Лексические формы выражения космического пространства в английском языке

Вид материала

Подобный материал:

1 2

I II III

Mercury Ceres Jupiter

Terrestrials Venus Dwarf Pluto Gas giants Saturn

Earth planets Haumea Uranus

Mars Makemake Neptune

Eris

В научных справочниках такая трихотомическая классификация связана, конечно, не столько с экваториальным диаметром данных планет, сколько и с их орбитальным радиусом, массой, периодом вращения вокруг Солнца, градусом их наклона по отношению к Солнцу и т.д.

Но для нас, как филологов, эти сугубо астрономические данные не имеют существенного значения, за исключением массы и экваториального диаметра. Необходимо отметить неоднозначность термина «планета», имеющей в Греции значение «блуждающая» и обозначающей объект, положение которого изменяется по отношению к звездам. Эта теория оставалась ведущей до VI-V в.в. до н.э., то есть до того времени, когда Пифагор и его последователи выдвинули свою собственную теорию, согласно которой Земля, Солнце и Луна, как планеты, вращаются вокруг некоего центрального светила, названного ими “Central Fire”. Наряду с этим ими была введена в круг светил, приближенных к Земле, так называемая «Утренняя» и «Вечерняя» звезда (“Morning star” и “Evening star”), которая, по-видимому, изначально не воспринималось как единое космическое тело и лишь впоследствии получила имя «Венера» (“Venus”). До этого времени, а, возможно, параллельно с именем Венера, за планетой было закреплено имя «Эос» (“Eos”). Именно под этим именем планета была воспета Гомером в его бессмертной поэме «Одиссея» и само название сохранилось в течение тысячелетий. Дадим несколько наиболее известных выдержек в переводе с древнегреческого, сделанного В.А. Жуковским:

«Эос, покинувший рано Тифона прекрасное ложе,

На небо вышла спять для блаженных богов и для смертных

Боги тогда собрались на великий совет; председал им

В тучах гремящий Зевес всемогущею властию первый»

(песнь V, строки 1-4)

Это название скорее всего было присвоено планете еще до того, как она стала восприниматься единым небесным телом, появляющимся на небе утром и вечером. Во всех случаях у Гомера Эос описывается как утреннее светило. Отнесенность ее к классу звезд, планет или комет вообще не интересует поэта. В тексте проводится мысль о ее выходе из тумана как отступающего ночного мрака: «туманнорожденная» или как «вставшая из мрака» или как «покинувшая ложе», то есть «поднявшаяся после сна», что во всех случаях несовместимо с ее вечерним появлением. Как известно, Эос как богиня утренней зори, подобно большинству богов древнегреческого Пантеона, перешла в древнеримский Пантеон под именем Аврора. Это имя сохранилось в поэзии, особенно будучи запечатленным в широкоизветсном стихотворении А.С. Пушкина, обращенном к своей жене: «Пора, красавица, проснись.

Открой объяты негой взоры:

На встречу северной Авроры

Звездою Севера явись»

Возвращаясь к теории Пифагора, следует сказать, что лишь через несколько столетий (скорее всего в III в. до н.э.) Аристарх Самонский выдвигает так называемую теорию гелиоцентризма (Heliocentric system), согласно которой центром Вселенной выступает Солнце (the Sun), а Земля вращается вокруг него. Среди вращающихся тел находим и Венеру как небесный объект. В I веке до н.э. греки начинают пересматривать свой взгляд на строение Солнечной системы по своим собственным геометрическим схемам. Однако при этом они уже многое заимствовали у вавилонян, которые, в свою очередь, основываясь на математическом подходе, использовали работы Птолемея, написанные им в Египте во II веке до н.э., где признавалось доминантное положение Земли. До XIII столетия эта теория оставалась, по сути, ведущей во всех странах Западной Европы, где были признаны семь планет, расположенных по отношению к Земле в следующем порядке их отдаленности: Луна Меркурий Венера Солнце Марс Юпитер Сатурн. Наименования этих планет пришли в Западный мир через римлян, которые во многом заимствовали саму традицию таких наименований от греков, а те – от вавилонян и, возможно, даже переняли ее из Сирии и Египта.

В древней Греции два почитаемых эллинами небесных светила – Солнце и Луна – носили имена Гелиос. Helios (то есть Солнце) и Selena (то есть Луна).За планетами были закреплены названия, которые связывались с их характеристиками то ли по степени света (как, например, Phaethon, то есть «Золотой фонарь» или «Золотой светильник»), то ли по силе излучаемого ими цвета (как, например, Phanion, то есть красная по цвету исходящего от нее пламени), то ли по яркости ее лучей (как, например, Pyroeis, то есть ярчайшая), то ли по красоте лучей, как бы фосфорящихся вокруг нее и образующих ее особый ореол (как, например, Phosphorus) и т.д. Но, главное - сам принцип наименования небесных объектов в древности почти у всех народов связывался с именами богов. При этом делались почти полные кальки как, например, в древней Греции пантеона их небожителей. Однако при таком переносе допускались, естественно, определенные несоответствия, поскольку круг прав и обязанностей, закрепленных за богами в представлении греков и их предшественников ассирийцев, вавилонян и тем более египтян, не был тождественен. И эти несовпадения не покрывались даже общим для всех этих народов пантеизмом.

Так, в ассиро-вавилонской астротопонимике имя Афродиты как фосфорящейся (Phosphorus) было дано планете, известной по имени богини любви Istar, то есть в основу наименования был положен другой признак – не излучаемого цвета, а чувства. Такие же несовпадения наблюдались и с другими астротопонимическими переносами. Как отмечали исследователи, в самих переносах астротопонимических наименований обнаруживается немало несовпадений. Например, греческий бог Apes в противоположность своему ассиро-вавилонскому двойнику и прототипу Нергалу (Nergal) был более ограничен в правах – его власть в отличие от власти Нергала, не распространялась на царство мертвых. В Греции это было царство Аида, и по логике восприятия мироздания и небесной сферы неудивительно, что ни один небесный объект этим именем назван не был, так как царство Аида мыслилось как находящееся под Землей, а не над нею.При этом Гелиос изображается Гомером, как лучезарный, окруженный звездами, то есть как бог – звездожитель: лицо которого не могут видеть те, кто попал в царство Аида:

«Никогда не являет

Он людям там лицо лучезарного Гелиос

Ночь безотрадная там их навек окружает»

(песнь XI строки 15, 17-18)

Греция представила миру свою модель небесного мироздания (хоть и во многом заимствованную у своих предшественников – Ассирии, Вавилонии, Египта). Тем не менее это была модель космического пространства с довольно четкой для того времени системой астротопонимов, в центре которой находилась Земля – Гея, супруга главного бога Олимпа – Зевса-громовержца с вращающимися вокруг нее Селеной, Гелиусом и другими небесными светилами, наименованными в основном по их цвето-световой гамме: типа, как отмечалось, “Phanion” – «золотой фонарь» или «золотое светило», “Phaethon” – яркий, “Pyroeis” – красный, “Phosphoros” – ярчайший, “Stilbon” – мерцающий и т.д.

Именно таким образом утверждалась система древнейших астротопонимических наименований, которая тем не менее не оказалась достаточно устойчивой для всего периода средневековья, будучи во многом замененной другими астротопонимическими наименованиями римско-католического и германского происхождения по причинам, о которых будем говорить ниже.

Необходимо особо отметить то преклонение перед небесными светилами, которое, по-видимому, в силу сложившихся верований, люди связывали с ними, будучи убежденными в их божественной силе, которую им дарят сами обитавшие на небесах боги. Надо полагать, что сам факт называния планет и прочих космических объектов именами богов связан именно с боязнью наказаний, идущих от богов, и надеждой на их помощь и поощрение, которые каждый смертный человек надеялся получить в случае покровительства от бессмертного бога. Поэтому планеты признавались божественными творениями, требующими почитания и поклонения, в силу чего пантеон греческих и, в известной мере, вавилонских богов был задействован в названиях планет, как ближних, то есть относительно легко наблюдаемых невооруженным глазом, так и дальних звезд или созвездий, очертания которых иногда рисовались только лишь в воображении. А если учесть, что традиция именовать космические тела в честь небесных сил была уже давно устоявшимся явлением, имевшим тысячелетнюю историю, то с приходом к власти Рима прежний греческий пантеон богов был легко заменен римско-католическими наименованиями.

Таким образом, охватившее всю Западную Европу бурное распространение католицизма привело к значительным изменениям наименований астральных объектов звездного неба. Если еще вавилоняне, как отмечалось, назвали самую из прекраснейших планет именем богини любви - Istar, то древние греки, как отмечалось, именуя богиню любви именем Афродита (как родившуюся на острове Кипр из морской пены) избрали другой принцип для наименования планеты (а именно: не по красоте и чувству любви, а по цвету). Тем не менее римляне, заимствовав греческий пантеон богов и переименовав его на свой лад, объединили имена Истар и Фосфорос в имя прекраснейшей из богинь – богиню любви Венеру, после чего именно это название было присвоено планете (Venus) и твердо закрепилось за ней в Европе. Титан, как известно из греческой мифологии, считался чуть ли не прародителем небожителей, обосновавшихся на вершине мира - Олимпе. Поэтому родственные связи богов переносились на название тех планет, которые олицетворяли конкретного бога в небесном облике каждой из них.

Древние римляне, имея, по существу, тот же пантеон, что и древние греки, только наделенные римскими именами, переделали наименования небесных тел в полном соответствии со своими наименованиями. В соответствии с этим Зевс (Zeus) стал именоваться Jupiter, то есть Юпитер, Венера (Афродита) получила имя Venus; Ares – имя Mars (Марс); Меркурий – имя Hermes (Гермес); Сатурн (Cronus) или Saturnus. Посейдону было дано имя Neptuns (Нептун), хотя это произошло гораздо позже – лишь в конце XVIII начале XIX вв., но традиция наименования осталась той же, и только планета Уран в своем наименовании сохранила греческие корни без перевода на латинский язык.

Римляне, как свидетельствуют анализированные нами первоисточники, не внесли большого вклада в развитие астрономии, поскольку, находясь под властью сдвинутого в католицизм вероучения, жестко пресекали всякие попытки изучения неба с других позиций, кроме сугубо религиозных. Об этом говорят средневековые гонения на ученых – астрономов, сводящиеся к их сожжению или отлучению от церкви (достаточно в этом смысле вспомнить Джордано Бруно, Галилео Галилея и др.). Но древний Рим: во-первых, дал названия семи планет (Луна так же считалась, как мы уже отмечали, планетой), наименовав большинство из них в соответствии со своим пантеоном богов по их божественной иерархии; так утвердился список астротопонимов, дошедший в его дополненном и несколько измененном виде до нашего времени; во-вторых, основываясь на данных, полученных из Египта (когда Египет был еще под властью Рима), и на сведениях, пришедших в Рим из Вавилона и Сирии через Грецию, именно Рим обозначил место каждой из планет на шкале ее приближенности к Земле и, соответственно, ее отдаленности от Солнца; в-третьих, не отрицая влияния Бога на жизнь каждого человека и целых государств, Рим переносит некоторые из божественных имен на название дней недели и тем самым как бы определяет жизнь общества в строгом соответствии с днями недели.

Этому способствует священное понимание числа семь как сакрально библейского и соответствующее ему количество планет, как Богом созданных небесных творений, отвечающих за каждый из семи дней, в течение которых Богом был создан мир. Это положение, видимо, восходило к греко-месопотамской традиции видеть в каждом небесном объекте воплощенный образ именуемого им бога, который в свой день следит за добрыми или злыми поступками человека на Земле с тем, чтобы после смерти воздать ему за все содеянное. Порядок следования утверждался от Сатурна как наиболее удаленной от нас планеты до Луны. Поэтому Сатурн был приравнен к субботе как первому дню (что соответствует восприятию дня Сатурна – субботы в библейском режиме, где этот день соотносится с завершением построения семидневной недели и отмечается, как день всеобщего отдыха). Вторым днем недели считался день Солнца (Sunday) или воскресенье. В третий день недели почиталась Луна, имя которой пришло в Римский календарь после того, как был отвергнут Нандинальский цикл (Nandinal cycle), а имя Selene заменено на имя Moon. Именно эти три дня прочно утвердились в Европейском календаре. Этот порядок: Saturdаy – 1-ый день недели, Sunday – второй день недели, Moon – третий день недели – был, однако, отвергнут в порядке исчисления дней, что, надо полагать, опять таки оказалось связанным с католическим влиянием на жизнь общества, где религия сдвинула изначально существующий реестр следования дней недели, выдвинув Sunday на место первого дня как самый большой и светлый праздник христиан, связанный с воскресением Иисуса Христа из мертвых.

После переутверждения порядка следования дней недели в Европе под влиянием все интенсивнее набирающих силу германских племен появляется иная нумерация дней внутри недели, связанная не с ее астрономическим планетарным делением, а построенном на порядке следования дней после дня Луны (то есть после Monday) на именах своих варварских богов.

Так появляются новые наименования, исключающие астротопонимы из германского недельного календаря. Ср., второй день недели, отодвинувший первоначальное Monday на второе место, которое идет непосредственно после Sunday. Теперь это место занимает Tuesday от германского (а точнее индоевропейского) tw. Третье место принадлежит Wednesday. Четвертое место занимает Thursday (соответственно от германских богов Woden и Thor), пятое было отдано женщине – супруге бога Тора, мудрой и прекрасной Frige, от имени которой в европейском появляется название Friday, а шестым завершает этот список Saturday.

Относительно названия Earth не все остается так гладко, как кажется на первый взгляд. Восприятие ее как планеты формируется в сознании астрономов только в XVII в., то есть к тому времени, когда традиция именовать небесные тела именами богов уже не была повсеместно принимаема, а наряду с этой уже как бы исчерпавшей себя традицией появлялись и другие способы наименования астротопонимов, которые постепенно становились все более ощутимыми.

Надо сказать, что выведение Земли из рамок планет не представляется каким-то экстраординарным явлением. В истории развития астрономии это случается весьма часто, поскольку, как отмечалось, оно связано с поступательным развитием науки – ср., например, современные знания о Луне и Солнце, позволившие вывести их из статуса планет. Нас, как филологов, естественно, интересует в данном направлении не сам факт их внутреннего состава, влияющий на их отнесенность к определенному рангу небесных объектов, а вопрос лингвистического характера, связанный с языком в части лексическо-семантического состава слов, их грамматическими и прочими чисто лингвистическими аспектами. Анализ древнеанглийского фольклорного эпоса свидетельствует о том, что слово “earth” – Земля, использованное как астротопоним, изначально противопоставлялось слову “land” и за ним, естественно, закрепилось именно это значение – главного объекта, вокруг которого концентрируется все окружающее нас мироздание.

Интересно отметить, что использование этого же слова в ряду астротопонимов наблюдается и в китайской астрономии, широко охватившей многие страны Восточно-Азиатского и Вьетнамо-Корейского региона. Но там «Землей» называется совершенно иная планета, а именно Сатурн. В германских языках само перенесение названия “Earth” на наименование планеты нельзя считать случайным. Факт такого перенесения, безусловно, имеет под собой прочную базу, основанную на многотысячелетнем периоде ее восприятия как центра Вселенной, специально созданного Богом для человека и его благополучия.

Несколько слов следует сказать о такой малоизвестной и почти не используемой в нашей европейской астрономии системе астротопонимов, какую составляют космические наименования, существующие в Индии и Китае. Их появление связано с длительным и весьма плодотворным периодом изучения космоса в отдаленных от Европы участках Земного шара, а их относительная закрытость и малая известность в европейской антропонимике объясняется исторически существовавшей закрытостью Индийской, Японской, Китайской и мусульманской классификаций, которая связана с двумя факторами:1. разрывом языковых связей, который имел место в средние века между христианским миром, с одной стороны, и миром иных религий (мусульманской, буддийской и др.), с другой стороны; 2. недостаточной научной информативностью, которая с трудом преодолевается в наши дни. В настоящее время и Индийская, и Китайская астрономическая школа влилась в общенаучную. Нам для лингвистического анализа астротопонимов интересно привести те наименования небесных тел, которые относились к тем же космическим объектам, но принцип, положенный в основу их наименования в каждой из школ – Китайской и Индийской – был сугубо национальным, не имевшим ничего общего с Ассиро-Вавилонским, Египетским, Греческим, Римским и Германо-Славянским, основанным на индо-европейских языковых знаках. Тем не менее система астротопонимических наименований показывает типологически повторяющийся характер становления астротопонимов, хотя в основе их наименования лежит другой принцип (например: в Китае, принцип пяти элементов - воды (к названию Меркурия), металла (к названию Венеры), огня (к названию Марса), дерева (к названию Юпитера) и земли (к названию Сатурна). Что же касается Индийской астротопонимии, то она основывается на учении Наваграха (Navagraha), в соответствии с которым названы не пять (как в Китае), а семь планет. Но, к сожалению, ни само учение, ни планетарные наименования почти или очень мало известны в Европейской классификации астротопонимов. Однако, как показывают эти наименования, по составляющей их номенклатуре и принципу грамматического языкового пострения, они не выходят за пределы общеязыковых норм, демонстрируя структуру простого, сложного или составного слова и семантический принцип своего называния (о чем скажем ниже). Итак, системы антропологических наименований в астрономических школах Индии и Китая (включающих в себя в какой-то мере знания Вьетнама, Японии, Кореи и Камбоджа), насколько нам известно, повторяют те же принципы наименования в иерархической соотнесенности астральных тел, которые использовались в Европе, а до этого в Египте, Сирии, Вавилоне и других странах древнейших цивилизаций.

Пространство в силу своей многомерности представляет один из наиболее сложных участков для адекватности его языкового воспроизведения. Известно, что система языкового отражения, будучи не зеркальной, а изоморфной, основывается на действии универсального закона тождества, где действует триада языкового отражения (отражение со смысловым остатком, повторяемость остатка, безостаточное отражение). Однако в системе топонимов имеет место не триада, а только лишь диада языкового отражения, когда название, как имя собственное, налагаясь на значение, не просто совмещается с ним, а совмещается безостаточно в своей единичности по формуле С_sp = 1meaning loc, где константа пространства (С_sp) равнозначна значению локальности (1meaning loc). Формула отсекает возможность включать в себя какие-либо другие объекты (даже обладающие теми же свойствами, как, например, звезда, планета, метеорит и т. п.), но не имеющие конкретного наименования.

Поэтому можно утверждать, что топонимы представляют собой ту единственную и в этом смысле уникальную систему языковых знаков, которая формирует пространственное тождество единично неповторимого географического объекта, в процессе называния которого имеет место локализованная диада его языкового отражения: название -объект

Принцип локальности как указатель пространственной точки или постоянной линии движения (или иначе- фиксированной траектории) является в этом смысле тем константным значением, которое объединяет любой топоним - будь то земнотопоним, гидротопоним или астротопоним. Иными словами, топоним приобретает право на существование лишь в том случае, если он указывает на конкретно наименованное пространство, которое выделено из каких-то общепространственных пределов и закреплено за ним.

Характерно, что синонимия в астротопонимах в прямом смысле этого слова отсутствует(о случаях допустимой синонимии будем говорить ниже), в связи с чем условная единица, введенная в константную формулу их функционирования, не случайна. Она может уточняться, то есть становиться еще более содержательно суженной типа: Sirius “A” в его отличие от Sirius “B”, или the Great Bear в ее отличие от the Little Bear. Но само смысловое сужение не ведет к исчезновению уникальной единичности топонима. Оно дает структурное расширение названию, присовокупляя к нему еще какие-то дополнительные опознавательно локальные указатели, но не допускает исчезновения уникальности астротопонима и введения равного ему синонима. Поэтому сохраняя константное равенство единицы, оно не допускают нарушения этого ведущего фактора, поскольку на его основе осуществляется их объединение в единый класс астротопонимов.

Однако структурно астротопонимы внутри себя построены по принципу иерархического неравенства, основанного на фиксации совершенно иной системы отношений, которую мы считаем возможным рассмотреть в трех оппозиционных планах:1. инклюзивном – эксклюзивном;2. приближенном – удаляющимся;3. центробежном - центростремительном.

При рассмотрении астротопонимов с точки зрения реализации в них закона пространственного тождества следует, на наш взгляд, говорить об установлении границ их пространственных характеристик по траектории движения внутри более крупных космических объектов. При этом раскрываются ограничения не только стабильно-точечных или линейно-подвижных свойств, но, в первую очередь, ограничения, связанные с силой магнитного притяжения, основанного на максимально расширяющиеся отношениях гиперонимии, включающих меньшие объекты в большие, поскольку этот процесс пронизывает космос как универсально действующий на любое небесное тело.

В связи с этим имеем картину космического соотнесения небесных тел, среди которых исходная позиция принадлежит метеоритам и астероидам. Траектория их движения часто бывает непредсказуемой, а точнее: пока науке недостаточно известной, тем не менее телескопы фиксируют такие сильные коллапсические столкновения звездных объектов, которые ведут к сбою в их орбитах и прочим космическим катаклизмам. Сам принцип расположения астрономических объектов остается универсально фиксированным и может быть представлен в следующем виде (см. схему ниже):

Однако, язык фиксирует этот процесс не в направлении от гиперонимии к гипонимии, а в обратном направлении: от гипонимии к гиперонимии, то есть от меньшего к большему. В результате человеком создается та космическая карта Вселенной, которая строится по отражению языком наших все расширяющихся знаний о космосе. В этом, по существу, языковом отражении мироздание условно может быть представлено как исходящее от нашего восприятия, наглядность которого предполагает: во-первых, астрономическую конкретизацию через астротопонимы; во-вторых, соблюдения закона тождества в его наложении на определение космических объектов опять же через астротопонимы.

Именно в таком ракурсе мы видим рисунок условно-схематичного расширения астральных тел, которое имеет место при отражении языком космической гипонимии по ее субъективно воспринимаемому охвату человеческим глазом

При таком восприятии звездного неба и его объектов нас не интересуют их физические качества, которые даже самими учеными не могут всегда быть точно описаны и зачастую подлежат уточнению. Но с общечеловеческой точки зрения язык отражает именно такое представление космоса, которое не находится под влиянием социальных или каких-либо иных факторов, а регистрирует только картину, наблюдаемую с территории земного пространства.

Теперь перейдем к рассмотрению слов, которые, по нашему мнению, в определенном смысле можно назвать квазитопонимами. В литературе, связанной с астрономической проблематикой, постоянно используются словарные знаки, которые даются не в узко профессионализированных, а в общих словарях с пометой в скобках (астр), то есть относящиеся к астрономии как отдельной специализированной области, но терминами не являющиеся. Например: астероид – asteroid (астр); Галактика – Galaxy (астр); метеорит – meteorite (астр); планета – planet (астр); сателлит – satellite (астр); совездие – constellation (астр) и др. Выделенные выше слова, не являясь терминами, больше подходят под отнесение их в классификационную рубрику детерминологических единиц. Но и здесь есть некоторые сложности с отнесением их к детерминологам. Дело в том, что последние, то есть детерминологические слова, эволюционно создаются как вторичное движение: от термина → к детерминологу, завершающееся переходом в обычное слово-наименование как конкретизированную единицу вокабуляра .В случае же со словами типа планета, галактика, астероид и т.п. такой многоярусной эволюции не наблюдается. Слово с самого начала используется не просто в радиусе широкой общепространственной лимитации, а в радиусе своей узко пространственной отнесенности к сфере астрономического пространства.

Характер их отнесенности к небесной сфере позволяет нам условно говорить о них как о квазитопонимах по следующим указанным выше признакам:

1) они не являются терминами, так как вышли за пределы узко профессиональной очерченности своего использования, то есть не равны 1m loc;

2) в равной мере они не могут считаться детерминологами, так как не имеют перспективной направленности в эволюции своего языкового становления:от термина к детерминологу и далее от детерминолога к общеупотребительному слову;

3) так же неправомерно их отнесение к астротопонимам, поскольку они из-за отсутствия универсально единичной соотнесенности с небесным объектом не вписываются в общетопонимическую формулу “ C_sp = 1m loc» ;

4) и, наконец, отсутствие конкретизированного наименования 1m, которое присуще каждому астротопониму, не позволяет причислить их к числу астротопонимов и тем более отождествить с ними.

Что же касается условного зачисления их в разряд квазитопонимов, то для этого, на наш взгляд, есть некоторые основания, к числу которых можно отнести следующее: во-первых, их несомненную связь со сферой космического нахождения объектов; во-вторых, их использование в качестве обозначителей этих объектов со структурной расширяемостью синтаксических моделей типа: The Milky Way Galaxy.

Согласно данным современных исследований, процесс постепенного ознакомления человека с окружающим его звездным пространством связывается, естественно, с наименованием каждого приближенного к нам астрального тела языковым знаком. К числу таких знаков относятся истинные астротопонимы, квазиастротопонимы и вовлекаемые в этот процесс математические знаки . Для нас важно подчеркнуть, что этот постоянно идущий процесс действует как типологически заряженный, поскольку он носит постоянно повторяющийся характер.

Количество астротопонимических наименований не бесконечно, Количественно они начали значительно уступать все возрастающему числу обнаруживаемых новых небесных объектов.

Нельзя забывать и такое важное для нас обстоятельство, что ряд небесных тел могут именоваться теми же астротпонимами в случае совпадения их массы и других астральных свойств. Но в таком случае они либо не пишутся с заглавной буквы (то есть не “Moon”, а “moon”), либо указываются как объекты, принадлежащие к друой солнечной системе или другому созвездию или выделяющему их качеству. Например: Some of the smaller moons in the solar system appear to be captured asteroids, including the two moons of Mars, and a number of the outer moons of the four gas giants.[u/astronomy/gas_giants.phpl] Использование таких своего рода астротопонимов, названных нами «вторичными астротопонимами» - явление как бы выходящее за рамки астротопонимических закономерностей, но пройти мимо них мы не сочли возможным, учитывая факт их значительной распространенности.

Однако, это положение привело ученых к необходимости ввести в список астрономических индикаторов еще один способ их космической пространственной фиксации, который связан с математической шифровкой, где объект зачисляется в астрономические каталоги по присваемому ему номеру. Все возрастающее использование математических знаков при фиксации открывающихся астральных тел объясняется двумя факторами: их огромным количеством (когда даже невооруженный глаз охватывает свыше пяти тысяч звезд) и необходимостью вносить их в соответствующие астрономические каталоги по мере их обнаружения.

Такой прием нумерации часто сопровождается астротопонимом, то есть следует за астротопонимом, показывая, к какому созвездию, какой солнечной системе или какой галактике они относятся. Например: GJ 1061 (LHS 1565), YZ Ceti (LHS 138,) Wolf 359.

Поскольку в основе таких космических находок лежат серьезные математические расчеты, то говорить о языковом тождестве объектов, называемых однозначными языковыми знаками, не только допустимо, но, на наш взгляд, и вполне закономерно Тем не менее они носят не общеязыковый, а узкопрофессиональный характер и в этом отношении в наибольшей мере сближает математически зашифрованный знак с термином. Однако в этом случае они не могут считаться равнозначными, так как термин – это слово и как словарный знак принадлежит языку, а математически зашифрованная астрономическая информация – это не слово, а символ, условно договорной статус которого относится не к вокабуляру как части языковой материи, а к системе математически фиксированных формул, каждый знак которой является вторичным по отношению к языку.

В ряде случаев астротопонимы в широком смысле могут повторяться, не утрачивая при этом уникальность своего единения с небесным объектом. Например: Wolf 424 A, Wolf 424 B. Но именно для сохранения данной уникальности астротопоним требует внесения конкретизирующих его формальных указателей. Указанные корректировки наименования астротопонима происходят в следующих случаях:

А. При повторении названия участка звездного неба, то есть созвездия, имеют место некоторые незначительные изменения в орфографическом написании одного из астротопонимов в плане его упрощения – изъятия одной из повторяющихся согласных типа: “ff” > “f”. Например: Craffias- Grafias

или изменения конечного звука (типа “r”) и перехода его в другой (типа “s”), то есть “r” > “s”. Например: Altair - Altais . Ср. так же случаи, где добавлен звук “r”: Phekad- Pherkad- Pherkard. В таких случаях название «созвездия» может опускаться.

Б. При повторении одного и того же астротопонима, относящегося к различным звездным созвездиям, эти созвездия обязательно сопутствуют их называнию. В ряде случаев, если небесные тела, наименованные теми же астротопонимами, расположены в большой близости друг к другу, различительные знаки идут в алфавитном порядке, касающемся звездного созвездия, к которому они принадлежат с последующими дефинициями типа: T1.OV и T6.OV при совпадении всех остальных.

В. При наличии нескольких астротопонимов, полностью повторяющихся в своем названии и относящихся к различным созвездиям, расширение затрагивает уже непосредственно астротопоним – он получает одно дополнение, типа: Deneb ср. Deneb + 1 или структурно расширяющее слово (типа: Deneb Algedi или Deneb Kaitos).

Специфичность не выступает в астротопонимах отдельным фактором. Она функционирует внутри астротопонима как явление, способствующее сохранению универсализма, уточняющего его однозначно неповторимую соотнесенность именно с тем астральным объектом, который подлежит выделению.

В современном английском языке грамматический принцип сложения астротопонима с определенным артиклем действует весьма избирательно. В некоторых случаях (как, например, в сочетании с рядом спутников, звезд и планет, а именно:Солнце, Земля с ее спутником Луной) этот принцип проявляется с небольшими отклонениями. В других же случаях астротопонимы, обозначающие такие планеты, как Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун, употребляются без определенного артикля. Таким образом, выделение Солнечной системы так же, как и Солнца, Луны и Земли, сопровождается употреблением определенного артикля, в то время как все другие планеты не вписываются в эту грамматическую модель и употребляются с нулевым артиклем. Например: Most of the planets in the Solar System rotate in the same direction as they orbit the Sun, which is counter-clockwise as seen from above the sun’s north pole, the exceptions being Venus and Uranus which rotate clockwise[dy.com/nature/solar-system/planets/].

Специфичность позволяет наиболее близко соотносить астротопонимы с системой антропонимов, поскольку определение специфичности любого объекта идет по линии структурного расширения, но семнтического сужения, которые в астротопонимах совмещаются с их астрально географической выделимостью.

Грамматическая специфичность в системе астротопонимов современного английского языка определяется неоднозначностью их сочетания с артиклем. Если у земнотопонимов и гидротопонимов сочетание с артиклем, за крайне незначительным исключением, носит стабильно нормативный характер (земнотопонимы сочетаются с нулевым артиклем, а гидротопонимы – с определенным), то у астротопонимов такой унификации не наблюдается. Среди астротопонимов, относящихся к Солнечной системе, шесть планет и несколько планет-карликов употребляются с нулевым артиклем, а Земля, ее спутник Луна и объединяющая всю систему Звезда – Солнце, образуют фиксированную модель: опредеденный артикль + астротопоним.

Однако эта модель оказывается зависимой от числового фактора: при изменении единственного числа на множественное определенный артикль исчезает и астротопоним приобретает оголенную структуру. На наш взгляд, это непосредственно связано с утратой уникальной специфичности трех данных космических объектов, так как в Солнечной системе они единичны и повторению самих себя не подлежат. Речь может идти только о повторении их названия при выходе за пределы нашей Солнечной системы. Но в таком случае на них распространяется действие тех закономерностей, о которых мы говорили выше.

Астральные тела совмещают в себе две функции: 1) космическую– как определение локального положения в сфере небесного пространства; 2) сущностную, что они представляют собой по их химическому и физическому составу. К этим функциям присовокупляется еще квалификационная, которая часто бывает смешанной – квалификационно-сущностной.

Говоря о проблемах, связанных с созданием атласа астротопонимов, мы особо отмечаем сложность упорядочения классификационных параметров, которые должны быть положены в основу его построения. К их числу, на наш взгляд, относится наряду с лексическим, фонетическим и грамматическим подходами, еще два - математический и символический подходы(когда используется буквенная символика, типа: Сириус А), которые в своем комплексе являются настолько многомерными, что требует специального отбора, построенного на отдельном исследовании, предваряющим сам процесс систематизации астротопонимического материала в такой атлас. Поскольку такая задача не входила в цель нашего исследования, то мы коснулись ее лишь в общих чертах, относящихся к требованиям, с которыми неизбежно предстоит столкнуться составителям подобного атласа.

Основное содержание и результаты исследования отражают публикации автора в ведущих рецензированных научных журналах, рекомендованных ВАК РФ:

Брунов А.В. Топонимы в их отношении к терминам и детерминологическим единицам //А.В. Брунов // Вестник Московского государственного гуманитарного университета имени М.А. Шолохова. – Москва – 2011 – №2. – С. 61-68
Брунов А.В. Астротопонимы в сфере языкового состава современного английского языка // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Лингвистика» – Москва – 2011 – №4. – С. 89-92
Брунов А.В. Роль адвербиальных элементов в упрощении бинарной оппозиции космического пространства // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Лингвистика» – Москва – 2011 – №6. – С.

А так же в следующих публикациях автора:

Брунов А. В. Роль математических символов в систематизации космического пространства // Речевая коммуникация и методы ее внедрения в учебный процесс. – М.: РИЦ МГГУ им. М.А. Шолохова, 2011. – с. 12-15
Брунов А.В. Становление термина «Земля» как астротопонима // Речевая коммуникация и методы ее внедрения в учебный процесс. – М.: РИЦ МГГУ им. М.А. Шолохова, 2011. – с. 15-20
Брунов А.В. Лексические средства отражения космического пространства в английском языке // Инновации в преподавании иностранных языков студентам-юристам. – отв. ред. А.А. Лебева; РПА Минюста России, 2011. – с. 26-28
Брунов А.В. Языковая номенклатура астротопонимов. Методическое пособие. – М.: изд. МГОУ, 2010, 100 экз.
Брунов А.В. Грамматическая специфичность в астротопонимах // Седьмые Всероссийские Державинские чтения. – М.; РПА Минюста России, 2011

Blog

Лексические формы выражения космического пространства в английском языке