Geum.ru

Автор: "Черные" Бета

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   25


– Давайте начинать, – громко сказал Кингсли, и голоса снова стихли. – Слушанье по делу Северуса Снейпа по обвинению в том, что он принадлежал к незаконной организации Упивающихся Смертью, а также в убийстве Альбуса Дамблдора, объявляю открытым. Дознаватели: Кингсли Шеклболт, министр магии, Джон Долиш, заместитель министра, Гавейн Робардс, начальник аврората. Защита подсудимого: Люциус Абраксас Малфой, старший заместитель министра. Главные свидетели защиты: Гарри Джеймс Поттер, аврор, Рональд Билиус Уизли, аврор, Гермиона Джин Грейнджер, сотрудник отдела магического правопорядка, Минерва Макгонагалл, заместитель директора Хогвартса.


– Ее-то ты зачем пригласил? – тихо спросил Снейп Малфоя.


– Я не звал, она сама вызвалась, – в тон ему ответил Люциус. Он встал. – Защита сразу заявляет ходатайство. Мы готовы пригласить и иных свидетелей, не заявленных ранее. Все они находятся в здании министерства. – Он потряс свитком, который держал в руке. – Вот список.


– Подойдите, – велел Кингсли. – Люциус подошел к трибуне и протянул министру свиток. – Тот просмотрел его и передал Долишу. Бывший аврор улыбнулся и вручил его Гавейну, а вот тот не был столь доброжелателен.


– Триста восемнадцать человек? Малфой, вы издеваетесь над нами? Мы за месяц всех не заслушаем.


– И в мыслях не было, господин Робардс. Показания всех заявленных свидетелей необходимы нам для характеристики личности мистера Снейпа, это его коллеги, бывшие ученики… Их мнение, бесспорно, важно.


– Они могут показать нам что-то конкретное по сути обвинения? – спросил Кингсли.


– Их показания обрисуют ситуацию в целом, что имеет значение для ее детального исследования…


– Ясно, – кивнул министр. – Ходатайство отклоняется.


Робардс не счел нужным скрыть свое торжество. Люциус пожал плечами и вернулся к креслу.


– И зачем был нужен этот цирк? – спросил его Снейп.


– Они даже не прочли список, а я там спрятал одного важного свидетеля, который мог бы выступить против тебя. Ты все же отрезал ухо Джорджу Уизли, но теперь его не смогут пригласить в зал заседаний. Ведь в привлечении дополнительных свидетелей отказано. Я вырвал у Гавейна пару зубов, а он этого даже не заметил. Кстати, когда в следующем году он будет клянчить у министра дополнительный бюджет, боюсь, мы не сможем выделить ему ни сикля. Уж я-то постараюсь.


– Кажется, ты наслаждаешься происходящим.


Малфой кивнул.


– Ну, хоть кто-то должен получить удовольствие, раз уж все мы здесь собрались.


Министр начал озвучивать обвинение, но Снейп его почти не слушал, хотя отметил, что оно составлено грамотно и очень корректно. Его обвиняли сухо, лаконично, без лишних подробностей и оскорбительных эпитетов. Кингсли не читал по бумажке, а в свободной форме излагал свои мысли. Северусу это понравилось. Он с некоторым удивлением понял, что, пожалуй, видит первого министра магии, который может заставить его проникнуться уважением к власти. Как только Шеклболт закончил свою речь, Люциус снова встал.


– Ходатайство.


– Да?


– Мы предлагаем следующий порядок изучения доказательств. Сначала допросим свидетелей, а потом выступит сам мистер Снейп.


– Возражения есть? – спросил Кингсли обвинителей. Те промолчали. – Хорошо, тогда пригласите в зал Гарри Джеймса Поттера.


Северус невольно обернулся к дверям, когда те открылись. Поттер вошел решительным шагом, встретившись со Снейпом взглядом, кивнул в знак приветствия и застыл перед трибуной.


– Рады видеть вас в добром здравии, – сказала какая-то ведьма из числа судей.


Гарри улыбнулся.


– Большое спасибо, – и смущенно поправил очки. Снейп подумал не о том, что сейчас услышит, и даже не о тех тайнах из прошлого, которые Поттер мог выдать. Ему просто было хорошо, что Гарри сам стоит на ногах и улыбается, что он снова надел эти дурацкие стекляшки и мантию, а шрам с его лба, как он и предполагал, никуда не делся. Этот день неожиданно перестал быть мрачным, и пусть Северус не верил в то, что это ощущение у него продлится достаточно долго, в тот момент он был почти рад находиться в здании суда и видеть человека, тоска по которому сводила его с ума.


– Мы все присоединяемся к сказанному миссис Фирви, – улыбнулся Кингсли. – Господа, ваши вопросы?


Начал Долиш.


– Гарри, расскажите, когда вы узнали, что профессор Снейп – Упивающийся Смертью.


Поттер явно готовился отвечать на вопросы.


– Во время Турнира трех волшебников. Но директор Дамблдор развеял мои подозрения. – Поттер отвечал четко, рассказав про Каркарова и про то, что он увидел в воспоминаниях директора.


– Вы безоговорочно поверили? – спросил Гавейн.


– Всем людям свойственно сомневаться, но…– Поттер рассказал о том, что знал о деятельности Снейпа в рядах Ордена Феникса. – Я и мои друзья выжили благодаря тому, что профессор вовремя предупредил Орден, что мы отправились в Отдел тайн.


– Разве не вы обвиняли его в смерти своего крестного?


Гарри пожал плечами.


– Я был ребенком, потерявшим единственного человека, которого считал своей семьей. Разумеется, мне нужно было кого-то обвинить, но с возрастом я стал смотреть на вещи без лишних эмоций, и сейчас понимаю, что профессор сделал все от него зависящее, чтобы спасти жизнь мне и моим друзьям, когда мы пошли на глупый риск. Сириус погиб в силу стечения обстоятельств, а не из-за чьего-то умысла.


– Вы – единственный из свидетелей смерти директора Дамблдора. Мы просто вынуждены в данном случае всецело доверять вашим показаниям из-за отсутствия других очевидцев. Поэтому я надеюсь, вы будете честны, не позволив своим эмоциям или чувству благодарности к кому-то… – начал Гавейн, но Малфой, до этого сидевший со скучающим видом, его перебил.


– Протест. Не понимаю, на каком основании мистер Робардс намекает на неискренность свидетеля.


– Я ни на что такое не намекал. Но вы же сами не станете отрицать, что мы все знаем лишь с его слов.


– Протест. Есть и другие показания, которые не противоречат тому, что всегда утверждал мистер Поттер. Мой сын Драко Малфой тоже был там, – Люциус выбрал из свитков нужный. – Вот полная копия его показаний, сделанная во время разбирательства его собственного дела. Если слова Гарри Поттера будут им в чем-то противоречить, я снова ходатайствую о разрешении вызова дополнительных свидетелей. Драко Малфой находится в здании министерства и готов повторить свои слова.


– Это правда? – спросил Снейп.


– Нет, конечно, – тихо шепнул Люциус. Буду я таскать ребенка по судам, мне все равно никто не даст его вызвать. Зачем Гавейну лишние доказательства честности Поттера?


Кингсли о чем-то пошептался со своими коллегами.


– Показания, ранее данные Драко Малфоем, суд обязан учесть. Если сказанное Гарри Поттером будет им противоречить, мы сообщим об этом и тогда рассмотрим вопрос о привлечении дополнительных свидетелей. Рассказывайте, что вы видели, Гарри.


Поттер без лишних эмоций поведал о том, что произошло на Астрономической башне. Когда он закончил, Долиш опередил вопрос Гавейна.


– А теперь расскажите нам, почему вы подумали, что профессор Снейп поступил так согласно воле самого директора.


Снейп нахмурился, но, к его удивлению, Гарри проявил чудеса корректности. Поведав о событиях в Визжащей хижине, он скупо рассказал о том, что видел в воспоминаниях Снейпа, не упомянув свою мать.


– Я видел, как профессор перешел на нашу сторону еще до первого падения Волдеморта. Потом все действия мистера Снейпа в точности совпадали с полученными от директора приказами. Он заботился обо мне и защищал, он продлил жизнь Альбусу Дамблдору, которого медленно убивало проклятие, он убил его потому, что таково было желание самого директора, который хотел погибнуть не из-за уничтоженного хоркрукса, но спасая кого-то от неверного шага. Когда мистер Снейп умирал, он передал мне эти мысли, потому что у нас не было шанса поговорить, а он должен был вручить мне последний наказ Дамблдора. Если бы не эти воспоминания, мы бы не одержали победы. В них содержалась подсказка, как я должен поступить.


– Где сейчас эти воспоминая? – поспешно спросил Гавейн. – Вы можете предоставить их в распоряжение суда?


– Нет.


– Почему?


– Я уничтожил их. Только вчера. До этого хранил как память, но, зная, что сегодня меня могут попросить о чем-то подобном, избавился от них. Это часть души человека, которого вы сегодня судите. Никто не вправе заглядывать в чужую душу. – В зале раздался одобрительный ропот. Снейп ощутил острое желание поцеловать Гарри Поттера, ему хотелось этого почти непреодолимо. Ведь Поттер уничтожил воспоминания не по собственной воле, в его характере скорее было бы заставить Снейпа использовать для спасения все средства, но он переступил через свои принципы. Потому что успел хорошо узнать Снейпа, потому что уважал его желания, потому что знал, что Северус скорее позволил бы себя убить, чем допустил, чтобы все эти люди копались в его тайнах. Такая странная покорность делала Поттера невероятно желанным. «Смотри, он все это делает ради тебя. Не в силу порядочности, не потому, что так должно. Ты просто ему небезразличен, и неважно, что он видит в тебе лишь друга, важно то, как он это делает. С какой искренностью! Разве нельзя перетерпеть собственные глупые чувства и их болезненность ради права находиться рядом с таким человеком? Ну зачем бегать от него, ведь все равно не убежишь?»


– Это подозрительно, – сказал Гавейн.


– Нет, – возразил ему Джон Долиш.– Это очень благородно. Прекрасный поступок, мистер Поттер.


– О причине этого благородства я и хотел бы поговорить. Мы все уже порадовались тому, как вы отлично выглядите, Гарри. Колдомедики в Святого Мунго наконец нашли способ исцелить ваши раны?


– Протест, – нахмурился Люциус. – Здоровье Поттера не имеет отношения к делу.


– А мне кажется, что все несколько иначе. Раз мистер Поттер молчит, я позволю себе спросить прямо. Это правда, что человеком, вылечившим вас, является Северус Снейп?


– Откуда он мог это узнать? – гневно прошептал Люциус.


– Понятия не имею, – признался Снейп. – Из посторонних знали ты, его домовой эльф и Грейнджер с Уизли. Вряд ли они могли разболтать.


– Я тоже не откровенничал.


– Это правда, – сказал Поттер. – Я очень благодарен ему за это.


– Ну, разумеется, – улыбнулся Робардс. – Настолько благодарны, что уничтожили свидетельства, способные его опорочить?


– Протест!


– Принимается, – кивнул Кингсли. – Не надо без доказательств обвинять свидетеля во лжи.


– Я лишь констатирую степень его благодарности мистеру Снейпу и указываю на его сомнительные поступки.


– Протест! – Малфой нахмурился. – Мы что, сейчас углубимся в изучение того, что значит «сомнительные»? Для меня, например, странно, что вы, начальник мистера Поттера, держите на работе, как вы утверждаете, отъявленного лжеца. Или сомнения в его кристальной честности у вас возникли только сегодня? Очень избирательная позиция.


– Протест мистера Малфоя принимается. Робардс, вы не вправе давать оценку действиям свидетеля. Судьи сами примут решение о том, как им оценивать его слова и действия.


Гавейн кивнул.


– Хорошо. Тогда позвольте еще один вопрос. Мистер Поттер, вы в курсе, что для вашего лечения была использована темная магия?


Он намеренно повысил голос, делая свое заявление театрализованным. Публика негодующе загудела.


– Протест. – Малфой встал и рассмеялся. – Господин министр, это уже просто абсурдно. Кто давал право мистеру Робардсу выдвигать подобные обвинения? Тем более что они совершенно бездоказательны.


– Вы в состоянии подтвердить сказанное? – спросил Кингсли.


– Это логично, – улыбнулся Гавейн. – Подумайте сами: лучшие колдомедики Святого Мунго бились над поисками лекарства, господин Малфой, как пострадавший, щедро инвестировал их исследования. Но они так ничего и не нашли, и вдруг мистер Снейп с ходу изобретает средство. Вывод напрашивается сам собой: он пользовался недозволительными методами. Я вполне понимаю, как сейчас растерян мистер Поттер, от него наверняка скрыли, чем именно его лечат. Потому что если он знал об этом, его действия тоже предосудительны и подсудны.


Малфой уже снова хотел возразить, но Снейп жестом остановил его.


– Мистер Робардс, – стоило ему заговорить, как в зале повисла тишина. – В нарушение хода допроса позволю себе ответить вам лично. Мистер Поттер, выбирая для себя целителя, доверял этому человеку жизнь. Я бы никогда не стал иметь дело с тем, кто сомневается в моих методах или задает лишние вопросы. Таков мой характер.


– Это подозрительно… – начал Гавейн.


– Возможно, – перебил его Снейп. – Но у всех нас есть свои особенности. Если вы на сегодня закончили оскорблять мистера Поттера, я прошу позволить ему занять место в зале и вызвать мисс Гермиону Грейнджер. С вашего позволения, я задам ей несколько вопросов и надеюсь, ее ответы развеют все сомнения в мой непорядочности.


– Это не обязательно, – сказал министр. – Нет никаких доказательств для обвинения.


– Сочтите это моей личной просьбой. Репутация людей, выступивших в мою защиту, не должна пострадать от грязных бессмысленных нападок.


– Я бы попросил… – начал Гавейн.


– Вы уже намерены извиниться?


Аврор усмехнулся.


– Нет.


Долиш поддержал Снейпа.


– Я за то, чтобы вызвать Гермиону Грейнджер.


– Малфой? – спросил Кингсли.


– Я, как и мистер Снейп, на этом настаиваю. И добавляю, что мы требуем, чтобы мистеру Снейпу по окончании следствия были принесены официальные извинения. Иначе мы подадим иск за клевету на такую сумму, что, боюсь, его не покроет даже годовое жалование мистера Робардса.


– Гарри, вы можете занять место в зале, – сказал министр. – Вызывается Гермиона Грейнджер.


Северус, принимая свое решение, не зря понадеялся на гриффиндорку. Она ничуть не смутилась, когда первый вопрос, который ей задали, исходил от него.


– Мисс Грейнджер, у нас возникло некоторое отклонение от хода слушаний. Скажите, вы знали, что я лечу Гарри Поттера?


– Конечно. Гарри не скрывает от друзей такие важные вещи.


– Видели ли вы список ингредиентов, из которых оно изготовлено?


– Да.


– Были ли среди них незаконные?


– Нет, – солгала, не задумываясь, девушка.


– Протест, – усмехнулся Гавейн. – Откуда мы знаем, что вы показывали ей именно тот список?


– Я хорошо училась в школе, – осадила его Гермиона. – И по списку ингредиентов могу понять, что представляет собой зелье.


– Но вас все же можно обмануть. Вы – не квалифицированный специалист.


Грейнджер пожала плечами.


– Могу посоперничать со многими из них, если вам интересно мое мнение.


– Не слишком. Все это бездоказательно.


Снейп кивнул.


– Пока да. Мисс Грейнджер, у вас хорошая память?


– Отменная.


– Можете перечислить все, что входило в зелье? – Она коротко на него взглянула и кивнула, разгадав уловку профессора.


– Конечно. – Список был длинным, но она не сбилась ни разу, лишь в конце чуть повысила голос, назвав в качестве последнего компонента измельченный рог единорога.


– Спасибо, – сказал Снейп. – Надеюсь, никто не успел это записать, потому что я собираюсь запатентовать это средство и продать права на его распространение мистеру Малфою. А он объяснит каждому желающему поживиться, какие могут быть последствия и размеры судебных издержек.


– Это ничего не доказывает, – напомнил Робардс.


– Конечно. Поэтому если мне принесут все необходимое, за восемнадцать часов я сварю здесь зелье, оно будет и эффективно, и законно. У мистера Малфоя рана аналогична тем, что были у мистера Поттера. Мы вылечим его прямо в зале суда. Это будет единственным неопровержимым доказательством, не так ли? Иных ведь господину начальнику аврората будет недостаточно для извинений?


– Боже, – сказал Кингсли. – Секретарь, доставьте профессору все необходимое, а потом уничтожьте список с компонентами, пока милорд Малфой вас не засудил. И прикажите подать всем желающим ланч. Боюсь, это будет самое долгое заседание суда за всю историю Визенгамота.


***


– Блестящая победа, – поздравила Снейпа Гермиона, поджидавшая их у выхода из зала. Они с Люциусом покидали его практически последними, потому что ни один из них не хотел продираться через толпу, которая бросилась к дверям после окончания заседания.


– Он взял их измором, – усмехнулся Малфой, разглядывая свою руку. – У меня от ваших сомнительных экспериментов копыта не вырастут?


– Нет, просто через семь часов эффект пропадет. Потом надо будет сделать перерыв часов двенадцать и нанести нормальное зелье.


– Ясно. Значит, мне лучше в ближайшие сутки не появляться в министерстве. Пойду сообщу своему секретарю, что буду отсутствовать по причине крайнего похмелья. Надо же отметить тот образцово-показательный цирк, что вы устроили.


– Непременно, – кивнула Гермиона. – Ваши слова можно расценивать как приглашение?


Люциус удивился.


– А вы его примете?


– Ну, я уже была в вашем доме, встречаясь с профессором. Было забавно смотреть, как от меня тошнит ваши фамильные портреты.


– Что ж, мне нет дела до их пищеварения. Приходите.


– Отлично. Убедимся, так ли хороши ваши винные погреба, как уверял Драко.


– Мой сын не склонен преувеличивать.


– Если честностью он в отца, то мне, наверное, стоит принести виски с собой, – улыбнулась Гермиона. – Я приду одна.


– Чего уж там. Можете приводить своего жениха.


– Увы, у Рона дежурство. Иначе он ни за что не отказался бы зайти и оставить в вашем доме десяток навозных бомб.


– Я могу сделать это за него, если меня пригласят.


Снейп резко обернулся. Он и не заметил, как Поттер приблизился к их компании.


– Конечно, приходите, – сказал Люциус довольно почтительно. – Ваше общество доставит мне истинное удовольствие.


Гарри не очень прислушивался к его словам, вместо этого он схватил профессора за руку и, рывком притянув к себе, резко обнял.


– Боже, как хорошо, что все так закончилось. Теперь вы можете делать все, что хотите. Кстати, я знал, что с зельем все в порядке. Вы бы не стали готовить ничего противозаконного.


Малфой и Гермиона переглянулись, неожиданно приветливо улыбнувшись друг другу. Кажется, оба подумали, что есть тайны, которые стоят того, чтобы их хранить, но Снейп всего этого не заметил. Он вообще растерял способность о чем-то рассуждать. Никогда раньше он не оказывался в таких крепких объятьях, немного дурашливых, отнюдь не нежных, но как же в них было хорошо. От волос Поттера пахло каким-то травяным шампунем, его щека, прижавшаяся к щеке Северуса, была колючей из-за долгого пребывания в зале суда, а еще от голода у Гарри бурчало в животе, но это не имело никакого значения. Это были лучшие объятья в жизни Снейпа. Целых полминуты он позволял себе, просто забыв обо всем, находиться в них, прежде чем отстранить руки, которые меньше всего хотелось отталкивать.


– Что у вас за привычка такая – меня хватать? Я вам что – игрушка, в которые вы в детстве не доиграли? – Вышло не так раздраженно, как хотелось произнести.


Гарри улыбался ему.


– Простите, не удержался.


– Жду вас всех завтра вечером, – сказал Малфой. – Мне на самом деле нужно зайти к себе в кабинет.


– Ни в коем случае. Сейчас четыре часа утра, ложиться спать все равно уже поздно, так что отправляемся прямо сейчас. – Грейнджер бросила на них с Поттером какой-то странный взгляд. – Я пойду с вами, мистер Малфой, и проконтролирую, чтобы хозяин дома не сбежал с собственной вечеринки.


Люциус недоуменно на нее посмотрел и пожал плечами.


– Боюсь, мне не понять ваших маггловских представлений об урочном часе, но я не против экспромтов. Догоняйте нас. Я освобожусь минут за тридцать. – Он вежливо предложил Гермионе руку, и гриффиндорка, взяв его под локоть, потащила по коридору в сторону лифтов, рядом с которыми уже практически не было очереди из несчастных судей, вырвавшихся на свободу из зала суда.


– Нет, но какое лицо было у Робардса, когда он извинялся…


– Да, за это стоило дорого заплатить... – Долетел до них с Поттером обрывок разговора.


– Подождем немного тут? – спросил Гарри.


Снейп кивнул.


– Конечно. Как ваше здоровье? Все в порядке? – спросил он, чтобы поддержать беседу.


– Отлично. Вы были правы: я сразу перестал мечтать о сне. Наверстываю упущенное за эти месяцы. Думаю, через пару дней вернусь к работе.


– Значит, вы больше не чувствуете себя никому не нужной обузой?


– Нет, не чувствую. Мы с Джинни после моего возвращения весь день проговорили. Очень многое обсудили…


– В том числе и запах сигарет? – зачем-то спросил Северус.


Поттер покачал головой.