Международных отношений: становление и характер

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Программа подготовки аспирантов кафедры по специальности 07. 00. 15 История международных, 185.3kb.
• Тезисы лекций по теме: современные модели международных отношений, 71.47kb.
• Государство Израиль в системе международных отношений второй половины XX века, 590.32kb.
• I. Лига наций и становление Версальской системы международных отношений (1919 1920, 203.24kb.
• Сравнительный анализ внешнеполитических ресурсов россии и европейского союза на пространстве, 1413.55kb.
• Эволюция политико-дипломатической роли США в развитии палестино-израильского конфликта, 406.77kb.
• Системный подход к изучению международных отношений, 195.41kb.
• Использование аутсорсинга в международных экономических отношениях, 348.67kb.
• Сравнительный анализ деятельности международных организаций в конфликтах в косово, 570.6kb.
• Имперский характер внешней политики США, 349.34kb.

главнокомандующего генерал-фель­дмаршалу В. Кейтслю подготовить соот­ветствующий план, который был утверж­ден 30 мая под кодовым названием «Грюн» («Зеленый план»). Для достижения по­ставленной цели предполагалось приме­нить два эффективных средства: давление на Чехословакию извне (геббельсопская пропаганда об «угнетении немецкого на­циональною меньшинства», концентрация войск на герм а но-чехословацкой границе, постоянные угрозы вооруженного нападе­ния), а также иаюльчо ванне «пятой колон­ны» - судето-немецкой партии во главе с К. Генлейном. 1 'шлер лично инструктиро­вал Генлейна: ему поручалось выступать с требованиями такого статуса судетских немцев, который был бы неприемлем для чехословацкого правительства и привел бы к конфликту. При разработке плана «Грюн» учитывался крайне сложный на­циональный состав населения Чехослова­кии, в которой проживали 7 млн. чехов, 2,5 млн. словаков, почти 3.5 млн. немцев, более 1.5 млн. поляков, венгров и украин­цев. Фашистская Германия обещали Польше удовлетворить ее притязание иа Тешинский район, заселенный поляками, а Венгрии по аналогичной причине пере-

420

дать ряд территорий в Словакии и Закар­патской Украине. Все это свидетельство­вало о том, что программа расчленения и уничтожения Чехословацкого государства была продумана всестороннее и летально.

Однако на пути ее практической реа­лизации стояли существенные преграды. Чехословакия к концу 1930-х годов пред­ставляла собой, пожалуй, самое сильное государство из малых стран Центральной и Восточной Европы. Она имела высоко­развитую промышленность и достаточно мощное военное производство, одну из лучших на континенте армий, прочную полосу укреплений, построенную по об­разцу французской «линии Мажино» и проходившую как раз в Судетской облас­ти. Чехословацкая республика была свя­зана договорами о взаимопомощи с Фран­цией и Советским Союзом и являлась пол­ноправным членом Малой Антанты. В случае вооруженного конфликта Германия летом 1938 г. могла выставить против Че­хословакии 34 из 51 находившейся в ее распоряжении дивизий, в то время как че­хословацкая армия насчитывала 42 диви­зии, Франция сосредоточила на границе 28, и СССР обязался направить в поддер­жку союзника 30 дивизий. Таким образом, «третий рейх» уступал в численности ар­мейских подразделений своим потенци­альным противникам в 2,5 раза. Не слу­чайно Кейтель, рассказывая на Нюрнбер­гском процессе о подготовке нападения на Чехословакию, заявил: «Мы были чрезвы­чайно счастливы, что дело не дошло до военного конфликта».

Столкнувшись с незапланированными трудностями, Гитлер хотел уже если не смягчить, то. во всяком случае, продлить на больший срок свою тактику давления на Чехословакию, но именно в тгот мо­мент к нему на помощь пришли западно­европейские «умиротворители». Еще 24 марта 1938 г. премьер-министр Чем-берлен. выступая в парламенте, заявил об отсутствии у Англии каких-либо обяза­тельств по отношению к Чехословацкой республике. А на одном из заседаний пра­вительства он высказался более откровен­но: «Защитить Чехословакию невозмож­но, и было бы глупо пытаться это делать». В отлцчие от Великобритании Франция имела самые серьезные договорные обя-

мтельства но оказанию военной помощи [государствам-членам Малой Антанты и прежде всего Чехословакии в случае ее конфликта с фашистской Германией. ">П1М к объяснялось слабое и зачастую показ­ное сопротивление французских прави­тельственных кругов энергичным «мирот-В(1|1ческим» действиям Великобритании, 11л деле обе державы дейп копали лместе. И качестве главного пропагандистского аргумента и ноль (у политики уступок гер-^:мши.'киму нацизму они выдвигали тезис о необходимости сохранения европейского пира любыми средствами, хотя эти сред­ства полностью совпадали с интересами третьего рейха».

Исходной точкой согласованных выс-Зушгений Англии и Франции в решении чехословацкого вопроса стало совещание премьер-министров и министров иност­ранных дел двух государств, прошедшее (Лондоне 28-29апреля 1938г. На этом шешаиии Э. Даладье и Ж, Бонна по су­ществу отказались от своей «сопротивден-ческой» позиции и приняли предложение Чемберлепа о совместных действиях, с тем чтобы принудить правительство Че-шсжшакии удовлетворить пожелания су-детских немцев и фашистской Германии. Хроника дальнейших событий показы­вает, насколько мощным был политичес­кий нажим на Чехословацкую республику (вксо стороны германского фашизма, так ••со сюроны «умиротворявших» его за­падных демократий. С мая по июль 1938 г. Ьцглия и Франция несколько ра-* обраща­лись с требованиями к президенту 3. Бе-йешу принять про]рамму 1 енлейна. В кон-те концов чехословацкое правительство Выразило готовность рассмотреть тгу про-1[Шму и разрешить национальную про-•, I! рамках конституции и при сохра-[щннитерри1ори9,1Ы1ой целостности счра-ны. Олиако в конце июля, получив очеред-рую инструкцию от Гитлера, Генлейн про-квгласил, что его целью является уже не Ьгономия С'удетской области, а ее «безо-юпирочпос присоединение к Германской империи. В начале августа английское правительство отправило в Прагу с «по-Ьсднической миссией» лорда У. Реисиме-иа, известного своими тесными свячями с ирманскими финансово-промышленны­ми кругами. Лондонский эмиссар выету-

пил с идеей проведения плебисцита в Су­детах с перспективой их передачи Герма­нии. Под его давлением Бепеш делал одну уступку за другой. Но фюрера это уже не могло удовлетворить. I сентября он выз­вал в Берлин Генлейна и приказал ему от­казываться от любых компромиссных предложений Г'енсимена и настаивать па «немедленной передаче Судетской облас­ти третьему рейху». 12 сентября, выступая в Г (юрнберге на съезде нацистской партии. Гитлер открыто угрожал Чехословакии войной и закончил свою речь следующи­ми словами: «Не для того Всемогущий создал 7 млн. чехов, чтобы они угнетали 3,5 млн. немцев».

Эта речь была воспринята в Англии как сигнал к еще более активным «умиротво­ряющим» акциям. Британское правитель­ство разработало «план 2», предусматри­вавший личную встречу Чемберлена с Гит­лером, дабы молниеносно разрешить «че­хословацкий кризис», уступив Германии Судеты. 15 сентября 70-лепшй премьер Великобритании впервые в своей жизни сел на самолет и полетел в Берлин. Как и ожидалось, на «встрече в верхах» фюрер потребовал окончательного «самоопреде­ления судетских немцев» и возвращения их вместе с территорией ц лоно матери-родины. Возложив на себя функции испол­нителя желаний фашистского руководства, Чемберлен 18 сентября пригласил в Лон­дон Даладье и Боннэ, а на следующий день и Прагу была направлена ашяо-француз-ская нт а улынмашвпого характера. В ней говорилось, что для предотвращения ев­ропейской войны Чехословакия должна передать Германии Судстскую область, получив взамен международные гарантии неприкосновенности границ ее урезанной территории. 21 сентября Бенеш капитули­ровал. Выполнив «поручение» Гитлера, Чемберлен второй раз в своей жизни от­правился на самолете в Германию. 22-23 сентября в Ьад-Годееберге прошла но­вая «встреча в верхах». Британский пре­мьер сообщил фюреру, что все его требо­вания удовлетворены. Гитлер ответил: «Очень сожалею, но сегодня нас это уже не устраивает». Чемберлену представили германский меморандум, в котором содер­жались очередные и еще более жесткие требования: чешское население и армия

должны быть эвакуированы из СудетскоЙ области с 26 по 28 сентября; чехословац­кое правительство обязывалось удовлетво­рит!, территориальные притязания Польши и Венгрии. Ошеломленный пре­мьер-министр воскликнул: «Но ведь это ультиматум!». На что Гитлер спокойно возразил: «Ничего подобного. В докумен­те нет слова «ультиматум», там написано «меморандум»».

Гитлеровский меморандум вызвал взрыв негодования и патриотический подъем в Чехословакии. После объявления правительством всеобщей мобилизации на призывные пункты явилось I 250 тыс. че­ловек. Посол Чехословацкой республики в Лондоне Я. Масарик передал британс­кому премьеру официальное правитель­ственное мнение о неприемлемости новых требований Гитлера, добавив от себя: «Чешский народ никогда не будет пародом рабов». Обстановка накалялась. 26 сентяб­ря фюрер произнес воинствен ну го речь в Берлинском С порт-па ласе, прокричав в микрофон: «Если к I октября Судетская область не будет передана Германии, я, Гитлер, сам пойду как первый солдат про­тив Чехословакии!». Вместе с тем, уповая на безграничные возможности политики «умиротворения», нацистский .лидер на­правил Чемберлену личное послание с предложением провести конференцию по «судетскому вопросу». Письмо Гитлера позволило британскому премьеру весьма эффектно заявить на заседании парламен­та 28 сентября о «спасении мира в после­днюю минуту», сообщив о назначен!гом на следующий день совещании в Мюнхене. Такова была предыстория печально знаме­нитой Мюнхенской конференции.

Рассказ о развитии «чехословацкого кричиса» был бы неполным, если не упо­мянуть о позиции двух других великих держав-США и СССР.

Американская администрация факти­чески солидаризировалась с англо-фран­цузским курсом. 20 сентября 1938г. на встрече с послами Великобритании и Франции Ф.Д. Рузвельт отметил, что за­падноевропейские правительства требу ют от Чехословакии «самой ужасной безжа­лостной жертвы, которая когда-либо тре­бовалась от какого-либо государства». Но после этого историко-философского заме-

422

чания президент США пришел к следую­щему заключению: «Ксли политика Ваших стран окажется успешной, я стану первым, кто будет ее приветствовать». Подобный «благожелательный нейтралитет» практи­чески ничем не отличался от «миротвор­ческой» тактики Англии и Франции. В этой связи известный американский исто­рик Ч. Бирд справедливо прокомментиро­вал: «Рузвельт не буквально, а по существу направился н Мюнхен вместе с Чемберле-лом н Даладье».

Руководство Советского Союза в пери­од «судетското кризиса» последовательно выступало в защиту территориальной це­лостности Чехословакии, настаивая на совместных антифашистских действиях с западными демократиями. Такая полити­ка объяснялась не альтруистическими со­ображениями, а интересами обеспечения собственной безопасности, так как расчле­нение и захват Чехословацкой республи­ки приближал фашистскую Германию к границам СССР. Отсюда целая серия пред­ложений о согласованных выступлениях; разработать и опубликовать декларацию СССР, Англии и Франции об оказании помощи Чехословакии в случае нападении на нее 1 ермаиии; рассмотреть этот вопрос в Лиге Наций; провести совещание пред­ставителей генеральных штабов СССР, Франции и Чехословакии для выработки плана совместных военных действий. Ни одно из названных предложений не было принято из-за антисоветских настроений как западных «умиротворителей», так и чехословацких капитулянтов. Показатель­но, что правительство Чехословакии с мая ею сентябрь 1938г. направило в Москву несколько запросов о готовности СССР выполнить свои союзнические обязатель­ства, каждый раз получало положитель­ный ответ, после чего отказывалось от предложенной Советским Союзом помо­щи. Определенную роль в этом сыграло мнение президента Бекеша о ненадежно­сти Красной армии, ослабленной сталин­скими репрессиями. К тому же по догово­ру о взаимопомощи 1935 г. СССР мог ока­зать военную поддержку Чехословакии только в случае, если подобные шаги пред­примет и Франция. Однако, когда советс­кое руководство в сентябре 1938 г. заяви­ло о готовности к односторонним воору-

Iшшым действиям ч защиту Чехослонцц-гой республики, и это предложение было [отклонено. Главная причина такой пози­ции заключалась и безоговорочной ориен­тации чехословацкого правительства на иапаякые держаны, которые, в свою оче-йяь, усиленно подталкивали его к новым уступкам германскому фашизму.

29 сентября 1938 г. в Мюнхене откры-
Иась конференция четырех европейских
даржав: Германии, Италии, Англии и
Ьрашши. Это была уникальная конферен-
|.ция. похожая одновременно и на тайный
заговор, и на хорошо отрепетированный

рсхгвкль. По настоянию Гитлера от уча-стоя в форуме устранялась пепосредстпен-юл жертва сговора - Чехословакия. Чехос-

Гдааикнй посол к Берлине В. Маетны ожи-

шл окончательного решения в приемной. Таким обратом, заговорщики обсуждали

нудьбу независимого государства, не ин­тересуясь мнением его представителя. Роли в мюнхенском спектакле распреде­лились следующим образом: Гитлер как гаавный режиссер выдвигал свои требо­вания н контролировал их исполнение. Муисошши '[оно.'Шч мапшлскпе |рсГкчщ-

I ния до сведения других актеров как бы от своею имени (он был единственным из присутствовавших, кто знал все четыре пыкп). Чсмберлен и Даладье, внося несу­щественные изменения и грамматические

поправки в текст, с одобрением его при­нимали: Даладье отметил, что проект от­личают «объективность и реализм», Чем-

рерлен также отозвался о нем с похвалой.

30 сентября документ был подписан.
•Содержание Мюнхенского соглашения
Вводилось к следующим основным поло-
|ш»11)м. Чехословакия передавала I ерма-

• (\лсп;кую область вместе ео всеми

(находящимися на ее территории военны­ми сооружениями. Срок эвакуации чсшс-щй армии и населения устанавливался с Йпо 10 октября. Чехословацкое прави-•мьство обязывалось к трехмесячный ирок «урегулировать» вопросы, касаю-йциеся польского и венгерского нацио-вальных меньшинств (т.е. удовлетво­ри !, территориальные притязания Польши и Венгрии). Если «нацио­нальные проблемы» не будут разреше­ны, созывается новое «совещание глав Правительств четырех держав». После-

дняя статья договора носила не только унизительный, но и издевательский ха­рактер: после «урегулирования» всех на­званных вопросов страны-участницы соглашения «дадут Чехос.-ювакии гаран­тии против непровоцироваиной агрес-сии».

Сам текст Мюнхенского соглашения объясняет, почему современники, а затем и историки называли его «сделкой». При­чем, если для фашистских государств это была победоносная сделка, то для запад­ных демократий - позорная. Особый ин­терес представляют первые отклики на Мюнхенский сговор лидеров и ведущих политических деятелей великих держав. В чтих высказываниях «по горячим следам» отчетливо проявились их взгляды и осо­бенности проводимой ими политики. Н. Чемберлен, которого лондонские обы­ватели приветствовали криками «Ура!», из окна своей резиденции на Даунинг-стрит произнес ставшую знаменитой фразу: «Я верю, что это мир для нашего поколения». Он же на заседании правительства утвер­ждал, что Мюнхенское соглашение явля­ется «почетным миром» и «триумфом анг­лийской дипломатии», добавив: «Гитлер -надежный человек и. получив Судетскую область, навсегда оставит Европу в покое». Э. Даладье, которого после Мюнхена встречали с цветами и аплодисментами, тихо промолвил: «Глупцы, если бы они знали, чему аплодируют». Ф.Д. Рузвельт направил Чемберлену самую короткую в истории дипломатической переписки по­здравительную телеграмму в одно слово: «Молодец!». А. Гитлер, провожая гостей по окончании конференции, с неподража­емым презрением говорил Риббентропу: «Это ужасно, какие передо мной ничтоже­ства!» Чуть позже он так оценивал итоги Мюнхена: ((Неслыханное достижение. Вы думаете, что я сам полгода назад считал возможным, что Чехословакия будет мне как бы поднесена на блюдце ее друзьями?.. То, что произошло, может произойти лишь один раз в истории». И.В. Сталин со свой­ственной ему категоричностью заявил: «Немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Со­ветским Союзом». Блестящее по форме и справедливое по содержанию заключение дал У. Черчилль: «Англия должна была

выбирать между войной и позором. Ее министры выбрали позор, чтобы затем получить и войну"».

Мюнхенский сговор кардинальным образом изменил обстановку в мире, от­крыв новую главу в истории международ­ных отношений.

Во-первых, Мюнхен «взорвал» Вер­сальский послевоенный порядок, а вмес­те с ним и Локарнский договорный комп­лекс. Германская пресса с удовлетворени­ем отмечала: «Мюнхенский мирный дого­вор пришел на смену Версальско-Локар-неким постановлениям». 1 |ри обсуждении столь важного международного вопроса никто даже не вспомнил о Лиге Наций. Весьма символичной стала резолюция Лиги от I октября 1938 г. об исключении из своего Устава статей, касавшихся Вер­сальского договора, на основании которо­го она и была создана. С этого момента Лига Наций приступила к выполнению невыполнимой чадачи - защите междуна­родного порядка, который уже перестал существовать. Участники Мюнхенской конференции, подписав соглашение, пере­черкнули саму возможность создания си­стемы коллективной безопасиосш. В од­ночасье перестали действовать франко-чехословацкий и чехословацко-советский пакты о взаимопомощи, Малая Антанта и французские «тыловые союзы». Захватив без единого выстрела значительную часть территории суверенного государства, Гит­лер с помощью западных держа»-«умирот-ворительниц» получил «право»устанавли­вать «новый мировой порядок».

Во-вторых. Мюнхенская сделка содей­ствовала превращению Германии в гос­подствующую державу Европы, обладав­шую огромным перевесом сил над свои­ми потенциальными противниками. Гер­манская империя «приобрела» 20% тер­ритории, 25 % населения и 50 % тяжелой промышленности Чехословакии. «Третий рейх» добился и крупной стратегической победы, овладев мощными военными ук­реплениями в Судетах и продвинув свои границы к дальним пригородам Праги. Само соглашение и послемюнхенская рас­становка сил поощряли фашизм к новым агрессивным акциям. 1 итлер уже 21 оюяб-ря 1938 г. подписал директиву, которая предусматривала «быструю оккупацию

424

Чехии и нейтрализацию Словакии». В этом смысле Мюнхен, формально отсро­чив большую войну, в действительности ее приблизил.

В-третьих. Мюнхенский створ оказал прямое воздействие на изменение внеш­неполитического курса СССР. Советский Союз отстранили от участия в урегулиро­вании «чехословацкой проблемы», хотя он был связан с Чехословакией договором о взаимопомощи и имел все основания выс­казать свое мнение, так как речь шла ц о его собственной безопасности. Возникла реальная опасность международной изо­ляции СССР. Об этом свидетельствова­ло подписание англ о-германской (30 сентября в Мюнхене) н франко-гер­манской (6 декабря в Париже) деклара­ций, в которых стороны обязались разви­вать мирные и добрососедские отноше­ния, решать спорные вопросы путем кон­сультаций и «продолжить усилия по уст­ранению возможных источников разногла­сий». Оба документа по существу были равнозначны пактам о ненападении. Со­ветское руководство не без оснований вос­приняло Мюнхенское соглашение и сопут­ствовавшие ему декларации как попытку создания единого антибольшевистского фронта, в котором ударной силой, направ­ленной против СССР, выступал германс­кий фашизм. Отсюда отступление от ан­тифашистской политики, которую можно было проводить только совместно с не желавшими этого делать западными де­мократиями, и последующее вынужден­ное сближение с Германией.

Таковы были главные международные последствия Мюнхенского сговора, став­шего прологом второй мировой войны.

§ 8. Международные отношения и» американском континенте

Международная обстановка на амери­канском континенте в 1930-е годы не была столь напряженной, как в Европе или на Дальнем Востоке, но и ее нельзя было на­звать безмятежно спокойной и стабильной. Великий кризис содействовал обострению противоречий великих держав в их борь­бе за Латинскую Америку и одновремен­но усилил конфликтность а межамерикан­ских отношениях.

В начале 1930-х годов Соединенные Шкш,1. считавшие себя «полновластным хозяином континента», столкнулись с се­рьезными препятствиями на пути укреп­ления своего главенствующего положения в Западном полушарии.

Мировой кризис ослабил экономичес­
кие позиции С'ШЛ в Латинской Америке,
чем не преминул воспользоваться их тра­
диционный соперник в тгом регионе -
Англия. Великобритания упрочила свое
положение и южноамериканских государ-

»ствах.3аодии 1932 г. страны Южной Аме­рики сократил и свою торговлю с США на _ 42 %, а с Англией —лишь на 11 %. За мно­гочисленными военными столкновениями в Латинской Америке скрывалось проти­воборство англо-саксонских держав. Са­мый яркий пример - инспирированная аш.шйскими и американскими нефтяны­ми компаниями иойна между Боливией и Пирагваем из-за богатой нефтью области Зако-Бореаль. Интенсивные военные дей­ствия продолжались с 1932 по 1935г. и завершились победой парагвайской ар­мии. 11о мирному договору 1938 г. около 70% спорной территории переходило к Парагваю, после чего поддержавшие его Соединенные Штаты получили концессии на нефтяные районы, вытеснив оттуда бри­танские фирмы. Другим проявлением ан­гло-американских противоречий стали некоторые из государственных переворо­тов, коими была так богата внутриполи­тическая жизнь латиноамериканских стран. В 1929г. Англия подписала с Ар­гентиной соглашение о взаимном сниже­нии пошлин. На следующий год в Арген­тинской республике случился военный переворот, в результате которого к власти игкшел новый президент-генерал X. Урн-буру. В первом же своем интервью к вели­кий радости американцев он заявил, что расторгает англо-аргентинский торговый договор и включает в состав правитель­ства трех бывших служащих североаме­риканских компаний. Приведенные фак­ту показывают, насколько возрос накал страстей во взаимоотношениях США -Великобритания на американском конти-венте.

Принципиально новым явлением, не­гативного для Соединенных Штатов ха­рактера, стало активное проникновение в

Латинскую Америку нацистской Германии и фашистской Италии. В западном полу­шарии формировалась упитан колонна» фашизма, основу которой составляло не­мецкое и итальянское население (в сере­дине 1930-х голов в Центральной и Юж­ной Америке проживало 2 млн. немцев и около 5 млн.итальянцев). В период с 1929 по 1936г. доля Германии и Италии в импорте латиноамериканских стран воз­росла с 17 до 28 %. В ряде теударств Ла­тинской Америки создавались довольно крупные фашистские организации, штур­мовые отряды, строились секретные аэро­дромы, значительными тиражами выпус­калась нацистская, литература. Так угроза фашизма становилась все более реальной и в Новом Свете.

Наконец, интервенционистская поли­гика, которую Соединенные Штаты дли­тельный период проводили в Латинской Америке, создала атмосферу глубокого недоверия и растущего сопротивления со стороны их «южных сестер-республик». Придя к власти, президент Ф.Д. Рузвельт отметил, что «латиноамериканское обще­ственное мнение едва ли не неистово на­строено против нас». Эти «сопротивлен-ческие настроения» отразились в первых попытках объединения государств Латин­ской Америки с целью более эффективно­го противодействия Соединенным Шта­там. Одно из доказательств - подписа­ние в октябре 1933 г. в Рио-де-Жанейро пакта К. Сааведры Ламаса, названного по имени его автора министра иностран­ных дел Аргентины. Пакт представлял собой «южноамериканский антивоен­ный договор», участники которого обя­зались не нападать друг на друга, осуж­дали любую форму агрессии и интервен­ции, выступали за урегулирование спор­ных вопросов исключительно мирными средствами. Поскольку опасность ин­тервенции в Западном полушарии исхо­дила в основном от Соединенных Шта­тов, мировая печать именовала пакт Са-аведры Ламаеа «антиамериканским)). За 3 года к договору присоединились все латиноамериканские государства. США сумели предотвратить создание оппози­ционного блока единственно возмож­ным способом, став в 1934 г. полноправ­ным участником пакта.

425

Перечисленные выше факторы требо­вали от Соединенных Штагов кардиналь­ного пересмотра своего латиноамерикан­ского курса. Ф. Рузвельт в своей речи при вступлении на пост президента США 4 марта 1433 г. провозгласил новую поли­тику в отношении стран Латинской Аме­рики - политику «доброго соседа». Она строилась на следующих принципах: не­вмешательство во внутренние дела, ува­жение суверенитета и территориальной целостности всех государств американс­кого континента; экономическое сотрудни­чество, оказание финансовой и техничес­кой помощи латиноамериканским стра­нам; укрепление единства и сплоченнос­ти государств Западного полушария на основе идей панамериканизма. Деклари­рованные Рузвельтом принципы предпо­лагали применение более гибких, а пото­му и более действенных внешнеполити­ческих методов.

Этапным событием в развитии взаимо­отношений между США и странами Ла­тинской Америки стала очередная, VI! Панамериканская конференция, проходив­шая в декабре 1933 г в Монтевидео (Уруг­вай). Выступивший на открытии конфе­ренции государственный секретарь США К. Хэлл заявил о наступлении «новой эры» в межамериканских отношениях, так как «отныне ни одно государство континента не должно онасап.ся интервенции со сто­роны Соединенных Штатов». Единоглас­но и с большим воодушевлением была принята Декларация «О правах и обязан­ностях государств», в которой юридичес­ки закреплялся принцип невмешательства.

В 1933-1938 гг. администрация США предприняла ряд практических шаюв по реализации политики «доброго соседа». В 1434 г. американские морские пехотин­цы были отозваны с Гаити после 19-лет­ней оккупации страны. В том же году Со­единенные Штаты подписали новый, бо­лее равноправный договор с Кубой и от­менили пресловутую «поправку Платта», принятую в 1401 г. и узаконивавшую «пра­во США на интервенцию». В 1936 г. ана­логичное по содержанию соглашение было достигнуто с Панамой, хотя зона Панамского канала оставалась под полной американской юрисдикцией. В период с 1933 по 1936 г. Соединенные Штаты зак-

лючили весьма благоприятные для лати­ноамериканских государств (и, конечно, для себя) торговые договоры о взаимном снижении пошлин. В мае 1937 г. конгресс С'1 НА принял поправку к закону о нейтра­литете об изьятии из сферы его действия стран Ла'шнской Америки в случае, если они подвергнутся нападению неамерикан­ского государства. Впечатляющим приме­ром нового подхода администрации Руз­вельта к латиноамериканской политике стал конфликт с Мексикой. В₄1934 г. мек­сиканский президент Л. Карденас провоз­гласил 6-летний план хозяйственного и культурного преобразования страны, кото­рый предусматривал национализацию не­фтяных и других природных ресурсов, по большей части принадлежавших севе­роамериканскому капиталу. 9 крупнейших компаний США, выступив единым фрон­том, потребовали от своего президента принятия решительных мер против Мек­сики вплоть до вооруженной интервенции. Однако Рузвельт держался твердо: он от­казался от использования не только воен­ных, но и экономических санкций, за ис­ключением прекращения закупок мекси­канского серебра. Конфликт был разрешен путем частичной компенсации правитель­ством Мексики потерь, понесенных аме­риканскими фирмами.

Доктрина «добрососедства» получила подтверждение на чрезвычайной Панаме­риканской конференции, состоявшейся в декабре 1936 г. в Бучнос-Айресе (Арген-гина). Конференция была созвана по ини­циативе президента Рузвельта, который и открыл се яркой речью. Делегации амери­канских государств единодушно одобри­ли Протокол о невмешательстве, усиливав­ший положения Декларации 1933 I. В нем содержался запрет интервенции «в прямой и косвенной форме и по каким бы то ни было соображениям». Другим важным решением стала конвенция о взаимных консультациях «в случае международ­ной войны вне Америки, которая может угрожать безопасности американских республик». Эта конвенция положила начало складыванию под главенством США военно-политического континен­тального союза, что в условиях фашис­тской угрозы стало мерой позитивного характера.

Широкий международный резонанс вызвали постановления VIII Панамери­канской конференции, которая проходила -• в декабре 1938 г. в Лиме (Перу), Главным документом, принятым на форуме, стала «Декларация принципов солидарности Америки», имевшая отчетливо выражен­ную антифашистскую направленность. Лимская декларация причнавала обяза­тельными ((взаимные консультации амери­канских республик в случае необходимо­сти принятия мер по защите всех и каж­дой из них». В этих целях создавалось Консультативное совещание министров иностранных дел, созываемое по инициа­тиве одной или нескольких стран-участ­ниц, Впоследствии Консультативное сове­щание превратилось в руководящий орган определения единой внешнеполитической .чиним американских государств. На кон­ференции было одобрено более 100 резо­люций. I ерманский посланник в Перу со-обшал в Нерлин: «Большая часть решений Лимского форума направлена против нас». Таким образом, важнейший итог рабо­ты VIII Панамериканской конференции состоял в выработке общего для всей Аме­рики антифашистского курса. В латиноа­мериканских странах активизировалась борьба с нацистской пропагандой и фа­шистскими группировками. В этом кон­тексте весьма символичными выглядели события в Бразилии: президент Ж. Вар-гас, пользовавшийся поддержкой крайне правых и реакционных сил, в 1938 г. ра­зогнал в стране все профашистские орга­низации.

В целом политику «доброго соседа» следует охарактеризовать как политику успешную и достаточно эффективную. Соединенным Штатам удалось значитель­но укрепить свои экономические и поли­тические позиции 8 Западном полушарии. За десять предвоенных лет объем капита­ловложений США в Канаде и Латинской Америке возрос на 30 %, достигнув 7.7 млрд. долл. и обеспечив им преимуще­ство над всеми другими великими держа­вами. Упрочилось лидерство Соединен­ных Штатов в панамериканском движе­нии. Все вышесказанное, разумеется, не означает, что на континенте воцарилась идиллия и исчезло неравноправие во вза­имоотношениях СIIIА-Латинская Амери-

ка. «Хозяин Западного полушария» при­нял более благообразный имидж, либера­лизовал свою континентальную политику, но при 'лом остался «полновластным хо-чяином». К безусловно положительным результатам внешнеполитической деятель­ности как США, так и латиноамериканс­ких республик необходимо отнести согла­сованные антифашистские акция.

§9. Международная обстановка накануне воины., Политический кризис 1939г.

Мюнхенский договор, умостившийся на двух страницах текста, не обеспечил, как обещал британский премьер-министр Чемберлен, «прочный мир в Европе». Со­всем наоборот, Мюнхен, как отмечал со­ветский посол в Англии И.М. Майский, «поощрил агрессора к новым прыжкам». Весной-летом 1939 г. фашизм предпринял очередную серию агрессивных акций. Возник острый политический кризис, пе­реросший в войну глобального масштаба.

В марте этого года нацистская Герма­ния провела быстротечную операцию по ликвидации Чехословацкой республики, Гитлер действовал настолько вызывающе, что поверг в смятение даже самых твер­дых сторонников политики «умиротворе­ния». Стремясь покончить с угрозой сло­вацкого сепаратизма, президент Чехосло­вакии Э. Гаха 10 марта распустил автоном­ное правительство Словакии. Фюрер вос­пользовался этим внутриполитическим конфликтом как поводом для вмешатель­ства Германии. Вывший словацкий пре­мьер пастор И. Тисо получил из Берлина указанно и форме ультиматума: либо он объявляет Словакию «самостоятельным государством», либо германские войска ее оккупируют. По понятным причинам Тисо выбрал первое и 14 марта провозгласил независимость Словацкой республики. В ночь на 15 марта в столицу «третьего рей­ха» доставили президента Гаху. Не утруж­дая себя каким-либо дипломатическим предисловием, Гитлер заявил ему, что в связи с распадом Чехословакии Германия решила установить протекторат над чеш­скими областями Богемией и Моравией (т.е. фактически над всей территорией Чехии). Г'ахе вручили заранее подготов-

ленный документ, в котором говорилось, что чехословацкое правительство «добро­вольно вручает судьбы этих областей в руки фюрера». Чтобы вывести президен­та из состояния невменяемости, Гитлер пояснил: «Всякий пытающийся сопротив­ляться будет растоптан». После этой ти­рады фюрер первым поставил подпись и вышел. Гаха подписал документ после нескольких лечебных впрыскиваний. Ут­ром 15 марта немецкие войска вошли в Чехию. На следующий день был принят закон о включении Богемии и Моравии в состав рейха па правах протекторатов. Одновременно Германия ваяла под свою «защиту» и Словакию. Так в трехдневный срок наиисты «решили» чехословацкую проблему, уничтожив без применения силы европейское государство.

В итоге фашистская Германия значи­тельно расширила свою территорию, ук­репила промышленный потенциал, захва­тила в Чехословакии оружие, достаточное для оснащения 46 дивизий. «Третий рейх» наращивал свои экономические и военные преимущества над западными демократи­ями. Но главное поражение Англия и Франция потерпели в политической сфе­ре. Оккупировав Чехию и превратив Сло­вакию в вассальное государство, фашист­ская Германия нарушила Мюнхенский договор и продемонстрировала, что она более не нуждается в каких-либо соглаше­ниях с западными державами. Символич­но, что английский и французский по­слы, явившиеся 17 марта в резиденцию министра иностранных дел Риббентро­па, чтобы вручить официальные проте­сты своих правительств, так и не были им приняты.

После ликвидации Чехословакии аг­рессивные акты фашистских держав сле­довали один -?а другим е калейдоскопичес­кой быстротой.

22. марта под угрозой прямого насилия
    Литва подписала с 1 'ерманией соглашение
    о передаче ей Клайпеды (Мемеля) с при­
    легающей территорией.
    
23. марта был заключен германо-ру­
    мынский договор «Об укреплении эконо­
    мических связей», по которому Румыния
    по существу превращалась в аграрно-сы-
    рьевой придаток военной экономики Гер­
    мании.
    

428

25 марта Муссолини направил королю Албании Зогу ультиматум с требованием установления итальянского контроля над портами, аэродромами и дорогами «в слу­чае угрозы албанской безопасности». Дос­ловно повторив ультиматум 5 апреля и не дождавшись ответа. Италия через день произвела высадку войск и за неделю ок­купировала страну.

В апреле нацистское руководство Гер­мании приступило к практической подго­товке нападения на Польшу. Известно, что польское правительство во второй поло­вине 1430-х годов стремилось к тесному сотрудничеству с «третьим рейхом». Вме­сте с фашистской Германией Польша уча­ствовала а расчленении Чехословакии, получив Тешинскую область. В беседах со своим германским коллегой польский ми­нистр иностранных дел Ю. Бек неоднок­ратно и настойчиво интересовался, какую позицию займет Германия в случае польско-советского военного конфликта, и получал неизменный ответ- «позицию более чем доброжелательную». Отноше­ния между Берлином и Варшавой начали портиться после того, как в октябре 1938 и в марте 1939 г. гитлеровское правитель­ство выдвинуло жесткие территориальные требования к Польской республике («воз­вращение» Данцига, право на строитель­ство автомобильных и железных дорог через «данцигекиЙ коридор», «урегулиро­вание» вопроса о 750-тысячном немецком национальном меньшинстве в Польше).

Однако первопричиной возникшего конфликта были не «частные споры» о принадлежности территорий, а общие стратегические установки нацистской Гер­мании, в соответствии с которыми Польша представляла собой очередную цель в борьбе за «жизненное пространство». 11 апреля Гитлер утвердил «Директиву о подготовке вермахта к войне», составной частью которой являлся план «Вайс» («Бе­лый план») о вторжении в Польшу «в лю­бое время начиная с 1 сентября 1939г.». В мае на одном из секретных совещаний фюрер провозгласил: «Главное направле­ние - завоевание жизненного простран­ства на Востоке. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы пощадить Польшу».

Исключительно важную роль и коор­динации экспансионистских программ

фашистских держав сыграл итало-герман­ский договор, подписавшей в Берлине 22 мая 1939 г. и вошедший в историю иод названием «Стальной пакт». В преамбуле «Пакта о дружбе и союзе» говорилось, что Германия и Италия, «объединенные об­щим мировоззрением и общими интере­сами, решили действовать плечом к пле­чу, чтобы обеспечить себе жизненное про­странство и мир». Участники договора обязались; оказывать взаимную полити­ческую и дипломатическую поддержку, а также военную помощь; расширять со­трудничество в экономической и военно-промышленной областях; заключать пере­мирие или мир с противником только по обоюдному согласию. Наибольшую смыс­ловую иа!рузку несла статья 3-я, которая гласила: «Если одна из сторон окажется тянутой в войну с какой-либо третьей держаной или коалицией держав, другая сторона тотчас же выступит в качестве ее юючника и поддержит ее всеми вооружен­ными силами на суше, на море и в возду­хе», Подобные формулировки не оставля­ли никаких сомнений в готовности нацис­тской Германии и фашистской Италии со­гласованно осуществлять насильственный передел мира с целью достижения миро-[Юго господства.

Эскалация фашистской агрессии в г. происходила не только в Европе, по и в Азии. В начале этого года Япония захватила острова Спартли и Хай кань -опорные стратегические пункты на под­купах к Филиппинам, Индокитаю и Ин­донезии. В мае японо-маньчжурские вой­ска атаковали советские и монгольские воинские подразделения на востоке МНР в районе реки Халхип-Гол. Формально это ¹ был пограничный инцидент между Мань-чжиу-Го и Монгольской Народной Респуб­ликой, вызванный, согласно японской грактовке, «неопределенностью в обозна­чении государственной границы». Фак­тически началась советско-японская ло­кальная война, 20-30 августа боевые части Красной армии под командовани­ем Г.К. Жукова провели блестящую по замыслу и исполнению операцию, окру­жив и уничтожив крупную японо-маньч­журскую группировку. Потери Японии составили 86 тыс. убитыми и ранеными. Совете ко-монгольские войска потеряли

24 тыс. человек. «Инцидент» был исчер­пан. Второй после «событий у озера Хасан» «предупредительный удар» Япо­нии но Советскому Союзу завершился для нее полным крахом.

Наступление фашизма весной-летом 1939 г. приобрело такие угрожающие фор­мы, что это уже не могло не воздейство­вать на внешнюю политику западных де­мократий. Правительства ведущих держав Запада стали вносить существенные кор­рективы в свой внешнеполитический курс с целью организации более действенного отпора агрессорам. Даже такой «легендар­ный миротворец» как Н. Чемберлсн под давлением оппозиции и общественной) мнения вынужден был признать провал политики «умиротворения». В мае [939 г. он публично заявил: «Мы не собираемся сидеть сложа руки и наблюдать, как без­наказанно уничтожается независимость одной страны за другой». 1 лавная причи­на «политическою прозрения» чападиых «умиротворителей» состояла в осознании того очевидного факта, что фашизм не ограничится захватом малых стран и пред­примет, как говорилась в январском реше­нии британского правительства, «нападе­ние на Запад в качестве предварительного шага к последующей акции на Востоке».

Вместе с тем. и эти справедливые дек­ларации не означали полного отхода запад­ных демократии от обанкротившейся по­литики «умиротворения». Их новый курс сочетал традиционные увещевания фа­шизма и попытки оказать ему более серь­езное сопротивление, подталкивание фз-шисткой Германии на восток и заигрыва­ния с Советским Союзом. Такая двой­ственная и противоречивая политика, как показали последующие события, не мог­ла остановить фашизм и пресечь его даль­нейшие агрессивные акции, поскольку «умиротворения» в ней было гораздо боль­ше, чем решительности.

Исходная противоречивость концеп­ции отчетливо проявилась во внешнепо­литической практике западных держав.

Весной 1939 г. правительства Чсмбер-лена и Даладье провели через парламен­ты решения о значительном увеличении расходов на военные нужды. Однако ли­деры оппозиции (например, У. Черчилль в Англии) с цифрами в руках доказывали,

что этих мер явно недостаточно, так как они не устраняли офомнош преимущества Германии в боевой авиации и танках - ре­шающей силы га будущей войне.

22 марта 1939|. Англия и Франция зак­лючили доювор о взаимопомощи, кото­рый можно расценить как важный шаг на пути создания антифашистской коалиции. Затем западноевропейские державы при­ступили к широко разрекламированной политике предоставления гарантий малым странам. Эта политика как бы возрождала идеи середины 1930-х годов о создании системы коллективной безопасности, но с большим опозданием и при неблагопри­ятной для западных демократий расста­новке сил. Центральное место в реализа­ции новой программы заняли переговоры Англии и Франции с Польшей - очеред­ной предполагаемой жертвой нацистской Германии. В апреле была достигнута анг­ло-польская договоренность о взаимопо­мощи в случаи фашистской агрессии (офи­циальное подписание соглашения состоя­лось 25 августа). Тогда же французское правительство подтвердило свою верность фрапко-польском у политическому догово­ру 1921 г., а 19 мая подписало с Польшей секретный протокол, предусматривавший широкие наступательные действия Фран­ции против Германии через 15 дней пос­ле начала германо-польской войны. В мар­те-июне 1939 г. западноевропейские дер­жавы предоставили свои гарантии Румы­нии, Греции и Турции. Однако яншо-фран-цузские гарантии не следует переоцени­вать. За исключением франко-польского секретного протокола, в соглашениях о предоставлении гарантий отсутствовали статьи о военных обязательствах британ­ского и французского правительств, кото­рые рассматривали эти соглашения скорей-как средство давления па I срманию.

Столь же двойственный и непоследо­вательный характер носила в тгоч крити­ческий период и внешняя политика Соеди­ненных IIII атов. С одной стороны, усили­лась антифашистская составляющая внешнеполитического курса США. После еврейских погромов в 1 ермании американ­ская администрация отозвала своего по­сла в Берлине X. Вильсона, который боль­ше туда не возвращался. Весной 1939 г. Соединенные Штаты повысили на 25 %

таможенные тарифы на немецкие товары, что было равнозначно объявлению фаши­стской Германии -жономической войны. В июле США денонсировали торговый до­говор с Японией. Но, с другой стороны, американским «интернационалистам» тнк и не удалось преодолеть изоляционист-кие настроения, господствовавшие в кон­грессе. В результате законодательство о нейтралитете не было подвергнуто каким-либо изменениям в пользу будущих жертв агрессии.

15 апреля 1939 г. президент США Ф.Д. Рузвельт предпринял одну из после­дних со стороны западных демократий попыток «умиротворить» агрессоров. Он направил Гитлеру и Муссолини (наряду с другими европейскими лидерами) посла­ние, в котором призвал фашистских вож­дей дать обещание воздержаться в тече­ние 10 лет от нападения на перечисленные 30 государств. Напомнив, что в последние 4 [-ода исчезли зри страны в Европе и одна в Африке, Рузвельт предложил созвать международную конференцию по урегу­лированию наиболее острых спорных воп­росов. Как и все предшествовавшие «ми­ротворческие» призывы, направленные в адрес фашистских держав, послание Руз­вельта отличалось не только глубокой оза­боченностью о судьбах мира, но и непод­ражаемой наивностью.

Ответ фюрера и дуче был вполне пред­сказуем. Они отказали американскому пре­зиденту по всем пунктам. 28 апреля Гит­лер произнес по этому поводу большую речь в рейхстаге. Обвинив Рузвельта в «незаконном вмешательстве» во внутрен­ние дела Германской империи, он пояснил, что захват Австрии, Чехии и Клайпеды есть «необходимый вклад в дело мира».~В заключение фюрер объявил о денонсации пакта о ненападении с Польшей и морс­кого договора с Англией в связи с достиг­нутой в Лондоне аигло-польской догово­ренностью о взаимопомощи против фаши­стской агрессии,

Новая внешнеполитическая концепция правительственных кругов Запада, направ­ленная на оказание более серьезного противодействия фашизму, предполагала сближение с Советским Союзом. Однако и в этом важнейшем компоненте полити­ки западных держав проявилась все та же

Г двойственность ц противоречивость. Объективная потребность в антифашист­ском сотрудничестве с СССР сочеталась с субъективными антисоветскими установ­ками, что препятствовало достижению шачнмых результатов. К тому же на Запа­де еще не исчезли надежды на возмож­ность «умиротворения» Германии и на­правления ее экспансии на Восток. Пре­красной иллюстрацией такого подхода могут служить два высказывания британ­ского премьера Чемберлепа. произнесен­ных на заседании правительства почти одновременно в мае 1939 г. Первое: «Воз­можно, Англия и нуждается в некоем со­глашении с Советским Союзом, но оно буде! висеть камнем на ее шее». Второе: «Мы готовы обсудить все нерешенные проблемы на основе более широкого и полного взаимопонимания между Англи­ей и Германией»,

В марте-апреле 1939г. правительства Великобритании и Франции предприняли своего рода зондаж намерений СССР, Предложив ему участвовать в предостав­лении гарантий малым европейским стра-нлм II провести консультации по вопросам I взаимопомощи в случае германской агрес­сии. 17 апреля в ответ на эти предложе­ния Сииек'кш! С икп выдвинул комплекс­ную программу противодействия фашис-'тской угрозе, в которой выделялись три основные позиции: I) заключить трой­ственное англ о-франко-советское согла­шение о взаимной помощи сроком на 5-10 лет; 2) предоставить гарантии незави­симости и безопасности всем погранич­ным с СССР странам от Балтийского до Черного моря; 3) одновременно с полити­ческим договором о взаимопомощи под­писать военную конвенцию. В последовав­шей дипломатической переписке Англия и Франция выступили с такими уклончи­выми и расплывчатыми вариантами согла-шшн. что нарком Литвинов назвал их [издевательскими».

Чтобы сдвинуть процесс согласования .озиций с мертвой точки, советское лра-ительство 2 июня предложило провести Москве прямые переговоры трех держав о всем поднятым вопросам. Снисходи-;льное и в чем-то пренебрежительное сношение Англии к этим переговорам юявилось уже в ходе их подготовки.

Министр иностранных дел Великобрита­нии 1 Галифакс, получив приглашение, заявил, что «все министры заняты» и на­значил руководителем английской делега­ции директора одного из департаментов Форин оффиса У. Стрэнга. Как отметил У. Черчилль, «назначение столь второсте­пенного чиновника являлось оскорбитель­ным для СССР актом». Во французском МИДе охарактеризовали будущие дебаты язвительно и элегантно - «небольшой тур вальса с Советским Союзом».

Англо-франко-советские политические переговоры открылись в Москве И июня. Стороны достаточно быстро пришли к общему мнению о необходимости зак­лючения договора о взаимопомощи. Одна­ко затем выявились глубокие расхождения в подходе к решению трех крупных про­блем: о предоставлении гарантий малым странам, о так называемой «косвенной аг­рессии» и о подписании военной конвенции.

1 1о первому вопросу суть разногласий состояла в том, что Англия и Франции на­стаивали на присоединении СССР к их политике гарантий в отношении ими же названных I осударств, в то время как сами они не желали распространять свои «га­рантийные обязательства» па Прибалтий­ские республики, чего добивался Советс­кий Союз. И если делегация СССР пошла навстречу требованиям западных держав, то последние фактически отказались пре­доставлять гарантии Прибалтике, что в случае шрессии оставляло неприкрыты­ми северо-западные границы Советского Союза. Следует также отметить, что обе стороны не интересовались мнением «объектов» своей политики, хотя Бельгия провозгласила нейтралитет, Голландия. Швейцария и Дания отказались принять тройственные гарантии, а Латвия и Эсто­ния 7 июня 1 939 г. заключили пакты о не­нападении с Германией.

В начале июля новый нарком иност­ранных дел СССР В.М. Молотов заострил внимание английской и фрашгузской де­легаций на определении понятий «прямая» и «косвенная» агрессия. Последняя трак­товалась советскими дипломатами как «внутренний государственный переворот или изменение политики в интересах аг­рессора». Молотов, которого Галифакс как-то назвал «улыбчивым гранитом»,

твердо отстаивал свою точку зрения о не­обходимости распространения гарантий и в случае «косвенной» агрессии. Английс­кие представители отвергли это предложе­ние, подчеркнув, что данное наркомам определение «слишком широко и опасно».

Наибольшую остроту приобрела про­блема разработки военной конвенции, без полписания которой договоренность о вза-имопомоши в условиях наступления фа­шизма не имела практического значения. Заявив, что они не уполномочены рассмат­ривать этот вопрос, английская и француз­ская делегации отказались его обсуждать, что окончательно завело политические переговоры в тупик.

23 июля СНКСССР выступил с ини­циативой проведения тройственных воен­ных переговоров.

И вновь западные партнеры Советско­го С окна не проявили жгучего желания в достижении эффективного соглашения с Москвой. Об этом свидетельствовал уже сам состав военных миссий: английскую возглавил советник короля по морским вопросам адмирал П. Драке, имевший лишь формальное отношение к руковод­ству вооруженными силами страны, во главе французской стоял член Верховно-то военного совета генерал Ж. Думенк. В сравнении с западными миссиями советс­кая делегация состояла из высших во­енных руководителей; нарком обороны К.Е. Ворошилов, начальник Генерально­го штаба Б.М. Шапошников, представите­ли командования всех родов войск. Глав­ное: если у Ворошилова был мандат на подписание военной конвенции, то «пол­номочные» [гредставители Англии и Фран­ции таких полномочий не имели. Англий­ская делегация руководствовалась специ­альной инструкцией из 117 пунктов, вклю­чавшей такие многозначительные пара­графы, как: при выработке решений согла­совывать свою линию поведения с пози­цией Франции; «вести переговоры очень медленно» (§ 8);«британскому правитель­ству представляется нежелательным брать на себя какое-либо определенное обяза­тельство, могущее связать нам руки при любых обстоятельствах» (§ 15). Конечной целью дискуссий объявлялось не заклю­чение военной конвенции, а подписание «обшей декларации политического харак-

тера». Однако время подобных деклараций давно прошло, и такой подход к перегово­рам обрекал их на полную неудачу.

Антло-франко-советские военные пе­реговоры начались 11 августа 1939 г. Уже 15 августа Шапошников изложил план совместных действий в Европе, в котором содержались три варианта боевых опера­ций: в случае нападения Германии на Польшу или Румынию; в случае ее агрес­сии против Франции и Англии; в случае советско-германской войны. Все три вари­анта, по убеждению советской делегации, предполагали свободный пропуск частей Красной армии через территории Полыни и Румынии. ")тот вопрос и был задан Во­рошиловым главам английской и француз­ской миссий. Нарком обороны действовал в строгом соответствии с установками, изложенными в инструкции Сталина от 7 августа, в которой подчеркивалось, что без принятия названного условия «согла­шение невозможно». Как отмечал впослед­ствии в своем «Дневнике» Думенк, «логи­ка предложений СССР была неумолимой». Драке сразу же после того, как ему пере­вели вопрос советского наркома, сказал Думенку: «Я думаю, что наша миссия на этом закончилась». Свой отрицательный ответ Англия и Франция обосновали не­уступчивостью польского правительства. Действительно, было известно, что анти­советски настроенные руководители Полыни называли Красную армию «сбро­дом», а министр иностранных дел Ю. Бек в этой связи произнес фразу настолько же красивую, насколько и бессмысленную: «Если нас оккупирует Германия, мы поте­ряем территорию, а если Россия - мы по­теряем свою душу». Как бы там ни было, но на пути подписания военной конвен­ции возникла непреодолимая преграда. Это и завело переговоры и тупик. После­дний шанс создании широкой антифаши­стской коалиции был упущен.

Срыв англо-франко-советских полити­ческих и военных переговоров объяснял­ся следующими причинами.

Во-первых, неконструктивной позици­ей западных демократий, фактически от­казавшихся от тесного военно-политичес­кого сотрудничества с СССР. Справедли­вости ради необходимо отметить, что французское правительство, в наибольшей

степени заинтересованное в поддержке Советского Союза, в самый последний момент попыталось достичь с ним согла­шения. 21 августа вечером премьер-ми­нистр Э. Даладье отдал распоряжение Думенку «подписать в общих интересах военную конвенцию». Под давлением Франции польское правительство 23 авгу­ста с оговорками, подало согласие на про­пуск через свою территорию Красной ар­мии. Однако Великобритания упорно при-лерживалась своего непоследовательного курса, сохранив негативное отношение к военному договору с СССР.

Во-вторых, определенную роль в не­удачном исходе переговоров сыграла в целом справедливая, ко чрезмерно жест­кая позиция советской дипломатии {в воп­росах об определении «косвенной» агрес­сии, о численности выделяемых западны­ми державами войск для ведения совмес­тных военных действий и др.). Ни Моло-гов, пи тем более Ворошилов не показали себя «мастерами дипломатических комп­ромиссов». Не случайно, беседуя в мае |942 г. в Лондоне с У. Стрэнтом Молотов заметил: «Мы сделали все, что могли а 1939 г.. но не достигли успеха, так как оба ошибались». Тем не менее, доля ответ­ственности Советского Союза за провал переговоров была значительно меньшей, чем его западных партнеров.

й-гретьих, важнейшей предпосылкой срыва переговорного процесса являлось взаимное недоверие сторон: традицион­ные антисоветские установки правитель­ственных кругов Запада и «антизападный синдром» Сталина, усилившийся после Мюнхена. Весьма показательно, что одно­временно с дискуссиями в Москве и та, и другая сторона вели переговоры с Герма­нией.

В июле 1939г. в Лондоне состоялась встреча посланника Гитлера X. Вольтата с советником Чемберлеиа Г. Вильсоном. На этой встрече представитель британс­кого правительства изложил программу нормализации англо-германских отноше­ний, включавшую заготовленный текст пакта о ненападении. Германии было обе­щано «справедливое решение колониаль­ных вопросов», «взаимовыгодный раздел» мировых рынков и даже отказ Англии от гарантий безопасности Польской респуб-

лики. 11о существу «третьему рейху» пред­лагалось новое Мюнхенское соглашение. Что касается советского руководства, то и оно, лавируя между фашизмом и де­мократиями, постепенно переориентиро­вало свою внешнюю политику в сторону сближения с Германией. Практическим результатом этого нового курса стало под­писание 23 августа 1939г. советско-гер­манского пакта о ненападении. Предысто­рия заключения пакта была такова. Ини­циатива в нормализации, а затем и в улуч­шении взаимоотношений между двумя державами принадлежала фашистской Германии. Главная цель, которую при этом преследовал Гитлер, состояла в том, что­бы обеспечить поддержку Советского Со­юза при разделе Польши и его нейтрали­тет в последующем наступлении рейха на Запад. В известном смысле СССР в 1939г. имел возможность выбора - идти на сбли­жение с демократиями или с фашизмом. Первый вариант считался менее «перспек-гишшм» по следующим причинам: дву­смысленность политики западных держа в, готовых, как показал международный опыт, в любой момент заключить согла­шение с фашизмом на антисоветской ос­нове; нежелание Запада в должной мере учитывать геополитические интересы СССР; уверенность в том, что единение с демократиями неминуемо втянет Советс­кий Союз в нойпу с нацизмом, и ходе ко­торой именно на него падет основная тя­жесть веления боевых действий. В беседе с генеральным секретарем Исполкома Коминтерна Г. Димитровым Сталин так объяснил свой выбор в пользу нацистской Германии: «Мы предпочитали соглаше­ние с так называемыми «демократичес­кими странами»... Но Англия и Франция хотели иметь нас в батраках и при этом ничего не платить». Договор с «третьим рейхом», с точки зрения советских руко­водителей, сулил хотя и непродолжи­тельные, но более реальные выгоды: возможность оставаться вне конфликта в Европе, что могло быть использовано для укрепления обороноспособности страны; ослабление «обеих империали­стических группировок»; обещание Гер­манией таких «геополитических усту­пок», на которые не решались идти за­падные демократии.

Можно выделить следующие основ­ные вехи на пути советско-германского сближения.

Еще осенью 1938 г. Берлин предпри­нял первые попытки наладить связи с СССР прежде всего в сфере экономичес­кой. 'Эти попы 1ки были названы чиновни­ками германского МИДа «инсценировкой нового Рапалло». В марте-апреле [939г. Риббентроп в нескольких сноих выступ­лениях заявил о необходимости улучше­ния германо-советских отношений, а ми­нистр пропаганды И. Геббельс дал указа­ние изменить «излишне антисоветский тон» прессы. В правительственных кругах Германии вызнал удовлетворение внешне­политический раздел доклада Сталина на XVIII съезде ВКП (б) в марте 1939 г. В своем донесении в Берлин германский посол в СССР Ф. Шуленбург сообщал: «Примечательно, что ирония и критика Сталина значительно острее обращены против Англии, чем против гак называе­мых «государств-агрессоров» и, особенно, Германии». Как «весьма обнадеживаю­щее» оценили в Берлине сообщение об отставке М.М. Литвинова, известного сво­ими антифашистскими взглядами и «про­западными симпатиями», и назначении нар­комом иностранных дел П.М. Монотова.

Первые серьезные предложения в ад­рес Советского Союза прозвучали 17 июня во время беседы I Иуленбурга с временным поверенным в делах СССР в Т'ермании ГА. Астаховым. «План Шулепбурга» пре­дусматривал заключение пакта о ненапа­дении п торгового соглашения, а также посредничество рейха в нормализации советско-японских отношений. В июне-июле серия подобных инициатив последо­вала со стороны статс-секретаря германс­кого МИДа Э. фон Вайцчеккера и других правительственных чиновников. 2 авгус­та Астахова принял министр иностранных дел Риббентроп. Па этой встрече он выд­винул идею подписать Протокол о том, что между Германией и СССР «не существует неразрешимых проблем», подчеркнув же­лание Берлина «выработать новый харак­тер» германо-советских взаимоотношений.

Дипломатическое давление на Москву нарастало. Шуленбург чуть ли не каждый день просился на прием к Молотову, но сталкивался, по его же словам, с «сомне-

434

нием и недоверием» паршма. На одном из таких приемов посол вручил Молотову Памятную записку германского прави­тельства от 15 августа. Уникальность это­го документа заключалась в характере обе­щаний и уступок. В нем говорилось, что у Германии «нет агрессивных намерений против СССР», «не существует ни одного неразрешимою вопроса»; что Германская империя готова подписать с Советским Союзом пакт о ненападении сроком на 25 лет, гарантировать вместе с ним безо­пасность Прибалтийских республик, по­средничать в улучшении советско-японс­ких отношений. В записке содержался пло­хо замаскированный намек о совместном решении судьбы Польши, так как рейх «не намерен далее терпеть польские провока­ции». В своем ответе от 17 августа нарком иностранных дел напомнил о предшество­вавших враждебных акциях Германии но отношению к СССР («антикоминтерноне-кий пакт». Мюнхенский сшвор); подчерк­нул, что советское правительство «может только привете топать поворот германс­кой внешней политики»; предложил зак­лючить не только торговый договор и пакт о ненападении, но и «специальный секрет­ный к нему протокол». На следующий день Молотов передал Шуленбургу советский проект пакта. В ночь с 19 на 20 августа в Берлине было подписано взаимовыгодное тор го во-кредитное соглашение. По этому договору Германия г предоставлял а СССР кредит в 200 млн. марок для закупок про­мышленных товаров (станки, турбины, электрооборудование) и вооружения. Совет­ский Союз обязался поставлять своему партнеру сельскохозяйствен 1гую и сырье­вую продукцию, включая стратегическое сырье (бензин, бензол, редкие металлы).

20 августа через несколько часов пос­ле подписания торгового соглашения Гит­лер направил Сталину свою знаменитую телеграмму. Фюрер выразил согласие с предложенным СССР проектам пакта; за­явил, что «дополнительный протокол, же­лательный для советского правительства, может быть согласован в кратчайший срок»; отметил, что «напряжение между Германией и Польшей стало невыноси­мым» и что «Германия полна решимости обеспечить интересы рейха всеми сред­ствами»; подчеркнул «йенелесообразность

рять время» и закончил свою депешу сдующими словами: «Поэтому я Вам иэдлагаю принять моего министра ино-рамных дел во вторник. 22 августа, са->е позднее, в среду 23 августа... У мп-стра есть всеобъемлющие полномочия я подписания пакта и протокола». В по-знии Гитлера причудливо сочетались гуттчивоетМготовностьиринять любые )етские формул ировки и учесть интсре-СССР), откровенность (речь шла об е близкой войне с Польшей) и ультима-шость (требование скорейшего заклю-1ия столь необходимого для рейха до-ора). 21 ав1-уста Сталин дал согласие на 1езд Риббентропа, поведав Шуленбур-«Пакт приведет к повороту в сторону ьезнога улучшения политических отно-•сий двух государств». Одновременно ш прекращены военные переговоры с ттией и Францией.

В ночь с 23 на 24 августа В.М. Моло-н И. фон Риббентро! I подписали совет--германский пакт о ненападении. До-эр, включавший в себя 7 статей, содср-ел еду юшие обязательства сторон: воз-«иваться от «всякого насилия, агрес-•сого действия и от нападения в отно­си друг друга как отдельно, так и со-;гп10 с другими державами»; не под-кивать третью державу в случае ее шения на одну из сторон; информиро-друг друга о «вопросах, затрапшаю-их общие интересы»; не участвовать юй-либо группировке держав, которая 1мо или косвенно направлена против •ой стороны»; решать спорные вопро-сшочительно мирными средствами. 1ашение было заключено на 10 лет и пало в силу «немедленно после его исания». В секретном дополнитель-протоколе разграничивались сферы ресов двух держав в Восточной Еи-: 1) первая «разграничительная ли-проходнла по северной границе Лит-(То означало, что в сферу интересов Р попадали Финляндия, Эстония и ия); 2) в случае «территориальных -гений» в принадлежавших польско-кударству областях «линия государ-1ных интересов» Германии и Советс-оюза устанавливалась по рекам На-1исла-Саи; 3) советская сторона под-тала свой «особый интерес» к Бес-

сарабии, в то время как сторона германс­кая заявляла о ее полной политической незаинтересованности в этих районах; 4) обе договаривавшиеся стороны обяза­лись хранить протокол в строгом секрете.

Подписав пакт о ненападении с СССР, (ермания, бесспорно, добилась крупной дипломатической победы, так как она ней­трализовала Советский Союз на период агрессии против Польши и западных де­мократий. «Территориальные уступки» совегской стороне объяснялись тем, что договор, как заявил Гитлер сразу же пос­ле его заключения, являлся «временной мерой, которая не меняла враждебного отношения Германии к СССР».

Значительно сложнее оценить дей­ствия сталинского руководства в конце августа 193° г. В исторической литерату­ре часто даются крайние характеристики: от «мудрого и дальновидного шага» совет­ской дипломатии до «преступного просче­та» Сталина. Гораздо ближе к истине взве­шенная оценка, согласно которой пакт о ненападении представлял собой документ крайне противоречивый.

Пакт о ненападении имел некоторые позитивные для СССР последствия. Во-первых, Советский Союз получил опреде-ленные стратегические преимущества: договор содействовал вооруженному стол­кновению двух «империалистических группировок», оставляя СССР вне конф­ликта; усилились его позиции в Балтийс­ком регионе; советские западные грани­цы были отодвинуты на 250-300 км. Во-вторых, договор предоставил Советскому Союзу серьезный выигрыш во времени. Это позволило увеличить численность Красной армии, сформировать 125 новых дивизий; расширить военное производ­ство и разработать новейшие виды воору­жений; провести реорганизацию структу­ры войск и частично восстановить офи­церский корпус, выбитый репрессиями. В-третьих, был внесен разлад в коалицию агрессивных держав. Заключив договор с СССР, Германия нарушила «антикомин-терновский пакт». Отсюда - антигерман­ские демарши ее союзников: Япония под­писала соглашение с Москвой об урегу­лировании конфликтной ситуации на реке Халхин-Гол; Италия отказалась начинать европейскую войну одновременно с рей-

ком; Франко, несмотря на уговоры Гитле­ра, выступил с декларацией о нейтрали­тете в будущей войне. Наконец, пакт на­нес сокрушительный удар по мюнхенской политике западных демократий. У. Чер­чилль прокомментировал его так: «Это полный провал англо-французе кой дипло­матии и внешней политики». Все выше-:казанное позволяет охарактеризовать дипломатическое решение СССР как меру шнуждешгую и во многом обоснованную. С другой стороны, договор о ненапа­дении имел и крайне негативные резуль­таты не только для СССР, но и для всей международной обстановки. Прежде все-•о, были дезориентированы аптифашист-:кие силы, что задержало формирование шижеиия Сопротивления. Резко упал меж-гународный престиж Советского Союза, юднисавшего противоправное и во мно-ом аморальное соглашение с фашистской ерманисй. которое решало судьбы суве-|енных государств без их на то согласия. 1равда, уместно сделать оговорку о том, по СССР не первым заключил подобный .оговор, инициативу проявили западные ,ержавы-«умиротворитсльницы» еще в Мюнхене. И в данном случае хронология обытий ифает весьма важную роль. Глав-ый же просчет Сталина состоял не в том, то он подписал «аморальный пакт», а в ом. что он малопродуктивно использовал редоставленные пактом возможности по креплению безопасности страны. Нонаи-олее значимым негативным следствием оговора стало то, что фашистский агрео )р выиграл от него гораздо больше, чем светский Союз. В период с I сентября

1939г. по 22 июня 1941 г. Германия уве­личила свое население за счет оккупиро­ванных территорий в 3,6 раза (с 80 до 290 млн. человек); ее промышленный по­тенциал возрос в 4 раза; численность ар­мии выросла с 3 750 до 7 234 гыс. солдат и офицеров; она приобрела опыт ведения боевых действий в различных регионах (от Норвегии до Греции). В этой связи ПК. Жуков отмечал в своих мемуарах; «У Сталина была уверенность, что именно он обведет Гитлера вокруг пальца в резуль­тате заключения пакта, хотн потом вышло как раз наоборот».

Ключевым моментом в понимании и объяснении причин подписания советско-германского договора о ненападении яви­лась расстановка сил и развитие отноше­ний между тремя политическими центра­ми мира. Как уже говорилось выше, Со­ветский Союз в августе 1939 г. действо­вал в соответствии с теми «правилами игры», которыми руководствовались все великие державы. Каждая из них отстаи­вала свои собственные геостратегические интересы, не счтаясь е зыбкими морально-этическими и международно-правовыми нормами того времени.

С оветско-герма некий пакт от 23 авгу­ста 1939 г. стал последним крупным меж­дународным событием предвоенного де­сятилетия.

I сентября германский фашизм совер­шил нападение на Польшу. 3 сентября Англия, а затем и Франции объявили вой­ну Германии. Так началась вторая миро­вая война, а вместе с ней и новая эпоха в истории международных отношений.