«Технологии, научно-техническое и информационное обеспечение в образовании, экономике и производстве региона»
| Вид материала | Документы |
- V международная научно-техническая конференция «Информационные технологии в науке,, 63.57kb.
- V международная научно-практическая конференциЯ «информационные и коммуникационные, 290.79kb.
- Vii всероссийская научно-практическая конференция «Информационное обеспечение реализации, 50.33kb.
- Лекция 4 Обеспечивающие подсистемы асу. Математическое, программное, лингвистическое,, 59.3kb.
- Техническое задание на оказание услуг по теме Научно техническое обеспечение исследований, 126.7kb.
- Лекция: Информационное обеспечение ис: Информационное обеспечение ис. Внемашинное информационное, 314.22kb.
- Первая студенческая региональная научно-практическая конференция «Компьютерные технологии, 32.52kb.
- Информационное письмо, 38.62kb.
- Участие в выставке-презентации программных продуктов с предоставлением рекламного описания, 73.4kb.
- Iii международная научно-практическая конференция «коммуникация в социально-гуманитарном, 46.7kb.
ББК 74.5
«Технологии, научно-техническое и информационное обеспечение в образовании, экономике и производстве региона»: материалы X международной научно-практической конференции, филиал ГОУ ВПО МГУТУ в г. Вязьме, 21 мая 2010 г.
ISBN 978 – 5 – 98634 – 008 – 1
Редакционная коллегия:
Лешина А. В. – к.п.н., доцент
Комаров Д. Е. – д.и.н., доцент
Кораблёва Г. В. – к.э.н., доцент
Павлов И. В. – к.п.н., доцент
В сборнике представлены доклады и статьи участников X международной научно-практической конференции «Технологии, научно-техническое и информационное обеспечение в образовании, экономике и производстве региона», проходившей 21 мая 2010 г. в г. Вязьме. Ученые, преподаватели МГУТУ и других средних и высших учебных заведений, сотрудники предприятий и организаций Смоленской области, представители областной и районной государственной власти рассматривали вопросы исторического прошлого, настоящего и будущего Вяземского района Смоленской области, теоретические и прикладные аспекты внедрения современных информационных технологий в учебных заведениях и на предприятиях региона, проблемы и перспективы социально-экономического развития региона на современном этапе, в том числе предприятий пищевой промышленности и агропромышленного комплекса, инновационные технологии и методики современного высшего и среднего образования.
Статьи представлены в авторской редакции.
Ответственный за выпуск: Кораблёва Г. В.
Оригинал-макет: Писакова О. А.
ISBN 978 – 5 – 98634 – 008 – 1 © ВФ МГУТУ, 2010
Содержание
| СЕКЦИЯ № 1 «ИЗВЕСТНЫЕ И НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ»………………………………….. | 6 |
| Александров К. М. Причины и условия возникновения Локотского окружного самоуправления в юго-западных районах Орловской области осенью 1941 года ……………………………………………………….. | 6 |
| Степанов В. В. Мы этой памяти верны ……………. ……………………. | 18 |
| Костюченков А. А. Работа партизан по разложению восточных войск вермахта и местной полиции в 1942 – 1943 гг. …………………………… | 29 |
| Бабушкин А. Н. Продовольственное снабжение в годы Великой Отечественной войны…………………………………………………………… | 37 |
| Молодова И. Ю. Вспомогательная полиция на оккупированной нацистами территории западного региона РСФСР……………………………… | 44 |
| Михайлов И. Г. Роль 20 армии Западного фронта в освобождении Вяземского района в марте 1943 года ……………………………………….. | 50 |
| Комаров Д. Е. Проблемы развития отечественной историографии, посвященной истории Великой Отечественной войны……………………... | 56 |
| Пивкина Л. С. Деятельность жителей села Ризское Вяземского района по увековечиванию памяти воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны………………………………………………………………... | 60 |
| Якутин А. В. Пропагандистские акции немецко-фашистских захватчиков на территории оккупированных районов Смоленщины в 1941-1943 г.г. …………………………….……………………………………………… | 64 |
| СЕКЦИЯ № 2 «ПРИМЕНЕНИЕ НОВЫХ ТЕХНОЛОГИЙ И ТЕХНИКИ В АГРОПРОМЫШЛЕННОМ КОМПЛЕКСЕ (АПК)» …….……………... | 67 |
| Грыжов В. К., Беспалов К. В. Перспективы использования низкопотенциальной энергии Земли .…….………………………………………... | 67 |
| Кулиев Х. И. Моделирование технологических процессов в среде Vissim».…….……………………….…………………………………………… | 72 |
| Грыжов В. К., Русанов А. А. Проблемы применения источников малой гидроэнергетики …….……………………….………………………... | 76 |
| Корольков В. Г., Малиновский М. А. Оптимизация процесса охлаждения пищевых продуктов и сырья ……………….………………………. | 81 |
| Акшинский А. Д. Возможности применения имитационных моделей при изучении физических процессов……………………………………… | 86 |
| СЕКЦИЯ № 3 «СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВА И РЕГИОНА НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ» …………. | 88 |
| Андреева А. В. Социально-экономическое развитие промышленных предприятий Смоленской области………………….…………………….. | 88 |
| Жуковская О. В., Дорофеева В. А. Влияние кризиса на уровень и качество жизни ………………….…………………………………………….. | 95 |
| Юрков И. А. Основные направления антикризисной политики России………………….………………………………………………………… | 101 |
| Логачев П. Н. Стратегия развития Смоленской области ……………….. | 106 |
| Антонович О. А., Орлова Д. В., Макушкина Н. В., Уракчеева Е. А. Проблемы развития малого и среднего бизнеса в Смоленской области.. | 112 |
| Петрова Л. А., Руженцева О. А. Состояние рынка труда в Смоленской области и в Вяземском районе…………………..…………………… | 118 |
| Сонина Н. В. Демографическая политика и репродуктивное поведение женщины в России…………..………………………………………………. | 122 |
| Нестерова Е. В., Состояние и перспективы развития рынка товаров и услуг Смоленской области ……………………………………………. | 125 |
| Гринкевич В. А. Вода как товар в международной торговле …………. | 129 |
| СЕКЦИЯ № 4 «ИННОВАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ В ОБРАЗОВАНИИ, УПРАВЛЕНИЕ КАЧЕСТВОМ ОБРАЗОВАНИЯ» ……………….. | 132 |
| Лапина И. А., Цобкало А. А. Высшие образование в контексте инновационного развития республики Беларусь………………………………. | 132 |
| Павлов И. В. Методические особенности контроля знаний в системе дистанционного образования………………………………………………. | 144 |
| Родиченков Ю. Ф. Философия и история науки в современном вузе: новые подходы к преподаванию…………………………………………… | 147 |
| Исаченко О. В. Принципы разработки программы информатизации образовательного учреждения…………………………………………….. | 150 |
| Тавакова Р. О., Шибалович Н. А. Молодой специалист на региональном рынке труда………………………………………………………... | 155 |
| СЕКЦИЯ № 5 «ИНФОРМАЦИОННЫЕ СИСТЕМЫ И ТЕХНОЛОГИИ В БИЗНЕСЕ, ПРОИЗВОДСТВЕ И ОБРАЗОВАНИИ………………… | 159 |
| Семенков В. В. Приложение для контроля подключаемых к ПЭВМ USB-устройств»……………………………………………………………... | 159 |
| Савин Н. В. Автоматизированная информационная система для поддержки дистанционного образования филиала ГОУ ВПО МГУТУ в г. Вязьме………………………………………………………………………... | 162 |
| Сарко В. В., Прудников А. И. Разработка WEB-приложения для сбора статистической информации и формирования отчетности по деятельности территориально распределенных офисов кампании……..…… | 170 |
| Александров С. Е. Системный подход к исследованию экономической устойчивости предприятия…………………………………………… | 176 |
| Климов Н. В., Кораблёва Г. В., Комаров Д. Е. Web-технологии – инструмент проведения работы по военно-патриотическому воспитанию молодёжи…….………………………………………………………………. | 186 |
| Будик А. А., Малахов Е. В. Разработка и применение в деятельности филиала автоматизированной системы проведения и обработки результатов социологических и маркетинговых исследований………………… | 193 |
| Александров С. Е., Кораблёва Г. В. Применение математических методов и прикладных моделей для оптимизации рациона больных сахарным диабетом………………………………………………………………... | 200 |
СЕКЦИЯ № 1 «Известные и неизвестные страницы Великой
Отечественной войны»
Александров К. М.
Энциклопедический отдел Института
филологических исследований СпбГУ
г. Санкт-Петербург
ПРИЧИНЫ И УСЛОВИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЛОКОТСКОГО
ОКРУЖНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ В ЮГО-ЗАПАДНЫХ
РАЙОНАХ ОРЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ ОСЕНЬЮ 1941 ГОДА
В статье представлены условия и предпосылки возникновения Локотского окружного самоуправления на занятой фашистами территории Орловского региона.
В материалах представлено доказательство того, что политика Советского государства в довоенном периоде готовила условия для организации административно-территориальных образований на занятой Советской территории.
The article describes the conditions and prerequisites of the Districtgovernment on Lokotsk’s Nazis occupied the territory of Orel region. The materials presented evidence that the policy of the Soviet state in the prewar period, preparing conditions for the organization of administrative and territorial entities in the occupied Soviet territories.
Коллективизация в Западной области РСФСР стала трагедией для орловских и брянских крестьян. К 15 декабря 1929 года доля коллективизированных хозяйств в Орловском округе Центрально-Черноземной области (ЦЧО) составляла всего 11,4 %. В следующем году местные партийные органы решили любой ценой довести показатели до установленных 50 %. В то же время из 18 районов Брянского округа Западной области в 15 районах в колхозах состояли не более 15 % крестьянских хозяйств. Очевидно, что социально-экономическая политика партии не встречала поддержки у сельского населения в районах будущей немецкой оккупации. Принудительная коллективизация и «сплошная ликвидация кулачества» зимой 1930 года разоряли деревню, вели к массовому обнищанию селян. К 10 февраля 1930 года, по сравнению с весной 1929 года, поголовье скота в хозяйствах ЦЧО сократилось в 2 раза, овец и коз – в 3 раза, свиней – в 7 раз. Деревня ответила власти отчаянным вооруженным сопротивлением.
По официальной статистике с декабря 1929 года по 14 февраля 1930 года в ЦЧО произошли 38 массовых крестьянских выступлений. В них участвовали 25 170 человек. По Западной области в целом чекисты зафиксировали 83 «контрреволюционных преступления» в феврале, в марте – 44 и в апреле – 51. За те же три месяца сотрудники органов госбезопасности и милиции изъяли у населения (по неполным данным) 37 винтовок, 47 обрезов и 145 револьверов. В марте органы ОГПУ сообщили о 9 массовых крестьянских протестных выступлениях в Орловском округе ЦЧО. Всего в области в выступлениях против власти участвовали 30 170 человек (в январе), 35 350 человек (в феврале), 31 тыс. человек (в первой половине марта). В I квартале органы ОГПУ ликвидировали в ЦЧО 9 «контрреволюционных организаций» и 506 «повстанческих группировок», затем – повстанческую организацию штабс-капитана Орлова (55 человек), пресекли попытки восстановления ячеек партии социалистов-революционеров (группы эсеров Васильева, Матушкина, Клюева, Глухова, Поспелова). В октябре на территории Кантемировского района был уничтожен повстанческий отряд «Сорок восьмая рота» (более 80 бойцов).
Всего в 1930 году на территории ЦЧО органы ОГПУ ликвидировали более 50 повстанческих вооруженных отрядов, у населения изъяли 271 винтовку, 852 обреза, 821 револьвер, 56 охотничьих ружей, 25 гранат, 63 единицы холодного оружия, 6 201 винтовочный и 517 револьверных патронов. Для карательных операций против повстанцев привлекались войсковые части – из дивизии особого назначения им. Ф. Э. Дзержинского, школа 1-го Белорусского полка войск ОГПУ, 11-й Воронежский кавалерийский полк, полковая школа 57-го кавалерийского полка. Факты активного сопротивления отмечались и после драматических событий 1930 года. Так, в сентябре 1932 года в Гремяченском и Репьевском районах ЦЧО сотрудники ОГПУ ликвидировали повстанческую группу («политбанду») Ф. Анисимова. Ее участники совершили около десяти вооруженных нападений на местные колхозы. Красноармеец 30-го авиапарка Батищев через брата Михея с зимы 1932 года снабжал анисимовцев винтовочными патронами, и регулярно сообщал Анисимову о настроениях красноармейцев, с которыми повстанцы намеревались установить личные контакты.
К маю 1930 года большое количество крестьян в ЦЧО, особенно в Орловском округе, подверглись раскулачиванию и депортациям на Урал, а также в северные районы СССР. В последующие годы, вплоть до войны, здесь отмечалось распространение листовок «религиозно-антисоветского характера». В 1930–1931 годах из ЦЧО депортациям подверглись 26 006 семей. Если мы предположим, что каждая русская «кулацкая» семья в среднем состояла из пяти лиц, следовательно, за неполные два года в отдаленные спецпоселки органы советской власти отправили из ЦЧО более 130 тыс. человек. Бытовые условия жизни раскулаченных способствовали массовой смертности среди спецпереселенцев, в первую очередь, детей и стариков.
В документах обкома ВКП(б) Западной области, захваченных в 1941 году немцами в Смоленске и вывезенных затем на Запад («Смоленский архив»), приводятся многочисленные примеры протестных настроений и высказываний, зафиксированных в 1933–1934 годах органами политконтроля среди населения Брянщины. Например, среди рядовых членов партии многократно фиксировались рассуждения подобного рода: «Что из себя представляет колхоз? На что он способен? Колхозы только лодырей разведут!» Клинцовские строители: «Колхоз – барщина. Первой жертвой пятилетнего плана являются строители», «Промышленность растет за счет желудка крестьянина». В 1935 году в Навле учитель Супрун откровенно заявил своим ученикам: «Советская власть и комсомольцы – это как жандармы: ходят по деревне и забирают за финансы одежду». В селе Брасово директор школы Иванюшин (колхоз «Победа») выступил перед учениками и учителями: «Ленин в посмертном завещании писал, что Сталин не может быть у руководства партией». У части молодежи популярностью пользовались частушки:
Когда Ленин умирал, Сталину наказывал:
«Рабочим хлеба не давай, мяса не показывай».
Когда Кирова убили, торговлю хлебную открыли,
Когда Сталина убьют, все колхозы разведут.
Девятилетний мальчик, пионер Никитин на сборе пионерского отряда прямо сказал, наслушавшись, очевидно, разговоров родителей: «Долой советскую власть. Когда я вырасту большой, убью Сталина». Судьба пионера и родителей автору неизвестна. В декабре 1934 года в Почепском районе ученик Василий Курбаев, «сын бывшего твердозаданца, во время опубликования в печати о злодейском убийстве тов. Кирова заявил: “Убили Кирова, пусть убьют и Сталина”».
В 1930-е годы по мере укрепления колхозной системы крестьянин постепенно превращался в сельскохозяйственного рабочего с психологией потомственного батрака, так как сталинская политика заключалась в пролетаризации и пауперизации сельского населения. Продовольственная безопасность страны подрывалась, хлебозаготовки периодически срывались. В спецсообщении от 23 сентября 1933 года полпред ОГПУ по Западной области И. М. Блат констатировал, что годовой план хлебопоставок выполнен только на 56 %, причем «саботаж со стороны единоличников, принимающий в большинстве случаев форму отказа от дальнейшего выполнения плана хлебосдачи», самым непосредственным образом влиял на ситуацию в Севском, Брасовском и других районах, в 1941–1943 годах входивших в состав Локотского самоуправления. В Трубчевском районе крестьяне прятали хлеб у родственников, срезали колосья находившейся в копнах ржи и т. д. Здесь же циркулировали «клеветнические» слухи о гибели от голода 60 % населения Украины.
По данным экономиста В. С. Мерцалова в советском колхозе в среднем один трудодень оплачивался из расчета 27 коп. (1934 год), 20 коп. (1936), 86 коп. (1937) и 1 руб. 09 коп (1938), не считая принудительных пятнадцатипроцентных вычетов на госзаймы. Рабочий день мог соответствовать ½, ¾, 1, 1,5, 2 трудодням, но при нечеловеческом напряжении сил редко кому удавалось за сутки выработать около двух трудодней. По расчетам профессора С. Н. Прокоповича в 1937 году на один отработанный колхозником день начислялось 1,28 трудодней с оплатой (полного рабочего дня) суммой в 79,3 коп. При рабочем дне с 4 утра до 8 часов вечера в год (после 1934) вырабатывалось от 160 до 250 трудодней. При этом в 1936 году в средней полосе РСФСР годовой налог составлял: за избу – 20 руб., обязательная страховка (от пожара и т. д.) – 10 руб., за 0,5 га приусадебного хозяйства – 100 руб., за корову – 5 кг мяса или 30 руб., а также 100 литров молока или 15 руб.; за поросенка – 1 кг мяса или 5 руб., принудительная подписка на «добровольный» займ – 25–50 руб. и т. д. Кроме денежной оплаты на каждый трудодень семья (при двух работающих взрослых) могла получить 2 кг зерна, 2 кг соломы, опавшие фрукты (падалицу) и испорченную колхозную капусту. Бывший советский исследователь Октябрьской революции признавал: «”Оплата” трудодней колхозника носила по существу мизерный, а то и целиком фиктивный характер». При том в 1939 году 16 кг сена (пуд) стоил 50 руб., сноп соломы – 25 руб.; 1 кг: мяса – 10–20 руб., масла 20–25 руб., сахара – 4 руб., хлеба ржаного – 1 руб.; хлеба пшеничного – 2 руб. 90 коп.; мужской костюм – от 400 руб. и выше, обувь на резиновой подошве – 40 руб. По расчетам В. С. Мерцалова в 1912–1913 годах батрак, работавший в южнорусских губерниях во время полевого сезона на хозяйских харчах, зарабатывал по покупательной способности в 2–2,5 раза больше, чем колхозники самых богатых колхозов СССР в 1940 году. Сельскохозяйственный рабочий в Калифорнии примерно в то же время, что и колхозник из привилегированного колхоза, зарабатывал в 5 раз больше.
В полной мере о «счастливой колхозной жизни», в том числе и в Орловской области, свидетельствуют собранные и опубликованные бывшим эсером В. М. Зензиновым многочисленные письма колхозников родственникам, служившим зимой 1939–1940 годов в РККА (стиль и орфография сохранены публикатором):
«Теперь пишу относительно хлеба унас в колхозе хлеба натрудодень непридется не одного килограмма рож пропала клевера тоже неуродилось нечего кортофеля тоже неоднаго килограмма и сключит толко что согорода накапали то иесть» (из Калининской обл.);
«Унас жизня очен плохая и хужай быт некуда налоги наклодают очен болшыя» (из Воронежской обл.);
«Налогу заплатили 100 ру и еще 130 руб. наверное продовать последних овец» (из Орловской обл.);
«Дома у нас пока ничего хотя очень трудно но что делать хлеба пока терпимо нонче только налог большой 100 руб. и займу 100 руб. с меня и с ленки, самообложение 20 руб. страховки 20 руб. мясо-поставку за 40-й год тоже расплатился спасибо что ты нас поддержал деньгами ато нам бы никакого выхода небыло» (из Орловской обл.);
«Новостей в колхозе внас нету некаких мужики все дома пока живут было и Митрофана вытриб. и Оленина Василия но обратно отставили до следующиго требования в городе внас продкт кортош 12 руб пуд овес 15 руб пуд рож 25 руб мука 30 руб 35 руб пуд. Сельхоз налогу я сейчас плачу 109 руб страховки плачу 37 руб и займу 45 руб но почему то так нету некаких льгот по сельхоз-налогу както красноармейской семье усе плачу полностию все государственные платежи» (из Комаричей Орловской обл.);
«Живу я очен плохо дорогой братец замучили нас налоги пасоды пренесли на 1022 руб и мясозагот 65 руб дорогой братец продала воду и еще нерасплотилася еще долга на 68 руб. и еще принесли на 32 клограм мясозаготовки» (из Сталинградской обл.) и др.
Ситуацию, в которой после первой пятилетки оказался крестьянин, описал бывший воспитанник Киевского кадетского корпуса и журналист Н. М. Февр, побывавший в оккупированных районах Псковщины зимой 1942 года: «Раньше у каждого крестьянина, у каждого трудящегося на земле, была цель, дававшая смысл его жизни и труду. Этой целью было приобретение собственного участка земли. А перед достигшим этой цели, открывался целый ряд побочных целей, которых хватало на века и десятки поколений. Покупкой, либо удачной женитьбой детей, закруглить свой участок, срубить новую избу, завести пчельник, добыть племенную корову, лошадь, свинью, птицу, купить лесок, построить мельницу и сотни других крестьянских забот, которые заполняли трудовую жизнь целых поколений и, постепенно осуществляясь, вели к определенному и ощутимому прогрессу. Крестьянин любил свое хозяйство, берег его и легче ему умиралось, если он знал, что передает его детям в увеличенном или улучшенном виде. Ничего этого не осталось после коллективизации. Российское крестьянство сделалось, по существу, снова крепостными рабами. Крепостными рабами не помещиков, а государства. Но когда существовало помещичье крепостное право, то вся мыслящая Россия восставала против этого. Кто же в условиях большевистского режима мог сказать хоть одно слово против государственного крепостного права?»
Тяжелая жизнь колхозника, кроме беспросветного труда, изматывалась бесконечными и бессмысленными собраниями, надрывными агиткампаниями, бестолковыми производственными совещаниями, лицемерными обсуждениями хода фиктивного социалистического соревнования, принудительными подписками на обременительные госзаймы, лживыми политинформациями, ежедневно отнимая драгоценные часы, которые он бы мог посвятить своему хозяйству. К 1941 году колхоз, за исключением исправительно-трудового лагеря, представлял собой дно советской действительности, и, по выражению одного из очевидцев локотской эпопеи, «горе было тому, кто находился на этом дне». Трагедия заключалась не только в том, что сельский труженик в годы сталинской коллективизации лишился земли, тягловой силы, инвентаря, возможности свободного труда, а еще и в том, что, лишив крестьянина всего перечисленного, партия лишила его и смысла существования. Население сел и деревень превратилось «в нечто среднее между крепостными и сельскохозяйственными рабочими, со всеми вытекающими отсюда социальными и психологическими последствиями».
Колхозный труд выглядел малопроизводительным. Хотя, например, удельное село Брасово – будущий центр Локотского самоуправления – до 1917 года было богатым и зажиточным. Однако колхозная система, несмотря на свою неэффективность, гарантировала неприкосновенность власти и привилегированного положения партийной номенклатуры. Колхозы приходилось сохранять и с целью материального обеспечения нетрудящейся советской бюрократии. Так, например, в 1937–1938 годах на колхоз из 85 дворов, в котором насчитывалось 220 трудоспособных колхозников (в 1937 году по расчетам С. Н. Прокоповича средний колхоз объединял 76 дворов), приходились 25 представителей управленческого аппарата или 1 бюрократ на 8 работавших. Соответственно, существование 240 тыс. советских колхозов в 1939 году материально обеспечивали не менее 5 млн. советских управленцев, живших за счет труда закрепощенных крестьян.
В итоге отношения между властью и крестьянством приобрели острый характер, серьезно повлияли на многие события, происходившие на оккупированных территориях РСФСР. Вероятно, заслуживает внимания вывод, который в конце 1930-х годов сделал в Чехословакии известный в эмиграции экономист С. С. Маслов: «Оба выжидают: власть – действия времени и своих “достижений”, которые примирят крестьянство с колхозами, крестьянство – внешней войны, во время которой оно надеется сломить и власть, и колхозный строй. Об этом ожидании деревнями желанной войны, свидетельствуют сотни русских и нерусских наблюдателей сельской жизни. При этом в деревнях почти никогда не думают о внешнем враге и защите родной земли: перед сознанием, почти целиком его заполняя, стоит лишь собственная власть, от которой надо избавиться любой ценой <…> Если серьезная и длительная война для России вспыхнет и в нее войдут сельские резервы, во внутреннюю жизнь страны опять ворвутся военные восстания и снова оправдается поговорка: “Народ – что туча: в грозу все наружу выйдет”. Но эта гроза будет не только для власти, страшным испытанием она явится и для России».
В 1930–1936 годах все крестьянские хозяйства на Брянщине коллективизировать не удалось. Так, например, в январе 1937 года УНКВД по Западной области сообщало, что более половины единоличников проживало в 15 южных районах (Клинцовском, Новозыбковском, Почепском и др.). «Положение единоличника тяжелое», – подчеркивал В. С. Мерцалов. – Большевики видят в нем потенциального врага, не только колхозов, но и всего режима. Для них он – если не враждебный, то, во всяком случае, чуждый элемент. Поэтому единоличные крестьяне лишены всех преимуществ и сознательно поставлены властью в затруднительное положение». Через пять лет в названных районах многие домохозяева будут сотрудничать с оккупационными властями. В том же спецсообщении от 14 января 1937 года составители цитировали высказывание репрессированного единоличника Буланова, в сердцах заявившего на пленуме Волочковского сельсовета Андреевского района: «Скоро советская власть пропадет, и тогда всех коммунистов перебьем и перевешаем. Гитлер уничтожит советскую власть и расправится с коммунистами, этого ждут с каждым днем».
Вероятно, Буланов оказался не единственным врагом советской власти. 1 августа 1937 года начальник УНКВД по Западной области комиссар госбезопасности III ранга В. А. Каруцкий просил у руководства НКВД СССР разрешить расстрелять 2 тыс. и осудить на срок от 8 до 10 лет лагерей 6 тыс. потенциальных контрреволюционеров и бывших кулаков. Первый лимит из Москвы предусматривал уничтожение по Западной области лишь одной тысячи «врагов народа», а в лагеря предполагалось этапировать только 5 тыс. человек. Просьбу об увеличении лимитов Каруцкий мотивировал «чрезвычайной засоренностью области кулацким и контрреволюционным элементом». Начальник местного УНКВД отмечал в прошлом наличие на Брянщине эсеровского подполья, чье влияние не могло не коснуться населения. Напомним, что создатель Локотского самоуправления К. П. Воскобойник состоял в партии социалистов-революционеров. На основании директивы № 17089 от 18 января 1938 года комкора М. П. Фриновского по состоянию на 25 января 1938 года в Орловской области по обвинению в принадлежности к эсерам органы НКВД репрессировали 198 человек.
В соответствии с рапортом Каруцкого, в Брасовском районе в середине 1930-х годов систематически велась «кулацкая агитация» и была раскрыта «контрреволюционная кулацкая группа». 17 сентября в следующем донесении Каруцкий вновь обращал внимание Москвы на сложную оперативную обстановку в регионе: «Колхозы области чрезвычайно засорены кулачеством, в свое время укрывшимся от репрессирования. Большое количество кулаков, бежавших и вернувшихся из ссылки, выявляется на промпредприятиях, новостройках, леспромхозах и т. д.». Вероятно, именно поэтому начальник УНКВД вновь просил увеличить лимиты: по расстрелу – уже до 3 тыс. человек, по этапированию в лагерь на срок от 8 до 10 лет – до 7 тыс. человек. Ежов поддержал перед Сталиным ходатайство Каруцкого. После образования в сентябре 1937 года Орловской области, включившей 59 районов из Воронежской, Западной и Курской областей, с санкции Сталина состоялось увеличение репрессивных лимитов.
О масштабах политических репрессий по интересующим нас регионам мы может пока судить только по отрывочным сведениям. На Брянщине и Орловщине главный удар НКВД вновь пришелся по крестьянству, уже пережившему тяжелые испытания во время коллективизации. Так, например, в соответствии с оперативным приказом Н. И. Ежова № 00447 от 30 июля 1937 года «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», и по данным официальной статистики к 30 сентября 1937 года в Западной области чекисты арестовали 5 520 бывших кулаков и «контрреволюционеров». Спецтройка осудила к расстрелу 669 человек, и к заключению в лагерь на срок от 8 до 10 лет – 1 159 человек. Это за неполных два месяца. За период с 1 октября 1937 года по 27 октября 1938 года спецтройка УНКВД по Орловской области под руководством начальника Управления майора госбезопасности П. Ш. Симановского приговорила к расстрелу 3 631 человека, к заключению в концлагерь – 7 835 человек. Итого на Орловщине за год мирного времени подверглись репрессиям 11 466 человек «контрреволюционного элемента». Среди них необходимо упомянуть Степана Васильевича Мосина – будущего заместителя обер-бургомистра Б. В. Каминского по делам гражданского управления (1942–1943). В 1937 году он работал директором деревенской школы и заведующим Брасовским райотделом народного образования. В разгар ежовщины Мосина исключили из ВКП(б) и репрессировали за «антисоветскую агитацию и пропаганду». Отсидев полтора года, он освободился, и вернулся в Брасовский район, где перед оккупацией работал по специальности.
В Орловской области за период с 1 октября 1937 года до июня 1941 года по неполным сведениями только по обвинениям в «церковно-религиозной контрреволюции» подверглись репрессиям 1 921 человек, из них осудили к расстрелу – 1 209, остальные преимущественно получили по 10 лет лагерей. Последний довоенный правящий епископ Орловской епархии (1936–1937) Иннокентий (Никифоров) был арестован и расстрелян органами НКВД 4 декабря 1937 года. Из почти 750 церквей, действовавших к 1917 году на территориях, образовывавших к 1941 году Орловскую область, к началу войны службы совершались лишь в двух: Рождественской в Болхове и Никольской в с. Лепешкино Орловского района. С июня по сентябрь 1941 года за церковно-религиозную деятельность органы госбезопасности подвергли репрессиям еще около пятидесяти человек, из них 11 приговорили к расстрелу.
Из докладной записки начальника штаба партизанского движения на Брянском фронте старшего майора госбезопасности А. П. Матвеева, содержание которой впервые ввел в научный оборот С. И. Дробязко, следует, что в первые месяцы войны в Брасовский и в некоторые другие соседние районы, вернулись несколько десятков раскулаченных и депортированных. В расчете на близкий конец советской власти они «присматривались к бывшей своей собственности, прикидывая, во что обойдется ремонт жилого дома, каким образом использовать "свою" землю, выгодно ли восстановить мельницу», нисколько не скрывая намерений от окружающих. В той же записке автор отмечал широкое распространение антисоветских настроений среди крестьян Брасовского района и «засоренность» местных партийных и советских организаций «чуждым элементом». Наконец, по оценке А. П. Матвеева в годы войны, «по сравнению с соседними районами Брасовский район дал из числа партийно-советского актива относительно меньший процент партизан и относительно больший – предателей».
В последние сентябрьские дни 1941 года представители советских и партийно-политических органов уже не контролировали ситуацию на местах. Матвеев докладывал: «Эвакуируемые семьи партийного и советского актива провожались под свист и недвусмысленные угрозы со стороны распоясавшейся антисоветчины, а часть сотрудников учреждений упорно избегала под различными предлогами эвакуации». Воспоминания начальника УНКВД по Орловской области старшего майора госбезопасности (на 1941) К. Ф. Фирсанова согласуются с запиской Матвеева: «С первых дней оккупации в городах и районах нашей [Орловской. – К. А.] области стала всплывать на поверхность всякая нечисть: троцкисты, меньшевики, правые эсеры, кулаки и бывшие купцы. Кое-где появились доставленные немцами с эмигрантской свалки помещики. Вся эта немногочисленная, но очень обозленная и грязная свора была верной опорой и лакеями фашистов». В некоторых местах в обстановке хаоса и безвластия селяне начинали делить колхозный инвентарь и землю. В сложившейся ситуации в конце 1941 года при слабости немецких оккупационных властей и партизан любая инициативная группа легко могла использовать протестные настроения, распространенные с 1920–1930-х годов среди значительной части местного населения. К 8 декабря немцы оккупировали 64 из 66 районов Орловской области. 46 районов Орловщины, включая интересующие нас западные и юго-западные (Брасовский, Комаричский, Навлинский и др.) находились в оккупации практически два года. Оккупированная территория Орловской области была названа губернией и подразделялась на округа. Округ составляли несколько районов (или уездов), подразделявшихся в свою очередь на волости, состоявшие из сел и деревень. Всего в оккупации на территории Орловской области по некоторым оценкам оказалось около 2 млн. человек.
В поселке Локоть Брасовского района советская власть де-факто исчезла на рубеже сентября – октября. По воспоминаниям локотчан, в первых числах октября через Локоть и окрестности проходили разрозненные группы красноармейцев, преимущественно призывников с Украины, на ходу кричавших местным жителям, что за колхозы они воевать не будут. В ночь на 4 октября 1941 года в поселке появилась моторазведка 17-й танковой дивизии Вермахта (XLVII моторизованный корпус 2-й танковой группы), и вслед за ней – крошечная немецкая комендатура, состоявшая из пяти-шести немецких военнослужащих, совершенно терявшихся в наступившем хаосе. Локотчане стремительно растаскивали остатки казенного имущества, стараясь по возможности вознаградить себя за годы постоянного дефицита. Например, директор швейной мастерской, бывший член ВКП(б) и ВЦИК (1929–1934) В. И. Королёв припрятал 400 метров мануфактуры, правда, позднее передал большую ее часть в распоряжение созданного самоуправления. Локоть в первые месяцы оккупации находился в тылу 2-й полевой армии Вермахта генерал-полковника барона М. фон Вейхса ам ден Клона, которого 15 ноября сменил генерал танковых войск Р. Шмидт. 14 декабря 2-я армия перешла в подчинение командующего 2-й танковой армией генерал-полковника Г. Гудериана, а 26 декабря Гудериана заменил Шмидт. В результате самоуправление оказалось в тылу именно его армии.
Инициатива создания Локотского самоуправления принадлежала Константину Павловичу Воскобойнику (1895–1942). Жители поселка, знавшие до оккупации преподавателя физики гидромелиоративного техникума, позднее отмечали, что он зарекомендовал себя как знающий предмет преподаватель, хороший организатор, отличавшийся ораторскими способностями. Среди коллег и студентов Воскобойник пользовался авторитетом, не отказывался от общественных поручений. Часто он сам проявлял инициативу, например, организовав в техникуме кружок технической самодеятельности. В то же время одна из его бывших студенток рассказывала автору этих строк, что еще до войны интуитивно чувствовала в нем «не нашего человека», непримирившегося с действительностью. У студента Воскобойник мог вдруг спросить, состоит ли его отец в партии. Но в местных органах НКВД о Воскобойнике сложилось представление как о лояльно настроенном к советской власти интеллигенте, человеке энергичном и с высоким самомнением. От эвакуации Воскобойник уклонился.
Вскоре после прихода немцев, Воскобойник организовал в помещении местной больницы несколько собраний «граждан жителей поселка Локоть». На первой же лекции бывший эсер заявил: «24 года мы не имели права говорить правду, и только сейчас, сбросив каторжные цепи рабства и лжи, можно послать проклятие злодею Сталину, затопившему кровью Россию». Можно представить, какие чувства испытали слушатели, услышав и невероятные слова о Сталине, и о том, что отныне они должны сами брать в руки хозяйство и самостоятельно строить новую жизнь. Без парторгов? Без исполкома и райкома? Без НКВД? Без партийно-советского актива? О немцах Воскобойник говорил землякам достаточно туманно, потому что сам ничего не представлял об их целях и намерениях. На второй лекции Воскобойник остановился на принципиальной разнице в поведении народных масс в 1915 и в 1941 годах. «Вспомните, – говорил он, – империалистическую [Первую мировую. – К. А.] войну, разве она вызвала такую экономическую перемену или исчезновение продуктов? Только год спустя после начала войны сахар вздорожал у нас на 3 копейки (за фунт) и то, какое негодование вызвало это в народе».
Обратив внимание на самостоятельного и популярного преподавателя, комендатура назначила его старостой в Локте. 16 октября (по другой версии – 16 ноября) оккупационные власти официально утвердили создание управления (старостата) Локотской волости Брасовского района (уезда), в состав которого вошли три ранее репрессированных представителя местной интеллигенции: преподаватель физики К. П. Воскобойник, инженер Б. В. Каминский и учитель С. В. Мосин. Четвертым сотрудником управления стал уроженец с. Брасово Р. Т. Иванин – личность довольно мрачная, по одному из партизанских донесений, до войны «разнообразивший скуку провинциальной жизни судимостями и отбытиями наказаний за хулиганство, жульничество и т. п.» Иванин стал начальником полиции. К концу осени локотская милиция (Ortsmiliz) насчитывала всего 12–18 бойцов, преимущественно жителей поселка, вооруженных стрелковым оружием, которое бросили в Брасовском районе отступавшие красноармейцы.
Настоящая милиционная группа положила начало народному ополчению (Volkswehr) Локотского самоуправления. Один из очевидцев событий в эмиграции писал американскому историку А. Д. Даллину: «Начало формирования никак не могло говорить о том, что финалом будет превращение этого формирования в СС-дивизию». В середине декабря милиционеров насчитывалось не более ста человек, но к новому году численность милиции выросла до двухсот бойцов. Воскобойник набирал милицию на добровольной основе. Руководитель Локотской администрации привлек в силы самообороны амнистированных им бывших комсомольцев и членов партии, оставшихся в районе; по версии консультанта Даллина, «это рассматривалось как искупление их вины». В декабре милиционеры носили еще гражданскую одежду и были вооружены исключительно советскими винтовками и пулеметами. Замысел Воскобойника заключался в том, чтобы создать в зоне своей ответственности своеобразную сетевую самооборону. «Подразделения отряда появились в селах округа, но это не были регулярные отряды, это были добровольческие группы, ставящие себе относительно узкую задачу – охрана порядка в своем селе. Все эти маленькие отряды, возникшие в селах, подчинялись отряду, находившемуся в окружном центре. Крестьяне, принадлежавшие к сельским формированиям, не несли регулярной службы. Они имели оружие дома и при необходимости собирались в назначенное место для выполнения задачи. В остальное время они занимались своим крестьянским хозяйством». По-крайней мере, так было в первый период.
В конце осени в локотской типографии по инициативе Воскобойника, принявшего псевдоним «инженер Земля (КПВ)», были напечатаны документы, сыгравшие важную роль в институционализации Локотского самоуправления: программный Манифест Народной социалистической партии России (НСПР), датированный 25 ноября 1941 года, а также воззвание и «Приказ № 1». А. Д. Даллин верно указывал на народнический характер манифеста НСПР, в котором чувствовалось влияние эсеровской идейной традиции. В глазах значительной части крестьян Брасовского района лаконичная программа преподавателя физики из локотского техникума – ликвидация колхозов и советской власти, раздел и подворная передача колхозной земли в трудовую (функциональную) собственность, восстановление частной хозяйственной инициативы – выглядела привлекательно. Она отвечала чаяниям многих селян, пострадавших от коллективизации, и способствовала формированию социальной базы Локотского самоуправления. В декабре Воскобойник развил энергичную деятельность по созданию в Брасовском районе политических ячеек НСПР, и к январю 1942 года здесь их насчитывалось пять. Позднее упомянутый старший майор госбезопасности К. Ф. Фирсанов докладывал секретарю Орловского обкома ВКП(б), что Воскобойник разворачивал свою деятельность с целью организации «борьбы с компартией, советами и колхозным строем». Именно поэтому руководители брянских партизан нередко называли создателя Локотского самоуправления не «предателем» или «изменником», а «контрреволюционером» – словом, казалось бы, прочно забытым к 1942 году.
Так неожиданно развернулись события после начала немецкой оккупации в юго-западных районах Орловской области. Их связь с антиколхозным сопротивлением 1930–1932 годов выглядит очевидной. В условиях немецкой оккупации скрытые протестные настроения части местного населения получили возможность для реализации на местном уровне. История Локотского самоуправления, в состав которого к 1943 году входили более двухсот сельсоветов (8 районов) с общим населением 581 тыс. человек, уже неоднократно становилась предметом исследования разных зарубежных и отечественных специалистов.