Лекция» Впереводе с испанского «Матадор»
| Вид материала | Лекция |
- Методические Указания По грамматике испанского языка Для студентов 1 курса, 345.17kb.
- Общий курс испанского языка (15, 20, 25 и 30 часов в неделю), 26.89kb.
- Вводный курс. Часть I. Испанский алфавит Особенности испанского произношения Буква, 2699.92kb.
- Дискурс лекция 1 13. 09. 03 Дискурс междисциплинарное явление. Впереводе с французского, 181.42kb.
- В. С. Виноградов Сборник упражнений по грамматике испанского языка, 2144.78kb.
- Фестиваль Автономных Областей Испании среди школьников сао, изучающих испанский язык,, 49.48kb.
- «Социальная стратификация и социальная мобильность», 46.19kb.
- Софокл. Электра (Пер. Ф. Ф. Зелинского), 1131.59kb.
- М. И. Киеня «практический курс испанского языка. Завершающий этап обучения» аннотация, 851.9kb.
- Дискурс междисциплинарное явление. Впереводе с французского означает «речь». Его сравнивают, 339.82kb.
Бык находится в своей ячейке в темноте. Впереди перед ним поочередно клацают засовы. Бык чувствует свой выход. Перед открытием последнего засова, в холку быка безобидным гарпуном втыкается лента знак принадлежности фермы – и бык выбегает на арену из темноты.
Перед воротами стоящий на коленях матадор расстилает перед собой капоте – и еще раз – крайний – крестится.
Он устремляет свой взгляд в темноту, туда, откуда появится бык – его задача встретиться с ним глазами и уже никогда не отпускать этот взгляд.
Матадор в эти секунды молит бога, чтобы бык не остановился на выходе.
У выбегающего на арену быка есть динамика разгона, которой можно управлять, но если бык остановится в воротах, у него появляется больше возможностей для маневра и тогда он мгновенно фиксирует цель.
В этом случае матадору срочно надо встать на ноги и отступить, увеличивая дистанцию.
Так же как и вся публика, матадор ждет выхода – это мистический момент охватывающий всех, кто присутствует на корриде. Приближение быка ощущается на физическом уровне по нарастающей энергетике быка, которая постепенно заполняет все пространство, по мере его приближения.
Бык. Бык впервые оказывается на огражденном пространстве – и по своему животному инстинкту первые мгновения ищет выход.
Всю свою жизнь он был на свободе, в поле без ограждений, поэтому, когда бык видит, что выхода нет, он принимает предоставленную ему территорию как свою.
И с этой секунды он готов ее защищать до конца от соперника. А соперником оказывается тот, кто оказывается вместе с ним в этом пространстве.
Бык это единственная дикая порода, которая не имеет страха ни перед чем – и это настоящий боец – он будет атаковать любую цель, даже если она во много раз больше его. Бывали случаи, когда быки боевых пород нападали на поезда.
Бык-боец, видя цель, идет к ней при любых условиях, ни смотря ни на что – до тех пор, пока выдерживает сердце.
И теперь этот боец видит своего соперника на территории, которая в эту секунду стала его территорией. Которую, надо защищать до последнего момента. Поверьте, это то, что ощущает бык, потому что это его намерение физически чувствует матадор и все, кто находятся на корриде в этот момент.
По команде президента корриды, взмахом белого платка и последующими фанфарами оркестра, начинается первый акт корриды –первая терция СПЕКТАКЛЯ!
Коррида и выступление одного матадора традиционно проходит в трех этапах – три акта или три терции. Первая терция – терция пик. Начинается с выхода быка, где главная задача матадора
за несколько секунд сканировать дефекты своего «партнера» - БЫКА, чтобы в дальнейшем скрыть эти дефекты и показать только то, что заложено в нем генетикой - красота, грациозность, мощь, ярость!
Закладывается тактика всего дальнейшего боя. Бык раскрывается с первым шагом выхода на арену – с первых секунд проверяется насколько он совершенен.
Матадор показывает быку цель – это капоте. Бык должен сразу отреагировать на эту цель – хороший признак того, что он боец. Когда мы видим в кино, как бык копает копытом землю, ревет, мотает в ярости мордой, все эти проявления для профессионалов корриды означают, что у быка есть дефекты, которые свидетельствуют о том, что он отвлекается от цели. О том, что он не совершенный боец, а значит у него больше шансов погибнуть на арене.
Для совершенного быка в такие секунды не существует ничего кроме тореро и обозначенной им цели – плаща-капоте. Весь остальной мир исчезает.
После нашего разговора с Леной, когда мы решили, что наши отношения не могут продолжаться, я переехал к Мари-Кармен. Адриану было уже четыре месяца, и я физически не мог так часто приезжать и уезжать, чтобы быть с ним столько, сколько я хочу.
С Мари-Кармен мы договорились, что будем для ребенка полноценными родителями, и мы играли свою роль днем, оставаясь ночью чужими друг другу людьми, оказавшимися волею судьбы под одной крышей.
Такая жизнь устраивала меня, потому что это было нужно моему сыну, и какое-то время это устраивало и Мари-Кармен.
И вот в таком странном союзе мы прожили вплоть до моего дебюта на арене первой категории Барселоны. По сути, это было что-то вроде выпускных экзаменов в школе корриды, ничем не примечательное выступление молодых матадоров, но мое участие в этом бое перевернуло все с ног на голову.
В мире корриды бешеная ревность к чужим успехам и такая же яростная жажда признания у публики это часть культурной традиции тавромахии и неотделимая часть испанского кипучего менталитета. Поэтому то, что в школе корриды произошел раскол из-за самонадеянного русского, не явилось чем-то неожиданным. Мое решение быть матадором вызывало необъяснимую ревность ко мне у одних и доверие, уважение и веру в мое выступление – у других.
О своем предстоящем дебюте я узнал в самый последний момент. Имена пятерых участников, выпускников школы корриды были известны задолго до выступления, мое же имя было внесено за неделю до даты дебюта. Естественно, что всю эту неделю я находился в стрессе перед такой ответственностью – меня допустили к соревнованиям, несмотря на то, что у меня за плечами был всего год обучения. Ровно в пять раз меньше чем у остальных участников. К тому же к выступлению надо было долго и тщательно готовиться, а у меня не было даже своей команды, как у остальных матадоров.
Кроме всего прочего, нужно было организовать приезд соотечественников, друзей и родителей, и это сильно отвлекало от подготовки. Необходимо было срочно шить световой костюм матадора. Обычно его в течении месяца шьют 15 человек, причем стоит это около трех тысяч евро. Мне пришлось срочно брать кредит в банке, потом лететь для этого в Мадрид, с Мари-Кармен и сыном, где в рекордное время, всего за неделю мне сшили костюм.
К дебюту я был окончательно измотан. Информация о том, что на арене впервые выступает русский тореро, вызвала информационный ажиотаж. Этим фактом живо заинтересовалась пресса со всего мира. Продюсер выступления, хозяин арены в Барселоне, пользуясь моментом выгоды, поставил перед дебютантами условие, что каждый из нас должен продать триста билетов на корриду. Тогда для меня дебют был важнее, но я первый и последний раз пошел на это и за неделю до выступления я продал больше билетов чем положено.
Этим же моментом воспользовалась и дирекция школы корриды. Никогда мной не интересующийся директор школы звонил мне по несколько раз на дню: «Роман, ты должен срочно приехать в школу!» - «Почему?» – «Тебя ждут журналисты с телевизионных каналов, хотят снять репортаж о русском тореро».
Меня использовали как рекламную акцию школы корриды и зарабатывали на этом факте огромные деньги. Я узнал, что французский канал платил дирекции школы за право снять обо мне материал. Вместо тренировок я почти круглосуточно давал интервью и я чувствовал, что я не готов, мне просто не дают времени подготовиться.
В день выступления на корриде я не поехал на жеребьевку, вместо меня поехал мой оружейник. У меня оставалось мало времени на концентрацию и знакомство с остальными членами команды, которых я вообще не знал.
Все это сопровождалось бесконечной бумажной волокитой, нужно было подписать кучу договоров перед выступлением.
Мне хотелось остаться одному в гостинице, но журналисты врывались прямо в номер, чтобы снять уникальные кадры о том, как готовится к первому бою русский тореро. Так что вместо концентрации я чувствовал только все сильнее и сильнее растущее раздражение.
Наступает час надевания костюма и выезда на арену. Я узнаю, что синоптики обещают дождь, и этот факт не поднимает настроения.
Церемония надевания моего пахнущего свежими красками и нитками костюма происходит совсем не так как положено – в состоянии предельного спокойствия и собранности, я чувствую волнение оруженосца, у которого ощутимо дрожат руки. Я успокаиваю его, хотя его волнение переходит и ко мне.
Мы едем в автомобиле на арену, экипированные к выступлению и я ощущаю поднимающуюся волну волнения и страха. По мере приближения к арене это чувство нарастает, я понимаю что я иду на эшафот.
Приезжаем на арену и выходим из машины. Тут же огромное количество прессы, друзей и близких, кто-то протягивает микрофон: «Роман, вам не страшно?» - «Конечно, я волнуюсь. Но все будет хорошо».
Перед началом корриды я даже еще не знал своего местоположения на выходе, где я должен был стоять и мне в последний момент подсказали коллеги, я делал ошибку за ошибкой.
Единственное, что я не смог забыть, так бросить горсть родной земли на арену, землю которую привезли мои родители. Этот ритуал, я совершал потом каждый раз, когда выходил на арену и приветствовал публику.
Наконец мы взяли свои инструменты и стали за ограждение, чтобы ждать выступление первого матадора. Я должен был выступать последним и не мог сосредоточиться, даже в это время пресса старалась пролезть поближе к нам и фотографировали нас каждую секунду.
Во время первого выступления появилась первая жертва. Журналистка, которая хотела оказаться поближе к корриде, пролезла между трибунами и ограждением и бык, на полном ходу перелетев через ограждение, разорвал ей бедро.
Каждое выступление из тех пяти матадоров, которые были передо мной, сопровождалась тем, что быки цепляли и швыряли на песок молодых тореро.
Я их искренне поддерживал и это очень удивляло испанцев. Они привыкли к тому, что надо желать выступающим совместно с тобой неудач, чтобы на их фоне выделиться еще более красиво.
И вот подходит к концу пятое выступление и тут происходит то, что я смог только через пять лет осмыслить и назвать тем, чем оно было на самом деле – психологическим террором.
Перед самым моим выходом ко мне подходит помощник президента и маэстро школы, который был из тех «ревнивцев», которые желали мне неудач:
«Роман, где твоя страховая карточка?
«Она осталась в отеле, а что? –
«Есть проблема, в номере твоей социальной страховки ошибка. Это очень большая проблема и тебя не допустят к выступлению. Ты сможешь ты ее привести?»
«Сейчас? За пять минут перед выходом на арену?»
Они отошли совещаться, поговорили по телефону с президентом корриды и снова вернулись:
«Роман, мы посовещались, так что может вам и дадут такую возможность».
«Какую?! Выступить или поехать за карточкой? Я два раза высылал вам документы по факсу и два раза перезванивал чтобы убедиться, что вы их получили!»
Они отошли, но потом еще три или четыре раза подходили ко мне. Дело в том, что когда подписывается контракт, там указывается номер социальной страховки, на тот случай если будет травма и нужна срочная операция. Все это покрывается страховкой. Но у них была другая цель: выбить меня из равновесия из концентрации, чтобы я провалился на выступлении.
В последний раз, когда они подошли они добились того, чтобы я возмущенным тоном спросил
«Как вы можете задавать мне эти вопросы перед выходом на арену?»
«Роман, это очень серьезно, ты, конечно можешь выйти на арену, но тогда мы умываем руки и все что может произойти с тобой, ты должен принять на себя. Под свою ответственность».
Об этом случае я рассказал своему первому маэстро – президенту клуба «Сабодель» два года назад, спустя девять лет после того выступления. Он был возмущен, назвав этих людей убийцами. Но не словом «матадор», что как вы знаете, переводится как «убийца», а другим испанским словом, которое означает «убийцы людей».
После всего этого мне, наконец, дали разрешение выступать.
И вот наступил мой час. Я даже не заметил, как к моему выступлению пошел дождь, и зрители достали свои зонтики.
У тореро три врага – ветер, дождь и женщина. И вот один из них появился во время моего выступления. От влаги все мои инструменты - плащи и костюм стали весить в два раза больше.
Я ждал выхода быка.
В тот момент я был абсолютно потерянным и в подобных жизненных ситуациях, когда нам плохо и страшно мы обращаемся за помощью к родителям, к маме. Мы могли с ней общаться только взглядами. Я посмотрел на мать, которая сидела на противоположной стороне пятидесятиметрового круга арены, и она беспомощно пожав плечами, показала свои бессилие и невозможность помочь.
И вот в полном одиночестве я сделал первый шаг на арену, к быку.
В тот же момент я почувствовал, как незримый стеклянный колпак над ареной разделил этот мир на два – на мир публики, мир зрителей, которые казалось, прилипли к этому стеклу и что-то кричат, но их совсем не слышно, будто у изображения выключили звук. И совсем другой мир, в котором есть только ты и бык и стоит такая тишина, что ты чувствуешь его дыхание.
В тот момент я уже не понимал кто я, где я, что я, зачем я – и это почувствовал бык, который первым начал атаковать меня.
Я не был готов к этой атаке, но отдавая отчет в том, что это то, к чему я стремился долгие годы, я начал перебарывать весь хаос, который был внутри меня, и это стало изменять ситуацию.
Я вспомнил одно из правил, о котором говорил мой первый маэстро школы корриды – я должен услышать и выделить из общего гула и криков только один голос. Голос того кому я мог доверить. И внезапно я не только услышал этот голос, но и почувствовал присутствие рядом. Я ощутил силу духа и поддержку моего первого маэстро. Я не знал, что он находился на арене в тот день, и это было похоже на чудо, то, что сквозь весь этот адский шум, до моего сознания дотянулся именно он.
Вероятно, наш инстинкт к выживанию заставляет подключать чувства в экстремальных ситуациях, которые позволяют нам познавать самих себя и свои возможности.
С этого момента я медленно и постепенно, перебарывая себя, стал делать то, ради чего оказался на арене.
И я сделал это.
После выступления, когда первый раз в жизни мне пришлось убить быка, я ушел с арены раньше, чем это полагалось по регламенту. И тут же будто попал в лавину. Толпа зрителей поглотила меня, все звуки вернулись – проклятья и поздравления смешались в кучу: «Русская свинья!», «Финито, поздравляем!», «Ты неудачник!», «С деюбтом, молодец!». На все это я заторможено киваю с застывшей на лице улыбкой
И вдруг неведомая сила вырвала меня за рукав из толпы, это был мой первый маэстро
– Роман, тебе тут делать нечего среди них, ты достоин уважения, потому что только тот хоть раз кто оказался на пути этого животного понимает чего стоит сделать первый шаг на пути к нему!»
Я вернулся в отель один. Мои друзья готовы были праздновать, они ждали меня дома, вместе с моими родителями, Мари-Кармен и ребенком. Они заказали торт, изготовленный в виде арены, и ждали, когда я приеду. Но я не мог. Я сидел в номере, не включая свет, один на один с собой и еще раз переживал то, что случилось в этот день.
Эта история в одно выступление, не постепенно, а сразу, показала мне какой это прекрасный, а в то же время жестокий мир корриды.
(Пауза)
Схлынувшее после дебюта напряжение послужило еще тому, что мы с Мари-Кармен осознали всю искусственность и неправдивость наших отношений. Пока была подготовка к дебюту, у нас было ощущение совместных устремлений, того что мы заодно, но потом, когда волнения оказались позади мы с еще большей силой почувствовали, какие мы чужие друг другу люди. И Мари-Кармен поняла, что я никогда не буду тем, на что она рассчитывала с самого начала – никогда не буду ее полностью…. И у нее появилась новая цель - УМИЯР.
Как мы уже говорили, для совершенного быка на свете не существует ничего кроме цели.
Но для того, чтобы обозначить быку эту цель необходимо сломать быка, остановить его в атаке, показать ему эту цель. Для этого существует термин «умияр» - унижение. Но не унижение достоинства, нет, а унижение, когда бык опускает голову до уровня капоте.
После этого, на противоположной стороне арены появляются два пикадора на лошадях-тяжеловозах, накрытых защитной попоной с завязанными глазами. Перед корридой таким лошадям дают, извините за каламбур, лошадиную дозу успокаивающего.
В руках у Пикадоров пики – деревянные копья с металлическим тупым наконечниками и ограничителем. Правая нога – та, которая свисает с лошади со стороны быка, закована в железные латы.
Задача тореро подвести быка к пикадорам, которые не могут углубляться к центру арены. Бык должен оказаться точно в той точке, из которой должен атаковать пикадор и из которой бык атакует пикадора. Зрители оценивают точность матадора и пикадора в этом случае, освистывая тех тореро, которые не смогли подвести быка так, как этого требует традиция.
Задача пикадора абсолютно точно вонзить пику в холку быка. Кровь в этом случае под огромным давлением вылетает фонтаном из шеи животного, потому что ударом нарушается артерия. Это далеко не смертельный удар, и его задача совсем не обессилить быка, как это можно подумать. Более того, это делается ради спасения быка. Этот удар необходим, быку для того, чтобы он не погиб от почти неизбежного в этом случае инфаркта. Выброс адреналина и стресс у быков такой силы, что если этого не сделать, неминуем разрыв сердца. У быка с потерей крови снижается кровяное давление, давая ему шанс на жизнь.
Каждый пикадор имеет право сделать два подхода. В течении которых они должны выполнить свою задачу.
И только после выступления пикадоров, и унижения быка, регламент гласит о наступлении второй части корриды – второй терции спектакля.
Как я уже говорил, мой дебют в качестве тореро являлся своеобразной точкой в наших отношениях с Мари-Кармен. Они развивались по самому худшему сценарию, по регламенту, который является частью жизни современной Испании.
В этой стране больше двух десятилетий назад, к власти пришла партия социалистов. Чтобы завоевать свой рейтинг и получить голоса для выхода в парламент, социалисты обратились в своей программе к женщинам.
«Вы хотите, чтобы при разводах дети оставались у вас? Голосуйте за нас! Вы хотите, чтобы бизнес ваших мужей становился вашим? Мы примем соответствующие законы и поможем вам!»
Основная часть населения Испании это женщины и им обещали, что их будущее будет укреплено законом. Конечно же, после этого социалисты победили. И они сдержали свое слово. Факты говорят о том, что при разводе практически в 100 процентов случаев дети остаются с матерями и в этот же момент мужчина должен оставить жилье и идти на улицу.
За громкое хлопанье дверями женщина может позвонить в полицию и та посадит мужчину – на трое суток, мотивируя свой вызов тем, что ей страшно. Те случаи, которые не существуют исключительно в женском сознании, а реальны, случаи грубого обращения с женщинами, не так многочисленны и теряются на фоне манипуляции законом.
Полиция приезжает и, понимая, что поводом для их вызова может быть месть, и что угодно, тем не менее, должны отреагировать. И реагируют. При этом женщина может делать что угодно: выбрасывать вещи мужчины из окна и пугать раскаленным утюгом детей, чтобы те не утверждали, что хотят остаться с отцом – её закон в этом случае не коснется.
Мари-Кармен дала мне возможность ощутить всю полноту власти испанской женщины на собственной шкуре. В первый раз она воспользовалась этим, когда во время очередной ссоры, она вызвала полицейских. Когда те приехали и вошли на кухню, где я выслушивал целый шквал обвинений в свой адрес, она вдруг, за шею упала на пол – «Он бьет меня!» Полицейским было очевидно, что эта ложь разыгрывается прямо у них на глазах, но они не могли игнорировать ее заявление и предложили ей съездить в участок и зафиксировать побои.
Она вернулась довольная – ее отец, известный врач помог сделать ей справку, и она потрясала ею передо мной
«Теперь ты на крючке, дорогой, и будешь делать все, что я скажу, потому что если я вызову полицию еще раз, то на тебя будет возбуждено уголовное дело. Кроме всего прочего мой отец большой друг местного комиссара полиции, и ты сам знаешь, чем это для тебя грозит».
Я уходил от нее на месяц, но скучая по Адриану, возвращался. С детьми от предыдущего брака Мари-Кармен мы записывали для Адриана сказку «Волк и семеро козлят» - я ставил люльку на стол, вешал микрофон, и мы рассказывали ему сказку. Мальчишки с помощью различный приспособлений создавали различные звуки – стук копыт, скрип двери, рычание волка, а я озвучивал всех персонажей. Я очень хотел, чтобы Адриан с пеленок слушал русскую речь….
Последней каплей послужил случай, который произошел на мой день рождения. Собравшись с друзьями, я позвонил Мари-Кармен и спросил ее, могу ли я взять Адриана на праздник с собой. Она согласилась и, отмахав на машине сто восемьдесят километров, я приехал к ней. Не удовлетворившись моими ответами по поводу – кто будет на дне рождения и зачем он вообще этот день рождения нужен, она закрыла все двери, оставив меня снаружи.
«Адриана ты не получишь!»
«Хорошо, дай мне тогда документы и ключи от машины, меня ждут люди!»
«Нет. Потому что нет!»
В конце концов я сам вызвал полицию для того чтобы забрать ключи и документы на машину. Я вполне понимал, что будет, если я попытаюсь проникнуть в дом сам, меня просто посадят. Поэтому я хотел использовать полицейских, чтобы в их присутствии воспользоваться своим правом и пройти в дом. Через почти полтора часа после моего первого звонка в коммисариат, приехала патрульная машина, и из нее вышло двое полицейских.
Один из полицейских был явно выпивший. Он жевал зубочистку и сообщение по рации, что вызывавший полицию мужчина требует идентификационный номер наряда, его явно не обрадовало.
«Зачем вам мой идентификационный номер?» - спросил он у меня.
«Потому что я стою тут уже почти полтора часа и несколько раз звонил в полицию. А если бы тут было преступление? Кроме всего прочего, вы обязаны назвать мне свой номер».
Он тут же закрывает свой нагрудный значок рукой
– а у вас акцент иностранца. Вы откуда?
– Я русский.
– Ваши документы.
– Именно поэтому я вас и звал. Я хочу в вашем присутствии забрать свои документы из дома.
– Ах, вы без документов? – обрадовался полицейский и надел на меня наручники.
Понимая, что все это лишь провокация, желание добиться от меня агрессивных и неадекватных действий, я не двигался: «Вы нарушаете определенные пункты, сеньор. Во-первых, вы не совсем трезвы для выполнения служебных обязанностей…».
«Молчи русо дель мьердо!»
«Во-вторых, оскорбление и унижение достоинства».
Полицейский пихнул меня животом – «Что ты сказал? Повтори!»
«В третьих провокация на агрессию».
В это время Мари-Кармен, завидев полицейских, выбросила из окна мои документы.
Полицейский, с которым у меня был конфликт, вызывает по рации централь и по моим документам диктует мой идентификационный номер.
«Вам ответят «бланко», офицер. Я «чист»».
Через минуту он действительно получает по рации ответ «бланко», то есть, что за мной не числится ничего противозаконного, после чего вынуждены снять с меня наручники.
Я всматриваюсь в его номер нагрудного жетона, чтобы запомнить его и он, поймав мой взгляд, снял свой жетон и спрятал его в карман.
«Ах, так…. Вы без этого жетона никто, поэтому пошел вон отсюда, мразь. Это моя частная территория. Все, что тут происходило, я этого так не оставлю, но я предлагаю выход из ситуации – вы сейчас перед коллегой и перед дамой извиняетесь за свое поведение».
Он взорвался еще больше.
«Хорошо, извиняться вы не хотите. Но и я слов на ветер не бросаю. И если у вас есть демократия, мы проверим это на суде».
К тому времени я успел запомнить нагрудный номер его коллеги и номер его машины. Но они еще какое-то время были там, пока в их присутствии я собрал свои вещи и решил, что ухожу окончательно.
После этой истории, я уже не жил с Мари-Кармен, но началась совсем другая история.
На полицейского, который оскорблял меня, я подал в суд. И все мои испанские друзья говорили: Зачем тебе эта проблема? Ты не выиграешь суда, у них лучшие адвокаты!
«Если вы так будете рассуждать, то никогда ничего не добьетесь».
У меня было единственное оружие – мое имя и внимание к нему прессы. Я оповестил об этой ситуации прессу и был готов к началу суда.
«Почему вы без адвоката? – удивленно спросил судья
«Я как гражданин Испании имею те же права, что и любой другой. Мне не нужны адвокаты, потому что мне не нужно защищаться. В этой ситуации я жертва.
Казалось бы, все было предрешено заранее: какой-то иностранец сам, выступает против агента национальной полиции с одним из лучших адвокатов в Каталонии. Судья поднимает молоток для оглашения решения, но в эту секунду в зале суда начинают работать телекамеры. На лице судьи отразилась паника, молоток завис в воздухе и потом решительно пошел вниз. И вот решение: «заседание суда переносится на другую дату».
На следующее заседание пресса пришла, так же как и на первое, но исход дела был другой. Напарник полицейского признался, что они приехали на вызов более чем через час после первого звонка. Этого было достаточно, чтобы подтвердить вину его компаньона, потому как по вызову судьи виновный сказал: «мы приехали через пятнадцать минут». А на вопрос, почему он не показал нагрудный знак, ответил: «Потому что Роман не просил об этом».
Тогда почему он знает номер коллеги?
В общем, он был осужден и получил административное наказание. Я не просил возмещения за моральный ущерб и сказал об этом на суде: «Я хотел посмотреть, как действуют ваши законы и насколько справедливы ваши суды».
Я тогда еще не знал, насколько близко я успею познакомиться с этими законами и этими судами.