Geum.ru

Перевод с норвежского М. П. Дьяконовой Под редакцией М. А. Дьяконова Предисловие проф. В. Ю

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   39
часть путешествия являлась настоящим испытанием терпения. Может быть, мы

были немного требовательны, но юго-восточный пассат, который мы ожидали

встретить .каждый день, по нашему мнению, не появлялся слишком уж долго;

когда же, наконец, он появился, то вел себя совершенно не так, как подобает

ветру, который считается самым постоянным в мире; не говоря уж о том, что он

был слишком слаб, чтобы отвечать нашим требованиям, он позволял себе без

дальнейших околичностей всякие неправильности, перескакивал на румбах

компаса между югом и востоком, но чаще всего склонялся к первому

направлению. Для "Фрама", которому все время приходилось идти в бейдевинд к

западу, это приводило к тому, что наша западная долгота возрастала гораздо

быстрее широты. Мы быстро приближались к мысу Сан-Рок - северо-восточной

оконечности южноамериканского материка. К счастью, мы избежали близкого

знакомства с этим мысом, который так сильно выступает в Атлантический океан.

Наконец, ветер установился, но он был такой слабый, что приходилось все

время пользоваться двигателем. Медленно, но верно шли мы теперь на юг.

Температура опять начала приближаться к границам, которые являются более или

менее приемлемыми, по понятиям северянина. Надоедливый, натянутый немного

низко тент можно было снять. Приятно было от него избавиться; теперь везде

можно было ходить, выпрямившись.

Шестнадцатого октября, на основании полуденных наблюдений, мы должны

были находиться поблизости .от острова Южный Тринидад-одного из редких

оазисов в этой йодной пустыне Южного Атлантического океана. Мы думали было

подойти к острову, даже, если будет возможно, попробовать высадиться на

него, но, к сожалению, пришлось остановить двигатель, чтобы прочистить его,

и это помешало нам подойти к острову днем. В сумерки мы увидели очертания

земли; во всяком случае, этого было достаточно, чтобы иметь возможность

проверить хронометры.

Южнее 30-го градуса широты юго-восточный пассат почти прекратился. Мы,

в сущности, были даже довольны разлуке с ним, потому что он до последней

минуты был неподходящим и слабым, а к тому же "Фрам" не создан для плавания

в бейдевинд. В той части океана, где мы теперь находились, можно было

надеяться на хороший ветер, А он нам был очень нужен, чтобы мы могли поспеть

вовремя.

Мы прошли уже 6000 миль, но оставалось пройти еще 10000, а дня летели

поразительно быстро! Последние дни октября принесли нам желанную перемену.

Со свежим северным ветром мы шли на юг совсем элегантно и до конца месяца

были. уже на 40o широты. Таким образом, мы вошли в воды, где почти с

уверенностью можно было надеяться на самый для нас желанный ветер, и притом

именно нужного нам румба. С этого времени путь наш лежал к востоку вдоль так

называемого южного пояса западных ветров. Этот пояс тянется между 40-й и

50-й параллелями вокруг. всего земного шара и отличается постоянными

западными ветрами, которые обычно дуют с большой силой. Мы возложили свои

упования па эти западные ветры; если они нам изменят, значит, мы попадем

впросак;. Но не успели мы войти в их пределы, как они сразу же захватили нас

в свои лапы. Обращались они с нами не совсем уже осторожно, но зато эффект

получился превосходный; мы стремительно шли на восток. Пришлось отложить

намечавшийся прежде заход на остров Гоф; волна была слишком велика, чтобы

можно было рискнуть подойти к маленькой, узкой гавани, которая там имеется.

За октябрь месяц мы несколько постегали, но зато теперь с лихвой наверстали

потерянное. Мы рассчитывали быть у Мыса Доброй Надежды через два месяца

после ухода с Мадейры. Так это и случилось.

В тот день, когда мы проходили меридиан Мыса Доброй Надежды, мы попали

в первую настоящую сильную бурю. Волна была невероятно высокой, но тут

только мы узнали как следует, на что способно наше великолепное маленькое

судно! Каждый такой гигантский вал мог бы в один миг очистить всю нашу

палубу, но "Фрам" совершенно не допускал подобной фамильярности! Когда волна

подходила под судно и мы каждую минуту могли ожидать, что она обрушится на

низкую корму, судно изящно поднималось, и волне приходилось довольствоваться

тем, что она прокатывалась внизу. Даже сам альбатрос не мог бы лучше

справиться с положением. Известно, что "Фрам" строился специально для льдов,

и этого нельзя отрицать, но верно и то, что когда Колин Арчер создал свой

знаменитый шедевр ледового судна, то оно стало одновременно и образцом

мореходного судна, судна, которому по его морским качествам трудно найти

равное. Чтобы увертываться от волн, как увертывался "Фрам", ему приходилось

крениться, и с этим мы вынуждены были основательно познакомиться.

Во время всего нашего длинного перехода поясом западных ветров была

непрестанная качка, но со временем мы привыкли и к этому неудобству. Это

было довольно неприятно, но все же менее неприятно, чем заливаться .сверху

водой. Хуже всего было, наверное, тем, кому приходилось работать в камбузе.

Нелегко быть коком, когда целыми неделями нельзя оставить даже и кофейной

чашки, чтобы она сейчас же не сделала сальто-мортале! Нужны воля и терпение,

чтобы не опустить рук, но у обоих иноков, Линдстрема и Ульсена, которые

готовили нам пищу в этих тяжелых условиях, была способность относиться ко

всему с юмористической точки зрения. Это было прекрасно!

Что касается собак, то для их благополучия не важны качка и свежий

ветер, была бы только сухая погода. Дождя они не любят, мокрота, в общем,

хуже всего для полярной собаки. Когда палуба бывала мокрой, собаки не

ложились и целыми часами могли стоять неподвижно, стараясь отдохнуть в этом

неудобном положении.

Со сном, конечно, дело туг обстояло плохо. Зато они способны были спать

круглые сутки, когда наступала хорошая погода.

У Мыса Доброй Надежды мы потеряли двух собак. Они упали за борт темной

ночью во время небывалой качки. На ахтердеке с левого борта у нас был ларь с

углем, доходивший до высоты поручней. Вероятно, молодчики упражнялись здесь

в лазаний и потеряли равновесие. Потом были приняты меры, чтобы этого не

повторялось.

К счастью для наших собак, погода в поясе западных ветров испытывала

частые перемены. Бывало довольно много бессонных ночей с дождем, слякотью и

градом, но, с другой стороны, никогда не замечалось больших промежутков

между веселыми появлениями солнца. Ветер имел по большей части характер

циклона, он сразу перескакивал с одного румба на другой, а такие переходы

всегда влекут за собой перемену погоды. Когда барометр начинает падать, это

служит верным предупреждением, что приближается северо-западный ветер. Он

почти всегда сопровождается осадками, все увеличиваясь в силе, пока барометр

не остановится. Когда это произойдет, то ветер или прекращается на короткое

время или же сразу переходит в юго-западный и дует с этого румба со все

возрастающей силой, причем барометр быстро поднимается. Перемена ветра почти

постоянно сопровождается прояснением погоды.

При сильном ветре с кормы "Фрамом" было трудно управлять. Он

чрезвычайно легко рыскал, и часто двоим едва-едва удавалось справляться с

рулем. Однажды случилось, что нас повернуло к ветру, и паруса заполоскали,

но мы вышли из опасного положения благодаря тому, что наш умелый машинист

успел в невероятно короткий срок пустить машину полным ходом, Судно снова

стало слушаться руля.

Плавание в этих водах сопряжено иной раз с известным риском, так как в

темноте можно столкнуться с ледяной горой. Случается даже, что эти

неприятные пловцы в своих скитаниях забираются иногда довольно далеко и за

50-й градус. Вероятность столкновения, конечно, сама по себе довольно

незначительная, может быть доведена до минимума принятием мер надлежащей

предосторожности. Внимательный и опытный наблюдатель в темноте всегда может

заметить на достаточно далеком расстоянии отблеск льда.

С того времени, когда можно было рассчитывать хотя бы на малейшую

вероятность встречи с ледяными горами, ночью через каждые два часа

измерялась температура воды.

Так как остров Кергелен лежал почти прямо на том пути, по которому мы

намеревались идти, то по многим причинам было решено сделать там остановку и

посетить норвежскую китобойную станцию. Многие из собак за последнее время

начали немного худеть, причиной чего был, по видимому, недостаток жиров в их

пище. На Кергелене, вероятно, мог представиться случай достать необходимое

нам количество жира. Хотя воды у нас было столько, что ее хватило бы нам при

экономии, но все-таки наполнить баки не мешало. Я надеялся также, что там

мне удастся принанять еще трех-четырех человек. Ведь десять человек команды

довольно маловато, чтобы вывести "Фрам" изо льдов и провести вокруг мыса

Горн до Буэнос-Айреса, после того как мы высадимся на ледяном барьере.

У нас было кроме того еще одно основание для задуманного визита: он был

бы приятным развлечением. Только бы нам дойти туда как можно скорее.

Западный ветер помогал нам совершенно замечательно. Свежий ветер дул почти

непрерывно, не переходя, однако, в шторм. В этот период времени проходимое

нами за сутки расстояние обычно составляло около 150 миль, но однажды нам

удалось даже пройти за одни сутки сто семьдесят четыре мили. Эта скорость

была наибольшей за все наше плавание, что не очень плохо для такого судна,

как "Фрам", при его скупо рассчитанной парусности и тяжело нагруженном

корпусе.

Двадцать восьмого ноября к вечеру мы увидели землю. Это была просто

голая скала, которая, судя по определению нашего места, могла быть так

называемым мысом Блай, лежащим в нескольких милях перед Кергеленом. Но

погода была с плохой видимостью, и при нашем незнакомстве с фарватером мы

предпочли, не приближаясь больше, лечь на ночь в дрейф.

На следующий день рано утром прояснело, и мы легко ориентировались.

Курс был взят на Роял Саунд, где мы предполагали найти китобойную станцию.

Мы прекрасно шли со свежим утренним бризом, но как раз в тот момент, когда

нам оставалось обогнуть последний мыс, бриз снова перешел в очень свежий

ветер. Пустынный и малопривлекательный берег скрылся в дожде .и тумане, и

нам предстоял выбор: или ждать опять неопределенное время, или же продолжать

спой путь. Мы без особого колебания выбрали последнее.

Казалось очень заманчивым встретиться с другими людьми, а, особенно,

как здесь, с соотечественниками, но еще заманчивее было - как можно скорее

покончить с еще остававшимися до ледяного барьера четырьмя тысячами миль.

Позднее оказалось, что выбор наш был правилен.

В декабре дул еще более свежий ветер, чем в ноябре, и уже в середине

месяца мы прошли половину расстояния между островом Кергеленом и своей

целью. Собак мы подкармливали, давая им время-от-времени усиленные порции

масла. Это чрезвычайно помогло. С нами же не было никаких хлопот, - все мы

превосходно себя чувствовали, а настроение у нас по мере уменьшения

расстояния все улучшалось.

Состояние нашего здоровья за все время плавания было прекрасным, что в

значительной степени можно приписать нашему отличному провианту. Во время

плавания от Норвегии до Мадейры мы отлично питались взятыми с собой

поросятами; после всего этого великолепия пришлось перейти на консервы. Но

этот переход совершился очень легко, так как у нас были удивительно хорошие

и вкусные вещи. Обед подавался отдельно в обоих салонах, но пища у всех была

совершенно одинакова. В восемь часов был завтрак, состоявший из "hot cakes"

(американское блюдо (Судя по фотографии, где Линдстрем несет на тарелке

угощение, это просто русские блины. - Прим. перев.)) с различным вареньем,

из сыра, свежего хлеба, а также кофе или какао. Обед обыкновенно состоял из

одного блюда и десерта. Как упоминалось выше, нам чаще всего нельзя было

варить супа ради экономии воды. Повар угощал нас супом только по

воскресеньям. На десерт мы получали большей, частью калифорнийские фрукты.

Вообще, было решено пользоваться фруктами, овощами и вареньем в наиболее

широких размерах. Это самое лучшее, что можно предложить для предохранения

от болезней. За обедом мы всегда пили фруктовый сок и воду. Каждую среду и

субботу к обеду полагалась рюмка водки. По своему собственному опыту знаю,

как удивительно вкусна бывает чашка кофе, когда тебя будят ночью вставать на

вахту. Ничего, что ты сонный и хмурый: от глотка горячего кофе человек

быстро преображается. Поэтому кофе для ночной вахты был постоянным

установлением на борту "Фрама".

К Рождеству мы достигли почти 150o долготы и 56o южной широты.

Оставалось еще немногим больше 900 миль до тех мест, где можно было ожидать

встречи со сплошными льдами. Наш чудесный западный ветер, который в течение

многих недель так замечательно гнал нас вперед, освобождая от всяких забот и

не давая нам опаздывать, теперь прекратился. Ради разнообразия нам пришлось

опять несколько дней сражаться со штилем и противным ветром. 23 декабря

наступило с дождем и юго-западным свежим ветром; это пока не очень веселило

нас. Для устройства в этот день небольшого веселого праздника нужна была

хорошая погода, иначе всякую попытку испортила бы вечная качка. Мы уже

примирились с той мыслью, что такова уж наша судьба - встретить сочельник в

шторм, брать рифы и вообще заниматься всякой подобной прелестью. Так бывало

уже не раз. Но, с другой стороны,. каждому из нас хотелось пережить приятное

и праздничное настроение. Давно уже мы жили будничной жизнью. Как я уже

сказал, 23 декабря не предвещало ничего хорошего. Единственным напоминанием

о Рождестве были хлопоты Линдстрема, желавшего, несмотря на качку,

приготовить нам "скупого рыцаря". Мы уверяли его, что он просто должен

раздать всем по порции, так как существует распространенное мнение, что

"скупой рыцарь" вкуснее всего прямо со сковороды, но Линдстрем не хотел и

слушать. Произведение его искусства пока что было спрятано под замок. А мы

должны были удовольствоваться одним только запахом.

Утро сочельника наступило при такой прекрасной погоде и при таком тихом

море, каких мы не видали уже целые недели. Судно шло совершенно ровно и

спокойно. Поэтому ничто не мешало нам приготовляться к торжеству, сколько

нашей душе было угодно. Днем рождественская суматоха была в полном разгаре.

Носовой салон был вычищен и вымыт, так что риполиновая краска и медь

соперничали друг с другом в блеске. Ренне украсил рабочее помещение

сигнальными флагами, и транспарант с милыми старыми словами: "Со счастливым

рождеством!" светился над дверями салона. Лейтенант Нильсен усердно работал

там, проявляя незаурядный талант декоратора. Граммофон был перенесен в мою

каюту, где его поставили на доске, подвешенной под потолком. Задуманное трио

на рояле, скрипке и мандолине пришлось отменить, так как рояль был

совершенно расстроен.

Различные члены нашего маленького общества появлялись один за другим,

столь вылощенные и нарядные, что многих из них даже трудно было сразу

узнать. Бородатые подбородки были выбриты начисто, что особенно меняло

человека, В пять часов мы остановили машину и все собрались в переднем

салоне. На палубе оставался только один рулевой. Наше уютное жилое помещение

при тусклом свете массы разноцветных ламп имело сказочный вид; сразу

настроение поднялось. Вся честь принадлежала стараниям декоратора и тем, от

кого мы получили все наши украшения.

И вот мы уселись вокруг стола, ломившегося под тяжестью мастерских

произведений кулинарного искусства Линдстрема. Я воспользовался минутой,

чтобы отдернуть занавеску в средней каюте и завести граммофон. Раздались

звуки рождественского гимна.

Пение возымело свое действие. При слабом освещении было плохо видно, но

мне показалось, что кое у кого из этой маленькой кучки закаленных мужчин,

сидевших вокруг стола, блестели на глазах слезы. Я уверен, что мысли всех

были направлены в одну сторону. Они неслись домой через весь длинный путь,

пройденный нами, неслись туда, на север, на нашу родину; мы могли только

пожелать, чтобы и им всем было там так же хорошо, как нам здесь. Ведь нам,

действительно, было очень хорошо. Тоска по родине быстро уступила место

шуткам и веселью. Во время ужина первый штурман выступил с собственноручно

написанными шутливыми стихами, имевшими огромный успех. Каждому из

присутствовавших был посвящен стих, в котором более или менее ярко

изображались его грешки и слабости. Стихи сопровождались краткими

примечаниями в прозе. Стихами и декламацией автор вполне достиг своей цели -

уложить нас от смеха в лоск.

В кормовом салоне был изящно накрыт стол для кофе и на стол поставлены

огромные запасы рождественского печенья работы Линдстрема. Посередине стола

красовался величественный кранцекаке (Традиционный миндальный торт,

состоящий из все уменьшающихся колец. - Прим. перев.).

Пока мы воздавали должную честь всем этим прелестям, Линдстрем был

чем-то занят в носовом салоне "Фрама". Когда мы после кофе опять перешли

туда, там стояла небольшая красивая, вся разукрашенная елка. Ветки на ней

были искусственные, но удивительно хорошо сделаны. Она великолепно сошла бы

за елку, только что срубленную в лесу. Это тоже был подарок из дома.

И вот началась раздача подарков. Была масса красивых, забавных вещей.

Всем позаботившимся о нас мы должны принести горячую благодарность, - они

помогли нам сделать рождество тем, чем оно осталось для нас: светлым

воспоминанием о далеком плавании.

В 10 часов вечера елочные свечи погасли, и праздник кончился. Он прошел

удачно с начала и до конца. И когда началась опять будничная жизнь, у всех

нас было что вспомнить.

На остававшемся нам теперь участке пути-пространстве океана между

Австралийским материком и поясом антарктического дрейфующего льда - мы

готовы были к встрече со всяческими испытаниями, связанными с

неблагоприятными условиями погоды. Мы так много читали и слышали о том, что

пришлось пережить другим в этих водах, что невольно воображали себе всякие

мерзости, созданные для мучения моряков. Правда, мы ни одной минуты не

опасались за судно. Мы изучили его достаточно хорошо и знали, что должна

быть уж совершенно отвратительная погода, чтобы "Фрам" потерпел аварию. Одно

только опоздание пугало нас.

Но мы обошлись и без опоздания, и без неприятностей. Уже в полдень на

первый день рождества мы получили как раз то, что могло поддержать наше

праздничное настроение; свежий северо-западный ветер, настолько сильный,

чтобы прекрасным манером гнать нас вперед к нашей цели. Отойдя потом немного

к западу, ветер держался большую часть следующей недели, пока мы 30 декабря

не дошли до 170o восточной долготы и 60o южной широты. Наконец-то мы прошли

так далеко на восток, что могли уже теперь взять курс на юг. Едва мы

повернули, как ветер переменился на очень свежий северный. Лучшего и быть не

могло! Если так будет продолжаться, то скоро мы пройдем и все оставшиеся нам

градусы широты. Наши верные спутники от самого пояса западных ветров -

альбатросы - теперь исчезли. Скоро мы должны были увидеть первых

представителей пернатых обитателей Антарктики.

Мы всегда старались как можно больше использовать опыт своих

предшественников и потому решили проложить свой курс так, чтобы 65-й градус

широты был пройден по долготе 175o. Нужно было как можно скорее пройти через

пояс сплошных льдов, запиравших вход в лежавшее южнее и всегда открытое

летом (В южном полушарии лето бывает в наши зимние месяцы. Прим. перев.)

море Росса.

Некоторые корабли задерживались здесь в этом поясе льдов недель на

шесть, другие проходили через него в несколько часов. Конечно, мы предпочли