Geum.ru

Валерий Демин. Тайны русского народа

Вид материалаДокументы
Павлом Петровичем Бажовым
Сокол да Сокол Соколович
Помнили ибо народы
Даная и Данай
Донец, Дан
Прилетел он в царство под солнышком
Василий Иванович Немирович-Данченко
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   38
Вольфрама фон Эшенбаха

"Парсифаль" (XIII в.) -- Грааль изображается в виде камня,

излучающего волшебный свет: достаточно глянуть на него, и

человеческая жизнь продлится. Такая трактовка сближает Грааль

со знаменитым Алатырем-камнем русских легенд и заговоров. Что

касается главного назначения Грааля -- даровать бессмертие, то

данное свойство по своему смыслу близко действию живой и

мертвой воды из русских сказок, способной оживлять умерщвленных

героев. Кроме того, функционально Грааль сходен со знаменитым

Кощеевым яйцом: оно не только находилось за тридевять земель в

недосягаемом месте, но и обладало живительными свойствами. В

одной из сказок, записанных от сибирской сказительницы

Н.О.Винокуровой, Орел-царевич после победы над Кощеем оживляет

умерщвленного отца с помощью Кощеева яйца.

Существует легенда, что древне-скандинавские викинги

сверяли удачу своих разбойных набегов с полетом лебедей. Так

это или не так -- теперь проверить трудно. А вот покорителю

Сибири Ермаку путь за Урал совершенно точно по лебединой

наводке открылся. Народный сказ про то, обработанный Павлом

Петровичем Бажовым (1879 -- 1950), называется "Ермаковы

Лебеди". Ермак, как известно, -- казацкое прозвище, настоящее

же имя, по его собственным признаниям, было Василий, а фамилия

совсем тотемного происхождения -- Оленин. Так вот, взял однажды

мальчик Васютка (будущий Ермак) три яйца из гнезда погибшей

лебедихи и подложил их дома под гусыню. Она-то и высидела

лебедят, они потом до самой Ермаковой смерти дарили ему удачу:

и на россыпи драгоценных самоцветов наводили, и путь в Сибирь

указали. "Вовеки бы ему в сибирскую воду проход не найти, кабы

лебеди не пособили", -- вот какое мнение навсегда укрепилось в

народе.

Весь песенно-сказочный фольклор Руси и поэзия России

расцветали под сенью лебединых крыльев. Лебединый образ русский

человек впитывает с молоком матери, он передается как

драгоценная память предков. Когда поэт пишет "О Русь, взмахни

крылами!" -- у русского читателя, скорее всего, возникает

ассоциация птицы-лебедя. Россия -- это и есть Царевна Лебедь. В

этом возвышенном символе закодированы номинированные элементы

древнейшей родоплеменной и социальной организации

доиндоевропейских цивилизаций. С самого начала лебедь выступал

в качестве священной птицы и соответствующего тотема различных

народов и пранародов, находившихся долгое время в стадии

нерасщепленной общности и обособлявшихся по мере расселения по

бескрайним просторам Евразии (процесс этот занял не одно

тысячелетие). В конечном счете у сформировавшихся народов

получили окончательную прописку совершенно конкретные

образы-символы, ставшие неотъемлемой частью культуры и вошедшие

в кровь и плоть народного духа. Тотемические пережитки,

связанные с лебедем, по сей день живут в запретах убивать или

употреблять в пищу эту величавую птицу. "Не стреляйте в белых

лебедей!" -- это табу стойко держалось в народных традициях на

протяжении многих тысячелетий. По русским поверьям, даже если

только показать детям убитого лебедя, то они непременно умрут!

Тотемические символы неистребимы: передаваясь от поколения

к поколению, они живут не только в изображениях, изваяниях,

устном и письменном слове, но и в традиционных обрядах. Никакие

идеологические доминанты не смогли вытеснить тотемические

каноны русской свадебной лирики. Ее главные действующие лица --

жених и невеста -- именуются по-тотемному: утка да селезень,

сокол да лебедь.


Сокол да Сокол Соколович,

Свет добрый родной молодец...

Летал Сокол по крутым горам,

Искал Сокол лебединые стада...

Что, Гоголь мой, Гоголечек?

Был ли ты, Гоголь мой, на море?..

Белые Лебедки! Где вы бывали?..

Не вылетай, Утица, из-за острова...


И т.д. и т.п. Эта загадочная на первый взгляд свадебная

символика уходит своими корнями в те невообразимо далекие

времена русской предыстории, когда не было вовсе никакой

этнической или языковой расчлененности и тем более --

национальной обособленности, и представители одних тотемных

родов женились или выходили замуж за иноплеменников иной

тотемической принадлежности. Как сейчас говорят: "вышла замуж

за русского (татарина, якута, осетина и т.д.)", -- так тогда

говорили: "вышла замуж за сокола (лебедя, гоголя, ворона,

журавля и т.п.), имея в виду принадлежность жениха или мужа к

конкретному тотему.

Песен с тотемными отголосками записано великое множество:

они не канули в Лету, а по сей день выступают неотъемлемой

исполнительской стороной русского свадебного обряда.

Естественно, соколами и лебедями, селезнями и утками обрядовый

фольклор не ограничивается. Известно, к примеру, множество

вариантов шуточной песни про свадьбу совы, что вышла замуж за

"белого луня, за милого друга". Здесь тотемная сова заменила

традиционную лебедь (утицу), а тотемный сокол превратился в

свою более редкую для фольклора ястребиную разновидность --

луня. Русские песни сохранили множество свидетельств и о

древнейших дендрототемах. Знаменитая "Калинка-Малинка" -- не

что иное, как закодированный тотемный пароль, фиксировавший

когда-то конкретную тотемную принадлежность. А рефрен типа "Ой,

калина моя! Ой, малина моя!" сродни припевам "Ой, Дид-Ладо!" с

призывами к славянским языческим Богам Диду и Ладу. Былинный

Калин-царь -- отголосок все тех же тотемных времен и подчас

жестокого противоборства различных тотемов; лишь впоследствии

произошло его совмещение с воспоминаниями о более знакомых по

злодеяниям врагах, в основном -- о степняках-кочевниках, что

веками терзали Русь. Из того же тотемного прошлого и сказочный

Калинов мост как символ кланово-племенного рубежа.

С растительными тотемами связано множество обычаев и

поверий, доживших до настоящего времени. Испокон веков

существовало на Руси поклонение деревьям. Ни одна власть не

оказалась в состоянии выкорчевать древнейшие языческие

традиции. В прошлом церковные и светские источники постоянно

отмечали неискоренимость культа деревьев: то тут, то там

древопоклонники молились либо в священных рощах, либо "около

куста", либо просто "дуплинам деревянным", либо перед особо

почитаемыми деревьями, а ветки обвешивали платками и

полотенцами48. И все это вовсе не дела давно минувших дней.

Этнографы регулярно констатируют стойкую и повсеместную веру в

целительную и оберегательную силу деревьев49, что наглядно

проявляется хотя бы в народном обычае стучать пальцем по любому

деревянному предмету, дабы предотвратить беду -- отвернуть ее

от задуманных планов или благополучного течения дел. Во многих

районах -- особенно на Севере и в Сибири -- деревьям и кустам

по-прежнему приносятся плоды, а ветки либо завиваются (как у

березы на Семик), либо украшаются лентами. Кое-где до сих пор

старые дуплистые деревья считаются наделенными целительной

силой: чтобы ею воспользоваться, нужно прислониться к стволу,

залезть в дупло или пролезть через него, если оно сквозное.

Семикская обрядность, однозначно связанная с тотемом

березы, восходит чуть ли не к эпохе матриархата, являясь

эзотерическим женским праздником с сексуально-эротическим

оттенком50 и подчеркнутой гадательно-предсказательной

направленностью. Охранительная и магическая сила дендрототемов

учитывается также в современной свадебной обрядности. И поныне

в ряде областей России жив тотемный по своей сути и

происхождению предвенчальный обряд, связанный с украшением

деревца или куста. Так, в Пензенской области сохраняется

архаичный обычай наряжания деревца в доме просватанной невесты.

Деревце под обобщенным названием "елочка" (хотя в

действительности это может быть даже репейный куст)

символизирует девичество, с ним совершают различные магические

действия, а в некоторых случаях сжигают.

История тотемов -- русских и мировых -- неисчерпаемый

кладезь знаний о далеком прошлом, охватывающем отрезок времени,

несоизмеримый с письменной историей. В учебниках и научных

книгах обычно описывается история, занимающая 2 тысячи лет

новой эры и 3 тысячи лет до новой эры, итого -- 5 тысяч лет.

Это всего лишь жизнь 150 поколений, если считать по

демографическому канону: 3 поколения в столетие. Не так уж и

много с учетом того, что сюда умещается вся история мировых

цивилизаций, начиная с расщепления арийской этнокультурной

общности и становления древнейших государств Индостана, Китая,

Двуречья, Малой Азии и Египта. Тотемная же история неизмеримо

богаче и шире: 40 тысяч лет (условно) существования

человечества, включая и современный этап его развития, -- это

1200 поколений. Так не будем обеднять собственную историю! Тем

более что тотемное прошлое не исчезло бесследно. Оно живет в

современных символах, государственной и сословной геральдике,

обрядах, традициях и, наконец, во многих фамилиях, названиях

рек, озер, древних городов, селений и просто заповедных мест.

По ним-то и удается расшифровать пути древних миграций и

восстановить мысленные контуры заветной страны Лебедии, которую

-- в честь древних русских тотемов -- с неменьшим правом можно

было бы назвать и Соколией, и Оленией, и Медведией, и еще

какой-то волшебной страной, что не отыскать ни на одной карте!

В новейшем -- небезынтересном, хотя и спорном --

переложении на современный литературный язык "Слова о полку

Игореве" ("Молодая гвардия". 1995. No1. Перевод В.Молоканова)

лебеди и соколы напрямую истолковываются как тотемы. Прав или

не прав переводчик, по-новому объясняя значение древнерусских

слов и восстанавливая якобы имеющиеся пропуски, -- это лишь

одна сторона медали. Другая же такова: скрытый смысл или

подтекст угаданы правильно. Дословно знаменитый фрагмент из

зачина древнерусской поэмы -- в отличие от канонических версий

-- переведен так:


Помнили ибо народы

древних племен тотемы.

Пускали тогда соколов

десять на стадо лебедей, --

кто догонял (свою лебедь,

тот и женился на ней),

да прежде того песню пел...


Конечно, понятие "тотем", заимствованное из языка одного

из индейских племен, выглядит более чем инородным даже в

контексте современного перевода. Однако автору оригинальной

интерпретации никак нельзя отказать в достаточной

аргументированности. Термин "тотем" возникает в поэтическом

переложении знаменитой фразы о вещем Бояне, помнящем "первых

времен усобицы". В древнерусском тексте стоит "усобицъ",

но смысл в ту пору данное слово имело двоякий: во-первых,

"распря", во-вторых, "особь". В древнерусских текстах можно

встретить слово "усобичный" -- "родственный", "единоплеменный".

Из лексического гнезда однокоренных слов с основами "усоб-особ"

вышла целая смысловая цепочка: "особо", "особый", "особенный",

"обособленный", "особь", "особа" ("лицо"). В сочетании с

древнейшим смыслом, означающим "родственность" и

"единоплеменность", а также будучи спроецированным на

социальные, родоплеменные отношения, слово "усобицы" и

позволяет истолковать его как "тотемы": особый род --

это и есть тотем.

Но вернемся к Гиперборее. О ней имеется немало прямых и

косвенных свидетельств, сохранившихся в разных языках, мифах и

фольклоре. Одно из них -- история рождения Персея

Гиперборейского. "Водитель народа" не просто так отправился в

Гиперборею (там его, кстати, обучили летать с помощью крылатых

сандалий) -- он возвращался на родину предков, где на северной

оконечности Ойкумены обитала Горгона Медуса (существует,

кстати, обоснованная версия о том, что способность Горгоны

Медусы обращать все живое в камень означает не что иное, как

способность превращать живых существ в лед). Персей -- сын

Зевса. В виде золотого дождя сошел владыка Богов на лоно

прекрасной Данаи, и у нее родился герой Эллады -- Персей. Не

станем повторять традиционную версию, заглянем чуть глубже.

Сначала обратимся к сказке. У царевны родился чудесный

сын, его вместе с матерью недруги закупорили в бочку и бросили

в море. Спрашивается: о ком идет речь? 99 процентов русских

читателей немедленно ответят: Пушкин -- "Сказка о царе

Салтане", написанная на основе русского фольклора. Между тем

речь идет совсем о другом. У Пушкина родила царица, а вопрос

относится к царевне. Царевна эта -- Даная, дочь аргосского

царя, запертая им в темницу. Но туда проник Зевс, обратившись в

солнечные лучи, и от этого света Даная родила будущего героя

Эллады Персея -- победителя Горгоны Медусы. Сходный миф

обнаруживается и в недрах совершенно иной неиндоевропейской

культуры. В китайских народных поверьях излюбленным образом

является Данай Фужень -- Богиня, помогающая при родах. Образ

этот проистекает из цикла сказаний о великой Богине Гуань-инь.

По преданиям, Данай Фужень родилась от луча света, исходящего

из пальца Гуань-инь и попавшего в утробу матери. В русле

развиваемой здесь концепции моногенеза всех народов мира, их

языков и культур представляется совсем не случайным сходство

сюжетов (рождение от луча света) и имен -- Даная и

Данай (дословно "большая бабушка") Фужень.

Итак, что же общего между русской сказкой и

древнегреческим (а также китайским) мифом? Общая сюжетная

основа -- объясняют специалисты -- бродячий сюжет. Но сюжеты

бродили не сами по себе, а по той причине, что бродили люди и

народы, их распространявшие. Когда-то был единый пранарод с

единым праязыком и едиными праверованиями. Единый очаг культуры

находился на Севере Евразии. Затем начались дифференциация и

расселение народов, растянувшиеся на тысячелетия. Одни

впоследствии оказались в Индостане или Иранском нагорье, другие

остановились в ареале от Волги до Одера (Одры), от

Черноморско-Кавказских степей до Прибалтики и Волхова (это были

предки славян), третьи двинулись на Балканы через Малую Азию и

с севера, основав по берегам Средиземного, Эгейского и

Адриатического морей древнегреческие колонии и полисы.

Былое же время, когда они тесно соприкасались, и

отразилось в дошедших до нас сильно измененных преданиях о

Данае или славянской Дане -- жене Солнца (она же Дева --

Божество, олицетворяющая не только Солнце, но и воду51). О Дане

современным потомкам древних индоевропейцев известно больше по

именам великих славянских рек -- Дон, Данапр

(Днепр), Донец, Данувий (Дунай). Но не только в

гидронимах сохранилась память о Дане. Спустя тысячелетия в

местах ее былого почитания, на Дунае, старуха Изергиль поведала

молодому Максиму Горькому легенду об огненосном Данко и

его горящем сердце, которое "пылало так ярко, как солнце, и

ярче солнца".


Не приходится сомневаться, что древняя Гиперборея имеет

непосредственное отношение к древнейшей истории России, а

русский народ и его язык напрямую связаны с исчезнувшей

гиперборейской цивилизацией. Неспроста ведь Мишель Нострадамус

в своих "Центуриях" именовал россиян не иначе как "народом

гиперборейским". Быть может, рефрен русских сказок о

Подсолнечном царстве, что расположено за тридевять земель, --

смутные воспоминания о стародавних временах, когда наши предки

соприкасались с гиперборейцами и сами были гиперборейцами.

Имеются и более детальные описания Подсолнечного царства. Так,

в былине-сказке из сборника П.Н.Рыбникова рассказывается о том,

как герой на летающем деревянном орле посещает Подсолнечное

царство:


Прилетел он в царство под солнышком,

Слезает с орла самолетного

И начал по царству похаживать,

По Подсолнечному погуливать.

Во этом во царстве Подсолнечном

Стоял терем -- золоты верхи,

Круг этого терема был белый двор

О тых воротах о двенадцати,

О тых сторожах о строгих... 52


Другое свидетельство, зафиксированное многими авторами, в

том числе Н.М.Карамзиным, А.Н.Афанасьевым и А.А.Коринфским,

касается легендарного Лукоморья. Оказывается, это не сказочная

страна, невесть где расположенная, а древнее Северное царство,

где люди на два месяца впадают в зимнюю спячку, чтобы

проснуться к возвращению весеннего Солнца53.

И совсем уж невероятную картину рисовали русские поморы,

издревле промышлявшие на самой крупной островной территории

России -- Новой Земле, по-северному -- Матке (откуда и

поэтическое название пролива -- Маточкин Шар). Еще в прошлом

веке среди стариков живы были сказания о новоземельских ледяных

городах, церквях и замках. Вот один из записанных рассказов

очевидца (!): "Посреди Матки <...> города есть, не нашим

земным городам чета. Церкви в эфтом городу ледяные, дома тоже.

А живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не

добраться, все охотнички да ловцы, что на Матке [исчезли]...

Видел я, братцы, великое чудо. Быд-то висит посреди Матки гора

ледяная, а на эфтой горе все церкви да церкви, и сколько эфтих

церквей, поди, не сосчитать, -- одна другой выше, одна другой

краше. Колоколенки -- словно стеклянные, тонкие да прозрачные

такие. И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон

поднялся. Я обмер да скорее назад".

Продолжение темы неожиданным образом обнаруживается в

преданиях российских саамов (лопарей) -- древнейшей коренной

народности Европейского Севера. О лопарской легенде поведал

Василий Иванович Немирович-Данченко (1845 -- 1936) --

некогда весьма популярный и плодовитый писатель, чье собрание

сочинений насчитывало 50 томов. Он еще в конце прошлого века

пешком исходил чуть ли не всю Русскую Лапландию, написал об

увиденном несколько сочувственных книг, одну даже детскую, "для

народа и школ", с трогательным названием "Лопь белоглазая". По

саамской версии, древний народ, что раньше обитал на Севере,

погрузился на дно океана и там продолжает жизнь. Под водою, как

и наверху: те же горы, леса, бродят звери, летают птицы. "Чудь

подземная" (точнее было бы сказать, "подводная") -- так

собирательно назван исчезнувший народ -- пасет под водой не

только оленей, но и моржей, тюленей, разводит вместо коров

дельфинов, отбиваясь от нападения акул с помощью огромных

железных луков и каменных стрел. Своеобразная полярная версия

известной легенды о Невидимом граде Китеже, с той лишь

разницей, что речь идет о целом народе, погрузившемся вместе со

своими городами в пучину Ледовитого океана и продолжающем там

прежнюю жизнь.

В русских народных преданиях живет также память о "дивьих

народах", обитающих под землей на краю света. Известны разные

версии этой легенды, одна даже вошла в канонический Сборник

сказок Афанасьева, хотя к сказке в собственном смысле данного

слова имеет отношение самое незначительное. В русском народном

сознании древний сюжет о подземных жителях смешался с

библейскими "Гогами и Магогами" и Александром Македонским:

он-то якобы и загнал свирепых ворогов в глубь земли. Но они

живы до сих пор и вырвутся на свободу перед самой кончиной

мира.

Представление о подземном царстве имеет древнейшие корни.

И не только сказочные или мифологические. В преданиях о людях

(или человекоподобных существах), обитающих в недрах Земли:

Хозяйка Медной Горы, Подземная чудь, Аггарта -- северная

Шамбала. Сведения на сей счет сохранились и в русских

летописях, где они излагаются как сами собой разумеющиеся

факты. Так, в Начальной летописи под годом 1096-м (6604) Нестор

воспроизводит свою беседу, надо полагать, с приезжим

новгородцем: