. Я словно сгибаюсь (не от усталости и не от потери равновесия, материальной причины этому нет); кажется, будто настоящая (точнее, принадлежащая прошлому) часть моего тела уменьшается, а я, мое сознание, напротив, обширно, велико и могущественно... Не знаю, как объяснить, но ощущение очень любопытное. Словно тащишь за собой старый груз, но не из-за нежелания тела: просто это тяжело и поэтому требуется время. Часть тела будто отстает>. Время, вечно это время.


<Мне хотелось бы знать, - продолжала Мать. - Меня начинает занимать такая проблема [за всем у нее вечно стояли улыбка и юмор]: неужели этот остаток... Нет, вопрос не в этом, вопрос во ВРЕМЕНИ. Со временем (Шри Ауробиндо говорил о трех столетиях) ВСЕ изменится. Привычки подсказывают самое простое решение: взять и выбросить эту ветошь - "Уходи, мне такого не нужно". Это отвратительно. Если что-то происходит недостаточно быстро, от него избавляются: мол, уходи! Уходи и разлагайся на здоровье! Это отвратительно. Я чувствую атмосферу: коллективную мысль. Люди пишут: я надеюсь, что вы проживете долго! И тому подобные обычные глупости. Это... осложняет обстановку. Я смотрю на это тело, а оно иногда говорит (когда непонимание слишком велико, когда окружающие совсем уж непонятливы): "Ах! Пусти, я пойду" ("оно", то есть, бессознательное, слишком бессознательное и пока недостаточно восприимчивое), - оно говорит: "Ну пусти меня, будет еще хуже, пусти, я пойду". Но в нем нет ни усталости, ни отвращения. А я отвечаю: "Нет-нет!" [Мать произнесла это так, словно обращалась к ребенку.] Это вопрос терпения, верно?..>


Чьего терпения? Ее или окружающих?


Но не могло быть и речи о том, чтобы позволить старому рудименту рассыпаться в прах.


<Вопрос времени... Что же будет?.. Не знаю, посмотрим. Во всяком случае, ты узнаешь. Ты скажешь им: все совсем не так, как вы думаете!.. [Мать иронически посмеивалась, видимо, представляя себе "учеников".] Я бы сама сказала, но они меня не послушают! Не знаю. Я не знаю, что будет. Что будет? Вот ты знаешь?> Тут мы взглянули на Нее с такой уверенностью! - <Когда-нибудь придет триумф>. <Когда делаешь что-то в первый раз, никто не может объяснить>.


Она была одинока, слишком одинока.


Между разложением и иным.


Одним февральским утром 1970 года Мать неожиданно заметила: <Любопытная вещь: я не сплю и не бодрствую. Ни то, ни другое. В кресле или в кровати - безразлично, я испытываю новое состояние... Это нечто другое. Я не сплю! Что это такое? Не знаю. Тут есть нечто... Возможно ли?.. Я не выхожу из тела. Может быть, тело изменилось? - не знаю. Все совсем иначе...>


Возможно ли?


Новое состояние Материи...


Последняя тайна Матери.


Все условия были ясны, осталось только неизвестное.


Матери 92 года. Осталось еще три.


XV


ВЫСШИЕ ВРАТА


С тех пор как маленькая девочка летела на камни в лесу Фонтенбло, разговаривала с питоном, слушала историю мумии в Музее Гиме и разглядывала сквозь страницы книжки Историю Жизни, казавшуюся ей знакомой чуть ли не до последней картинки, было пережито очень многое: чудеса Тлемсена, головокружительные падения, путешествия вне тела, первое вхождение в смерть, озарение импрессионизма, атомная революция, революции, прокатившиеся от долины Янцзы до Москвы, затем потайная дверь, где висела лиана <верности>