Правительства Российской Федерации от 27. 12. 2000 г. №1015; государственная программа
| Вид материала | Программа |
| Тенденции социального расслоения Молодежь в сфере образования |
- Постановление Правительства Российской Федерации от 11 июля 2005 г. №422 государственная, 195.94kb.
- Правительства Российской Федерации от 24 июля 2000 г. №554 Собрание закон, 74.72kb.
- Правительства Российской Федерации от 2011 г. № Государственная программа, 636.09kb.
- Правительства Российской Федерации от 24 июля 2000 г. №554 Собрание закон, 1207.33kb.
- Правительства Российской Федерации от 24 июля 2000 г. N 554 Собрание закон, 9971.25kb.
- Правительства Российской Федерации от 24 июля 2000 г. N 554 Собрание закон, 94.56kb.
- Постановлением Правительства Российской Федерации от 24 июля 2000 г. N 554 Собрание, 1635.48kb.
- Постановлением Правительства Российской Федерации от 24 июля 2000 г. N 554 Собрание, 660kb.
- Правительства Российской Федерации от 24 июля 2000 года n 554 Собрание закон, 226.16kb.
- Постановлением Правительства Российской Федерации от 24 июля 2000 г. N 554 Собрание, 1245.29kb.
социологии молодежи ИСПИ РАН,
доктор социологических наук
В.И. Чупров, главный научный сотрудник
отдела социологии молодежи ИСПИ РАН,
доктор социологических наук, профессор
Сущность молодежи как особой социальной группы определяется ее функциями в ходе воспроизводства социальной структуры. Наследуя и воспроизводя сложившиеся общественные отношения, каждое новое поколение обеспечивает сохранение целостности общества и участвует в его преобразовании на основе своего инновационного потенциала. Тем самым осуществляется как развитие молодежи, так и общества в целом.
Социальное развитие молодежи приобретает противоречивый характер в переживаемых условиях социальной неопределенности и риска. Это связно, с одной стороны, с внешними по отношению к молодежи угрозами (социально-экономическими, социально-политическими, социокультурными и др.), с другой с некалькулируемыми и непрогнозируемыми последствиями индивидуальных стратегий социального взросления. Поэтому, основная цель молодежной политики видится в минимизации неопределенности и рационализации риска в социальном развитии молодежи.
С этой целью, основываясь на результатах сравнительного исследования1[1], рассмотрим влияние риска на социальное развитие молодежи в ситуациях производства материальных условий жизни и духовного производства как двух важнейших сторон общественного воспроизводства.
Положение молодежи в материальном производстве
Изменение положения молодежи в материальном производстве является важным показателем ее социального развития и фактором общественного воспроизводства. Эта тенденция продолжается и сегодня. Если в 1999 г. трудом в данной сфере было занято 44,2%, то в 2002 г. 41,4%, что значительно меньше, чем в среднем среди занятого населения (62,3%).
Особенно пострадал государственный сектор производства, где занятость молодежи за эти годы сократилась почти в 1,5 раза. Однако, начиная с 1994 года, темпы оттока молодежи из госсектора существенно замедлились, составив около 6% в год. С 1999 до 2002 года ее занятость в госсекторе стабилизировалась на уровне 46%. Приток же молодежи в материальное производство с другими формами собственности составил по отношению к 1994 году 29,4%. К 2002 году уже больше половины молодежи было занято в негосударственном секторе, который стал ведущим фактором ее интеграции в сферу материального производства.
Перераспределение молодежи из государственного в негосударственный сектор сопровождается ее переходом в другую сферу общественного воспроизводства - отношения распределения и обмена, т.е. заняты финансово – банковской и посреднической деятельностью, оказанием услуг, включая охрану, торговлей и трудоустройством, материально-техническим снабжением и сбытом. Всего в данной сфере в 2002 г. было трудоустроено 20,9% молодых россиян.
Таким образом, доверие со стороны молодежи к госсектору в материальном производстве продолжает сокращаться и ее перераспределение в структуре занятости продолжается, хотя и замедленными темпами, в направлении из государственной в частные, личные и акционерные формы собственности, а также в сферу распределительных отношений. И, хотя расширение занятости молодежи в этих сферах составляет важный резерв расширенного воспроизводства среднего класса в структуре общества, оно содержит в себе потенциал риска. Во-первых, потому, что именно в госсекторе пока еще сосредоточен главный экономический потенциал страны. Его ослабление является фактором риска дальнейшей деградации экономики страны. Во-вторых, интеграция молодежи в сферу услуг в обществе с большинством бедного населения не несет в себе потенциала развития самой социально-демографической группы.
По характеру труда в материальном производстве молодежь распределилась следующим образом: 89,8% работают по найму, 2,7% владеют бизнесом с наемным трудом, 2,2% работают по найму и имеют собственный бизнес, 2,5% заняты индивидуально-трудовой деятельностью, 5,5% другими видами деятельности (мелкая коммерция, работа в личном подсобном и домашнем хозяйстве). То есть подавляющее большинство молодежи в материальном производстве составляет наемную рабочую силу. Лишь немногим более двух процентов молодых людей владеют собственными предприятиями, производящими продукцию, являются работодателями. И около десяти процентов занимаются малым бизнесом.
В целом достаточно высок уровень образования молодежи в материальном производстве. Более двух третьих (61,6%), занятых в этой сфере имеют не только профессию, но и профессиональное образование, что свидетельствует о высоком воспроизводственном потенциале молодежи. Однако, по сравнению с 1999 г. произошли некоторые изменения в уровне образования и профессиональной подготовки молодежи.
Отмечается приток в материальное производство молодежи с общим средним и отток молодых специалистов со средним специальным образованием. Удельный вес молодых рабочих, имеющих общее среднее образование возрос во всех профессиональных группах, кроме занятых в строительстве. Заметно повысился уровень среднего специального образования среди промышленных, строительных и сельскохозяйственных рабочих и снизился среди рабочих легкой промышленности и транспортных рабочих. Одновременно в этих же группах, кроме промышленных рабочих, произошло зеркальное повышение удельного веса молодежи, имеющей незаконченное высшее и высшее образование. Подобные изменения, скорее всего, объясняются сбоями в подготовке и распределении кадров в системе среднего специального образования, вызванного его неэффективным реформированием. Что же касается тенденции активизации притока специалистов с незаконченным высшим и высшим образованием на рабочие профессии, то это связано не столько с модернизацией производства, сколько с более высокими заработками в этих профессиональных группах, а также с отсутствием другой работы по инженерной специальности. Вместе с тем, колебания уровня образования и профессиональной подготовки молодежи в материальном производстве имеет региональный и отраслевой аспекты, что усиливает риск социального расслоения.
О положении молодежи в материальном производстве можно судить также по уровню ее профессиональной квалификации, по степени соответствия профессии, выполняемой работе, по отношению к своей профессии. Чем выше оценки этих показателей, тем устойчивее социально-профессиональное положение молодых людей и выше уровень их социально-профессионального статуса в материальном производстве.
Исследования свидетельствуют о росте профессионального самоопределения молодых людей и о повышении их социально-профессионального статуса в большинстве профессиональных групп, хотя и не равномерно. Так, в группе промышленных рабочих возросли оценки молодежью соответствия приобретенной профессии реально выполняемой работе, и удовлетворенности профессией; в группе рабочих легкой промышленности повысился уровень квалификации, удовлетворенность профессией и ее престиж; в группе инженерно технических работников - удовлетворенность профессией и ее престиж, а в группе транспортных рабочих наблюдается рост по всем показателям.
Тревожное положение в профессиональном самоопределении складывается в группах сельскохозяйственных и строительных рабочих. Причем, если среди сельскохозяйственных рабочих невысокий профессиональный статус устойчиво отмечался на протяжении всего, более 10-летнего периода реформ, то статус строительных профессий до средины 90-х годов был одним из самых высоких. А уровень заработной платы в этой группе таковым остается до сих пор. Видимо, в строительном производстве происходят сложные деструктивные процессы.
Итак, по большинству показателей положение молодежи в материальном производстве можно назвать устойчивым. Вместе с тем, выявленные противоречия в структуре занятости молодежи в материальном производстве вызваны причинами институционального характера, т.е. неопределенностью в существующей государственной системе планирования, подготовки и распределения квалифицированных кадров. Они становятся главными факторами возникновения ситуации риска.
Возможности самореализации в сфере материального производства
Возможности самореализации, наиболее полного выявления своего личностного потенциала в труде занимают важное место среди показателей социального развития молодежи. За прошедший, с 1999 года период в их изменении отмечаются следующие тенденции. Во-первых, наибольшие возможности самореализации сохранили молодые специалисты в группе ИТР. Практически остались на прежнем уровне оценки молодых строителей. Крайне низкий уровень возможностей сохраняется у молодых сельхозрабочих. Во-вторых, произошли заметные позитивные подвижки в структуре возможностей по всем показателям в группе промышленных рабочих. В-третьих, несколько снизились оценки возможностей повышения зарплаты и продвижения по службе транспортных рабочих. Видимо, это связано с тем, что по уровню зарплаты эта профессиональная группа, как уже отмечалось, находится на первом месте. И отмечается негативная динамика оценок возможностей по всем показателям в группе рабочих легкой промышленности.
Вместе с тем, несмотря на некоторые положительные тенденции в отдельных отраслях, в целом возможности самореализации молодежи остаются на уровне, а зачастую и ниже средних. Не надеются повысить квалификацию – 24,6% молодых людей, зарплату 39,3%, защитить свои права перед работодателем – 42,8%, продвинуться по службе – 46,2%, создать собственный бизнес – 64,9%. Наибольшие трудности в решении жизненно важных проблем испытывает молодежь, занятая в сельскохозяйственном производстве и в легкой промышленности, то есть в наиболее массовых профессиях.
Одним из факторов риска, препятствующих интеграции молодежи в сферу труда и самореализации в нем, остается молодежная безработица. Хотя, по данным исследования, немногим более 1% молодых людей можно отнести к категории безработных, потенциальной базой ее численного роста являются 12% тех из них, которые временно, по разным причинам, нигде не работают и не учатся. При этом ниже среднего уровня оценили свои возможности найти работу 15,2% молодежи.
Таким образом, в целом тенденции самореализации молодежи в материальном производстве представляются стабильными. Однако, как следует из анализа, самореализация молодежи осуществляется в условиях социальной неопределенности, лишающей ее необходимых общественно значимых ориентиров. Факторами риска в ситуации самореализации выступают неравенство возможностей самореализации в отдельных группах молодых людей и их дискриминация, а также отсутствие возможностей у значительной доли молодежи реализовать свой потенциал в материальном производстве. Возникающие противоречия в развитии молодежи в данной сфере связаны, преимущественно, с неравенством социального положения отдельных групп в ее составе, его нивелирование является важнейшей задачей социальной политики в целом и, в частности, ГМП.
Тенденции социального расслоения
Материальное положение и его оценка молодыми людьми является важным показателем социального развития. За прошедший период уровень зарплаты молодежи в материальном производстве вырос в среднем в 1,9 раза. Изменилось и соотношение профессиональных групп по этому показателю. Сохранили лидирующие позиции группы транспортных и строительных рабочих и остались аутсайдером молодые труженики села. Повысилась и удовлетворенность заработной платой молодежи, занятой в материальном производстве (в 1999 г. К=2,79; в 2002 г. К=3,14), что является важным показателем ее социального развития. Хотя отмечена некоторая положительная стратификационная динамика, и доля низкооплачиваемых групп сократилась в 2,6 раза, а относительно высокооплачиваемых выросла в 6 раз, учитывая темпы роста инфляции стоимость потребительской корзины и коммунальных услуг говорить о реальном повышении материального положения молодежи не приходится. Менее 3000 рублей в месяц получают 56,2% молодых людей, занятых в этой сфере.
Это подтверждается сравнением субъективных оценок респондентами своего материального положения при ответах на вопрос – как часто им приходится испытывать материальные затруднения (таблица 1).
Таблица 1
Оценки молодежью своего материального положения
(в % по каждой группе)
| Как часто испытывают материальные затруднения | 1999 | 2002 |
| Постоянно | 16,3 | 13,1 |
| Часто | 28,5 | 27,5 |
| Время от времени | 41,2 | 39,8 |
| Редко | 12,4 | 17,4 |
| Никогда | 1,5 | 2,2 |
В 2002 г. произошло некоторое сокращение доли остро нуждающихся, тем не менее, суммарный процент молодежи, испытывающей постоянно, часто или время от времени материальные затруднения составляет величину, равную примерно 80%. Почти каждый второй молодой человек (40%), оценивая уровень своей жизни, отвечает, что едва сводит концы с концами или, что заработанных денег хватает только на питание и недорогую одежду. То есть доля нуждающейся молодежи остается стабильно высокой.
Повышение материального положения становится признаком социального развития, если оно достигается в результате труда в общественном производстве. Какова же связь уровня жизни молодежи с достижениями в труде? Проанализируем характер этой связи, сравнив зависимость уровня квалификации молодых людей с их оценками своего материального положения (таблица 2).
Таблица 2
Связь уровня квалификации молодежи
и материального положения
(в % по группам)
| Уровень квалификации | Уровень материального положения | ||
| Низкий | Средний | Высокий | |
| Низкий | 51,3 | 40,7 | 8,0 |
| Средний | 46,1 | 44,0 | 9,9 |
| Высокий | 41,9 | 43,8 | 14,3 |
Как видно из таблицы 2 существует прямая связь между этими переменными: чем выше уровень квалификации молодых людей, тем больше доля тех, кто высоко оценивает свое материальное положение и наоборот. Напрашивается вывод о том, что квалификация и профессиональное мастерство молодых людей проявляются в результатах их труда и находят отражение в уровне их жизни. Однако, разница в процентном соотношении распределений, представленных в таблице 2, не столь велика, чтобы однозначно судить о наличии подобной зависимости. Не подтверждается она и анализом связей материального положения с другими характеристиками труда. В частности связь с уровнем потребностей молодежи в интересной работе выявляет обратную зависимость: чем он выше, тем меньше доля молодых людей, высоко оценивающих свое материальное положение.
На отсутствие связи добросовестного труда и высокой квалификации с материальным вознаграждением указывают данные и предыдущих наших исследований. Отсюда следует, что результаты труда по-прежнему не являются доминирующим фактором материального благополучия российской молодежи. Девальвация общественной значимости труда отражается в сознании молодого поколения в виде стабильной тенденции его инструментализации и слабой, неустойчивой трудовой мотивации.
Таким образом, противоречия в оплате труда возникают в отраслевом разрезе и в связи с продолжающимся ростом инфляции, розничных цен, стоимости коммунальных услуг, “съедающих” значительную часть прироста заработной платы. По этой же причине остается стабильно высокой доля нуждающейся молодежи. Следовательно, противоречия концентрируются в сфере отношений молодежи с соответствующими социальными институтами, что усиливает риск неравенства и социального расслоения в молодежной среде.
В целом выявленные противоречия в структуре занятости молодежи в материальном производстве обусловлены причинами институционального характера, т.е. неопределенностью в существующей ГМП, а именно в государственной системе планирования, подготовки и распределения квалифицированных кадров.
Положение молодежи в духовном производстве
Занятость молодежи в духовном производстве является важным показателем ее развития и фактором воспроизводства данной сферы. Она выступает основным источником пополнения рядов интеллигенции, составляющей ядро среднего класса.
Кризис, охвативший все сферы общества, не обошел стороной и духовное производство. Это проявляется в продолжающемся оттоке молодежи из сферы образования, науки, культуры, искусства, информации. По сравнению с 1999 годом в 2002 году занятость молодежи в этих отраслях сократилась с 13,5% до 11,9%. Изменяется и структура ее занятости в данной сфере. В отличие от материального производства здесь наблюдается обратная тенденция - рост занятости молодежи в государственном секторе и сокращение молодежного потенциала в негосударственном. Так, если в 1999 году в госсекторе работало 68,4%, а в негосударственном - 8,3%, то уже спустя три года значения этих показателей составили 71,9% и 7,4% соответственно. Основная причина подобной тенденции - в недоверии частных фирм молодым специалистам, не выдерживающим конкуренцию с более опытными и известными в профессиональных кругах специалистами.
Произошли изменения и в профессиональном статусе молодежи, занятой в отраслях духовного производства. Так, несколько возросли оценки престижа профессий (с 45,1% в 1999 г. до 48,8% в 2002 г.), вместе с тем заметно снизилась удовлетворенность профессией. Такое противоречивое, на первый взгляд, отношение к собственной профессии вполне объяснимо. Молодые люди стали выше оценивать статус своих профессий, с точки зрения их общественной ценности и содержания труда, но выражают неудовлетворенность теми возможностями, прежде всего, материальными, которые предоставляет профессиональный труд для жизненной самореализации. Поэтому более двух третьих из них выражают готовность изменить профессию.
Весьма противоречивая динамика наблюдалась в оценках возможностей самореализации. Расширились возможности решения жизненно важных проблем: найти работу (с К=4,11 до К=4,20), повысить заработную плату (с К=3,49 до К=3,76), заняться собственным бизнесом (с К=2,43 до 2,59). В то же время, понизились возможности повышения квалификации (с К=4,91 до К=4,28), служебного продвижения (с К=3,96 до К=3,83) и защиты своих профессиональных прав (с К=4,19 до К=3,89). Это означает, что сокращение возможностей затронуло важнейшие факторы профессионального развития молодых людей, став фактором риска стагнации показателей позитивной социальной мобильности.
Выявленные противоречия имеют однозначно институциональные корни. Они вызваны продолжающимся кризисом в образовании, в науке, в культуре и в других отраслях духовного производства, что не могло не отразиться на развитии молодежи. В рамках реализации ГМП следовало, обращают на себя внимание следующие факторы риска: сокращение занятости молодежи в духовном производстве, отток молодых кадров из негосударственного сектора в отраслях духовного производства, снижение уровня квалификации в структуре молодежной занятости, несоответствие профессиональной подготовки реально выполняемой работе и снижение удовлетворенности собственной профессией.
Молодежь в сфере образования
Образование было и остается важнейшим фактором социальной мобильности. Поэтому образовательный статус молодежи является значимым критерием ее социального развития. Эмпирически он измеряется на основе показателей уровня образования и отношения респондентов к возможности его изменения. В анализируемый период отмечены противоречивые тенденции в изменении образовательного статуса молодежи. Рост уровня образования наблюдаются по всем его видам, кроме среднего специального.
В структуре потребностей образование прочно удерживается на втором месте, а в абсолютном выражении средневзвешенный коэффициент, характеризующий потребность в образовании заметно вырос, по сравнению с 1999 годом, с 4,5 до 4,65. По остальным показателям образовательного статуса – потребности и ценности образования и знаний, интерес к учебе, возможности продолжения учебы – изменения носили скорее отрицательный характер, а по некоторым из них произошла незначительная стагнация.
Так, снизились значения ценностей знания (с 42% до 41%), терминальных ценностей образования (с 65,3% до 58,6%), одновременно повысились значения инструментальных ценностей образования (с 35,7% до 41,4%), сократилось число желающих продолжать учебу по всем видам обучения (с 18,8% до 15,8%), кроме ВУЗов и техникумов. Одновременно остается высоким стремление к высшему образованию, особенно вечернему. При этом, молодые люди стали ниже оценивать собственные возможности при поступлении в учебные заведения (К в 1999 = 4,54, К в 2002 = 4,47).
Подобное снижение значений показателей субъективного аспекта образовательного статуса сопряжено с отсутствием определенности в этой сфере, вызванным недостатками ее реформирования. Не видя четких целей затянувшихся реформ, молодые люди часто лишаются надежных ориентиров в выборе собственных стратегий в образовании, что и становится фактором риска снижения когнитивного потенциала нового поколения.
Между тем, тенденции развития наглядно прослеживается в анализе межгенерационной мобильности молодежи в сфере образования (таблица 3). По сравнению с 1999 годом отмечены положительные тенденции в воспроизводстве молодежью старше 18 лет образовательного статуса родителей. Ограничение возраста вызвано стремлением к более строгому выделению групп по уровню образования. К 18 годам образовательный статус молодых людей приобретает большую определенность. Они уже успевают окончить среднюю школу, завершают учебу в ПТУ и техникумах, многие поступают в ВУЗы.
Таблица 3
Межгенерационная мобильность образовательного статуса,
1999 – 2002 гг. (в % по группам)
| Уровень образования отца | Уровень образования молодежи старше 18 лет | |||||
| Полное среднее | Среднее специальное | Незаконченное высшее, высшее | ||||
| 1999 | 2002 | 1999 | 2002 | 1999 | 2002 | |
| Полное среднее | 16,5 | 17,6 | 13,1 | 15,9 | 8,4 | 9,3 |
| Среднее специальное | 36,9 | 43,4 | 53,8 | 53,7 | 41,4 | 37,1 |
| Высшее | 31,5 | 28,1 | 18,6 | 19,7 | 42,1 | 47,8 |
В 2002 году достигли образовательного статуса отца, имеющего полное среднее образование - 17,6%, среднее специальное – 53,1% и высшее – 47,8% молодых людей. Причем, в простом воспроизводстве высшего образования за истекший период наблюдается рост на 5,7%. Однако в расширенном воспроизводстве образовательного статуса имеются негативные тенденции. Повысили образовательный статус отца, имеющего полное среднее образование 25,1% молодежи (на 3,1% больше, чем в 1999 г.) и, имеющего среднее специальное образование – 37,8% (на 4,3% меньше, чем в 1999 г.). Это указывает на противоречия, существующие в данной сфере образования.
Из таблицы 15 также следует, что воспроизводство молодежью высшего образования не носит преимущественно наследственного характера, а достаточно широко представлено и представителями других социальных групп молодежи. Хотя, по сравнению с 1999 г., отмечается, пусть незначительное, но сужение социальной базы воспроизводства интеллигенции с высшим образованием.
Вместе с тем, в целом положительная тенденция воспроизводства образовательного статуса продолжает входить в противоречие с недостаточным финансированием этой сферы. В стремлении к выживанию учебные заведения прямо или косвенно вынуждены расширять коммерческие формы образования и систему платных услуг. В результате расширяются слои молодежи, для которых недоступно не только высшее и среднее специальное образование, но и неполное среднее образование. Растет отсев учащихся из средней школы.
Хотя, за истекший период доступность платных форм образования, по оценкам респондентов, несколько возросла, для многих молодых людей оно остается за пределами возможностей. Полностью доступно платное образование для 12,7% молодежи. Для 42,4% молодых людей оно сопряжено с необходимостью отказывать себе во всем и для 44,8% оно не доступно вовсе.
Таким образом, кризис, переживаемый институтом образования, выразился в ряде противоречий: в системе среднего специального образования; в тенденции девальвации когнитивных ценностей образования и знаний; в снижении интереса к учебе; в сужении возможностей поступления в учебные заведения; Как следует из анализа, выявленные противоречия имеют институциональные корни, они вызваны противоречиями самого процесса реформирования образования, образовательной политики в целом и ведут к социальному исключению отдельных групп молодежи, отторгая их от сферы образования как основного ресурса развития.