Михаил Георгиевич Гиголашвили

Вид материала

Документы

Содержание Здесь и далее примеч. авт.

Подобный материал:

• Красильников Дмитрий Георгиевич, Барбанель Михаил Владимирович, Троицкая Елизавета, 716.73kb.
• Красильников Дмитрий Георгиевич, Пунина Ксения Александровна учебно-методический комплекс, 856.5kb.
• Учебно-методический комплекс учебной дисциплины история русской литературы ХХ начала, 543.39kb.
• Т н. Михаил Георгиевич Ерошенков. Сайт: www eac-ras ru Г. В. Рожков Генезис инновационной, 12885.69kb.
• Выпускная работа по «Основам информационных технологий» Магистрант кафедры международного, 307.23kb.
• С. Кара-Мурза, А. Александров, М. Мурашкин, С. Телегин, 6654.32kb.
• С. Кара-Мурза, А. Александров, М. Мурашкин, С. Телегин, 6654.45kb.
• Исследовательская работа Тема Великой Отечественной войны в поэзии М. Г. Чехонина, 92.74kb.
• Константин Георгиевич Малышевский, клуб "Лето", г. Красноярск, 823.44kb.
• Красильников Дмитрий Георгиевич, Троицкая Елизавета Александровна учебно-методический, 356.51kb.

63

Ладо очнулся в дежурке, на скамье. Напротив, за железным столом, Пилия сосредоточенно что-то писал в открытом «деле». Два сотрудника негромко совещались возле окошка с дежурным, похожим на носатого тапира.

Увидев, что Ладо очнулся, Пилия бросил ручку и укоризненно покачал головой.

— Ты? Где я? — пробормотал Ладо.

— Где? Разве не видишь? В милиции, где еще? Двоих укокошил — и удивляется!..

Ладо пошевелился. Тело ломило, хотя он не помнит, чтобы его били. Нет, его не били… Комната, лица, дым, трещины на стенах…

А Пилия закрыл папку. Сегодня он, по просьбе майора, согласился на последнее дежурство — и вот на тебе, такое!.. Место убийств не относилось к его округу, но в Вакийской милиции не могли принять преступника — там уже четвертый час нет света, работать невозможно, поэтому послали сюда. Пилия был удивлен, увидев Ладо, которого сотрудники втащили волоком и усадили на скамью. Поручив тапиру присматривать за ним, Пилия выехал на место преступления, где его удивление возросло, когда он увидел трупы Бати и женщины в черном (Бати он узнал, хотя видел всего раз на допросе).

Наскоро составив протокол осмотра и назначив свидетелям (половине двора) явиться завтра в участок, он разрешил забрать убитых, а комнату опечатал и вернулся в милицию. Майора, как назло, не было — куда-то исчез. Пилия позвонил ему домой и попросил жену передать, что в отделении ЧП и его срочно ждут.

«Если бы боров не выпустил Бати — тот остался бы жив», — думал он, насаживая лист на железные ушки «дела».

Ладо сидел молча, без сил и мыслей. На столе стояла склянка с нашатырем, который всегда под рукой у дежурного.

— Почему ты это сделал? — спросил Пилия, загнав лист на место.

— Вы же знаете… Из-за Наны. Не хотел убивать. Хотел в ногу, наказать…

— Да, наказал… Только кого? А тетку за что? Если его хотел наказать — вывез бы куда-нибудь, побил…

— У меня нет машины. А тетку не хотел, рука дернулась.

— Ты который раз в жизни стрелял?

— Третий. Или четвертый.

— Вот и видно, — кивнул Пилия.

Он тоже, когда начинал, чуть не уложил людей при первом задержании, когда не удержал автомата, и дуло повело веером. Странно, что судьба третий раз за неделю сводит с этим парнем. Что бы это значило?

Вдруг его осенило, что Ладо мстил не только за свою любовницу, но и за будущую жену Маки!.. Странный такой, треугольный водоворот. В любом случае, Маке будет приятно, что месть совершена. Но два трупа… У всех на глазах…

— Откуда оружие? Чье? — вытащив из бумажного мешка «бульдог», Пилия стал осматривать его. — А, да тут прямо написано!.. «От работников завода, 20.XI.1980».

— Друга одного.

— Ты кто вообще по профессии? — откладывая револьвер, спросил Пилия.

— Журналист.

— Понятно. Надо было такие дела другим поручать. Это тебе не на машинке стукать.

— Нет, я сам должен был.

— А если бы Бати сидел?

— Ну, если бы сидел…

Вот то-то и оно! Пилии чем-то нравился Ладо — явно не преступник, запутан по глупости, по ревности. Да и он, Пилия, никому бы не простил такое.

— Колешься?

— Так… Кто не колется?… Давно не делал… — отмахнулся Ладо.

Ему нечего скрывать. Он был в какой-то тягучей, снулой дреме и больше всего хотел отключиться, ничего не видеть и не слышать. В пустой голове — тоскливая, темная тяжесть, закрывшая жизнь. За два трупа дадут много, много… Он не выдержит.

— Что со мной дальше? — воспаленно уставился он на Пилию.

Тот не спешил с ответом. Переложил бумаги в «деле», просмотрел что-то.

— Кто-нибудь был в комнате при выстрелах?

— Нет. Потом прибежали. Они на другом балконе в нарды играли.

— Это хорошо.

Пилия взял с полки диктофон:

— Как все случилось? Говори подробно! — и включил, чтобы не возиться с писаниной.

Ладо медленно, с запинками и ничего не утаивая, начал рассказывать. Пилия слушал, иногда задавал вопросы:

— Был ранее знаком с убитыми? В каких отношения состоял с Нодаром Баташвили? Были ли раньше конфликты? Испытывали ли обоюдную неприязнь?

Нет, ничего раньше не было — ни отношений, ни конфликтов, ни неприязни, пять раз виделись, никаких контактов, тетку вообще видел в первый раз.

Пилии вдруг захотелось помочь этому журналисту. Он по-мужски хорошо понимал его, и сам бы этого Бати… Но вот тетка… Два трупа… По неосторожности? Дуплет? Дело разбазарено, куча свидетелей… По неосторожности, конечно, меньше дадут, но все равно лет пять светит…

— И… сколько?

— Ну, если статья сто четвертая, по неосторожности…

— Я не о том… Сколько надо, чтобы дело вообще закрыть?

Пилия усмехнулся:

— Вот ты о чем… Вряд ли у тебя хватит. Знаешь, сегодня мое последнее дежурство. Я ухожу с этой работы и помог бы тебе, но два трупа, кодла свидетелей…

Ладо обреченно вздохнул:

— Понимаю.

— Если только неосторожность… Скажем, брал у него пушку для своих целей, а при передаче выстрелило, дуплетом… Конечно, тут заключение баллистов нужно, лаборатория, следственный эксперимент, то, се… Да и какой дуплет в револьвере?… Не знаю… Надо с начальником поговорить, он мастер на все руки, он будет вести твое дело.

Ладо сник, стал зевать и тереть глаза. Темная пелена отрезала его от жизни — только бы дали поспать, чуть- чуть…

Пилия присмотрелся:

— Э, да ты еще от шока не отошел! Не в себе! — И спросил у тапироносого лейтенанта, какая камера свободна.

— Угловая. Утром оттуда блядь увезли, — ответил тот из-за стеклянного окошка, зевая во всю пасть.

— А получше нет?

— Нет, все заняты, — ответил тот, включая радио.

«Дать тебе полтинник — так сразу найдешь!» — усмехнулся Пилия.

Тут раздались звуки глохнущего мотора и в дежурке появился майор (ботинки — в пыли, на форменных брюках — темные пятна, небритые щеки с редкой рыжей щетинкой, даже как-то осунулся).

— В чем дело? — недовольно рявкнул он.

— Вот! — указал Пилия на Ладо. — Убил на хате твоего любимого Бати и его тетку.

Майор от удивления чуть не сел мимо стула.

— Бати? Эту милую даму в черном? — (которая принесла ему пятьдесят тысяч долларов в подарочной бумаге с зайчиками). — А почему он здесь, а не в вакийском отделе?

— Там света нет, авария, вырубилось все. Сюда привезли.

— Как же это он?… Впрочем, за что — не спрашиваю, сам этого грязного подонка придушить хотел. Но тетку?

— По неосторожности.

Майор цепко огляделся, пожевал губами, внимательно о чем-то подумал, поворошил мешок, нащупал оружие и приказал:

— Знаешь что? Давай ко мне!

Пилия взял со стола папку, майор — мешок с вещдоками, и они втроем отправились по пустым прокуренным коридорам.

Ладо было все равно. Он еле волочил ноги и хотел только, чтобы его оставили в покое.

Пилия по пути вполголоса говорил майору:

— Жалко его… я его хорошо знаю… из хорошей семьи… журналист… третий раз в жизни стрелял… неосторожность…

— Два трупа, — отвечал майор, открывая кабинет.

— Но там они были втроем — он и убитые. Тут все записано! — положил Пилия на стол диктофон.

— Отпустите меня, мне плохо, меня тошнит, я лучше в камере посижу, — рухнув на стул, попросил Ладо.

Майор откупорил бутылку боржома:

— На, выпей. Насидишься еще. А я, кстати, только из Зугдиди! — сказал он Пилии, и по его глазам можно было понять, что майор в хорошем настроении. — Но не все сразу. Сперва с этим закончим, — кивнул он на Ладо.

Пилия устроился на стуле у окна. С чем майор вернулся из Мегрелии? Быстро работает, боров!

— Из-за тебя, между прочим, он сейчас здесь сидит, — указывал Пилия папкой на Ладо. — Если бы ты Бати не отпустил…

Майор поднял ладонь и ехидно скривился:

— Скажи еще, что Кеннеди тоже из-за меня убили! Будь братом, не смеши. Этот джигар¹⁴³ за свою бабу мстил. А ты бы что, так оставил, если бы твою жену кто-нибудь изнасиловал? Ну, и он свое сделал. Только глупо и грязно сделал. Правильно я говорю, народный мститель?

Ладо молчал, без интереса рассматривая пыльные ботинки майора (тот вытянул скрещенные ноги в проем стола).

— Я бы помог ему. Жаль парня, пропадет в зоне. Ты же видишь, он не преступник, — прямо сказал Пилия.

— Да уж, вижу, пропадет, губы пухлые, задница толстенькая, — скептически уставился майор на Ладо, у которого от этих слов потемнело в глазах. Потом спросил у Пилии: — А ты что думаешь?

— По неосторожности, что еще? Неумышленное причинение смерти, статья сто четвертая.

— Два выстрела, в живот и в лоб, по неосторожности?… — скептически посмотрел майор. — Эх, молодняк, всему учить вас!.. За неосторожность, кстати, срок дают.

— А за что не дают?

— Сам подумай. Не знаешь? Учиться надо, дорогой мой юноша, кодекс на ночь читать, как слепой Павлик… как его… Корягин… Возьми там, на полке, открой на статье «вынужденная самооборона»…

Пилия усмехнулся:

— Что же, это тетка на него нападала?

— Нет, зачем тетка? Бати. Он пришел к Бати разбираться, Бати достал пистолет, хотел в него выстрелить, он в процессе самообороны повернул пистолет в сторону нападавшего, самопроизвольно два выстрела… Самострел. Есть еще патроны? — вытащил майор из мешка «бульдог», проверил барабан, увидел гравировку, прочел. — Это кого же оружие? Кто у нас на цементном заводе работал? Говори, все равно узнаем! — прикрикнул он на Ладо.

— Это друг, Серго, одолжил, его отца… Вы у него машину забрали.

— А, райкомовец? — вспомнил Пилия, а майор добавил:

— Это того лысача, который нам дядю Михо сдал?

Как ни плох был Ладо, но эти слова отпечатались в памяти: значит, Серго кого-то сдал и остался на свободе! Почему-то после этой мысли он стал оживать — сдавать ему некого, но вот деньги они, может быть, возьмут. Денег, конечно, нет, но есть бабушкина квартира…

А майор, в превосходном настроении, в деталях быстренько обрисовал необходимую схему допроса, из которой следовало сцепление трагических случайностей и обстоятельств: Ладо хотел выяснить с Бати отношения, тот достал пистолет, чтобы убить, пистолет при самозащите был повернут в сторону нападавшего, по неосторожности грохнули два самопроизвольных шальных выстрела, точка, конец фильма, финита, амба, хенде хох!

— С хорошим адвокатом, подмазанным судьей и красивой экспертизой может и без срока выскочить, — заключил майор, вытаскивая из мешка кнопочный нож. — А это еще что?

— У него было.

— Не надо, — сказал майор и спрятал нож в карман кителя. — Так что думай. Можно и без срока вылезти, — повторил он.

— Правда? — не поверил Лад о. Это же спасение, жизнь! — Но… Судья… Красивая экспертиза… Адвокат… — Сколько? Я никого не знаю, у меня ничего нет. Надо продавать квартиру.

На это майор рассеянно заметил:

— Можно обойтись минимумом. Обо всем поговорим потом, завтра, когда ты придешь в себя. Пока будешь в одиночке. Есть еще вопросы?

Ладо попросил позвонить. Майор кивнул на телефон. Ладо набрал номер Наны:

— Нана, я его убил… Случайно… Ты не должна больше бояться… Да, так получилось… Я в милиции… Я люблю тебя, всегда буду любить…

Майор и Пилия строго и серьезно, даже угрюмо слушали его. Они понимали его, и сами сделали бы то же самое, но по-другому, конечно… Ну, а он, желторотый, попался…

«Пришел бы ко мне — я бы этого Бати отделал за милую душу…» — хотел подумать Пилия, но вовремя остановился: он никого больше не будет отделывать, хватит! Нельзя так думать о покойнике!

А майор снова вспоминал элегантную женщину в черном, тетку Бати, что принесла пятьдесят тысяч долларов, завернутых в бумагу для новогодних подарков, с зайчиками и снежинками. «Благодарствуйте!» — сказала и ушла, хотя он хотел пригласить ее в ресторан, потому что любил разных женщин, ибо у женщин возраста нет, а есть дряблая кожа, вислые ляжки, складчатый живот и кривые от времени пальцы, но если на это суметь не обращать внимания — все будет в порядке.

Ладо положил трубку. После слов майора черная пелена чуть сдвинулась, что-то живое зашевелилось в проеме. Он был почти спокоен, когда тапирообразный лейтенант, бухая сапогами в гулком коридоре, увел его в подвал.

— И нам пора. Пошли, — сказал майор, пряча мешок с револьвером в сейф.

— Куда? Я на службе, забыл? Последнее дежурство.

— Пошли, пошли. Хотя нет, подожди. Этот Ладо — последний из того списка?

— Какого?

— Ну, что Кукусик дал?

— Не знаю. — (Пилия и думать забыл об этом ничтожном списке).

Майор вытащил из сейфа заляпанную бумажку.

— Что это? — с некоторым волнением спросил Пилия (от майора можно было всего ожидать).

— Это тот список, что дал Кукусик. Надо дела доводить до конца, как бы мелки они не были, так говорил вождь. Посмотрим, что сделано. — И майор, нацепив очки, начал вслух читать: — «Шалико Сванидзе, студент ГПИ. Родители в деревне, где живет, не знаю. Два раза курил с ним анашу…». Мака его навещал — ничего интересного. Так… «Гуга Арвеладзе, доктор. Несколько раз брали вместе опиум. Где живет — не знаю, что делает — не знаю, телефон не знаю». Вот. С ним что?

— Не знаю.

Майор покачал головой:

— Плохо, надо знать. «Двали Серго, лысый, инструктор райкома или что-то такое…» А, лысач… Машина и деньги.

— И дядя Михо.

— Да. Дальше… «Тугуши Арчил. Познакомились в Бакуриани. Несколько раз курили анашу. Работает в комсомоле, который в Сололаки».

— Я его видел на похоронах. Он ранен — рука сломана, челюсть вывихнута. На пожаре пострадал.

— Ну, Бог наказал. Дальше кто у нас? «Нодар Баташвили, кличка «Бати», директор магазина на базаре, три раза кололись вместе». Тут промолчим. «Художник, у него на хате колются…» Умер от ожогов… «Ладо-морфинист»? Здесь, в камере… «Анка, бездомная блядь»… Хм, скончалась… Да, печальный вышел списочек, ничего не скажешь…

— Самого Кукусика забыл, — кисло напомнил Пилия, вспоминая залитого кровью стукача на скамейке. — Хорошо, жив остался, я узнавал — в Арамянца¹⁴⁴ положили, все лицо располосовано, печень задета.

— Да, и Кукусик того… куку… Ну, сами виноваты… Мы их не заставляли ширяться… Давай поехали, поехали, время не ждет! Время, вперед!

Они сбежали по лестницам, сели в майоровскую «Волгу» и направились на склад, где хранился инвентарь для стрельбищ. По дороге майор на вопросы не отвечал, только небрежно напевал «Сулико» и поминал Сталина, Иосэба Бессарионовича, учившего побеждать и не сдаваться:

— Правильно говорил вождь: «Я не уважаю тех, кто меня боится, и не боюсь тех, кто меня уважает!»

— Его все боялись.

— Ошибаешься, парнишка. Его обожали.

В пустом пыльном складе майор зажег лампу на столе. Откинул рогожку. И Пилия увидел свой чемодан! Веревок нет, замки сорваны, чемодан перевязан брезентовой лентой. Он с искренним уважением посмотрел на ликующего майора:

— Откуда? Так скоро? Ничего себе!

— Открывай! Режь! — протянул тот нож, отобранный у Ладо.

Пилия перерезал брезентовую ленту. Бруски опиума сбиты в беспорядке (раньше были плотно пригнаны), чернослива и урюка нет. Не трогая их, Пилия спросил:

— Тут меньше?

Майор вздохнул, принимая и пряча нож:

— Половину пришлось подарить. Не выходило по-другому. И так слава аллаху, что это сумел забрать. С самим Ражденом пришлось встретиться. Его охраняют, как Гитлера. Пароли, сигналы, всюду машину дежурят, как в кино. Я удивился — где я, в Зугдиди или в Колумбии? Карло-буфетчик не знал, кто именно украл чемодан, но сказал, что все ворованное сходится к Раждену. Так и оказалось. Привезли меня в деревню, в дом к дедушке Раждена. Там были он, два его брата и шарага каких-то подворовков. Шашлыки, вино, тосты. Потом с Ражденом ушли в дом. Я предложил за чемодан устроить побег его старшего брата, который ждет вышку за убийство. Ну, и дружбу на будущее. Он уходил, шушукался с братьями, мы с дедушкой вспоминали старые времена. Этот дедушка — старый абрек, против Советов еще в двадцатых воевал… Наконец, согласились. Ражден отдал мне опиум, но половину оставил, чтобы подогреть зоны. Что я мог сказать? Дело святое. Но пятнадцать кило лучше, чем ничего, а?! — И майор, взяв из чемодана брусок, бросил его Пилии: — Держи!

Пилия отпрянул, и опиум шлепнулся на пыльный земляной пол.

— Что такое? — крикнул майор от неожиданности.

— Не хочу руки пачкать. Завязал.

— А… Ну-ну, чистюля, — пыхтя, нагнулся майор и забросил брусок в чемодан. — Как знаешь. Сейчас и место начальника Глданской кутузки купить можно. Миллионы на дороге не валяются.

«Бывает!» — подумал о банках Пилия, а майору сказал:

— У меня для тебя тоже сюрприз есть.

— Какой?

— Увидишь!

Он помог борову запрятать чемодан в углу, под сваленные в кучу мишени, причем майор недовольно ворчал:

— Что теперь с этой массой делать?… И почему нельзя опиум в аптеках продавать? Наркоголики — больные люди. Продают же в магазинах водку, табак! Пусть все продается открыто. Вот, Сико по телевизору видел, как в Индии раджа, перед заседанием парламента, всем дает выпить с руки воду с опиумом — такая традиция, ничего не поделать! И хорошая, между прочим, традиция — парламентарии тихо, как мыши, сидят, кемарят в своих капустных чалмах! Дядю Михо, что ли, на это дело употребить? Я обещал его выпустить, если он все дело на Гризли свалит…

— Какого еще Гризли?

— Ну, на своего старшего сына. Такая кликуха у него. Кто-то должен отсидеть. Вот и решили — пусть старший сидит. Гризли, хе-хе… Как в том анекдоте, где два кахетинца несут на палках убитого медведя. Иностранец видит, спрашивает: «О, гризли?» — «Нет, кусали…»

Они приехали в отделение. В дежурке Гита, при полном антураже, нога на ногу, курила ментоловую сигарету и болтала с тапироносым дежурным за окошком.

— О! Вот это сюрприз для моей чучушки! Голубой боржом! — обрадовался майор и побежал в туалет приводить себя в порядок.

А Пилия, забрав у дежурного протокол обыска Ладо, спросил у Гиты:

— Как там, в Батуми? Что-нибудь накнокала? — хотя это его уже мало интересовало.

— Нет, глупый старикашка только порол меня хлыстиком и деньги дарил, — поморщилась Гита.

— Ладно. Теперь с майором будешь работать… с его хлыстиком.

Пилия сидел в дежурной части и, не обращая внимания на женские стоны из арсенала, быстро вписывал что-то между строк на листе бумаги.

Иногда он поднимал голову и без усмешки косился на звуки. Время от времени звонил телефон.

Дежурный, крутоносый тапир, что-то сонно отвечал в трубку. Ночь была душная, тяжелая.

1988, Грузия — 2007, Германия