Geum.ru

Модернизация является главной проблемой национальной повестки дня и, в частности, второго срока Президента РФ в,Путина

Вид материалаДоклад
Подобный материал:
1   2   3   4   5

Парадоксальность сложившейся ситуации заключается в том, что у «непредставленного» во власти народа только Президент ассоциируется с общественным волеизъявлением и имеет в массовом сознании образ «своего человека» в стане государственной бюрократии. Президент России – это целый властный комплекс, который выступает единственной осью политической коммуникации и воплощением надежд населения. Он производит основную «политическую стоимость» страны, которую преимущественно потребляют и разрушают все остальные акторы нынешней публичной политики, реализующие свои корпоративно-клановые интересы. Это подрывает общественное доверие к верховной власти, создает опасность утраты ее легитимности потери управляемости страной. Президент – носитель высшей власти и воплощение национального суверенитета. Но в сложившейся политической системе мнение господствующего класса является всесильным ограничителем и корректором деятельности его власти, в то время как позицией массовых групп населения страны глава государства сегодня может и пренебречь. Сейчас Россия вступает в стадию консервации политической системы. Системы не сильной, но с явными авторитарными чертами. В такой системе субъект развития отсутствует по определению, а следовательно, отсутствует и само развитие.


Ведущим социально-экономическим укладом России продолжает оставаться индустриальный уклад с доминированием сырьевых производств, занимающих самые низкие уровни мировых технико-экономических цепочек. Проблема заключается, однако, не только в сырьевой специализации России, но и в проявившейся неспособности добывающих отраслей породить инновационную волну для перехода к новому укладу. Воспроизводящаяся в рамках устаревшего уклада сырьевая элита не может стать творцом инновационного проекта для России, так как не имеет объективных потребностей и стимулов связывать свое будущее с технологической модернизацией. По этой причине проведение национальной модернизации сопряжено с необходимостью изменений в социально-политической структуре общества. При растущем значении инновационного уклада общество должно быть соответствующим образом организовано, а силы модернизации - иметь в нем большой политический вес и создавать вдохновляющий общество образ будущего.

Первой и важнейшей характеристикой постиндустриального общества радикальное изменение структуры занятости с сосредоточением большей части рабочей силы в сфере услуг, производства и распространения знаний. В результате этого класс интеллектуалов становится ведущей профессиональной группой, опережающей общий рост трудящегося населения. Повышение важности знаний заставляет «жрецов нового строя» (ученых, инженеров, технократов) конкурировать с политиками или становиться их союзниками.

«Технологизация» различных сфер жизнедеятельности общества приобрела сегодня в развитых странах мира всеобъемлющий характер. Характер и возросшая роль научно-технической деятельности придает университетам, исследовательским организациям и интеллектуальным структурам значение несущей конструкции постиндустриального общества. Наряду с радикальными технологическими и социально-экономическими переменами происходит столь же основательный сдвиг в нормах и мотивациях поведения людей. Приходящая на смену индустриальному обществу с господством экономических целей постиндустриальная эпоха снижает роль материалистической мотивации. Осознание занятыми в «новой экономике» лицами в качестве наивысшей ценности самих себя и возможностей самореализации резко меняет саму направленность развития.

В России же постиндустриальный уклад сразу столкнулся с серьезными ограничениями и породил феномен «перепроизводства» инноваций, так как нововведения изменяют принятые способы думать и делать. Возникает массовый страх перед будущим, а идея развития подвергается нарастающей общественной критике по мере усиления неравномерности эффектов развития, закрепляющих новое неравенство между территориями, социальными группами и отдельными людьми.

В сложившейся ситуации нет ясности, откуда в обозримую перспективу могут появиться в России социальные силы инновационного уклада. Нет «инновационного лобби» и в российских органах власти. Научно-исследовательская деятельность оторвана от государственных и корпоративных задач, а академическая, инженерная и образовательная элиты занимают консервативные позиции. Гуманитарные технологии неразвиты, а технократически понимаемая инновационная деятельность часто не выходит за пределы лабораторий. Политическая и технократическая элита России практически не взаимодействуют между собой.

Для изменения ситуации необходимо изменение стереотипа поведения людей, их менталитета и личностных качеств как главных характеристик современного производства, без которых инновационный сценарий для России не сможет быть реализован. Вряд ли требуемая переориентация сложится естественным путем. Для этого нужна системная поддержка усилий корпораций и частных лиц со стороны государства, которое должно сосредоточить свои усилия не в традиционных отраслях, а в инновационном секторе. Но нынешняя экономическая философия Правительства РФ признает только институциональное развитие, полностью отвергая необходимость промышленной политики и концентрации усилий на перспективных направлениях повышения национальной конкурентоспособности.

Позиция государства как главного предъявителя спроса на высокие технологии и единственного социального института, способного изменить положение дел с развитием научно-технической сферы страны, имеет особое значение в решении проблемы технологической модернизации и эффективного встраивания российского ОПК как источника научно-технологических разработок в нынешнюю социально-экономическую реальность. Но этого пока не происходит. Доминирующая в нынешнем политическом пространстве бюрократическая среда не в состоянии сформировать постиндустриальную реальность.

Условием возникновения и развития созидательно-творческих сил может быть только гражданское общество, конструктивно взаимодействующее с государством по формированию и реализации идеи технологической модернизации страны. Отсюда вытекают политические задачи государства как субъекта технологической модернизации: обеспечение свободы СМИ и развитие демократических институтов.

Государство может достойно выступить в роли субъекта технологической модернизации только в случае, если проявит себя как духовная сущность, а не бюрократический механизм. Ведь государство, по утверждению Х. Ортеги-и-Гассета, – это не только общность языка или крови, территории или уклада жизни, а, прежде всего, план работ и программа сотрудничества, собирающие людей для совместного осуществления какого-то замысла. Государственное строительство – это подлинное творчество. Народ способен создать государство в той мере, в какой он способен фантазировать. Национальная государственность может быть выстроена только на прочном моральном фундаменте, в котором национальная идентичность и национальная идеология выступают залогом солидарности граждан. В фазе исторического надлома и в моменты обострения угрозы существованию страны идеология приобретает важнейшее значение как внутренняя опора и доминанта политической культуры, как объединяющее начало и основа духовно-политического общения отдельных граждан и социальных слоев.

Для выполнения своей миссии само государство должно измениться и стать адекватным тенденциям постиндустриальной трансформации общества. Развитие демократии и политическая поддержка созидательно-творческих сил должны способствовать реализации их главных функций — восприятию мировой культуры и национальному самовыражению в мировом сообществе.

Данная духовная тенденция требует идеологического оформления и политического выражения в государственной деятельности партийном строительстве. Незавершенность процесса формирования партий и партийных идеологий в России не позволяет определить общественно-политического субъекта национальной модернизации. Более того, в рамках «право-левой» системы координат невозможно адекватно и в концентрированном виде выразить потребность России в постиндустриальном развитии. В сложившихся условиях и при нынешнем состоянии партийно-политического пространства идея национальной модернизации может и должна приобрести самостоятельное смысло- и системообразующее значение. Но это произойдет не раньше, чем в России появится ее субъект.


5. Модернизация институтов.


Институты играют важную роль в национальной модернизации, достижении конкурентоспособности и в успешности развития страны в целом. Но они при этом сами нуждаются в модернизации. В более широком плане следует говорить о культуре. Имеется в виду не столько самобытность культуры как совокупность навыков, обычаев, норм поведения, сколько ее соответствие современным условиям развития технологий, экономики и социальной жизни, ее способность содействовать или препятствовать позитивным изменениям в экономике и благосостоянии населения.

Главная особенность институтов — медлительность их изменения. Многие убеждены, что они вообще неизменны, во всяком случае относительно масштабов человеческой жизни и тем более — сроков полномочий демократически избранных лидеров. Поэтому предполагается, что существующие в данной стране неформальные институты, ее культура в широком смысле есть некая данность, которую нужно принимать в расчет при формировании политики, не ставя задачи ее изменить. Тем не менее сплошь и рядом политики, реформаторы ставят амбициозные задачи изменения именно институтов, ибо без этого невозможно достичь желаемых результатов, например, преодолеть отсталость. Опыт также показывает, что различия в уровне благосостояния между странами, в их конкурентоспособности во многом объясняются гибкостью и изменчивостью институтов, характерных для их культуры и связанной с этим величиной разрыва между институтами формальными и неформальными, правовыми нормами и социальными практиками: чем более гибки и адаптивны институты, тем меньше разрыв.

Страны-лидеры, добившиеся наиболее высоких показателей душевого ВВП (более 20 тыс. долл. в год) и наиболее конкурентоспособные в постиндустриальную эпоху, практически все обладают следующими основными институтами: открытая рыночная экономика, свободные цены, низкие таможенные барьеры, в основном тарифные, а не количественные; поддержание конкуренции на рынках; доминирование частной собственности при жесткой ее защите; соблюдение договорных обязательств (рыночная экономика — сетевая экономика сделок и оформляющих их договоров; обязательность позволяет снижать трансакционные издержки и признается важнейшим деловым качеством); налоговая система, подконтрольная налогоплательщикам через демократические представительные учреждения с сильным налоговым администрированием (уклонение от уплаты налогов признается серьезным преступлением и сурово карается); эффективные государственные службы с низким уровнем коррупции; прозрачные публичные компании и финансовые учреждения, которым раскрытие информации и ее проверяемость позволяют пользоваться доверием партнеров, кредиторов, инвесторов и привлекать финансовые средства для своего развития с минимальными издержками; демократическая политическая система с политической конкуренцией, разделением и сменяемостью властей, создающая надежные механизмы контроля общества над государством и бюрократией; законопослушность граждан, воспитываемая с детства и культивируемая в обществе; независимый суд, вызывающий доверие граждан к справедливости принимаемых им решений; сильная система органов охраны правопорядка и исполнения судебных решений, обеспечивающая высокую степень неотвратимости наказания за нарушение законов; минимальный разрыв между формальными и неформальными нормами социального поведения.

Эти институты и практика их функционирования создают позитивные мотивации для предпринимательской деятельности, инноваций, сбережений и инвестиций. Причем важно подчеркнуть: вместе они образуют целостный комплекс, будучи связаны внутренней логикой. Факт остается фактом: где эти институты укоренены и показывают свою работоспособность, те страны процветают. Если они оказываются неработоспособны или работают хуже, экономика менее развита, благосостояние населения ниже и отставание налицо. Сегодня нет стран, которые обладали бы иными институтами, иной культурой, исключающей их, которые относились бы к числу развитых и процветающих. Исключение составляют только некоторые нефтедобывающие страны со сравнительно малочисленным населением.

Однако признанная медлительность институциональных изменений ставит перед странами, не обладающими этим «золотым запасом», сакраментальный вопрос: значит, они обречены быть теми, кто они есть? Или же существуют, придуманы такие меры, которые все же в приемлемые сроки, охватывающие, скажем, одно-два поколения, все же могут изменить судьбу страны? История ХХ столетия убедительно свидетельствует о том, что такое возможно. Положительные примеры: Япония, Корея, Тайвань, Испания. (Китай, несмотря на всю привлекательность его опыта, все же пока в пример приводить не будем: пока его душевой ВВП все же вдвое ниже российского, а конкурентоспособность китайских товаров пока обусловлена в основном дешевизной рабочей силы.) Отрицательный пример — Россия. Путь, избранный нами для преодоления отсталости, строившийся на принципиально иных институтах — плановой социалистической экономики и тоталитарного режима, привел в тупик. По душевому ВВП Россия 1990 г. была примерно на том же месте в списке стран, что и в 1913 г.

Исторический опыт неопровержимо доказал, что система, обладающая институтами, противоположными описанным выше, т.е. закрытой плановой экономикой, отсутствием конкуренции, монополией внешней торговли, теневой экономикой, без которой по формальным правилам сама легальная экономика не могла бы существовать; господством государственной собственности, иерархической моделью организации хозяйственных связей; отсутствием налоговой системы как таковой, всевластием государства в финансовой сфере; репрессивным тоталитарным режимом, подавлявшим любое инакомыслие, но неспособным контролировать экономику; послушностью граждан произволу властей, но не законам и т.д. и т.п., - в основном и создала то положение с конкурентоспособностью российских товаров и услуг, которое мы наблюдаем ныне. Ее коренной порок — отсутствие действенных стимулов к труду и предпринимательству, которые может создать только конкуренция. Поэтому конкурентоспособны оказались только сырье, продукты его первичной переработки, которые надо было производить в избытке, чтобы восполнить отсутствие стимулов к их рациональному использованию. И еще вооружения, поскольку в этой сфере была конкуренция, хотя бы военно-стратегическая.

К настоящему времени в России сделано следующее. Во-первых, в начале 1990-х гг. осуществлена либерализация экономики. Появились и возобладали свободные цены. Экономика стала открытой, введен свободный курс рубля, отменена монополия внешней торговли. Заработала конкуренция. Во-вторых, проведена масштабная приватизация. И хотя к ней много претензий, и сейчас до 40% производственных активов все еще в руках государства, институт частной собственности все же получил права гражданства и положил начало, вместе с рыночными ценами и конкуренцией, формированию тех стимулов, которые во всем мире побуждают к росту производства и эффективности, бережливости и снижению издержек, к инновациям и их распространению. В-третьих, принят вполне рыночный Гражданский кодекс, поддерживающий исполнение контрактов и защищающий собственность. В-четвертых, создана практически заново налоговая система, включая систему администрирования налогов — один из институциональных столпов рыночной экономики. Создана новая бюджетная система с казначейскими исполнением бюджета. В-пятых, сформировались, тоже не без огрехов, но работающая банковская система и финансовые рынки — еще один институциональный столп рыночной экономики. В-шестых, принята демократическая Конституция 1993 г. Она, хотя, как многие считают, и дает чрезмерные полномочия Президенту, тем не менее закрепила все основные гражданские права и свободы и создала стабильную правовую основу для демократического развития страны.

На этом список важнейших достижений, пожалуй, придется закрыть. Но для такого исторически короткого срока это огромный успех, создана принципиальная основа для дальнейших уже эволюционных изменений институтов, способных обеспечить развитие эффективной экономики и процветание страны. А дальше те же реформы, которые многие считают слишком радикальными и разрушительными, в сочетании с прежними неформальными институтами, которые как раз и отличаются малоподвижностью, привели в условиях обострившегося кризиса к своеобразной адаптационной модели переходной экономики. Она была нацелена на выживание людей и предприятий и вырабатывала их реакции на импульсы, создаваемые реформами и кризисом. Ее особенности таковы.

• Возросший разрыв между формальными и неформальными институтами. Реформаторы стремились сразу заложить в законодательство лучшие образцы правовых норм рыночной экономики и демократии. Но, сталкиваясь с укоренившимися неформальными институтами, эти нормы либо отторгались, либо, «переваривались», лишались исходного смысла. Такой была, например, судьба судебной реформы начала 1990-х гг. Формальные правила игнорировались, а реальные практики, порой более жизнеспособные, усиливали традиционное пренебрежение к Закону.

• Слабое государство. В условиях революционных перемен институты и учреждения государственной власти всегда ослабевают. Выражается это, в частности, в том, что различные группы, включая самих чиновников, начинают использовать прерогативы власти в своих интересах.

• Теневая экономика. Всегда сопровождавшая советскую формальную экономику, она еще больше разрослась. Используя слабость государства и вновь предоставленную экономическую свободу, для бедных она становилась способом выживания, а для активных, готовых на риск людей, — источником обогащения, в том числе за счет эксплуатации или растаскивания ресурсов государственной экономики.

• Беспорядочное распределение собственности и власти в процессе приватизации и последующего передела собственности, высокий уровень ее концентрации. В связи с этим легитимность приватизации, несмотря на формальную законность подавляющего большинства актов, в глазах населения остается сомнительной.

• Углубление социальной дифференциации. Уравниловка советских времен сменилась кричащим разрывом между узким богатым меньшинством и бедным большинством. Децильный коэффициент вырос с 4,5 раз в 1990 г. до 14,5 раз в 2002 г. И он продолжает увеличиваться. Рост различий по доходам и материальной обеспеченности неизбежен при переходе к рыночной экономике и играет роль стимула трудовой и деловой активности, но у нас он оказался чрезмерным, провоцируя постоянное недовольство населения своим положением и властью.

• Существенный рост преступности, в том числе и в силу указанных выше факторов. Социальная дифференциация толкала в нее молодых людей, не видевших иных способов занять место под солнцем. Ослабление государства понижало риски наказания и формировало спрос на силовые услуги. Теневая экономика создавала питательную среду. Постепенно традиционные формы преступности стали вытесняться менее жестокими, но не менее опасными формами нелегального применения насилия, в том числе правоохранительными органами, активно участвующими в конкурентной борьбе.

• Усиление бюрократии. Традиционно влиятельная российская бюрократия, как ни странно на первый взгляд, еще больше усилилась с ослаблением государства. Решение более широкого круга вопросов теперь оставлялось на усмотрение чиновников в исполнительной власти. Соответственно, расширялись возможности использования служебного положения, в том числе посредством прямого или завуалированного участия в бизнесе. Расширение разрыва между формальными и неформальными институтами, правовой нигилизм также усиливали ее позиции. Она к тому же выступала как защитница интересов государства, упадок которого принимался гражданами России близко к сердцу.