Торгово-промышленная палата россии
| Вид материала | Документы |
- Торгово-промышленная палата россии, 514.44kb.
- Слюсарь Наталья Борисовна На семинар, 46.37kb.
- Торгово-промышленная палата российской федерации калужская торгово промышленная палата, 19.36kb.
- Торгово-промышленная палата Российской Федерации, 728.41kb.
- Торгово-промышленная палата россии, 657.86kb.
- Цели и виды бизнес-планов, этапы разработки бизнес-плана, различия в структуре и содержании, 53.3kb.
- Торгово-промышленная палата российской федерации деятельность торгово-промышленных, 1382.61kb.
- Торгово-промышленная палата россии, 1387.79kb.
- Торгово-промышленная палата россии, 635.67kb.
- России Юрий Чайка и президент Торгово-промышленной палаты РФ евгений Примаков. Соглашение, 14.66kb.
| Кому достанется Ирак? | |
| |
| Михаил Маргелов, председатель комитета Совета федерации по международным делам: — Надеюсь, что иракцам. Хотя желающих назвать эту страну зоной своего влияния будет достаточно много. Это и соседи Ирака, и его далекие и близкие "друзья". Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока: — Ирак как сфера влияния достанется Ирану и в меньшей мере — Турции. В Ираке сейчас начинается гражданская война — война всех против всех. Сегодня Ирак не страна, а территория. На таких территориях государственный режим устанавливает только диктатор, более или менее кровавый. Западная демократия там не стоит и гроша. Александр Воловик, президент нефтегазовой корпорации "Би-Газ-Си": — Американцам. Они создают там управляемый хаос. Войска выводят, но оставляют многочисленное воинство в виде охраны, советников и прочего. Эти ребята хорошо знают, как воевать. Американцы делают хорошую морду при отвратительнейшей игре. Киркук — одно из богатейших месторождений, американцы никогда его не отпустят. Их принцип "уходя, оставайся". Сергей Рогов, директор Института США и Канады РАН: — Пока что американцам, но к концу 2011 года и оставшиеся войска могут быть выведены, ситуация может измениться, начнется борьба между суннитами и шиитами, курдами и арабами, внутри самих шиитов. США потерпели политическую и военную неудачу, вопрос — какими будут последствия. Война в Ираке и Афганистане обошлась США в триллион долларов, и никакие доходы от нефти с этим не сравнятся. Леонид Ивашов, президент Академии геополитических проблем: — Ирак будет разделен на две или три части, а это в интересах США. Курды уже живут автономно и объявят о независимом государстве, шииты и сунниты будут пытаться сохранить что-то вроде конфедерации. Экономически Ирак уже подчинен США, англо-американские компании контролируют нефтяные поля и в шиитских районах, и в курдских. Теперь американцам нужно сделать так, чтобы централизованное государство не возродилось. Вывод войск позволяет держать Ирак в состоянии постоянной нестабильности. Ирак разделил судьбу Египта, Ливии и других арабских государств, которые мешали США и угрожали Израилю. Теперь Америка сосредоточится на Афганистане и Иране. Эльдар Гараев, исполнительный директор Российско-иракского делового совета: — Ирак останется в зависимости от США в ближайшие лет десять. Без них там будет хаос. Для бизнеса важно, чтобы для Курдистана были оговорены особые условия, и там американские войска точно останутся. Как раз в этой части Ирака наиболее заинтересованы российские предприниматели. А в Ираке и сейчас тяжело работать, это удается только ЛУКОЙЛу и "Газпром нефти". Александр Проханов, главный редактор газеты "Завтра": — Ираку и Турции. От того, как они скоординируют свои действия, зависит, кому достанется этот лакомый кусок мира. Американцы не выдержали двух войн в исламском мире, пришлось выбирать меньшее из зол. Теперь все силы американцев будут направлены в Афганистан. |
| 7 лет войны в Ираке // История вопроса | |
| |
| 20 марта 2003 года — начало военной операции "Иракская свобода". Американские и британские войска вторглись на территорию Ирака со стороны Кувейта. 9 апреля — армия США берет Багдад. Президент Ирака Саддам Хусейн бесследно исчезает. 15 апреля — американские войска взяли город Тикрит, завершив тем самым последнюю крупную наступательную операцию коалиционных войск. Конец апреля — США заявили об увеличении международного воинского контингента, составлявшего на тот момент 125 тыс. человек, еще на 100 тыс. военных. 1 мая — президент США Джордж Буш-младший на палубе авианосца "Авраам Линкольн" произнес речь, в которой заявил о военной победе США в иракской войне. К этому моменту в боях погибли 138 американских военных. 13 декабря — Саддам Хусейн взят в плен в подвале деревенского дома недалеко от Тикрита. 4 апреля 2004 года — начало восстания шиитов под руководством Муктады ас-Садра против американской оккупационной администрации. 28 июня — временная коалиционная администрация передала свои полномочия переходному правительству Ирака во главе с премьер-министром Айадом Аллауи. 30 января 2005 года — в Ираке прошли первые за полвека многопартийные парламентские выборы. 22 февраля 2006 года — взрыв в шиитской мечети Аль-Аскария в Самарре, который спровоцировал волну насилия на почве межрелигиозного конфликта. 15 июня 2007 года — американское военное командование заявило о том, что численность войск США в Ираке составляет 160 тыс. человек. 10 сентября — командующий многонациональными силами в Ираке генерал Дэвид Петреус рекомендовал снизить к середине 2008 года воинский контингент более чем на 20 тыс. человек. 17 ноября 2008 года — Багдад и Вашингтон подписывают соглашение о выводе американских войск из Ирака к концу 2011 года. 27 февраля 2009 года — новый президент США Барак Обама заявил о намерении закончить активную фазу военной операции к 31 августа 2010 года. 30 июня — все боевые соединения армии США покинули иракские города. 4 июня 2010 года — американское командование заявило о том, что численность воинского контингента США в Ираке снизилась до 88 тыс. человек. 18 августа — Ирак покинуло последнее боевое соединение армии США. Суммарные потери США в иракской кампании составили 4419 военнослужащих. |
| Нефтяная отрасль Ирака до и после войны // Вычислительный центр | |
| |
| В 2002 году в Ираке добывали 2 126,5 тыс. баррелей в день (б/д) нефти. Установленная мощность иракских НПЗ оценивались в 603 тыс. б/д, реально на них перерабатывалось 518,2 тыс. б/д. Внутреннее потребление нефтепродуктов находилось на уровне 447,3 тыс. б/д. Экспорт сырой нефти в 2002 году в натуральном выражении составлял 1 494,6 тыс. б/д, в стоимостном — $12,5 млрд. Из общего объема экспорта 932,8 тыс. б/д экспортировалось в Северную Америку (62%), в Европу — 438,9 тыс. б/д (29%), в страны АТР — 44,5 тыс. б/д (3%). Ирак располагал 9 нефтеналивными танкерами общим дедвейтом 534,3 тыс. тонн, действовало 11 нефтепроводов. В 2003 году в стране функционировало 950 добывающих скважин, из них 887 были самоизливающимися, 63 — механической добычи. К 2009 году добыча выросла на 10% — до 2 336,2 тыс. б/д. Установленная мощность НПЗ увеличились до 824 тыс. б/д, фактически на них перерабатывается 456,6 тыс. б/д. Внутреннее потребление нефтепродуктов возросло до 603,3 тыс. б/д. Экспорт сырой нефти в 2009 году составлял 1 905,6 тыс. б/д, в стоимостном выражении — $41,8 млрд. Из общего объема экспорта 479 тыс. б/д (25%) экспортировалось в Северную Америку, в Европу — 517 тыс. б/д (27%), в АТР — 830 тыс. б/д (43%). В 2009 году страна располагала 4 нефтеналивными танкерами общим дедвейтом 53 тыс. тонн, действовало 8 нефтепроводов. В эксплуатации находилось 1657 добывающих скважин, из которых 1439 были самоизливающимися, а 218 — механической добычи. Из-за того что геологоразведочные и изыскательные работы в Ираке за этот период практически не велись, оценка доказанных запасов в 2009 году не отличается от той, что была в 2002 году — около 115 млрд баррелей. |
| Российские компании в Ираке | |
| |
| Российские компании, работающие в Ираке, рассчитывают, что вывод из страны американских войск не скажется негативно на их деятельности. До начала боевых действий в 2003 году в этой стране работал целый ряд российских компаний. Так, государственные "Зарубежнефть" и "Татнефть" имели контракты на бурение скважин и разведку. В 1997 году консорциум в составе ЛУКОЙЛа (68,5%), "Зарубежнефти" (3,25%), "Машиноимпорта" (3,25%) и министерства нефти Ирака (25%) подписал соглашение о разработке месторождения Западная Курна-2 на условиях СРП на срок 23 года с возможностью продления еще на 5 лет. Однако санкции в отношении Ирака не позволяли реализовывать нефтяные проекты. В 2002 году Багдад объявил о расторжении контракта. В декабре 2009 года консорциум в составе ЛУКОЙЛа и норвежской Statoil победил в тендере на право освоения Западной Курны-2, то есть фактически вернул уже однажды полученный проект. Извлекаемые запасы месторождения оцениваются примерно в 12,9 млрд баррелей нефти. Доля ЛУКОЙЛа в консорциуме составляет 85%, доля Statoil — 15%. В соответствии с условиями тендера 25% в консорциуме должно быть передано иракской госкомпании. Таким образом, доля ЛУКОЙЛа составит 63,75%, доля Statoil — 11,25%. В ЛУКОЙЛе говорят, что вывод войск США компанию не затронет, так как "безопасность сотрудников и их работы на контрактной основе осуществляет иракская South Oil Company и ее спецподразделения". "ЛУКОЙЛ постоянно контактирует с полицией и различными структурами, отвечающими за безопасность. С ними есть абсолютно четкие договоренности, и ставку мы делаем на них",— пояснили в компании. В конце 2009 года ЛУКОЙЛ обещал вложить в 2010 году в Ирак $300 млн, а за четыре-пять лет — $4,5 млрд. Второй российской нефтекомпанией, получившей контракт в Ираке, стала "Газпром нефть". В начале 2010 года компания в качестве оператора консорциума (30%) выиграла тендер на разработку месторождения Бадра с запасами 2 млрд баррелей. Остальными членами консорциума стали корейская Kogas (22,5%), малайзийская Petronas (15%) и турецкая TPAO (7,5%). Иракскому правительству принадлежит 25% в проекте. Реализация проекта рассчитана более чем на 20 лет. Начало работ планируется в 2010 году. Предполагается, что объем добычи нефти составит около 170 тыс. баррелей в сутки (8,5 млн тонн в год). Вчера в "Газпром нефти" отметили, что "вывод войск США из Ирака никак не меняет планы "Газпром нефти", касающиеся реализации проекта Бадра". Вторым направлением работы российского бизнеса в Ираке до войны была электроэнергетика. В стране работали "Технопромэкспорт", "Энергопром", "Интерэнергосервис". Но в 2003 году после начала боевых действий граждан РФ из страны эвакуировали, и проекты были остановлены. Сейчас российские специалисты "Технопромэкспорта" работают на двух проектах в Ираке — ТЭЦ "Юсифия" и ТЭЦ "Харта". Строительство "Юсифии" было начато еще до войны, но заморожено в 2003 году. Сейчас на "Юсифии", серьезно пострадавшей от военных действий, проводится оценка объекта, пояснили в "Технопромэкспорте". Компания также длительное время вела переговоры по ТЭЦ "Харта", добиваясь гарантий безопасности для персонала. Сейчас на "Харте" уже ведется строительство, отметили вчера в "Технопромэкспорте". Связаться с представителями "Энергопрома" и "Интерэнергосервиса" вчера не удалось, об их деятельности в Ираке после начала войны ничего не известно. В Ираке также работают "Силовые машины". В 2008 году компания возобновила поставку и монтаж оборудования на ГЭС "Аль Адаим". Кроме того, "Силовые машины" являются поставщиком оборудования для ТЭС "Дибис". Ольга Мордюшенко, Владимир Дзагуто, Дмитрий Беликов |
| | ||
 | ||
| | |  |
Нечужая земля
Россия ищет способы интеграции Северного Кавказа
В августе 2008 года Россия вмешалась в грузино-югоосетинский конфликт и этим открыла новую главу своей кавказской истории. Хотя война с Грузией и последующее признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии были -- по крайней мере формально -- актами внешней политики, за ними последовали определенные сдвиги в политике Москвы на российском Северном Кавказе. Президент Дмитрий Медведев уделяет подчеркнуто много внимания кавказской политике, но из ежедневной хроники пока не явствует, что на самой взрывоопасной российской территории становится безопаснее и лучше жить.
Социологические опросы свидетельствуют, что жители остальных, некавказских регионов России все отчетливее воспринимают Кавказ как «чужую землю». Уже в недалекой перспективе станет ясно, справится ли страна с задачей интеграции Северного Кавказа. Кавказ еще может быть вовлечен в очередной российский модернизационный проект. В противном случае южную российскую окраину ждет если и не отделение, то во всяком случае отдаление от остальной России -- с сопутствующей архаизацией, дальнейшим экономическим упадком и неизбежным ростом конфликтности. Но даже в этом случае Россия просто в силу географических причин не сможет закрыться от кавказских проблем: мы останемся лицом к лицу с северокавказским демографическим взрывом. Для России по-прежнему предпочтительнее найти решение кавказским проблемам и интегрировать его. Но надежных инструментов для такой работы и готового общественного мнения у Москвы пока, к сожалению, нет.
В 2008 году в Кремле еще, видимо, казалось, что улучшить ситуацию в северокавказских регионах можно путем простого переназначения президентов. Летом и осенью 2008 года Дмитрий Медведев продолжил начатую еще при Владимире Путине работу по ротации «отряда» северокавказских президентов и назначил бывшего конституционного судью Бориса Эбзеева главой Карачаево-Черкесии, а бывшего десантника Юнус-Бека Евкурова -- президентом Ингушетии.
22 июня 2009 года автомобиль г-на Евкурова взорвали на окраине Назрани. Президент Ингушетии выжил, но теракт показал, что диверсионное подполье на Северном Кавказе все еще способно на дерзкие атаки. Даже после того, как весной 2009 года официально прекратилась контртеррористическая операция в Чечне.
За два месяца, пока раненый президент Ингушетии проходил реабилитацию, стало очевидно, что даже самые удачные замены региональных руководителей не могут решить проблем управляемости и коррупции на Северном Кавказе. Лучшие назначенцы федерального центра столкнулись с активным противодействием сложившейся в республиках за последние 15--20 лет этнократии -- слоя местных чиновников, которые привыкли по своему усмотрению расходовать поступающие из центра деньги. Причем так, чтобы никто не имел возможности проверить отчетность. При этом в ряде регионов Кавказа местные чиновники, с одной стороны, "торговали нестабильностью" с Москвой, добиваясь увеличения финансирования под угрозой активизации боевиков, а с другой -- финансировали боевиков, покупая у них собственную безопасность за те же федеральные деньги.
Несколько иначе выглядела ситуация в Чечне, где находящаяся у власти элита сформировалась в процессе второй чеченской войны. Молодому чеченскому лидеру Рамзану Кадырову удалось найти общий язык с сословием бывших комбатантов, не так давно дравшихся против России, и убедить их в том, что развитие чеченского этнонационального проекта возможно и в рамках Российской Федерации. Условиями для развития этого проекта стали практически полная автономия Чечни в силовых вопросах и почти неограниченное финансирование, которое сделало разрушенную республику цветущей, хотя и почти лишенной производственной базы.
Кадыровский рецепт постепенно стал примером для подражания, а личное влияние Рамзана Кадырова на Северном Кавказе выросло. Но чеченская ситуация во многом оставалась уникальной, поэтому даже при желании воспроизвести ее на сопредельных территориях было бы почти невозможно. Кроме того, хотя проект «чеченизации Чечни», начатый еще в 1999--2000 годах, во многих отношениях можно признать успешным -- бремя ежедневной войны снято с плеч российской армии и милиции, сама война стала заметно менее интенсивной, в республике развернуто колоссальное строительство, -- у него обнаружились издержки.
На самого главу Чечни то и дело косвенно падала тень резонансных преступлений, совершавшихся то в Чечне, то в Москве, то за пределами РФ. Достигнутый Чечней уровень фактической внутренней автономии сделал ее статус субъекта федерации в достаточной степени формальным. Многие наблюдатели стали замечать, что территориальные органы федеральной власти в Чечне (например, МВД) лишь номинально включены в соответствующие вертикали. А главное, что привязывает этот регион к остальной стране, -- федеральное финансирование. Пожалуй, высшим выражением российских сомнений в правильности происходящего в Чечне стало появление этим летом на страницах московской печати данных об апрельском 2010 года боевом эпизоде в чеченских предгорьях, в котором федеральный спецназ, дравшийся с боевиками, оказался в крайне затруднительном положении из-за бойцов чеченской милиции, якобы вступивших с боевиками в контакт. Эти обстоятельства, бесспорно, подлежат прокурорской проверке, но даже без этого эпизода ясно, что система, построенная в Чечне, имеет не только плюсы.
Чеченский проект создавался в президентство Владимира Путина, для которого проблема Кавказа в 1999--2000 годах сыграла роль политического трамплина. С осени 2009 года новый президент Дмитрий Медведев начал осуществлять свой проект северокавказского урегулирования. Он объявил, что за Кавказ будет отвечать специальный федеральный чиновник с широкими полномочиями, которые позволят ему навести порядок в кавказской кадровой политике и избавиться от коррумпированных кланов, а также привлечь на Северный Кавказ инвестиции. Деньги, а не танки и спецназ, должны были, по мысли главы государства, сделать Северный Кавказ мирной и процветающей провинцией.
Зимой 2010 года из состава Южного федерального округа был выделен Северо-Кавказский федеральный округ -- Ставрополь и шесть из семи горных республик, за исключением Адыгеи. Полпредом и главным антикризисным менеджером был назначен бывший губернатор Красноярского края Александр Хлопонин, получивший нигде четко не сформулированные, но беспрецедентно широкие полномочия: он стал первым полпредом, который одновременно по должности занимает пост вице-премьера федерального правительства. Полпред сразу обозначил приоритеты: он собрался развивать на Кавказе энергетику, транспорт, туризм, науку и образование, параллельно борясь с коррупцией и создавая новые рабочие места. На экономическом форуме в Санкт-Петербурге был представлен впечатляющий проект северокавказского горнолыжного кластера, стоимость которого предварительно примерно вдвое больше, чем Олимпиады в Сочи.
Официальные отчеты силовиков за последние полгода могут на первый взгляд внушить оптимизм. Несколько именитых и влиятельных полевых командиров уничтожено, включая таких «идейных» борцов за дело исламского «Эмирата Кавказ», как Саид Бурятский и Анзор Астемиров. Эмир Ингушетии Магас пленен и находится в «Лефортово», чего давно уже не происходило с главарями такого ранга. Наконец, в августе в Интернет проникли сведения о явном конфликте внутри «Эмирата» -- судя по всему, часть чеченского крыла этого движения отказалась признавать верховенство нынешнего террориста номер один Доку Умарова. Часть экспертов поспешила с выводами об окончательном крахе подполья, однако нынешнее кавказское подполье и медленно, но неуклонно растущее сообщество сочувствующих боевикам ориентировано не на конкретного командира, а на идею. Даже будучи разрозненным и лишенным регулярной связи и единого командования, оно остается огромной проблемой: взрывы шахидок в Москве 29 марта 2010 года показали, что гарантий безопасности нет даже в хорошо охраняемой российской столице, а постоянные взрывы и бои на Кавказе ставят под сомнение любые инвестиционные проекты.
Со всеми этими проблемами уже столкнулся полпред Дмитрия Медведева на Северном Кавказе. Через полгода после создания СКФО пока нет и намека на то, что окружное руководство действительно превратится в инстанцию, значащую больше, чем республиканские этнократии, сможет эффективно сыграть на понижение их роли и добиться снижения уровня нестабильности, достаточного для прихода инвесторов.
В Дагестане всю минувшую зиму длился политический кризис, связанный со сменой главы региона. В итоге Дмитрий Медведев внес кандидатуру Магомедсалама Магомедова только после того, как в свои полпредские права вступил Александр Хлопонин. Разумно было бы предположить, что новый дагестанский лидер станет первым кавказским президентом, специально подобранным для эффективного сотрудничества с полпредством. То есть в идеале «техническим» президентом, роль которого сведется к обеспечению округу максимальной возможности вычистить региональную авгиеву конюшню.
Однако Магомедсалам Магомедов не слишком сильно отступил от сложившихся в Дагестане политических традиций, в основном заложенных его отцом, который возглавлял республику с 1994 по 2006 год. Г-н Магомедов попытался сформировать максимально широкую коалицию местных групп влияния, ориентированную на главного дагестанского лоббиста в Москве, бизнесмена и сенатора Сулеймана Керимова. Когда в августе 2010 года Дмитрий Медведев предложил Магомедсаламу Магомедову и Александру Хлопонину предъявить результаты их полугодичной деятельности, им нечего было ответить. Поэтому они просто попросили усилить не справляющуюся с боевиками местную милицию местными же отрядами и дать Дагестану еще федеральных денег. Дагестан, таким образом, недвусмысленно обнаружил желание стать как Чечня -- усилить свою силовую автономию и улучшить финансовую подпитку из центра.
Идея создания «дагестанских батальонов», судя по всему, не встретила серьезного неприятия в Кремле. Во всяком случае сразу же после совещания Магомедсалам Магомедов получил возможность сменить министра внутренних дел Дагестана, оставшегося от прежней команды. Началось активное обсуждение «национальных формирований» с непременными указаниями на удачный пример Чечни. В Дагестане, правда, нет этнически однородного населения и некому, как в Чечне, воспринять усилия власти как некий этнонациональный проект. Нет там и сословия бывших комбатантов, готовых мобилизоваться в новые правительственные отряды, если не считать разрозненных отрядов ополчения 1999 года, на деле боевых групп ведущих дагестанских политиков, до сих пор конкурирующих друг с другом.
Представить себе интеллигентнейшего Магомедсалама Магомедова принимающим смотр вооруженных камуфлированных бородачей, готовых по одному его слову броситься на врага, тоже непросто, хотя среди его нынешних политических союзников есть личные друзья Рамзана Кадырова, вполне годные на эту роль.
Возможно, при определенной сдержанности и умении в Дагестане действительно смогут сформировать боеспособные местные части из приверженцев традиционного суфийского ислама, готовых, как кадыровцы, рассматривать войну против «Эмирата Кавказ» как свой личный джихад.
Санкционируя появление очередной республиканской гвардии по кадыровскому образцу, Москва рискует расписаться в том, что наличных, штатных силовых инструментов в виде милиции, УФСБ, стоящих в Дагестане подразделений Минобороны ей не хватает, чтобы справится с ситуацией. Причем ситуация выглядит так, будто даже ремонту эти штатные инструменты уже не подлежат, и единственный выход -- создание новых, по своей сути чисто колониальных боевых единиц.
Попытка воспроизвести чеченские рецепты в Дагестане и где бы то ни было еще по соседству не просто рискованна сама по себе, она по смыслу противоречит интеграционной затее с СКФО. Если, конечно, считать СКФО интеграционным проектом, а не примерным проектом границы, по которой Северный Кавказ со временем окажется «отстегнут» от Российской Федерации.
К слову, несмотря на то что с опасных для территориальной целостности времен начала второй чеченской войны прошло уже 11 лет, идея отделения Кавказа отчетливо присутствует в российском общественно-политическом контексте. По данным «Левада-центра», тех, кто считает, что в 1999 году стоило не водить войска в Чечню, а отделиться от нее, по-прежнему около 40% -- больше, чем тех, кто считает тогдашние действия Москвы верными. Логично предположить, что если человек летом 2010 года убежден, что 11 лет назад стоило укрепить границу, значит, его не слишком впечатляют отчеты о позитивных изменениях в Чечне. С высокой долей вероятности можно считать, что если бы социологи заменили Чечню на Северный Кавказ, распределение ответов не слишком изменилось бы.
Этот тренд прекрасно чувствуют некоторые политики федерального уровня -- вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский сказал, например, что бюджетные ассигнования на Северный Кавказ рискуют оказаться бессмысленной тратой денег, даже если туда уйдет целиком весь государственный бюджет. Правда, вице-спикер сделал оговорку: так может случиться, если на Кавказе сохранится нынешняя система республик с их плохо контролируемыми этнократиями. Выход он видит в ликвидации «этнических квартир», то есть в этнокультурной, политической и гражданской гомогенизации Северного Кавказа и интеграции его с остальной страной.
Некоторым наблюдателям показалось, что предложение Рамзана Кадырова об отказе глав регионов от президентских титулов тоже может быть частью программы, направленной на снижение статуса республик. Даже появилась версия, будто чеченский президент выступил со своей идеей не по собственной инициативе. Если и так и в Москве снова подумывают об ограничении республиканских суверенитетов, линия сопротивления сразу обозначилась: пожалуй, самый скромный из северокавказских руководителей Борис Эбзеев в начале этой недели заявил, что обсуждать вопросы отказа от национальных республик пока не стоит. Этнократии будут защищать свои привилегии не жалея сил. Впрочем, своими действиями в Дагестане федеральный центр показывает, что не собирается конфликтовать с ними, а, наоборот, готов поддерживать. Вместо всесторонней интеграции Северного Кавказа на повестке, увы, его дальнейшее превращение из части территории единой страны в колонию -- со всеми вытекающими последствиями.