Карпов В. В. Генералиссимус : Историко-док изд

Вид материалаКнига

Содержание


Как Сталин "расщепил" американский атом
Подобный материал:
1   ...   51   52   53   54   55   56   57   58   ...   64
Потсдамская конференция
        
Сразу после Парада Победы началась подготовка предстоящей конференции глав держав-победительниц. Казалось бы, какие могут быть трудности — целая столица, Берлин, да что столица — вся страна в распоряжении победителей.
        Но в действительности оказалось не все так просто. Чтобы долго не объяснять, приведу слова, которые высказал Сталин Жукову по приезде в Берлин (кстати, беру эти слова из рукописи маршала, потому что при издании его книги они были вычеркнуты):
        "Чувствуется, наши войска со вкусом поработали над Берлином. Проездом я видел всего лишь десяток уцелевших домов.
        Кроме наших войск, надо сказать, с не меньшим "вкусом" поработала и авиация союзников, которая в последние дни, уже не встречая противодействия немецких истребителей, сотнями бомбардировщиков особенно тщательно обрабатывала города, которые окажутся в зоне советских войск. Напомню лишь один пример с Дрезденом, на который перед вступлением наших частей англо-американская авиация совершила массированный налет более 1400 бомбардировщиков. Они прошли тремя волнами: в первой ночью сбрасывались, в основном, зажигательные бомбы; вторая волна через три часа бомбила массой самых разных бомб, чтобы не допустить тушение пожаров и спасательные работы; и третья волна через 8 часов — днем, при хорошей видимости, добивала город и жителей, причем, кроме тяжелых бомбардировщиков, истребители расстреливали людей из пулеметов. Результат? Более 134000 убитых!!! 35470 разрушенных зданий!"
        И теперь надо поставить три вопросительных знака — зачем??? Ответ один — чтобы город не достался русским целым. Примерно то же творили с Берлином и пригородами. В общем, хозяйственникам предстояла здесь титаническая работа. Все подробные детали этой работы мне рассказал заместитель Жукова по тылу генерал-лейтенант Николай Александрович Антипенко.
        Добавлю еще такую деталь: я сам хорошо осмотрел все помещения замка Цецилиенгоф, в котором проходила конференция, — разумеется, в более поздние годы, когда туристы уже общипали кресло Сталина, унося хотя бы щепочку в качестве сувенира.
        Генерал Антипенко и начальник квартирно-эксплуатационного отдела полковник Косогляд после долгих поисков нашли подходящие помещения недалеко от Берлина: замок кронпринца Цецилиенгофа — четырехугольник со 176-ю комнатами и внутренним двориком. Он был выбран для заседаний. Под жилье подобрали три виллы в Бабельсберге, до него 5 километров от Цецшшснгофа. Все здания требовали ремонта, меблировки, ухоженности в окружающих парках и цветниках. Приехавшие представители союзников предъявили свои требования: наладить надежную связь со своими странами, покрасить жилые помещения в желательный цвет: американцам — в голубой, англичанам — в розовый. От французов никто не приехал. Разумеется, особое внимание уделялось резиденции Сталина: ее выкрасили в белый цвет, в комнаты натащили столько ковров, картин и разной мебели, что у начальника охраны Сталина, генерала Власика, когда он все это увидел, дыхание перехватило:
        — Вы что, очумели? Хозяин этого не любит. Все убрать! Ковры заменить дорожками. Вместо этого двуспального сооружения тахту поставить.
        Много хлопот было со столом в зале заседаний. Кто-то бросил идею — стол должен быть круглый, без углов, чтобы все были в равных условиях, и вообще, углы — это к раздорам, а круглые формы — к согласию.
        Большого круглого стола в Германии не нашли. Срочно заказали в Москве на фабрике "Люкс". Сделали. Привезли самолетом.
        К 10 июля все работы были завершены.
        Сталин перед выездом позвонил Жукову по телефону:
        — Вы не вздумайте для встречи строить всякие там почетные караулы с оркестрами. Приезжайте на вокзал сами и захватите с собой тех, кого вы считаете нужным. Об охране на вокзале позаботится генерал Власик. Вам ничего делать не следует.
        15 июля прибыл Трумэн на самолете из Антверпена, до которого он плыл неделю на корабле "Августа" в сопровождении крейсера "Филадельфия". Черчилль прилетел в тот же день.
        Поскольку Сталина еще не было, оба они использовали день для осмотра имперской канцелярии и рейхстага. Перед конференцией в Берлине (которую потом назвали Потсдамской) в США в бешеном темпе велись работы над атомной бомбой. Трумэн считал, что у него будет могучее средство воздействия на Советский Союз, если первый взрыв состоится. Президент говорил: "Если только она взорвется... то я получу дубину, чтобы ударить по этой стране".
        16 июля Жуков встретил Сталина около вагона. Сталин коротким поднятием руки поздоровался с встречавшими его Вышинским, Антоновым, Кузнецовым, Телегиным, Соколовским, Малининым. Он вообще редко кому подавал руку. Не торопясь прошел к машине, сел в нее, потом открыл дверцу и пригласил в машину Жукова.
        Осмотрев виллу, Сталин спросил:
        — Чья это была вилла прежде?
        — Генерала Людендорфа.
        Власик был прав: мебели Иосиф Виссарионович не любил, велел даже после "чистки" охранника еще кое-что вынести из комнат.
        Жуков, как Эйзенхауэр и Монтгомери, не был членом правительственной делегации. Жуков считался военным советником.
        Конференция длилась с 17 июля по 2 августа 1945 года.
        16 июля, в канун открытия конференции, военный министр доложил Трумэну шифровку: "Операция проведена утром. Обследование еще неполное, но результаты кажутся удовлетворительными и уже превосходят ожидавшиеся... Довольный доктор Гровс возвращается завтра. Буду держать Вас в курсе происходящего".
        В ответ полетела телеграмма: "Посылаю свои поздравления врачу и его клиенту".
        Специальный гонец специальным самолетом доставил отчет Гровса военному министру США Сгимсону, который немедленно принес его Трумэну.
        Какое воздействие произвел этот доклад на Трумэна, отмечает в своих воспоминаниях Черчилль: "Трумэн так энергично и решительно противился русским, что я понял: он вдохновлен каким-то событием. Когда он, прочитав доклад (Гровса), пришел на заседание, он стал совсем другим человеком, Он твердо говорил с русскими и вообще господствовал на этом заседании".
        После этого заседания Трумэн ознакомил Черчилля с полученными известиями в полном объеме.
        25 июля был сделан перерыв в связи с отъездом Черчилля на выборы. С 28 июля на заседании присутствовал новый премьер Англии — Эттли, так как Черчилля не переизбрали. Нет возможности излагать все вопросы, обсуждавшиеся на конференции, да это и не наша тема. Расскажу курьезный эпизод, случившийся с Жуковым.
        Перед отъездом Черчилль устроил прием, на котором, в числе других тостов, предложил выпить за Жукова. Не желая оставаться в долгу, маршал тоже провозгласил тост и автоматически, по привычке сказал: "за товарища Черчилля!" Тут же поняв свою оплошность, он замаскировал это под выражение — "как товарища по оружию". Но Сталин, конечно же, заметил оговорку Жукова и потом не раз шутил по этому поводу: "Быстро вы приобрели себе товарища, и какого!"
        В 00 часов 30 минут 2 августа постоянный председательствующий Трумэн сказал:
        — Объявляю конференцию закрытой. До следующей встречи, которая, я надеюсь, будет скоро.
        — Дай Бог! — сказал Сталин.
        Главы государств решили: верховная власть в Германии будет осуществляться главнокомандующими вооруженными силами СССР, США, Великобритании, Франции — каждым в своей зоне оккупации; по вопросам, затрагивающим Германию в целом, они должны были действовать совместно в качестве членов Контрольного Совета. Целями оккупации объявлялись:
        полное разоружение и демилитаризация Германии — упразднение всех се вооруженных сил, СС, СА, СД и гестапо со всеми их организациями, штабами (в том числе генштаб) и учреждениями, учебными заведениями;
        ликвидация всей военной промышленности или контроль над ней, уничтожение или сдача союзникам всего вооружения и амуниции;
        перестройка политической жизни в Германии на демократической основе, в том числе уничтожение фашистской партии, ее филиалов, подконтрольных организаций и учреждений с тем, чтобы они не возродились ни в какой форме;
        предание суду военных преступников и всех тех, кто участвовал в планировании и осуществлении нацистских зверств;
        удаление всех активных нацистов с общественных и полуобщественных постов;
        реорганизация, в соответствии с принципами демократии, системы образования, правосудия и местного самоуправления;
        разрешение и поощрение деятельности демократических политических партий.
        Была достигнута договоренность об учреждении центральных германских административных департаментов: финансов, транспорта, коммуникаций, внешней торговли и промышленности.
        Специальное соглашение о репарациях подтверждало право народов, пострадавших от германской агрессии, на компенсации и определяло источники получения репарационных платежей. Делегации решили, что все четыре державы получат репарации из своих зон оккупации и за счет германских вложений за границей.
        Была определена западная граница Польши. Польше передавалась часть Восточной Пруссии, которая не отошла к СССР, а также территория бывшего "свободного г. Данцига" (Гданьск). Благодаря твердой позиции Сталина, США и Великобритания вынуждены были безоговорочно признать польское Временное правительство национального единства. Берлинская конференция приняла решение о передаче Советскому Союзу г. Кенигсберга (с 1946 г. — Калининград) и прилегающего района.
        По предложению Сталина был обсужден вопрос о судьбе германского флота и принято решение разделить весь надводный, военно-морской (передать не позднее 15 февраля 1946 года) и торговый флот Германии поровну между СССР и Великобританией. По предложению Великобритании было решено потопить большую часть германского подводного флота, а остаток поделить также поровну.
        Самое интересное произошло, когда был объявлен перерыв 25 июля, в связи с отъездом Черчилля. Английский премьер очень просил Трумэна сделать сообщение Сталину об атомной бомбе до его отъезда. Черчилль хотел знать, какое впечатление произведет на Сталина эта потрясающая новость. Обсуждали они разные варианты — письменно или устно, на заседании или с глазу на глаз, в ходе конференции или в конце. И вот Трумэн, осуществляя выбранный окончательно вариант, подошел к Сталину, когда все покидали зал после объявления перерыва на два дня, и, вроде бы мимоходом, сказал через переводчика Павлова:
        — У нас в США создана новая бомба невероятно большой силы. (Он не назвал ее атомной, хотя имел в виду именно ее).
        Сталин не отреагировал на это сообщение никак. Ничего не сказал.
        В момент этой информации, как потом писали за рубежом, Черчилль впился в лицо Сталина, наблюдая за его реакцией. Но тот ничем не выдал своих чувств, сделав вид, будто ничего не нашел в словах Трумэна.
        Около автомобиля Черчилль спросил президента:
        — Как он отреагировал?
        — Он не задал ни одного вопроса.
        — По-моему, ом не понял, о чем идет речь.
        Однако Сталин вес хорошо понял. Об этом свидетельствует Жуков:
        "И. В. Сталин в моем присутствии рассказал В. М Молотову о состоявшемся разговоре с Г. Трумэном. В. М. Молотов тут же сказал:
        — Цену себе набивают. И. В. Сталин рассмеялся:
        — Пусть набивают. Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы.
        Я понял, что речь шла о создании атомной бомбы".
        В своих мемуарах Черчилль пишет по поводу этого: "таким образом, я убедился, что в тот момент Сталин не был осведомлен о том огромном процессе научных исследований, которыми в течение столь длительного времени были заняты США и Англия, и на который Соединенные Штаты, идя на героический риск, израсходовали более 400 миллионов фунтов стерлингов".
        Очень сильно заблуждался господин премьер. Если бы он узнал истинное положение насчет осведомленности Сталина, его, наверное, хватил бы удар. Сталин не только понимал, о чем идет разговор, — у него была самая полная информация об американских опытах, которую добыли советские разведчики.
        Он уже давно занимался проблемой создания атомной бомбы. Перед отъездом на Берлинскую встречу глав государств, он прочитал очередную справку ГРУ о ходе работ в этой области. Сталин, как это бывало и с другой информацией, приказал ознакомить с этими сведениями Курчатова. Я же знакомлю читателей с этой справкой, свидетельствующей о широкой осведомленности самого Сталина, вплоть до того, что он знал о сроках взрыва экспериментальной бомбы, которым Трумэн пытался его испугать:

        "Совершенно секретно,
        
Бомба типа "Не" (High explosive).
        В июле месяце сего года ожидается производство первого взрыва атомной бомбы.
        Конструкция бомбы. Активным веществом этой бомбы является элемент-94 без применения урана-235. В центре шара из плутония весом 5 килограмм помещается так наз. инициатор — бериллиево-полониевый источник альфа-частиц [...] Корпус бомбы, в который помещается это ВВ, имеет внутренний диаметр 140 см. Общий вес бомбы, включая пенталит, корпус и проч., — около 3 тонн.
        Ожидается, что сила взрыва бомбы будет равна по силе взрыва 5000 тонн ТНТ. (Коэффициент полезного действия — 5—6 %) [...]
        Запасы активного материала:
        а) Уран-235. На апрель с/г было 25 килограмм урана-235. Его добыча в настоящее время составляет 7,5 кг в месяц.
        б) Плутоний (элемент-94). В лагере-2 имеется 6,5 кг плутония. Получение его налажено, план добычи перевыполняется.
        Ориентировочно взрыв ожидается 10 июля с/г."

        На документе была сделана пометка: "т. Курчатов ознакомлен 2. 07. 45 г."
        С появлением атомного оружия произошла подлинная революция в военном деле: менялись военные доктрины, разлетались вдребезги несколько дней назад подписанные декларации о мирном сотрудничестве. Все это превращалось в словесную шелуху.
        Уже после 24 июля, когда еще произносились пылкие речи о послевоенном устройстве жизни в Европе, из Потсдама полетела в Штаты директива президента:
        "После 3 августа, как только погодные условия позволят совершить визуальную (читайте: прицельную. — В. К.) бомбардировку, 509-му сводному авиаполку 20-й воздушной армии надлежит сбросить первую спецбомбу на одну из следующих целей: Хиросима, Кокура, Ниигата, Нагасаки".
        Погода позволила ударить прицельно 6 августа 1945 года: в 8 часов 15 минут 2 секунды Хиросима была стерта с лица земли,
        9 августа в 11 часов 8 минут "погода позволила" совершить то же самое с Нагасаки.
        Неограниченные возможности свсрхоружия опьяняли его обладателей. Через три месяца после принятых в Потсдаме союзнических обязательств, устных клятв и тостов о дружбе и совместных усилиях в поддержании мира на Земле, в Вашингтоне был разработан план, согласно которому США и Англия нанесут атомный бомбовый удар по двадцати городам Советского Союза. В списке были: Москва, Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль!..
        Так началась трагическая для всего человечества, по своим возможным последствиям, атомная эра!
        Считаю необходимым ознакомить читателей с очень важной информацией, связанной с появлением у нас атомного оружия и ролью Сталина в этом деле. Об этом — следующая глава.

         Как Сталин "расщепил" американский атом
        
Рассказ о событиях тех дней в нашей стране и в Америке собран мною из разных источников, а некоторые документы мне разрешило использовать ГРУ.
        Исследование атома и атомной энергии начиналось давно и параллельно в нескольких странах. В России еще в 1919 году Д. С. Рождественский организовал планомерное изучение атомной физики. С 1921 года центром исследований стал физико-технический институт во главе с академиком Абрамом Федоровичем Иоффе, который собрал вокруг себя много старых и молодых ученых. В 1933 году состоялась первая всесоюзная конференция по физике атомного ядра. Оргкомитет возглавлял И. В. Курчатов. Всего до 1940 года состоялось пять таких конференций. Все исследования были направлены на мирное использование атомной энергии.
        Идея создания атомной бомбы возникла в годы второй мировой войны в Англии, Германии и США, и в этих же странах были начаты практические работы по созданию бомбы. Дальше всех, быстрее и с настоящим американским размахом успешно продвигались Соединенные Штаты, с которыми позднее объединила свои усилия и Англия. Заботы по созданию атомной бомбы в США были законспирированы под названием "Манхэттенский проект". Начальником проекта был назначен полковник инженерных войск Лесли Гровс. Он окончил военную академию Вест-Пойнт и строил военные городки, базы. Он построил и здание Пентагона, причем вдвое быстрее запланированного срока!
        Я бывал в этом здании и тем, кто представляет за названием Пентагон просто большой дом военного министерства, подскажу — это уникальное инженерное сооружение в форме пятиугольника (в переводе с греческого так и значит — пятиугольник). Этажей в нем немного, кажется, всего пять, и сам комплекс состоит тоже из пяти замкнутых пятиугольных зданий (одно в другом, как плоская матрешка), соединенных между собой переходами и коридорами. Что под землей, не знаю, а вот надземная эта махина такая запутанная, что американцы, склонные к юмору, рассказали мне такой анекдот. Однажды вошел в Пентагон сержант с донесением. Он так запутался в лабиринте комнат и коридоров, его так много посылали из отдела в отдел, что он вышел через неделю с противоположной стороны и был уже в звании полковника. И еще такая шутка. У женщины начались роды в одном из коридоров Пентагона. Ей говорят: "Мадам, зачем вы в таком положении сюда пришли?" Она ответила: "Когда вошла в Пентагон, я еще не была беременной".
        Вот эту махину построил Гровс в два раза раньше назначенного срока! Вспомните наши долгострои, наверное, ни одно подобное строительство наши инженеры не завершили с трех-, пятикратным опозданием от запланированного ввода в эксплуатацию. Хочу этим подчеркнуть энергичность и напористость Гровса. Сами американцы о нем говорили: недалекий, типичный служака, строевик, но напористый и педантичный, привык жить и действовать по уставу.
        Осенью 1942 года в беседе при назначении ему сказали:
        — Руководить учеными будет труднее, чем командовать солдатами. Но мы вам присвоим для авторитета звание генерала.
        Гровс тут же без ложной скромности заявил:
        — Целесообразнее сначала мне присвоить это звание, а потом уже представлять меня участникам проекта. Пусть они не считают, что вытащили меня в генералы. Я их начальник, а не они мои благодетели. Как ни странно, эти длинноволосые интеллигенты придают званиям большую важность.
        Среди "длинноволосых" подчиненных Гровса были такие первые величины современной физики, как Роберт Оппен-геймер, Нильс Бор, Эирико Ферми и другие. За короткий срок Гровс создал в долине реки Теннесси город Окридж с 80 тысячами рабочих и служащих. Другой, тоже засекреченный город — Хенфорд, в пустыне у реки Колумбия, с 60 тысячами жителей.
        Теоретические исследования по отдельным проблемам велись в университетах Гарварда, Принстона и Беркли.
        Весной 1943 года разрозненные исследовательские центры были объединены в отдаленном и удобном для соблюдения секретности Лос-Аламосе. Представляете, каких бешеных денег стоило строительство уникальных комплексов, на которых работали 150 тысяч человек, из них сотни специалистов высшей квалификации. Но правительство денег не жалело — в случае успеха атомная бомба сулила владение миром!
        Я не случайно так подробно пишу о Гровсе, о его достоинствах и могучей базе, которую он создал. Когда у Гровса все работало на полную мощность, у нас немцы были недалеко от Москвы, и нашелся человек, который, начиная почти с нуля, обошел Гровса во всех его организаторских талантах, да плюс к тому еще был и великим ученым, — это Курчатов. Но о нем поговорим позже.
        Американцы создали сложную и мощную систему секретности против утечки информации и проникновения иностранной разведки. Возглавлял эту систему контрразведки полковник Борис Пош, сын митрополита Православной Церкви в США.
        Гровс позднее писал: "Наша стратегия в области охраны тайны очень скоро определилась (дальше перечисляет основные позиции этой системы), и одна из них — сохранить в
        396
        тайне от русских наши открытия и детали наших проектов и заводов".
        Не уберег, при всей его энергичности и предусмотрительности, не уберег ни Гровс, ни утонченно-хитрый полковник Пош!
        Добрались-таки наши разведчики до святая святых!
        Первое сообщение в ГРУ поступило из Лондона осенью 1941 года: англичане ведут работы по созданию атомной бомбы, обладающей огромной разрушительной силой. Это не настораживало, а радовало: англичане союзники, если у них что-то получится — даже не открывая второй фронт, могут атомной бомбой шарахнуть по Германии!
        В декабре 1941 года в разведуправление Красной Армии из Лондона поступил еще один доклад по урановой тематике, в котором было сорок листов.
        Шло сражение под Москвой. В январе 1942 года поступил новый секретный доклад, содержащий сто пятнадцать страниц о ходе работ британских физиков. Разведу правление решило направить письмо руководителю спецотдела Академии наук СССР М. Евдокимову, который мог дать квалифицированную рекомендацию о том, как использовать информацию по урановой тематике.
        Такое письмо был отправлено 7 мая 1942 года. В нем, в частности, говорилось следующее: "В связи с сообщениями о работе за рубежом над проблемой использования для военных целей энергии ядерного деления урана прошу сообщить, насколько правдоподобными являются такие сообщения, и имеет ли в настоящее время эта проблема реальную основу для практической разработки вопросов использования внутриядерной энергии, выделяющейся мри цепной реакции урана. Одновременно прошу сообщить имеющиеся у Вас сведения о лаборатории Нильса Бора в Копенгагене".
        Через месяц, а точнее, 10 июня 1942 года начальник ГРУ получил письмо от В.Г. Хлопина. Вот что сообщил академик:
        "В ответ на Ваш запрос от 7 мая 1942 года сообщаем, что Академия наук не располагает никакими данными о ходе работ в заграничных лабораториях по проблеме использования внутренней энергии, освобождающейся при делении урана. Мало того, за последний год в научной литературе, поскольку она нам доступна, почти совершенно не публикуются работы, связанные с решением этой проблемы. Это обстоятельство единственно, как мне кажется, дает основание думать, что соответствующим работам придается значение и они проводятся в секретном порядке.
        Что касается институтов АН СССР, то проводившиеся в них работы по этому вопросу временно свернуты как "по условиям эвакуации этих институтов из Ленинграда…"
        Советскому военному атташе в Великобритании и руководителю лондонской резидентуры генерал-майору танковых войск И. А. Склярову было дано указание "обратить внимание на получение информации по урановой теме". А все материалы, полученные из Лондона в 1941-м и в начале 1942 года, были направлены уполномоченному Государственного Комитета обороны по науке С. В. Кафтанову.
        В конце октября 1942 года в Москву был вызван Игорь Курчатов. Он прибыл из Казани, куда был эвакуирован Ленинградский физико-технический институт, бывший одним из центров научных исследований механизма деления тяжелых ядер урана. Его пригласил С. Кафтанов, который вручил профессору солидный пакет секретных материалов о ходе ведущихся и Великобритании работ по урановой проблеме. Эти документы поступили из Разведуправления Красной Армии. Кафтанов попросил Курчатова оценить данные, добытые военными разведчиками...
        В столице Курчатову был предоставлен номер в гостинице "Москва", в котором он и работал с документами военной разведки. Они находились в трех папках. В первой было 138 листов материалов, полученных из Разведуправления (7 августа 1942 года, во второй — 139листов, присланных военной разведкой 24 и 25 августа, в третьей лежали 11 листов, поступивших из Разведуправления 2 сентября.
        Больше недели профессор Курчатов тщательно и увлеченно изучал материалы, раскрывающие работу британских ученых по цепной реакции в уране, профессор решил срочно подготовить докладную записку председателю Совета народных комиссаров СССР Молотову. 27 ноября 1942 года он завершил работу над этим документом. Сделав подробную оценку содержания документов, добытых военной разведкой, Курчатов завершил свой анализ смелым по тем временам заключением. В него вошло 6 пунктов. Вот некоторые из них:

        "1. В исследованиях проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки и располагает в данное время несравненно меньшей материальной базой для производства экспериментальных работ.
        2. В СССР проблема урана разрабатывается менее интенсивно, а в Англии и в Америке — более интенсивно, чем в довоенное время...
        3. Ввиду того, однако, что получение определенных сведений об этом выводе сязано с громадными, а может быть, и непреодолимыми затруднениями, и ввиду того, что возможность введенияв войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, об этом выводе связано с громадными, а может быть, и непреодолимыми затруднениями, и ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза. Помимо тех ученых, которые сейчас уже занимаются ураном, представлялось бы желательным участие в работе профессора Алиханова А.И. и его группы, профессоров Харитона Ю.Б. и Зельдовича Я.Б., профессора Кикоина И.К., профессора Александрова А.П. и его группы, профессора Шальникова А.И.
        6. Для руководства этой сложной и громадной трудности задачей предствляется необходимым учредить при ГКО Союза ССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академик Иоффе А.Ф., академик Капица П.Л. и академик Семенов Н.Н."

        Прочитав еще раз докладную записку, профессор Курчатов подписал ее и поставил дату – 27.11.42.
        Эта докладная является первым документом И.В. Курчатова, относящимся к началу работ по созданию отечественного атомного оружия. Подготовить такой документ Курчатову позволили материалы, добытые в Великобритании сотрудниками военной разведки…
        Молотов, прочитав докладную Курчатова, сделал на ней пометку: "Т(ов). Сталину. Прошу ознакомиться с запиской Курчатова. В. Молотов. 28.XI."
        Предложения профессора Курчатова проозвучали неожиданно и, несмотя на тяжелое положение на фронтах, обратили внимание на "урановую проблему".
        Сталин приказал незамедлительно собрать ученых-атомщиков. Оказалось, что многие из них воюют в действующей армии: К.А. Петржак – разведчик, Г.Н. Флеров – технарь, обслуживающий самолеты, И.В. Курчатов и А.П. Александров на флоте – ищут пути спасения кораблей от магнитных мин. На совещание Сталину прибыли старики, освобожденные от службы в армии по возрасту, да некоторые по брони. Среди них были академики А.Ф. Иоффе и В.И. Вернадский.
        Первый, главный вопрос, который задал Сталин, был:
        – Могут ли немцы или наши союзники создать атомную бомбу?
        Ученые не знали, на какой стадии находятся эти работы за рубежом, но не отрицали, что они ведутся.
        Сталин возмутился:
        — Вот младший техник-лейтенант Флеров пишет с фронта, что надо незамедлительно заниматься созданием атомной бомбы, а вы, ученые-специалисты, молчите! (Геннадий Николаевич Флеров до начала войны работал вместе с Курчатовым. — В. К.). — Сколько надо времени и сколько будет стоить создание бомбы? — наседал на ученых Сталин.
        Академик Иоффе, понимая, что Сталина раздражать — дело опасное, но и обманывать не менее рискованно, ответил:
        — Стоить это будет почти столько же, сколько стоит вся война, а отстали мы в исследованиях на несколько лет.
        Но Сталин понимал — вопрос не только о бомбе, а о победе или поражении в войне, о судьбе государства. Все, за что брался лично Сталин, обретало соответствующий размах и получало необходимое обеспечение.
        Берии он приказал:
        — Возьмешь под личный контроль и под личную ответственность всю эту проблему.
        Молотов в апреле 1942 года пригласил М. Г. Первухина, который тогда был наркомом химической промышленности и заместителем председателя Совнаркома, проинформировал его о встрече Сталина с учеными, о принятом решении по развертыванию работ и подчеркнул:
        — Это личное поручение товарища Сталина, которое он просил меня передать тебе. Ты инженер-электрик и разберешься в этом скорее.
        Молотов отдал Первухину объемистую папку, в которой были собраны документы и справки по атомным делам.
        Так начинался наш атомный ("Манхэттенский") проект весной 1942 года, за три года до того, когда Трумэн и Черчилль пугали Сталина в Потсдаме сообщением об атомной бомбе и решили, что он ничего не понял.
        Разведчики наши за эти годы сработали прекрасно. Они регулярно добывали и присылали в Москву многие результаты (формулы) исследований американских ученых. В Кремле была специальная секретная комната, где Курчатов — и только он один — знакомился с материалами, добытыми нашими агентами.
        Кто же раскрыл тайны Бирмингемского университета, кто поддерживал контакты с британскими и американскими физиками, которые передавали военной разведке информацию по атомной проблеме?
        Имя Клауса Фукса — талантливого ученого, который работал в США под руководством видного физика и руководителя научных исследований проекта "Манхэттен" Оппенгеймера, теперь хорошо известно. Он также известен как один из самых ценных агентов нашей разведки. Но сегодня практически никто не знает, кто и как привлек Клауса Фукса к сотрудничеству с советской разведкой.
        Путь его в ядерную физику был сложен, но он обладал выдающимися способностями, и это позволило ему выйти в десятку ведущих физиков мира. Начал он свою научную карьеру в 1930 году, когда еще учился в Лейпцигском университете. Он был неординарным студентом. В это же время Фукс стал членом социалистической, а позже коммунистической партии Германии.
        Когда Гитлер запретил левые партии и начались аресты, Фукс состоял на особом учете в гестапо, и судьба его была предрешена. Поэтому в сентябре 1933 года он сел на паром, который еше совершал рейсы между Францией и Англией, и прибыл в Лондон, где уже обосновался его отец.
        В то тревожное время он познакомился с Юргеном Кучински, бывшим профессором кафедры экономики Берлинского университета. Этот человек был заметной фигурой в общине немецких эмигрантов. Узнав, где работает Фукс, он рекомендовал ему поделиться своими сведениями с представителем Советского Союза. Фукс согласился. Юрген был агентом Разведуправления Красной Армии. Он познакомил Фукса с секретарем военного атташе полковником Семеном Кремером. Этот разведчик был самым опытным работником лондонской резидентуры.
        Так началась "карьера" Клауса Фукса в советской разведке. Связь с ним поддерживал полковник Семен Давыдович Кремер. Он провел с Фуксом четыре встречи и получил от него в общей сложности около двухсот страниц документов.
        В октября 1942 года профессор Курчатов в гостинице "Москва" изучал эти материалы Фукса. Среди них были и документы, полученные военной разведкой еще от одного британского ученого. Но о нем — несколько позже.
        В июле 1942 года Кремер убыл из Лондона. На этот раз на встречу с физиком вышел не сотрудник аппарата военного атташе Склярова, а глубоко законспирированный разведчик Красной Армии. Это была стройная и элегантная английская леди. В Разведуправлении Красной Армии она числилась под псевдонимом "Соня". На самом же деле ее звали Урсула Кучински.
        "Соню" в 1932 году привлек к работе на военную разведку Рихард Зорге. Это произошло в Китае. Зорге познакомила с Кучински американская писательница и журналистка, работавшая в Шанхае, Агнесс Смедли. "Соня" активно выполняла различные задания военной разведки в Китае, Польше и Швейцарии. В феврале 1941 года она прибыла в Лондон.
        Урсула Кучински была очень опытной разведчицей. О своей секретной работе она частично рассказала в книге "Соня рапортует", которая вышла в Берлине в 1977 году. Но в ее воспоминаниях нет ни слова о том, что она встречалась с Клаусом Фуксом с октября 1942 по октябрь 1943 года.
        ...В одно из воскресений октября 1942 года она выехала в Бирмингем, нашла Фукса и восстановила с ним прерванную связь. На первой же встрече ученый передал "Соне" 85 листов документов о работе по проекту "Тьюб Эллоуз". Через месяц эти документы оказались в Москве. Но о встрече "Сони" с Фуксом Центр узнал значительно раньше. Дело в том, что "Соня" имела собственную рацию для связи с Центром. С октября 1942 года работа с Фуксом стала на целый год ее главным заданием.
        "Соня" могла бы выполнить все указания Центра, но на очередной встрече с ней Фукс сообщил, что его и некоторых других специалистов к концу года должны направить в США для совместной работы с американцами. Как станет известно позднее, Фукс не только переехал, но его из Разведывательного управления передали в 1-е Управление НКГБ (внешняя разведка).
        Почему это произошло, скажу ниже. А сейчас познакомлю читателей с другим разведчиком, как было обещано.
        Начну с цитаты из документа Главного разведывательного управления российской армии {1999 года):
        "В древнем Китае лучших шпионов ценили очень высоко и называли их бриллиантами в короне императора.
        Одним их таких, кому очень везло, был наш военный разведчик "Джен". Он и сегодня считается одним из лучших оперативных работников военной разведки, которому удалось привлечь к сотрудничеству 20 ценных источников военно-технической информации. Некоторые из них сотрудничали с Главным разведывательным управлением по тридцать и более лет. Главным достоинством работы "Джона" было то, что ни один из добровольных помощников не попал в поле зрения контрразведок европейских государств. Экономический эффект разведывательной работы "Джена" составил, как считают специалисты, сотни миллионов американских долларов. Так что "Джена" можно по праву назвать "бриллиантом генералиссимуса И. Сталина".
        Под псевдонимом "Джен" в Разведуправлении Красной Армии числился Ян Петрович Черняк. Он родился 6 апреля 1909 года на Буковине, принадлежавшей тогда Румынии, учился в Парижском высшем техническом училище, Берлинском политехническом колледже, был членом компартии Германии. С 1930 года стал сотрудничать с разведкой Красной Армии.
        Ян побывал в большинстве европейских стран, научился проводить разведывательные операции в самых сложных условиях, никогда не нарушал конспирации, добывал ценные сведения о создании в германских и других научных центрах новейших артиллерийских систем, авиационных бомб, радиоэлектронных и радиолокационных приборов, химического и бактериологического оружия и бронетанковой техники. Только в 1944 году Центр получил от "Джона" 12 500 листов технической документации и 60 образцов различной военной аппаратуры.
        В первой половине 1942 года "Джен", который работал в одной из европейских стран, охваченных пламенем второй мировой войны, получил из Центра указание срочно выехать в Великобританию и привлечь к работе на военную разведку ученого-физика, сотрудника секретной лаборатории Кавендиш в Кембриджском университете. Из материалов К. Фукса в Разведуправлснии стало известно, что в этой лаборатории группа ученых под руководством профессора X. Холбана проводит исследования, связанные с расщеплением урана и созданием атомной бомбы. "Джен" имел прекрасное техническое образование и был опытным вербовщиком. Центру от агента "Сессиль" стало известно, что физик придерживается "левых" взглядов.
        И "Джен" выехал в Лондон. Находясь в Англии, разведчик установил контакт с физиком, которого звали Аллан Нанн Мэй.
        Об этом человеке в нашей стране практически ничего не известно. Поэтому хочется сказать о нем несколько слов. Мэй родился в мае 1911 года в среднебуржуазной семье в Бирмингеме, окончил "Школу короля Эдуарда" и Кембриджский университет.
        Аллан Мэй был талантливым физиком. С 1933 по 1936 гг. он был на научно-исследовательской работе в лаборатории Кавендиш в Кембридже. В 1936 году стал доктором физики. С 1936 по 1942 год он — профессор физики в Королевском колледже в Лондоне, который с началом второй мировой войны был эвакуирован в Бристоль. В апреле 1942 года профессор X. Холбан пригласил А. Мэя в свою лабораторию в Кавендиш для работы в группе ученых, занятых научными исследованиями урановой проблемы.
        "Джен" быстро нашел общий язык с Алланом Мэем, убедил его в необходимости оказания помощи советским физикам в разработке атомной проблемы. Мэй был согласен с тем, что советские ученые должны опередить немецких физиков, которые тоже активно пытаются создать атомное оружие. "Джен" встречался с Алланом Мэем несколько раз. Разведчик получил от британского физика документальную информацию обо всех направлениях научно-исследовательских работ по урановой проблеме в Кембридже. Позже Мэй передал *Дже-ну" данные по установкам для разделения изотопов урана, описание процесса получения плутония, чертежи "уранового котла" и описание принципов его работы. Всего Ян Черняк получил от Мэя около 130 листов документов, часть из которых попала в руки И. Курчатова в октябре 1942 года.
        Сотрудничество "Джена" с Алланом Мэем было непродолжительным. В январе 1943 года Мэй вместе с группой профессора Холбана, состоявшей из двенадцати человек, был переведен в Монреальскую лабораторию Национального научно-исследовательского Совета Канады.
        "Джен", прощаясь с "Алеком" (таким был псевдоним ученого в Разведупраштении Красной Армии), попросил его после возвращения из командировки написать подробный отчет о работе, обусловил с ним возможности восстановления контакта на территории Канады. На всякий случай. Дело в том, что в это время между СССР и Канадой еще не было дипломатических отношений, и Ян Черняк не знал, есть ли у военной разведки своя агентурная сеть в той стране. Ее не было. Но условия связи, которые были разработаны Черняком, пригодились военной разведке через два года, когда в Оттаве были созданы советское посольство и представительство военного атташе.
        Дороги Яна Черняка и Аллана Мэя больше никогда не пересекались. А если бы пересеклись, то Яна могла бы постигнуть горькая участь...
        А. Мэй прибыл в Монреаль в январе 1943 года. В августе этого же года в Канаду прибыл старший лейтенант Павел Ангелов, сотрудник аппарата военного атташе полковника Н. Заботима, который был руководителем созданной в Канаде резидентуры военной разведки. Он установил связь с Мэем, получил от него доклад о ходе работ по созданию атомной бомбы.
        Мэй вручил Ангелову доклад американского ученого Э. Ферми об устройстве и принципах действия уранового котла, его схему, а также образец урана-235, всего 162 миллиграмма на платиновой фольге в виде окиси. Образец урана доставил из Канады в Москву подполковник Петр Мотинов, заместитель "Гранта".
        В июне 1945 года "Алек" (оперативный псевдоним А. Мэя) подготовил и передал "Бакстеру" (Ангелову) свой доклад о ходе работ по созданию атомной бомбы. В нем, в частности, говорилось о том, что "англичане намерены самостоятельно приступить к работам по созданию своего собственного атомного проекта. Эти планы держатся в строжайшей тайне от правительства США".
        Мэй сообщил о секретном решении правительства Великобритании возвратиться к идее создания собственного атомного оружия. В Лондоне к середине 1945 года наконец-то поняли, что американцы прибрали к рукам все атомные секреты и ни с кем делиться этой информацией не собираются...
        Этот доклад А. Мэя, описания принципов действия атомной бомбы, установок для получения обогащенного урана, а также образец урана-235 были 11 июля 1945 года направлены, как свидетельствуют отчеты ГРУ, "лично маршалу Советского Союза тов. Берия".
        Почему ГРУ передает материалы "маршалу Берия?" И не только информацию, но, как сказано ранее, передавало и своих лучших работников и агентов.
        Это делалось по личному указанию Сталина. Он приказал всю работу разведки по "Проекту № 1" сосредоточить в руках Берии.
        10 сентября 1945 года из канадской резидентуры военной разведки бежал шифровальщик лейтенант Гузенко. Он утащил с собой секретные материалы, которые передал канадской контрразведке. Естественно, все данные перебежчика попали и в американское Федеральное бюро расследований. Из этих документов американцам стало ясно, что их секретные работы по созданию атомной бомбы известны советскому руководству. Но кто такой "Алек" они не знали, и директор ФБР Э. Гувер приказал во что бы то ни стало установить настоящее имя этого "Алека". К сожалению, в тексте одной из радиограмм, переданной предателем американской контрразведке, говорилось о том, что "Алек" должен выехать в Великобританию. Это уже была значительная зацепка. В Лондон возвращались британские ученые. Постепенно усилия контрразведок США, Великобритании и Канады позволили им предположить, что "Алек" — это доктор физики Аллан Нанн.
        Канадская резидентура полковника Н. Заботина была разгромлена.
        Это вызывало гнев Сталина. Нависла угроза не только над жизнью разведчиков — мог прекратиться поток информации об атомной бомбе и замедлить работу наших ученых. А медлить нельзя! Гонка в создании бомбы — это вопрос жизни или смерти страны! Вот и приказал Сталин навести порядок в этом архиважном деле и сосредоточить все в руках Берии.
        Центр принимал срочные меры по локализации грандиозного провала. Учитывая то, что А. Мэй после возвращения в Лондон должен был встретиться с "Дженом", начальник ГРУ дал срочное указание Яну Черняку — в Лондон не выезжать...
        Директор ФБР Э. Гувер об этом не знал. Он очень хотел захватить русского атомного шпиона. Поэтому американская и английская контрразведки установили в Лондоне за А. Мэем круглосуточное наружное наблюдение. Они планировали арестовать ученого в момент передачи секретных документов и захватить советского разведчика. Но на встречу с Мэем к Британскому музею никто не вышел.
        Прямых доказательств участия А. Мэя в передаче кому бы то ни было секретной информации у контрразведки не было. Но его приглашали на допросы. Однажды на очередной "беседе" следователь задал ученому коварный вопрос:
        — А сколько вы получили от русских?
        Не придавая значения содержанию вопроса, ученый ответил:
        — Я денег не брал.
        Это выражение было на суде оценено как признание, и Мэй был осужден на десять лет тюремного заключения за "передачу информации неизвестному лицу". Неизвестных лиц, теперь это можно сказать, было двое — Ян Черняк и Павел Ангелов.
        * * *
        В ГРУ было принято решение подключить к добыванию сведений по урановой бомбе глубоко законспирированных в этих странах разведчике в-нелегалов. В США одним из таких был "Ахилл". Под этим псевдонимом в Северной Америке длительное время работал Артур Александрович Адаме. Человек удивительной судьбы, он получил образование в Канаде, где окончил механический факультет Торонтского университета, работал на автомобильных заводах Форда, служил в американской армии. В 1920 году возвратился в Россию. Был директором московского автомобильного завода АМО, работал на ответственных постах в Главном управлении авиационной промышленности. С 1935 года сотрудник Разведуправлепия Красной Армии, руководитель нелегальной резиденту-ры в США.
        В феврале 1944 года он привлек к сотрудничеству американского ученого, который в ГРУ числился под псевдонимом "Кемп".
        Среди документов, присланных "Ахиллом" в Центр, в частности, были:
        — описание и чертежи конструкции экструзивного завода — 36 фотолистов;
        — доклад о восстановлении сырого продукта "49". Материалы Клинтонской лаборатории — 34 фотолиста;
        — доклад на конференции в Вилмингтоне о ходе работ в США по производству урана — 19 фотолистов;
        — отчет об использовании экспериментальной продукции расходящейся структуры цепи Э. Ферми — 34 фотолиста.
        На следующей встрече с "Кемпом" Адаме подучил для перефотографирования еще 2500 страниц закрытых материалов по атомному проекту и новые образцы.
        Обычная фотокассета имеет 36 кадров, Ахилл на конспиративной квартире для фотографирования документов использовал 69 фотокассет!
        Кроме "Ахилла", военная разведка имела в США и других разведчиков-нелегалов. Кдобыванию сведений по "Проблеме № 12" была подключена мощная сеть разведчиков и агентов в США, которые подчинялись Комитету госбезопасности. Они тоже проникли в "Манхэттенский проект". Но детали их работы — за пределами моей осведомленности.
        Какое значение для науки имели сведения, добытые разведкой?
        Приведу один документ.
        В марте 1943 пришли новые сведения от разведчиков. Курчатов изучил их и написал письмо:

        "Заместителю Председателя
        Совета Народных Комиссаров Союза СССР
        т. Первухину М. Г.
        Получение данного материала имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. Теперь мы имеем важные ориентиры для последующего научного исследования, они дают возможность нам миновать многие весьма трудоемкие фазы разработки урановой проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения...
        (Далее Курчатов в трех разделах излагает научную оценку полученных сведений. — В. К.).
        
...IV. Полученные материалы заставляют нас по многим вопросам проблемы пересмотреть свои взгляды и установить при этом три новых для советской физики направления в работе...
        Необходимо также отметить, что вся совокупность сведений материала указывает на техническую возможность решения всей проблемы в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые, не знакомые еще с ходом работ по этой проблеме за границей.
        ...Данное письмо будет передано Вам Вашим помощником т. Васиным А. И., у которого находятся подлежащие уничтожению черновые записи.
        Зав. лабораторией профессор И. Курчатов.
        г. Москва 07.03.43 г. экз. единств."

        Сведения от разведки шли регулярно, и именно по тем вопросам, которые ставил Курчатов.
        Соратники Курчатова поражались его плодовитости и прозорливости, он иногда без экспериментальной проверки запускал теоретические разработки в производственный процесс. И вес получалось! Например, той самой весной 1945 года, когда шла Потсдамская конференция, Курчатов со своими коллегами уже разрабатывал конструкцию промышленного реактора. 25 декабря 1946 года впервые в СССР и Европе была осуществлена управляемая цепная реакция деления урана. За короткое время группа ученых под руководством Курчатова (да и постоянное внимание Сталина было очень весомым стимулом) проделала титаническую (не нахожу другого слова) работу. 6 ноября 1947 года было официально объявлено, что секрета атомной бомбы для СССР больше не существует.
        Вот это была пилюля так пилюля для Пентагона! Даже не пилюля, а отрезвляющий душ.
        Советские ученые практически осуществляли огромные работы в научно-технических вопросах, в вопросах использования атомной энергии.
        Ну а то, что наши разведчики добыли, так об этом не полагалось говорить по соображениям секретности.
        Но сколько бы ни была потенциально полезной разведывательная информация с ее важными идеями, необычайными расчетами и ориентирами, в каком научном направлении следует идти, сама по себе она была мертва. Мертва до тех пор, пока не находились требуемые самим Курчатовым доказательства, подтверждающие, что разведывательный "улов" не есть ошибка или дезинформация.
        Курчатов сам проводил важнейшие эксперименты (или участвовал в их постановке). Будучи человеком добрым, обаятельным и в то же время необыкновенно ответственным, твердым и требовательным, он весь риск в исследованиях и практических разработках брал на себя, при неудачах никогда никого не ставил под удар. Сам строил уран-графитовый котел, разрабатывал методы разделения изотопов урана, экспериментировал в циклотроне.
        Великолепный труд ученых Сталин щедро отмечал на каждом этапе, чем стимулировал их усилия на следующую победу. За короткий сравнительно срок стали трижды Героями Социалистического Труда Игорь Васильевич Курчатов, Андрей Дмитриевич Сахаров, лауреат четырех Государственных премий, одной Ленинской премии Анатолий Петрович Александров, лауреат трех Государственных премий, одной Ленинской премии Юлий Борисович Харитонов, лауреат четырех Государственных премий, одной Ленинской премии Яков Борисович Зельдович. Дважды Герой Соцтруда (3 Госпремии, 1 Ленинская) — Александр Павлович Виноградов; Герой Соцтруда (5 Госпремий, 1 Ленинская и многие другие) - Исаак Константинович Кикоин; Герой Соцтруда (3 Госпремии, 1 Ленинская) Георгий Николаевич Флеров; Герой Соцтруда, дважды лауреат Госпремии — Василий Семенович Емельянов; Герой Соцтруда, трижды лауреат Госпремии — Абрам Исаакович Алиханов.
        Все награды и звания вполне заслуженные, если напомнить, от какой беды спасли нас работы этих ученых: американский план атомного удара по СССР "Дропшот" предусматривал сбросить 300 атомных бомб на 70 советских городов.
        И достижения, и награды атомщикам — все это прекрасно. Однако мне как-то не по себе, когда я не обнаруживаю сияния Золотых Звезд на груди разведчиков. Курчатов в своем кругу сказал: разведка обеспечила пятьдесят процентов успеха в создании атомной бомбы.
        Вот хотя бы супруги Моррис и Леонтина Коэн — одними из первых много лет "расщепляли" тайны американского атома в Лос-Аламосской лаборатории. В 1961 году их арестовали в Англии и "наградили" каждого двадцатью годами тюрьмы. В 1969 году их обменяли на арестованных иностранных разведчиков. В настоящее время Коэны живут в Москве.
        Ученый физик Клаус Фукс сам предложил услуги советской разведке. На идейной основе, без оплаты передал многие секреты, связанные с созданием атомной бомбы. В 1949 году английский суд "наградил" его четырнадцатью годами тюрьмы.
        По линии КГБ профессиональный разведчик Леонид Квасников, резидент в Нью-Йорке (1943—1945) руководил работой по проникновению в тайны "Манхэттенского проекта". И такие же отважные и результативные разведчики на этом направлении — Анатолий Яцков, В. Барковский, А. Феклистов. Только в 1996 году они были наконец удостоены звания Героя Российской федерации.
        А разведчику ГРУ, "бриллианту Сталина" Яну Черняку это высокое знание было присвоено в 1994 году. "Золотую Звезду" ему вручали уже на больничной койке, незадолго до его смерти.
        Я навестил его в те дни в больнице, очень жалко было, что уходит из жизни этот человек и уносит с собой головокружительные, потрясающие подвиги, о которых люди так и не узнают. Он не писал мемуары.
        Один из руководящих работников ГРУ сказал: "То, что совершал Черняк, намного сложнее и опаснее того, что рассказано в фильме о Штирлице".
        Как уже было сказано, я не располагаю материалами о работе над атомной проблемой по линии разведки КГБ. В 1997 году издательство "Олимп" (Москва) выпустило двухтомник В. Чикова "Нелегалы". В предисловии автор говорит, что он строго следует фактам и документам впервые рассекреченного досье КГБ СССР № 13 676, в котором собраны материалы о работе разведчиков и ученых по созданию советской атомной бомбы.
        Владимир Чиков — профессионал-контрразведчик и журналист (окончил факультет журналистики Уральского университета). Он много и плодотворно поработал при создании двухтомника, жаль только, что и его не миновал вирус недоброжелательности по отношению к Сталину (мода! Снижают ценность труда подобные фразы: "в коварстве и вероломстве вождю всех народов не было равного"). Но в книгах немало подлинных документов, некоторые и я (для полноты картины) приведу в своем повествовании. Особенно те, которые имеют отношение к моей теме — о Сталине, — опуская подробности и технику разведчиков КГБ при добывании сведений по "Проекту № 1".
        6 августа 1945 года США сбросили первую атомную бомбу на Хиросиму (убито 100 000 человек, более 37 000 тяжело ранено, 235 000 получили травмы). 9 августа США сбросили вторую атомную бомбу — на Нагасаки.
        Сталин понял: теперь США будет использовать свой приоритет для достижения политических и экономических целей, атомная дубина в их руках с каждым днем будет опаснее и может привести к войне с предсказуемой победой. Надо было во что бы то ни стало н кратчайшие сроки лишить американцев монополии на атомное оружие.
        18 августа Сталин созвал на экстренное совещание тех, кому он решил поручить это ответственное дело. После всестороннего обсуждения было принято Постановление Государственного Комитета обороны СССР за № 9887 сс/оп "О специальном комитете при ГОКО". Вот несколько пунктов из этого документа:

        "...Возложить на Специальный комитет при ГОКО:
        — руководство всеми работами по использованию внутриатомной энергии урана;
        — развитие научно-исследовательских работ в этой области;
        — широкое развертывание геологических разведок и создание сырьевой базы СССР по добыче урана, а также использование урановых месторождений за пределами СССР (в Болгарии, Чехословакии и др. странах);
        — организацию промышленности по переработке урана, производству специального оборудования и материалов, связанных с использованием внутриатомной энергии;
        — строительство атомно-энергетических установок и разработку и производство атомной бомбы.
        ...Поручить тов. Берии принять меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах, возложив на него руководство всей разведывательной работой в этой области, производимой органами разведки (НКГБ, РУКА и др.).
        Председатель Государственного Комитета Обороны