Geum.ru

Ф. И. Тютчева от его стихов не веет сочинение

Вид материалаСочинение

Содержание


Я помню время золотое
Как в буйной слепости страстей
Подобный материал:

Духовный мир влюбленного человека в лирике Ф.И. Тютчева


«...От его стихов не веет сочинением... они не придуманы, а выросли сами, как плод на дереве, и по этому драгоценному ка­честву мы узнаем, между прочим, влияние на них Пушкина, ви­дим в них отблеск его времени.

...Каждое его стихотворение начиналось мыслию, но мыслию, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием глубоко­го чувства или сильного впечатления; вследствие этого... мысль Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или приро­ды, проникается им, и сама его проникает нераздельно и нераз­рывно», - писал о поэте И.С. Тургенев.

Глубоким драматизмом, напряженностью и не­изменной философичностью отмечена любовная лирика Тют­чева. В ней также доминируют образы дня и ночи, рядом с бла­женством оказывается ощущение безнадежности, наряду с тиши­ной здесь ощущается проявление необузданной стихии, бури, которая чревата катастрофой.

В поэтическом мире Тютчева любовь — почти всегда драма или даже трагедия. Любовь непостижима, таинственна, исполнена вол­шебства: «Я очи знал, — о, эти очи! / Как я любил их — знает Бог! / От их волшебной, страстной ночи / Я душу оторвать не мог» («Я очи знал, — о, эти очи!»). Но счастье любви недолговечно, оно не может устоять под ударами рока. Более того, и сама любовь может осмыс­ляться как приговор судьбы: «Судьбы ужасным приговором / Твоя любовь для ней была» («О, как убийственно мы любим...»).

Любовь у Тютчева ассоциируется со страданием, тоской, взаимным непонима­нием, душевной болью, слезами и даже со смертью. Человек не властен над любо­вью, как не властен он и над смертью: «Пускай скудеет в жилах кровь, / Но в сердце не скудеет нежность... / О ты, последняя лю­бовь! / Ты и блаженство и безнадежность» («Последняя любовь»).


Уже в ранних тютчевских стихах на тему любви начинает сказываться противоречивость. В шутливом посланий «К Нисе» (1825) верности противопоставлен «неверный блеск»» сердечности чувства противостоит легковерное равнодушие красавицы с условным именем.

Одним из самых радостных и светлых увлечений молодости был чувство поэта к Амалии Лерхенфельд, позже баронессе Крюденер. Счастливыми были их совместные прогулки по улицам Мюнхена поездки по предместьям с их древними развалинами, плавание по Дунаю. Амалия, вопреки своему нежному чувству к Тютчеву, неожиданно отдала свою руку другому. Несмотря на длительную. горечь от пережитого, поэт много лет спустя поведал об этой своей неугасающей любви как о «времени золотом», исполненном поэзии и красоты («Я помню время золотое», 1836):

Я помню время золотое,

Я помню сердцу милый край.

День вечерел, мы были двое;

Внизу, в тени, шумел Дунай.

Память сердца оказалась сильнее и власти времени, и незату­хающей боли. И все же в этой элегии живет грустное чувство увя­дания. Оно и в угасании дня, и в облике руин замка, и в проща­нии солнца с холмом, в опадании цветов яблонь, в догорании заката, в ощущении скоротечности свидания.

Спустя 34 года Тютчев создал еще одно лирическое признание бывшей возлюбленной – «Я встретил вас — и все былое...» (1870). Между этими двумя посвященными баронессе стихотворениями не­мало родственного. Недаром они начинаются с воспоминаний о былом, рисуют прошлое сквозь дымку чудесного сна («Гляжу на вас, как бы во сне») и содержат цитатную перекличку с исполь­зованием одинакового эстетического признака давнего – «время золотое». Вновь неумирающее чувство оказалось победителем вре­мени («слышнее стали звуки, / Не умолкавшие во мне»).

В стихотворении «О, как убийственно мы любим...» (1851) при­знания принадлежат герою, который предстает палачом своей возлюбленной. Вот почему акцентировано в первой строке наре­чие «убийственно», так парадоксально рифмуются в первой стро­фе слова «любим» и «губим». Стихотворение воспринимается как сжатый до десяти строф роман двух сердец и одновременно как драма, переданная стихами внутреннего монолога.

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепости страстей


Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!

Но все же в большинстве стихотворений поэта на тему любви у его лирического героя чувство сострадания к любимой женщине превышает эгоистические желания и высоко поднимается над ними. Поэт осмысливает любовь как «поединок роковой» двух сердец, как изначальное боренье страстей, могущих не только иссушить души, но и дать им ощущение очарования и блаженства. В этом слиянии и противоборстве чувство женщины оказывается незамутненнее и естественнее сердечных движений мужчины отягощенного сознанием ее безусловного превосходства и собственного угасания. Женщина находит в себе силы и для неравного поединка со светской толпой, убивающей в конце концов ее живое чувство, и для борьбы за свою любовь, и для стойкости в горе. Каждый новый оттенок ее страсти вызывает в поэте прилив любви и беспощадное обнажение собственного несовершенства. В этой же доподлинной искренности Тютчева заключен глубочай­ший нравственный смысл, умножающий сопереживание. Психологическая конкретность ситуаций любовного цик­ла сочетается в нем с общезначимостью эмоций, с вещими прозрениями, выводящими его из узких сфер интимной лирики к самым сокровенным думам о человеческой ду­ше в ее высших проявлениях и свойствах.


СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:


  1. Коровин В.И. Русская поэзия XIX века. – М.: Знание, 1983.
  2. Литература. / Под ред. Г.А. Обернихиной. – М.: Академия, 2006.
  3. Русская литература XIX – XX веков. Т. I. / Под ред. Б.С. Бугрова и М.М. Голубкова. – М.: Аспект Пресс, 2000.
  4. Тютчев Ф.И. Стихотворения. – М.: Художественная литература, 1981.