Viktor Veselov (Viktorängel)

Вид материала

Книга

Содержание Годы юности

Подобный материал:

•  Viktor Stepanenko, 177.1kb.
• Viktor E, 3986.29kb.

Годы юности

Так уж случилось, что детство Мари пришлось на «отвязные» шестидесятые, которые, само собой разумеется, сформировали её мировоззрение и музыкальные вкусы. Молодёжь того времени жила под девизом: «Секс, наркотики, рок-н-ролл». Мир переживал своеобразную социальную и духовную революцию, набирали силу движения хиппи, зелёных, борцов за права женщин, цветных, сексуальных меньшинств; поднимали знамёна различные левацкие, анархистские и прочие экстремистские группировки; религиозные секты, особенно восточного толка, росли как грибы после дождя.

Все были помешаны на рок-н-ролле. Рок-музыканты собирали на свои концерты огромные толпы, их имена и фотографии не сходили с обложек бесчисленного множества музыкальных изданий, их песни непрерывно транслировали теле- и радиостанции всего мира.

Эта рок-истерия не обошла стороной и Швецию. Буквально каждый пустующий подвал, гараж или сарай становился репетиционным залом для местных «супергрупп», отчаянно мечтавших о богатстве и всемирной славе.

До маленького же посёлка, затерянного на равнинах Сконэ, докатились лишь слабые отголоски музыкального шторма, потрясавшего в те годы весь мир. По трассе Стокгольм-Хельсингборг то и дело проносились сверкающие грузовики и автобусы популярных групп, но, конечно, никаких выступлений в Östra-Ljungby никогда не проводилось. О своих кумирах можно было узнать лишь из молодёжной газеты Idol-Nytt («Новый идол»), да иллюстрированного журнала.

Модное веяние нашло отражение даже в детских играх. Так, уже в десятилетнем возрасте Мари с двумя своими приятелями Бьёрном и Микаэлем организовала свою первую рок-группу, и даже сама придумала для неё название “Renat”, весьма созвучное с именем другой, действительно знаменитой группы Roxette. Кто знает, было ли это простым совпадением или знаком судьбы? Итак, «мега-звёзды» из группы Renat давали свои выступления на задворках Östra-Ljungby, инструментами же им служили палки, кастрюли, сковороды и прочий хозяйственный инвентарь. А невольно сподвиг будущую звезду на подобные выступления, опять же, папа Йоста — вместе с Мари он, оборудовал в подвале дома её первую «студию». Там были гармонь, скрипка и губная гармошка. Правда, ударная секция была сделана из всё той же старой кастрюли.


В доме Фредрикссонов рок-н-ролл звучал весь день. Сёстры меняли одну пластинку за другой. Это были Uriah Heep, Led Zeppelin, Deep Purple, Rolling Stones, Pink Floyd, Jimi Hendrix, Creedens и, конечно, Beatles. Была лишь одна проблема, за новыми поступлениями для своей музыкальной коллекции приходилось ездить в Энгелхольм или Хельсингборг, в Östra-Ljungby музыкального магазина, понятно, не было. Но эти небольшие путешествия на 20-30 километров совершались с большим удовольствием. Во-первых, представлялась возможность вырваться в большой мир из скуки и однообразия Östra-Ljungby; во-вторых, всякий раз это была очередная встреча с волшебным миром рок-н-ролла и, наконец, можно было почувствовать себя вполне взрослой и самостоятельной, сидя в кабинке для прослушивания в музыкальном магазине Энгелхольма, где можно было ознакомиться с новыми поступлениями и между делом выкурить сигарету-другую. Хозяин магазина Бенгтссон не возражал, опасаясь потерять клиентуру, состоявшую большей частью из молодёжи.

Вероятно, в одной из таких вот поездок она и приобрела свою первую пластинку—сингл “Valeri” группы Monkees, исполнявшей традиционный “первобытный” рок, который по стилю весьма напоминал Beatles. Влияние ливерпульской четвёрки прослеживалось даже в названии группы, что было традиционно для тех лет, «битлам» подражали почти все, кто брал в руки гитару. Песня “Valeri” была довольно популярна, в 1966 году сингл поднялся до второго места в чартах. Мари помнила этот хит с детства, поэтому она и остановила на нём свой выбор.


А своё собственное музыкальное произведение она написала впервые в тринадцатилетнем возрасте, песня называлась «Разбитое сердце». Вероятно, тематика была навеяна её первой любовью. Парня звали Бартольд, он был её одноклассником. Его родители приехали в Швецию из Германии. Для Мари это было первым переживанием такого рода, очень волнующим, хотя и совершенно невинным. Сидя на уроках, она мечтала о своём избраннике и писала его имя на страницах учебников, обрамляя это заветное слово множеством розовых сердечек. Было ей тогда двенадцать лет.

Затем в её жизни был первый поцелуй. Но это уже совсем другая история. Как-то раз она осталась в саду с парнем по имени Тотте. Наружность его была довольно ужасна—его зубы торчали наружу, что, конечно же, затрудняло поцелуи, да и у неё самой была большая щель между верхними передними зубами. Но парень был опытен в этом деле, и всё прошло успешно. И хотя Тотте был некрасив, Мари до сих пор вспоминает его с благодарностью—всё же хорошо, что у неё в жизни был парень, который научил её целоваться.


Да, она уже была подростком, и начинала мало-помалу интересоваться парнями и встречаться с ними на танцах. Что ж, это было абсолютно нормально и естественно, особенно в те годы, когда весь цивилизованный мир переживал сексуальную и духовную революцию. Рушились устои пуританской нравственности, ханжеская мораль, и основные жизненные ценности буржуазного обывателя ежечасно подвергались нападкам и трещали по швам. Прогрессивная молодёжь покидала дома своих родителей и уходила в коммуны, где процветала свободная любовь, отношения между людьми были искренними, здесь практиковали различные мистические религиозные учения, медитировали, употребляли ЛСД и марихуану, искали новые направления, свежие идеи в живописи и музыке. В Америке прошёл эпохальный рок-фестиваль в Вудстоке, а Джон Леннон вместе с Йоко Оно боролись против войны во Вьетнаме, целую неделю не вылезая из постели, избрав своим девизом лозунг: "Занимайтесь любовью, а не войной!" Поистине, такие условия для развития личности и подъёма самосознания человечеству не предоставлялись с эпохи Возрождения, сменившей мрачные столетия Средневековья.


Но вряд ли нынешнее подрастающее поколение, которое мыслит алгоритмами, и у которого, сдаётся, вместо сердец компьютерные чипы, поймёт и примет тот дух шестидесятых, когда живое человеческое общение ещё не подменили видео и Интернет, чувства были свежими и настоящими, и молодёжь задумывалась о Любви и Истине, а не об очередном апгрейде своего домашнего электронного монстра, постепенно превращающего своих хозяев в каких-то кибер-мутантов.


Итак, основными развлечениями сверстников Мари были музыка и танцы. Как назло, в её маленьком посёлке не было даже дискотеки, и приходилось ездить в более крупные населённые пункты: Örkeljunga (Эркелюна), Энгелхольм, Клиппан, Munka-Ljungby (Мюнка-Йунби) или даже в Хельсингборг. С одной стороны, так было даже удобнее, никто в деревне не мог после судачить о том, с кем и как ты провела вечер, но, с другой стороны, возникали проблемы с родителями, большинство которых не хотели, чтобы их несовершеннолетние дочери возвращались домой после десяти часов вечера. И дело не в том, что они боялись за их жизнь, Швеция —очень спокойная и безопасная страна, где подростки вполне могут возвращаться домой даже глубокой ночью, не опасаясь нападения. Просто родители принадлежали к старшему поколению, и у них были устойчивые представления о поведении, приличествующем молодым девушкам.

Поначалу на танцы Мари ездила вместе с Тиной. Теперь, оставшись единственными детьми в доме, они вообще всё делали сообща, Улла-Бритт к тому времени вышла замуж за датчанина Йеспера, и уехала с ним в Ютландию. На её свадьбе обе младшие сестры пели бетховенскую «Песнь любви». Это было великолепное торжество, и Мари вспоминала другую свадьбу—своего брата Свена-Арне. Женился он рано, когда она была ещё совсем маленькой девочкой. Однако ей доверили очень важную роль «девочки-невесты». Это старинный европейский обычай, когда во время церемонии бракосочетания маленькие дети, мальчик и девочка, одетые как жених и невеста, образуют как бы вторую пару брачующихся. Мари помнила, что на ней было красивое белое платье, она шла впереди жениха, и невесты и держала за руку наряженного в смокинг мальчика. О, разве такое забудешь?! Все жители деревни, от мала до велика, пришли на торжество. Все собравшиеся радостно кричали, приветствуя их, и осыпали рисовыми зёрнами. Тогда ей казалось, что это её собственная свадьба, и много раз после того дня она предавалась мечтам, отчаянно желая поскорее вырасти, чтобы в один прекрасный день самой подняться к алтарю, и гадала, каким-то будет Он, её долгожданный избранник.

Так, вековая мудрость предков успешно заменяла нынешние школьные уроки основ семейной жизни.


Та первая поездка на дискотеку была волнующим и запоминающимся событием. Мари было тогда двенадцать лет. Как-то вечером, когда её шестнадцатилетняя сестра в очередной раз собиралась на танцы в соседний городок Клиппан, она попросила взять её с собой. Тина возразила, что на дискотеку пускают лишь с пятнадцати лет, но младшая сестра настаивала на своём, и тогда она привела другой аргумент, экономический, сказав, что вход стоит целых четыре кроны. Однако Мари предусмотрела это, и показала изумлённой сестре целую горсть мелких монет, не сказав при этом, конечно, что уже задолго до этого начала потихоньку вытаскивать из родительского кошелька по одной монетке в 25 öre (несколько американских центов). Это была совершенно ничтожная сумма, поэтому её проделка осталась незамеченной. Обычно Мари никогда не позволяла себе таких вот предосудительных действий, лишь однажды в детстве она как-то стащила несколько конфет, однако не съела их, так как её замучила совесть. Но то были чужие конфеты, а в пределах собственной семьи такие мелкие заимствования можно было рассматривать как перекладывание из одного кармана в другой. Конечно, родители и так дали бы ей эти 4 кроны, но не было уверенности, что они разрешили бы эту поездку своей столь юной дочери, а врать не хотелось.

Наконец Тине пришлось сдаться. Оставалось лишь как следует накрасить Мари, чтобы её незрелый вид не так бросался в глаза. Довершила перевоплощение тёмно-красная помада.

Сёстры сели на мопед и отправились в путь. Дискотека находилась в подвальном ресторане гостиницы, который назывался “Basement”. Именно здесь обычно собиралась почти вся молодёжь округи. В зале царил полумрак, было очень тесно и шумно, и на маленькую Мари никто не обратил внимания. Она помнит, что тогда звучала песня Джеймса Брауна “Sex Machine”, и что какой-то парень пригласил её на танец. Это было первое приглашение на танец в её жизни, поэтому она чувствовала себя довольно неловко, очень стеснялась, и танцевала, не поднимая глаз. Мари возвращалась домой в крайне возбуждённом состоянии и долго не могла заснуть, таким пьянящим оказался этот волшебный мир музыки и танца, этот аромат настоящей, взрослой жизни.


Теперь Тина и Мари путешествовали всё дальше и дальше от дома, посещая местные школьные праздники и новые дискотеки—в Хельсингборге, Бостаде (Båstad) и даже в Хельсинйоре (Helsingör), который уже находился на территории Дании, и попасть туда можно было только на пароме из Хельсингборга, переправившись через пролив Öresund. Именно тут, в Хельсинйоре или Эльсиноре по версии Шекспира находился замок мифического Гамлета, принца Датского.

А когда Тина получила водительские права, обе они на папиной машине исколесили всю Южную Швецию: Lund, Malmö, Kristianstad, Karlshamn, Växjö, Halmstad…

Находили они развлечения и дома. Так, когда в семье появился магнитофон, они часами могли забавляться, записывая все песни хит-парада, и затем накладывая в паузах свои голоса с объявлениями очередной песни. Потом, при прослушивании получившегося монтажа обе от души веселились, ведь их ни за что нельзя было отличить от настоящих ди-джеев.


Шёл 1971 год. Мари окончила начальную школу и начала посещать старшие классы гимназии в Клиппане, что располагался в семи километрах южнее Östra-Ljungby по шоссе №13. Это был экономический колледж, не имевший никакого отношения к музыке. Почему же она сразу не поступила в музыкальную гимназию в Malmö (Мальмё)? Принято считать, что этому помешал её недостаточно хороший аттестат. Что ж, такая версия, наверно, может иметь право на существование, но, думается, дело в другом. Мальмё, этот самый крупный город на юге Швеции, находится на расстоянии более 80 километров от Östra-Ljungby, и вряд ли родители хотели так рано расставаться со своей младшей дочерью, ведь она была ещё почти ребёнком. А может быть, при этом учебном заведении просто не было пансиона.

Теперь в школу приходилось ездить на автобусе. Но Мари это совершенно не тяготило, напротив; деревенская девочка, всю свою жизнь просидевшая в маленьком посёлке, сейчас радовалась каждому новому случаю посмотреть, что же делается за пределами её крохотного мирка. И можно было выглядеть такой взрослой и значительной, рассказывая по возвращении о том, какие события происходят там, на расстоянии нескольких километров от Östra-Ljungby.


Поначалу отношения с новыми одноклассниками никак не складывались. Такова уж подростковая психология, что когда в классе появляется новенький, он становится объектом пристального внимания, насмешек и нападок. Само собой, ведь вновь прибывший нарушает целостность сложившегося коллектива, между членами которого существует определённая иерархия, иной раз довольно сильно напоминающая отношения в волчьей стае. А Мари, вдобавок, вела себя поначалу очень робко, ведь она впервые оказалась среди совершенно незнакомых людей, к тому же горожан, чьи взгляды, осведомлённость и увлечения сильно отличались от простых нравов Östra-Ljungby, где односельчане жили как одна большая семья. В новой школе она чувствовала себя такой маленькой и глупой, такой провинциальной, а школьные товарищи частенько издевались над её отсталостью и деревенскими манерами. Более того, доставалось и её внешности. Да, никто здесь не считал красивой эту маленькую веснушчатую девочку, и местные парни не хотели смотреть в её сторону.

Пришлось приложить немало усилий, чтобы утвердиться в этом недобром окружении. Однако тут возникли другие проблемы, связанные с учёбой. Всё дело в том, что её профилирующим предметом была экономика, дисциплина, совершенно не подходившая юному музыкальному дарованию, с самого детства мечтающему лишь о сцене. Но события развивались стремительно, и нужно было срочно выбирать основное направление дальнейшей учёбы. Мари было всё равно; кроме музыки и театра ни к чему другому душа у неё не лежала. И она выбрала экономику, полагая, что с практической точки зрения это могло бы пригодиться в жизни.

Уже спустя несколько месяцев всё это ей порядком надоело, она чувствовала себя как в тюрьме и понимала, что надолго её не хватит. Всё чаще возникала навязчивая мысль бросить учёбу. Единственным спасением был местный хор, исполнявший наряду со светскими, также песни и духовного содержания. Когда она пела, всем становилось ясно, что в этой области ей нет равных. А Мари получала отличную возможность для дальнейшего развития своего вокала и, что особенно её радовало, это был удобный случай для того, чтобы выступать на публике и получать всеобщее внимание, к которому она привыкла с первых дней своей жизни и которого ей сейчас так не хватало.


Так пролетели три года учёбы. На смену весне опять пришло лето, а вместе с ним и долгожданные каникулы. Воспользовавшись перерывом в занятиях, Мари устроилась подрабатывать садовником в Энгелхольме, городке, расположенном в 18 километрах к северо-востоку от Östra-Ljungby, почти на самом побережье залива Skälderviken. Цветы ей нравились всегда, особенно розы, поэтому она и выбрала это занятие. Впоследствии у неё будет собственный сад с большим розарием, за которым будут ухаживать наёмные садовники. Да, иногда судьба проявляет удивительную справедливость, и бедная юная садовница становится владелицей богатой виллы и роскошного сада…

А пока она трудилась с самого утра, поливая и окапывая деревья, подрезая ветки и пересаживая цветочные кусты. Годы спустя, вспоминая свою юность, певица утверждала, что, не считая музыки и театра, это было лучшее занятие в её жизни. Работа была интересной, даже творческой, к тому же на свежем воздухе, среди зелени и пения птиц, но, всё же, она была довольно тяжёлой и отнимала много сил. Мари решила, что как хобби садоводство весьма неплохо, но вряд ли стоит связывать свою судьбу с этой профессией. И ещё она решила, что настала, наконец, пора решать свою судьбу и попытаться заняться тем, что являлось её призванием.

Не зная, как подступиться к этому делу, она сделала первое, что пришло ей в голову—обратиться к старшим. С самого детства её окружали люди более взрослые, чем она сама. Они были неизменно доброжелательны к ней, и Мари привыкла им доверять, полагаясь на их помощь и поддержку.

Итак, она пришла в образовательный совет гимназии с просьбой помочь ей выбрать музыкальную школу, куда она могла бы поступить после окончания учёбы в следующем году. Педагоги действительно помогли, и теперь она знала, что будет учиться в Народном институте местечка Svalöv (Свалёв), расположенного неподалёку от крупного города Landskrona (Ландскруна), что на юго-западном побережье Швеции.

Свалёв был таким же маленьким посёлком, как и Östra-Ljungby, и находился на расстоянии около сорока километров от родных мест будущей певицы.

В один прекрасный день в почтовый ящик опустилось извещение, в котором сухим официальным языком говорилось, что Гюн-Мари Фредрикссон приглашается на пробы в Народный музыкальный институт провинции Сконэ. Радости юной абитуриентки не было предела, да и как может быть иначе, когда начинает сбываться самая сокровенная мечта всей твоей жизни! Конечно, вместе с ней радовалась вся её семья, но больше всех, разумеется, папа Йоста. Ведь он так хотел, чтобы уж если не он, так хотя бы кто-нибудь из его детей стал настоящим профессиональным музыкантом. А мама Инес полагала, что её младшая дочь будет иметь надёжный кусок хлеба, работая учительницей музыки. Она и подумать не могла, что та собирается стать артисткой и выступать на сцене, ведь это так несерьёзно, как можно на это прожить?!