Geum.ru

Ю. Г. Пастушенков Дни славянской письменности и культуры: Сборник докладов и сообщений. Вып. Тверь, 2002. 82 с

Вид материалаДоклад
Автограф палладия роговского в фондах тверского государственного объединенного музея
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

АВТОГРАФ ПАЛЛАДИЯ РОГОВСКОГО В ФОНДАХ ТВЕРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБЪЕДИНЕННОГО МУЗЕЯ



Редкие и рукописные книги, хранящиеся в фондах Тверского государственного объединенного музея (ТГОМ), составляют с коллекцией музея единое целое. Наряду с обслуживанием различных подразделений музея, его научных сотрудников, специалистов-историков, филологов и др., в задачи сотрудников отдела фондов входит хранение, собирание и изучение книги как музейного предмета.

В отделе фондов ТГОМ с 1997 г. проводится работа по научному поэкземплярному описанию старопечатных и рукописных книг, руководителем которой является доктор исторических наук заведующая Археографической лабораторией МГУ И.В. Поздеева.

При составлении научного описания выявляются и изучаются все записи, имеющиеся на книгах. Эти записи содержат богатую и многообразную историческую, историко-культурную, социальную, экономическую, географическую, лингвистическую, нередко и книговедческую информацию. При этом речь идет о значительном объеме сведений, так как правилом является наличие записей на старопечатных и рукописных книгах, а отсутствие таковых – скорее исключением.

Обычай делать пометы, записи на книгах пришел к нам, вероятно, с появлением самой книги. Книги долгое время были редкостью, представляли собой большую материальную ценность и были дорогими. Это вызывало необходимость фиксировать их принадлежность к какому-либо лицу или церкви, поэтому на книгах появлялись владельческие записи.

Очень часто встречаются на книгах запродажные и купчие. Они фиксируют факт перехода книги путем купли-продажи в другие руки, несут очень любопытную информацию о ценах на книги в различные периоды времени. Нередки на книгах дарственные и записи-завещания, которые определяют судьбу книги после смерти владельца.

Вкладные записи дают нам возможность установить, кто и куда вложил книгу, определив тем самым место и среду бытования.

Независимо от времени своего происхождения или характера записи всегда привлекают внимание исследователя тем, что позволяют разрешить многие проблемы в изучении истории книги, среды и места ее бытования, позволяют узнать о людях, имевших отношение к книге, о времени и событиях давно прошедших лет.

Таким образом, записи представляют собой ценный, еще мало изученный исторический источник.

Замечательная вкладная запись сделана на одной из книг Троицкого Калязина монастыря, хранящейся в фондах ТГОМ.

Книга эта – Минея общая с праздничной (ТГОМ (КЗФ) КОФ-922) – напечатана в Москве на Печатном дворе в 1687 г. В нашей коллекции эта книга уникальна сама по себе. Не всякое, даже очень крупное, книгохранилище имеет это издание. Издавались подобные Минеи достаточно часто, но сохранившихся экземпляров в объеме более 700 листов не много. Наш экземпляр 1687 г. издания в 20, в нем 766 л. Как правило, для удобства пользования такие большие книги расплетали на две части и пользовались отдельно – Минеей общей и Минеей праздничной. Наш экземпляр практически полный, утрачен лишь один титульный лист.

Вкладная запись идет по нижнему полю листов 1-20 (второго счета). На 1-м листе – по-латыни “laus deo”, а далее – русской скорописью XYII в.: “7196 году (1688) дал сию гл<а>големую Минея wбщая с празнiки в дом Живоначалныя Тро<и>цы и чу<до>тв<о>рца Макарiя cв<я>тhйшаго патриарха из грhческой школы дияконъ Палладiй Рогуша, родом того же м<о>н<а>ст<ы>ря ”.

Палладий Рогуша или Палладий Рогов (позже – Роговский) – первый русский доктор богословия и философии, ректор Московской Славяно-греко-латинской академии. Палладий Роговский – современник Леонтия Магницкого и предшественник Михаила Васильевича Ломоносова. Его жизнь и деятельность относятся к тому периоду нашей истории, который является границей между Московской Русью и Петровской империей. Петровская эпоха в истории России – это не только реформы и преобразования в области управления, экономики, это преобразования в умах и настроениях людей. И личность Палладия Роговского – яркий пример этому.

Палладий (в миру Павел) родился в 1655 г. в Кашинском уезде в одной из вотчин Калязинского монастыря. Эти сведения приведены в Древней Российской βиβлiоoике в Челобитной Палладия Роговского на имя патриарха Адриана. Затем он перешел в Новгородские пределы и в Савво-Вишерском монастыре принял постриг и монашеский сан. “Минув колико времени”, как пишет сам Палладий в Челобитной, он пришел в Москву. Неизвестно, сколько он здесь оставался, но уже в 1682 г. его заметил и взял с собой на вновь открытую Тамбовскую кафедру епископ Леонтий, посвятив в дьяконы. Но через два года сам Леонтий был лишен сана, и Палладий вернулся в Москву. Там он бьет челом Святейшему патриарху Московскому и всея Руси Иоакиму ради учения греческого и латинского языков в Греческой школе. В 1685 г. с разрешения патриарха Палладий поступает в школу при Богоявленском монастыре, в котором одновременно он служит дьяконом.

В это время в Москве параллельно существовало три учебных заведения, именующихся Греческой школой:

1. Греческая школа Попа Тимофея на Печатном дворе (чуть позже – типографское училище).

2. Греческая школа Сильвестра Медведева, с 1682 по 1687 г. существовала в Заиконоспасском монастыре.

3. Школа в Богоявленском монастыре, открытая в 1685 г. братьями Лихудами Иоанникием и Сафронием, где и учился 1,5 года Палладий Роговский. В этой школе на греческом и латыни преподавались грамматика, пиитика, риторика, логика, физика. В 1687 г. училище Сильвестра Медведева было ликвидировано, а братья Лихуды перебираются в Заиконспасский монастырь.

80-е гг. XVII в. – это время идейных споров и борьбы “грекофилов” и “латинствующих”. Западники – “латинствующие”– горячо отстаивали необходимость изучения латыни как общеевропейского языка науки. Сторонники патриарха – “грекофилы”– требовали ограничиваться изучением греческого как языка православного богословия. Западники XVII в. выступают просветителями, а “грекофилы” оправдывают меткое, данное им в ходе полемики именование – “мудроборцы”, т.е. борцы с мудростью.

В такой обстановке, чувствуя себя неудовлетворенным и, по собственным словам, “желая современного учения”, Палладий решился бежать за границу. Палладий Роговский последовательно учится в свободных иезуитских школах Вильны, затем – в Нейсе в Силезии и, наконец, в Ольмюце в Моравии. Здесь он прослушал четырехгодичный курс и, чтобы получить диплом, принимает римско-католическую веру. “Присягнул латинству не сердцем”, как он сам утверждает в своей челобитной, “но едиными устами”. Одновременно он меняет фамилию Рогов на Роговский.

В 1692 г. Палладий прибыл в Рим, где поступил в греко-униатский коллегиум. В Риме он прожил семь лет, изучая философию и богословие. Одновременно он служит в сане дьякона в церкви Святого Афанасия Великого при коллегиуме. По рукоположению митрополита Онуфрия Македонского получает сан священника. В Риме Палладий блистательно окончил курс и стал доктором богословия и философии.

Цель Палладия была достигнута, осталось только вернуться на Родину. Скрывая свое намерение, доктор Роговский просит папу Инокентия XII отпустить его в униатские монастыри, находящиеся в Малороссии. Отпущен он был беспрепятственно. По пути из Рима Палладий воспользовался покровительством П.А. Голицына, находившегося в это время в Венеции. В Государственном архиве Тверской области в фонде ТУАК есть дело, в котором неизвестный автор подробно излагает обстоятельства возвращения Палладия Роговского. В свите Голицына были два брата Нарышкины, они и стали посредниками в сношениях Голицына с Роговским, а затем ходатайствовали за него перед царем и патриархом. Братья Нарышкины в Венеции подружились с Палладием Роговским, который открыл им свою тайну. Когда юный Нарышкин был представлен Петром I к награде, то на вопрос, чего он хочет, последний просил прощения для Палладия.

Свое первое отречение от католической церкви Палладий Роговский сделал еще в Венеции. Он исповедался в своем невольном отступничестве перед митрополитом Филадельфийским Мелетием. Мелетий принял Палладия в лоно православной церкви и даже допустил к служению. По возвращении в Москву в 1699 г. Палладий находится в Новоспасском монастыре, где исполняет следующее условие патриарха Адриана: он пишет исповедание Веры Восточной церкви, где подробно описывает свое пребывание на западе, особенно отступничество от православия. Вероотступничество, как в России, так и на западе, каралось одинаково сурово. По правилам за измену отечественному православию полагалась казнь “без всякого милосердия”. По велению патриарха Адриана Палладий должен был изложить все заблуждения Римской церкви и произнести над ними проклятье перед собором и народом.

В конце 1699 г. Палладий Роговский оставлен в сане священника, а через год назначен ректором Славяно-греко-латинской академии. Принять Палладия в академию патриарха отчасти побудило искреннее раскаяние в отступничестве, а отчасти и печальное положение дел в Славяно-греко-латинской академии. После удаления в 1694 г. братьев Лихудов академия осталась практически без учителей.

В период управления Палладия Роговского, продолжавшегося всего три года, академия стала называться славяно-латинской, а то и просто латинской, так как Палладий Роговский вел дело образования в духе хорошо ему знакомых западных латинских школ.

Тяжело далось “совершенное учение” первому русскому доктору богословия. В 1703 г. 48 лет от роду он умер, о чем свидетельствует запись в Трапезной церкви Заиконоспасского монастыря, там же он и похоронен.

Ознакомившись с жизненным путем Палладия Роговского, невольно обращаешься к дате записи на Минее – 1688 г. Это то время, когда Палладий начинает свой путь на Запад. Невольно задумываешься о причине, побудившей дьякона Греческой школы посетить Троицкий Калязин монастырь. Для Палладия Роговского это было прощание с домом, с родной землей перед дальней дорогой в неизведанное.

Немногими плодами приобретенных Палладием знаний воспользовались его современники. Но для его потомков это будет примером самоотверженной и непреодолимой любви к науке.

Записи на книгах, хранящиеся в музеях и библиотеках, еще ждут широкой публикации, классификации и последующего осмысления.