Geum.ru

С. А. Васильев Добрый день! Яприветствую всех присутствующих на парламентских слушаниях в Совете Федерации. Тема наших слушаний сегодня Законодательное обеспечение развития рынка драгоценных металлов и драгоценны

Вид материалаЗакон
Подобный материал:
1   2   3   4

В.Н.БАСЫГЫСОВ


Было сказано, что по закону "О валютном регулировании" из валютных ценностей драгоценные металлы и драгоценные камни были выведены уже больше чем год назад. Но из-за того, что драгоценные камни и драгоценные металлы выведены из под действия закона "О валютном регулировании", что-нибудь изменилось или нет за прошедшее время?

Я думаю, что практически ничего не изменилось. Но почему государство вывело драгоценные металлы и драгоценные камни из закона "О валютном регулировании"? Это означает, что драгоценные металлы и драгоценные камни сегодня для государства уже не являются валютной ценностью.

У нас в государстве существует противоречие. Что касается Министерства финансов и валютных дел, то там идет либерализация. Это касается, допустим, всяких квот, там идет движение в сторону рынка. А что касается других ведомств, особенно Министерства внутренних дел, там все остается, как было в советское время, на местах. И на сегодняшний день, оказывается, еще и не хватает этих законов, административного кодекса не хватает. И есть уже призывы к его ужесточению.

Видите, здесь тоже два противоречия. Статья 191 из Уголовного кодекса существует, она работает, и все мы ходим под ней, того, что касается драгоценных металлов и драгоценных камней и жемчуга. Это сырье для вас. А что касается ювелирных изделий, там, оказывается, законов нет. Ими можно торговать где попало, как угодно, и ничего с ними сделать невозможно.

Сейчас выступал Валерий Борисович Радашевич и сказал о том, почему "Гильдия ювелиров" озабочена этой проблемой – скоро рядом с ними будут стоять те, кто придет торговать, кто работает в несколько другой экономической среде. Если будет излишнее усердие государства (будем называть это или защитой, или помощью, или государственным обременением), то наша ювелирная промышленность никогда не сможет конкурировать с теми, кто придет, когда рынок откроется.

Приведу конкретный пример. В свое время российское государство признало, что лицензирование можно доверить только федеральной власти по Федеральному закону "О драгоценных металлах и драгоценных камнях". "Гильдия ювелиров", по-моему, года два ставила этот вопрос, и государство считало, что все разрешится, если доверить лицензирование субъектам Российской Федерации. Это разрешилось только тогда, когда пошла, как говорится, кампания по борьбе с излишними бюрократическими препонами, и тогда государство решило вообще ликвидировать лицензирование. Но, как видите, ювелирное дело и российское государство от этого не пострадали, и сегодня было сказано, что, наоборот, ювелирное дело от этого укрепилось.

После того как было установлено, что драгоценные металлы и драгоценные камни не являются валютными ценностями, мы попытались внести поправку по пробирному делу, то есть разрешить крупным ювелирным предприятиям самим делать клеймение. Но тогда государство посчитало, что этого нельзя делать, опять пострадает наша экономика. И сегодня тратится больше времени на клеймение, чем на производство. Вот сегодня я спросил, почему нет аплодисментов… Я понял, что мы с пробирной палатой будем двигаться в одном направлении – в сторону либерализации.

Сегодня говорилось о том, что мы будем делать с Федеральным законом "О драгоценных металлах и драгоценных камнях". В прошлом году в Министерстве финансов был проект закона, но он никому не был представлен. Мы знали, что какие-то телодвижения происходят, что даже есть какой-то проект якобы нового закона о драгоценных металлах и драгоценных камнях. И сегодня многие говорили о том, нужен сегодня этот закон или, может быть, его время прошло? И вот те чисто специфические отраслевые понятия, которые связаны с фондом драгоценных металлов, с Гохраном, с пробирной палатой и так далее, прописать в других законах, а этот закон ликвидировать, то есть приостановить его действие.

Есть и другая сторона. Я понял, что Министерство финансов считает необходимым совершенствовать этот закон. Но сегодня многие говорят о том, чтобы этот закон был законом прямого действия, чтобы там было как можно меньше отсылочных норм, чтобы всем было понятно, в какую сторону развивать его.

Что сегодня можно сказать? Государству необходимо дальше регулировать рынок драгоценных металлов и драгоценных камней или присоединить наши проблемы к проблемам общеэкономическим, общегосударственным? Есть законы о недрах, о внешней торговле, о биржах. В общем, все наши специфические отраслевые нормативы прописать в других законах... И будем считать, что закон "О драгоценных металлах и драгоценных камнях" выполнил свою функцию переходного периода, когда в Советском Союзе было табу на драгоценные металлы и драгоценные камни. Слова "золото", "алмазы"… И потом они стали обычным товаром.

Но я сегодня… В Государственную Думу в основном идут те производители, которые считают и хотели бы, чтобы драгоценные металлы и драгоценные камни перестали быть каким-то особым товаром, который имеет какое-то особое государственное значение. И они не хотели бы иметь вот такую государственную поддержку или государственное сверхвнимание к этим отраслям, которые в рыночных условиях или в будущем, когда государство вступит в ВТО и когда рядом с нами будет стоять практически весь мир… Многие считают, что излишнее государственное внимание для них тяжело, или, как говорится, "тяжела шапка Мономаха".

Поэтому нам, наверное, всем надо об этом говорить. Мы в начале декабря запланировали "круглый стол", на котором будем обсуждать эту проблему с точки зрения дальнейшего совершенствования или не совершенствования закона о драгоценных металлах и драгоценных камнях. В большей мере мы намерены говорить о проблемах ювелирной, гранильной промышленности, добыче драгоценных металлов и драгоценных камней в условиях вступления в ВТО.

В.Н.Шверикас

Спасибо.

Пожалуйста, Пелевин Олег Викторович, генеральный директор Межрегионального отделения производителей драгоценных камней.

О.В.ПЕЛЕВИН

Уважаемый председательствующий, уважаемые участники заседания! Позвольте поблагодарить за предоставленную возможность выступить на слушаниях, посвященных такой актуальной теме для нашей отрасли.

В наше объединение входят гренажные заводы, занимающиеся производством драгоценных металлов, предприятия, добывающие изломы отходов, драгоценные металлы, банки. И поэтому болевые точки производства и обращения драгоценных металлов нам видны достаточно ясно.

Большинство проблем, затрудняющих производство, я согласен с предыдущими выступающими, связано с противоречиями в нормативной базе, регулирующей отрасль, и с рудиментами командной экономики, оставшимися от того недавнего прошлого, когда была абсолютная монополия государства на драгоценные металлы.

Я позволю себе перечислить некоторые из этих проблем, конечно, очень кратко. Первое. Законодатель, стимулируя доведение драгоценных металлов, в том числе изломы отходов до аффилированного состояния, установил нулевую ставку НДС в Налоговом кодексе. Налоговые службы делают все, чтобы считать, что изломы отходов – это не производство. Поэтому идут десятки арбитражных заседаний, вплоть до жалоб, кассаций, в общем, налоговики только через суды… Причем они проигрывают все суды. Тем не менее наши предприятия вынуждены биться за то, чтобы реализовать свои законные нормы.

Много лет назад, в 1994 году, было принято 756-е постановление о совершении сделок с драгоценными металлами. После этого вышел закон. Постановлению полностью противоречит все, что написано в законе по вторичным драгоценным металлам. Много лет мы говорили: давайте внесем изменения в 756-е постановление. Как наше предложение по нулевой ставке НДС, чтобы было все конкретизировано в законе, так и 756-е постановление Минфином напрочь все время отрицается, не принимается.

Предприятия, которые развивают свои технологии, могут из изломов отходов получить практически чистый металл. Они могут из него делать промышленные изделия. Нет, в законе – обязательно доведи до аффилированного… Может быть, это имеет смысл по каким-то соображениям для ювелирного производства. Но для промышленных изделий, конечно, это уже не производство, это изготовление промышленных изделий. Там соответствующий НДС. Минфин против этого.

Мы ожидали, что административная реформа даст возможность нашим предприятиям поставлять на мировой рынок наукоемкую продукцию. Не так много в России поставляется наукоемкой продукции, не сырья, на мировой рынок. Был 742-й указ, который формально после многолетних затяжек разрешил режим переработки на таможенной территории. Но тут опять вмешались наши органы федеральной власти. И такие размеры таможенных сборов устанавливают, что, если смотреть от суммы контракта, для одних изделий они составляют 10–16 процентов суммы контракта, для других товаров – 34–55 процентов от суммы контракта. Почему? Да потому что драгоценные металлы, которые идут из-за рубежа, находятся в собственности иностранного партнера и включаются в таможенную стоимость. Как это можно? Когда вывозятся, опять то же самое, тот же драгоценный металл плюс еще контрактная стоимость изготовления услуги и плюс еще транспорт. В общем, все делается для того, чтобы наши предприятия "Красцветмет", "Суперметалл", Екатеринбургский завод были выдавлены с мирового рынка. Кому это нужно?

Много раз мы говорили, писали. Нет, Шаталов отвечает, что все правильно. Мы ему пишем: "Сергей Дмитриевич, посмотрите внимательно, вот Вам все расчеты". Нет, мы больше не будем такую переписку вести, все правильно, читайте, что мы уже первоначально написали.

68-я инструкция – вообще смех. Собственник драгоценных металлов по этой инструкции обязан соблюдать условия взвешивания своего собственного металла, хранение своего собственного металла, транспортировку независимо от количества собственного металла. Надо же делить, где государственный металл, муниципальный, а где собственный. Нет, это все государственный. Пытались сделать – не получается.

Для банков и для предприятий очень важный вопрос – авансовый платеж, который дает недропользователь, 18 процентов НДС. Это никак не укладывается. Пытались решить с налоговой службой, результатом был документ, который все еще больше ухудшил.

Конечно, вопросы документации на межбанковском рынке никак не решены. Они в свете легализации, противодействия легализации, и настолько усложняются вся переписка и банковский документооборот, что это становится просто в тягость даже крупным банкам.

Сейчас я говорю о предложениях, по которым наш "Уралсиб" мучается. А что говорить о более мелких банках? Здесь уже говорили о том, что налоговые статьи позволяют двузначное и многозначное толкование и, как правило, все эти толкования не в пользу наших предприятий. А предприятия опять же начинают бить себя в грудь и пытаются каким-то образом себя защищать.

Число примеров, противоречащих законодательной базе, можно продолжить. Ясно, что отрасль не имеет квалифицированного заинтересованного регулятора. Я не останавливаюсь на многочисленных вопросах, по которым я советовался с Брайко, сейчас он не смог приехать. Союз золотопромышленников… Ювелиры сегодня поднимали ряд вопросов.

В то же время закон определил, что Правительство обеспечивает проведение единой государственной политики во всей области нашей отрасли.

Постановление Правительства обязало Минфин быть проводником единой государственной политики. Мне представляется (это не мое личное мнение, эти несколько листов я тщательно согласовывал со всеми нашими членами), что Минфин устранился от реального регулирования рынка производства драгоценных металлов.

Надо сказать, что в настоящее время единая государственная политика должна проводиться по крайней мере Минфином, Минприроды, Минэкономразвития, Минпромнауки, Федеральной таможенной службой, налоговой службой, МВД, Банком России. Может быть, этот список неполный. Конечно, нельзя кому-то одному это поручить, потому что каждый будет тянуть одеяло на себя. У нас все органы думают только о том, какая политика у них внутри, что так и определил министр.

Нам представляется, что один из выходов – создать в экспертном управлении Администрации Президента экспертный совет из квалифицированных представителей предприятий, федеральных органов, депутатов и выработать взвешенное заключение, а не только поговорить на "круглом столе", кто что считает, и все. Как сегодня Виталий Николаевич сказал, одни так считают, другие – так. Обязательно нужно обоснованное, взвешенное заключение от имени экспертного совета, а в Правительстве уже найдут формы его реализации.

Сегодня был важный вопрос по НДС. Мы сейчас хотим показать, что наши крупные предприятия, которые делают комплексную переработку лома и отходов, содержащихся в драгметаллах… Сейчас тысячи, сотни тысяч тонн вооружений и военной техники будут утилизироваться… Программу, законопроект на эту тему мы готовим, они по своей природе природоохранные, потому что они превращают этот мусор…

И куда нам обращаться? КМС "Карабаш"… Представляете, когда они его только приватизировали, там местность была, как лунный пейзаж. Теперь они пытаются выйти из этого положения, на сопках уже начали появляться какие-то зеленые кустики. Почему? Да потому что они сумасшедшие деньги заплатили за очистные сооружения, там целый завод по очистке, там реакторы высотой 30 метров и диаметром 15 метров.

В.Н.Шверикас

Олег Викторович, извините, вынужден о регламенте напомнить.

О.В.ПЕЛЕВИН

Я уже заканчиваю. Они заплатили таможенных сборов десятки миллионов рублей за то, что закупили за рубежом очистные сооружения. Сотни миллионов пошли в НДС, который они когда еще получат.

Мы пытались сделать такой совет при Торгово-промышленной палате, там были представители и отрасли, и Минфина, и депутаты. Минфин вообще, по-моему, перестал приходить на этот совет. Мы выработали, как говорил сегодня Виталий Николаевич, большое предложение по 41-му закону. Никто его не принимает. Почему? Потому что не время. Отрасли – время, а нашим федеральным органам – не время. Спасибо за внимание, извините.

В.Н.Шверикас

Пожалуйста, Таракановский Виктор Иванович, председатель Совета Союза старателей России. Нет…

Гумеров Флун Фагимович, президент ювелирной компании "Алмаз-Холдинг".

Ф.Ф.ГУМЕРОВ

Уважаемые участники парламентских слушаний! После того как Владимир Ильич сказал, что государственная пробирная палата готова отказаться от государственной монополии, очень тяжело на самом деле не приветствовать эти слова, но я должен отметить несколько позиций, которые не нашли отражения ни в докладе Владимира Ильича, ни в докладе Валерия Борисовича.

Мы очень много говорим о либерализации пробирного надзора, в том числе каждый второй выступающий на первом Конгрессе участников ювелирного рынка в Костроме говорил о проблемах, которые возникают при работе пробирной палаты. Я хотел бы на них остановиться.

Первое – сроки клеймения. Если для крупных предприятий, должен признать, пробирная палата делает все возможное, чтобы клеймить за три дня, для малых предприятий, для средних предприятий срок клеймения сегодня составляет от одной до двух недель.

Я сейчас посчитал, когда Владимир Ильич объявил, 20 миллионов штук золотых изделий – это примерно 100 тысяч штук изделий в день. Я не понимаю, почему через пробирную палату ежедневно должно проходить 100 тысяч изделий в день… Он не может в течение трех дней наладить выпуск этих 100 тысяч изделий. Если у него не получается и он клеймит только 99 тысяч штук, понимает ли пробирная служба, что сроки клеймения в этом случае будут бесконечны.

Есть выход, который был озвучен и Владимиром Ильичем, – надо отказаться от клеймения изделий из серебра, которые сегодня составляют львиную долю выпускаемой продукции. Ведь государство отдает печать нотариусу, который за душой не имеет ничего, и ни у кого сегодня не возникает вопроса, правильно это или неправильно. А предприятия, которые имеют имя, оборотный и основной капитал и несут ответственность перед обществом, почему они не могут ставить клеймо на серебряные изделия, стоимость которых составляет 15 рублей?

Второе – это малочисленное количество пробирных инспекций и их филиалов. Всего на всю Россию – 20 инспекций. Сегодня даже в крупных городах, таких как Ижевск, Казань, нет инспекций. Я уже не говорю о малых поселках и аулах, где каждое изделие должно клеймиться, и неужели любой мастер должен искать эти пробирные инспекции или отправлять производителям без почты? Без почты – это 2 процента в одном направлении, 2 процента – в другом, 5 процентов себестоимости.

Зачастую, должен сказать, сидящие тут производители работают с 10-процентной рентабельностью. Ведь для нас золото – это как кирпич для строителей. Мы берем кредиты, покупаем золото и зарабатываем деньги только за счет своего труда. Если кто-то из присутствующих здесь думает, что люди, которые связаны с золотом, очень богатые, то это не так. Конечно, надо увеличить количество пробирных инспекций настолько, насколько это потребуется на рынках.

Третье – это наличие ножниц, о которых уже сказано, это 100-процентный контроль, включая однограммовые изделия из серебра, стоимость которых 7 рублей, и практически отсутствие контроля в розничной торговле.

Те 1400 магазинов, которые контролировала в 2004 году пробирная инспекция, при наличии 15 тысяч… А есть мнение, что 24 тысячи розничных магазинов легально зарегистрированы в пробирной инспекции. Это показывает, что каждый магазин проверяется один раз в 10 лет.

Если розница знает, что со стороны пробирной палаты (это у нас основной контролирующий орган, и мы ему благодарны) этот магазин проверяется раз в 10 лет, мы никогда не сможем нормально бороться с нелегальным оборотом драгметаллов. А если контролируется 100 процентов розничной торговли, тогда само клеймение из золота и серебра становится абсолютно бессмысленным, потому что, если я произвожу… Есть там или нет – это никто у меня не проверяет.

Четвертое – это серьезная фискальная нагрузка. Как я уже говорил, себестоимость изделий, особенно из серебра, составляет 15–20 рублей. Сегодня мы платим 1,5 рубля за клеймение, 1 рубль 80 копеек НДС… Это составляет 10 процентов. Но идут разговоры, что это бесконечно мало.

Должен признать, и, наверное, руководители пробирной палаты подтвердят, сегодня на анализ берется каждое десятое изделие. То есть получается 15 рублей за изделие, а 100 процентов себестоимости изделия идет на клеймение. И раздаются голоса, что это мало. Ведь всем, наверное, понятно, что чиновничий аппарат, при всем уважении к чиновникам, – это как динозавры: чем больше их кормишь, тем больше он растет. Чем больше он растет – тем больше его надо кормить. Я считаю, законодательно надо решить, что в течение пяти – десяти лет или в течение хотя бы трех лет, особенно серебро, оставить это, если уж мы ввозим.

Пятое. Излишнее администрирование, в первую очередь тогда, когда мы отправляем изделия на экспорт. Мы сколько угодно можем говорить, что российское производство должно быть экспортно-ориентированным и импортозамещающим, особенно у нас, когда каждое второе изделие сегодня импортное, когда узаконена контрабанда вывозом, так называемая внетаможенная территория. То есть любой продавец, любая организация сегодня имеют возможность купить золото, вывезти, переработать в любой стране, где стоимость работы в разы ниже, чем у нас, завезти и платить налоги только за счет работы. То есть это легализованная контрабанда.

При этом мы не можем экспортировать свои изделия нормально. Почему? Потому что мы проходим два раза через Пробирную палату: через территориальные пробирные надзоры (я понимаю, что это не полностью относится к проблемам пробирного надзора) и через официальные пункты. Единичные пункты, когда проходим, отправляем, пересекаем границу… Там, бывает, три недели лежат наши изделия. Это, конечно, приводит к срывам контрактов и удорожанию наших изделий.

Я уже не говорю об учете и контроле ювелирных изделий из золота на предприятиях, что сегодня государство установило нормы так называемых безвозвратных потерь. Здесь присутствуют производители, они скажут, есть предприятия, где безвозвратные потери равняются 1 проценту, есть предприятия, где 7 процентов. Если со стороны государства таких норм нет, какой смысл контролировать меня по поводу учета и хранения? И это нереально контролировать, надо назначить такие нормы, потому что изделия разной сложности. Это абсолютно бессмысленное занятие.

Шестое, и окончательное. Это практически отсутствие контроля со стороны пробирной палаты уже, наоборот, ставок, себестоимость любого ювелирного изделия со ставки. Стоимость золота составляет от 20 до 30 долларов в абсолютной величине, или в процентном отношении – от 5 до 10 процентов. При этом, чтобы подтвердить пробы золота, мы ведем пробирный…. А характеристики бриллиантов, стоимость которых может быть от 100 до 1000 и более долларов, пишем сами.

Вот наличие этих ножниц, я считаю, говорит о том, что пришло время серьезно реформировать и не бояться полной отмены клеймения с пробирным надзором. В этом случае на рынке, возможно, должен быть очень осторожный шаг, это, возможно, должен быть какой-то период. Я абсолютно согласен с Владимиром Ильичем, должен быть нормальный консерватизм… Но мы должны понимать, если российский покупатель будет знать, что государство не соблюдает нормы, появляется потребность узнать, то ли это изделие, есть ли там проба, есть ли там золото и соответствует ли оно соответствующей пробе. Если появляется потребность в услугах, появятся рыночные институты, которые эти услуги будут предоставлять. Рыночный механизм в этом случае заработает, возможно, не сразу.

Вот Юрий Алексеевич говорил, что палладий становится металлом XXI века. Но сегодня палладия в России производится всего около 100 килограммов. Почему? Потому что нет 585-й пробы из палладиевых изделий, а есть 850-я и 900-я, а 585-я, сама цифра, – уже бренд. Почему-то в Америке изделие может быть единичной пробы, то есть соответствовать только тому показателю, который на самой бирке…

Я извиняюсь за эмоциональность своего выступления, просто еще раз говорю, что на самом деле очень много делается со стороны пробирной палаты и административного отдела Минфина. Хотя, я уверен, от производственной части работы пробирной службы однозначно надо отказаться. Для всех должно быть понятно, почему Министерство финансов или какой-то орган Министерства финансов должны заниматься производственной деятельностью и сидеть с молотком, стучать или… Это просто абсурд. Спасибо за внимание.

В.Н.Шверикас

Спасибо.

В.И.МОСПАН

Можно вопрос?

В.Н.Шверикас

Да, пожалуйста.

В.И.МОСПАН

Флун Фагимович, Ваше мнение не все разделяют.

Ф.Ф.ГУМЕРОВ

Владимир Ильич, я согласен.

В.И.МОСПАН

Второе. Тарифы на клеймение не пересматривались шесть лет. За серебро сегодня – 1 рубль 80 копеек. Если сравнить с тем, что есть в бывших наших республиках…

В.Н.Шверикас

Владимир Ильич, Вы вопрос хотели задать.

В.И.МОСПАН

Я хотел задать вопрос. При средней реализации изделий в шесть месяцев три дня на пробирные процедуры, я считаю, это немного.

Ф.Ф.ГУМЕРОВ

Три дня, абсолютно правильно. Владимир Ильич, я и говорю, три дня должно быть законодательно определено, три дня, не более.

Владимир Ильич, Вы же знаете… Почему я обломал ступень? Потому что у нас есть региональная ответственная организация, где малые предприятия составляют основную деятельность.

В.Н.Шверикас

Спасибо.

Следующий записавшийся – председатель Общества геммологов России, профессор Мельников Евгений Павлович. Пожалуйста.

Е.П.МЕЛЬНИКОВ

Уважаемые коллеги! Я не буду касаться вопросов драгоценных металлов, поскольку предметом геммологии являются драгоценные камни. Я напомню присутствующим о том, что на этапе формирования закона о драгоценных металлах и драгоценных камнях геммологи не рекомендовали включать в группу камней, регулируемых в обращении государства, такие камни, как янтарь, жемчуг, рубин, сапфир, по разным причинам. Янтарь – это вообще нонсенс, его наличие в группе… Тот иностранный термин, который означает группу самых популярных, самых дорогих камней… Ему там просто не место. Нас не послушали. Жемчуга в России нет, рубинов в России нет, сапфиров в России нет, и включать не нужно было, потому что кроме усложнения этой проблемы и задержки развития промышленности мы ничего не получили.

На этапах трансформирования и совершенствования закона о драгоценных металлах и драгоценных камнях мы предлагали исключить вообще все цветные камни из-за этого закона.

Почему? Потому что, во-первых, я перечислил, половины из этого перечня у нас просто в России нет, их надо ввозить, и не мешать, а способствовать этому делу. Во-вторых, это всего-навсего по стоимости драгоценных камней первые проценты. Все остальное – это алмазы, бриллианты.

В настоящее время мы поддерживаем мнение о том, что действительно закон, который носит название "О драгоценных металлах и драгоценных камнях", по сути дела, не способствует развитию ювелирной промышленности. И, конечно, нужно его или отменять, или, в крайнем случае, как уже говорили здесь некоторые, оставлять только алмазы, как в Южно-Африканской Республике, где ничего другого в этом законе нет, только одни алмазы. Но мнение геммологов – все надо убрать.

Почему мы так легко относимся к этому делу? Если мы уберем, ничего страшного не произойдет. Почему? Сейчас закон – кодекс о недрах. В нем многие вещи, которые прописаны в законе, заново прописываются. Они и должны быть там прописаны. На самом деле от того, что они там будут, ничего мы не потеряем. Почему? Потому что всё, что касается этапов поиска, геологоразведки, подсчета запасов, добычи, сортировки, обогащения и оценки драгоценных камней, там будет записано. Действительно, контроль нужен. Никто от него не отказывается, он будет прописан в этом законе, и мы ничего с вами не потеряем.

Нельзя не сказать о том, что действительно нужно повысить роль сертификации, всячески повышать ее, как это делается во всех развитых странах. Потому что, как только мы серьезно этот вопрос о сертификации в нашей стране поставим, многие проблемы отпадут сами собой, как здесь уже говорилось. И не надо бояться этой сертификации, потому что, когда будет соответствующий документ… Но этот документ должен исходить не от продавца или директора ювелирного магазина, а от соответствующих квалифицированных специализированных организаций, которые могут и имеют право это делать.

Не задерживая дальше ваше внимание, мне хотелось бы образно сказать, что закон о драгоценных металлах и драгоценных камнях многое сделал в нашей с вами проблеме, которую мы обсуждаем, но время его практически истекло. Мавр сделал свое дело, пора ему уходить.

Благодарю за внимание.

В.Н.Шверикас

Слово предоставляется Збойкову Владимиру Александровичу, – обозревателю журнала "Ювелирное обозрение". Пожалуйста.

В.А.ЗБОЙКОВ

Уважаемые дамы и господа! Я как бы в продолжение того, что только что говорил Евгений Павлович по поводу цветных камней.

Когда у нас отменили закон о валютном регулировании, как-то все автоматически полагали, что закон о драгоценных металлах и драгоценных камнях тоже изменится. Не изменился. Теперь, если умрет закон о драгоценных металлах и драгоценных камнях, статья 191 из Уголовного кодекса автоматически исчезнет? Наверное, нет.

В статье 191 говорится: незаконный оборот драгоценных металлов и драгоценных камней… Это означает, что в составе преступления нет хищений, нет грабежа, то есть нет никаких других преступлений, которые существуют с другими материалами. Похоже, что да. Похоже, что эта статья появляется тогда, когда ничего другого уже нет. То есть, иными словами, классического преступления нет. А что есть? Есть нарушение некоторых определенных правил, которые государство каким-то образом ввело. Государство нуждается в сохранении того статуса драгоценных материалов, который есть, или не нуждается?

Коснемся только цветных камней, о которых сейчас говорил Евгений Павлович. В запасах Российской Федерации стоимость цветных камней составляет от 0,0003 процента ВВП, то есть три десятитысячных.

Если мы берем любые другие отрасли, то видим, что это такая блоха, которой государству заниматься просто смешно, это бессмысленно, государству это не нужно. Если государству это не нужно, кому тогда это нужно, для чего это нужно?

Страшно то, что сегодня в обществе к драгоценным камням сложилось негативное отношение. Это немыслимо. Если "Де Бирс" всеми силами борется за светлый имидж бриллианта, то у нас средства массовой информации при каждом удобном случае стараются сказать что-нибудь гадкое в отношении цветных камней особенно, да и вообще, кстати, драгоценных камней: вас здесь обманывают, вас здесь обжуливают и так далее.

Доказательств сколько угодно. Перечень бесконечный. Для чего, кому это нужно?

Давайте посмотрим на такой момент. Вот только что товарищ Кузьмичев говорил здесь по поводу отношения МВД к цветным камням. И с чем было сравнение? С наркотиками, с оборотом наркотиков. Понимаете, в сознании наших людей драгоценные камни сегодня по уровню социальной опасности фактически приравнены к наркотикам, к оружию. Всё нельзя, всё кошмар, кто-то что-то… Что страшного в том, что кто-то имеет, кто-то просто хранит? Вот поймали кого-то, у него в кармане лежал драгоценный камень. Обломок то ли изумруда, то ли берилла, вообще непонятно чего.

Сегодня драгоценные камни на рынке представлены ничтожно. Это только сырье, это только товар, ограненные вставки, сырье для ювелирной отрасли. Нет участников рынка. Я уверен, что в этом зале, кроме Евгения Павловича, нет больше никого, кто занимался бы цветными камнями напрямую. Не имею в виду, естественно, ювелиров.

То есть рынка нет, а закон есть. Закон о том, чего нет. Это – нонсенс. Даже если у нас будут, предположим, добывать изумруды… Их не добывают уже 10 лет. Ну, предположим, случилось чудо – начали их добывать. Кому будет принадлежать компания? Канадцам. Мы будем защищать их интересы? Мы будем их наставлять, как им нужно хранить свои изумруды, чтобы они, не дай бог, их не потеряли больше, чем это нужно? Это никому абсолютно не нужно.

На самом деле, если уж государству так ценна идея сохранения контроля над драгоценными камнями (оно понятно), почему бы тогда закон не назвать "О драгоценных металлах и алмазах"? Выкинуть оттуда все цветные камни раз и навсегда. Может быть, тогда действительно оставить закон об алмазах, как в ЮАР, и всё? Закон об алмазах. А металлы пусть живут своей свободной жизнью.

То есть сам по себе этот закон, его концепция, она понятна была тогда, когда стояла задача сохранить что-то в государстве, чтобы все не разворовали в момент приватизации. Но когда приватизация уже состоялась, теперь-то что, собственно, нужно государству от этого закона?

А если сегодня посмотреть криминальные сводки, то я уверен, что из этих 1296 преступлений по статье 191 львиная доля приходится на рынок цветных камней, которого нет. Рынка нет, преступления есть. Так, может быть, потому и есть преступления, что и сами эти камни привели в такое состояние, как наркотики: есть в кармане наркотик – преступник, есть в кармане изумруд – преступник.

Но самое-то главное, что люди, которые живут в нашей стране, понятия не имеют об этом законе. Приезжает человек в Таиланд отдыхать, покупает себе в коробочке изумруд, сапфир, все что угодно, приезжает на границу (я просто знаю конкретный случай) и, надо же (совсем без мозгов), ввозную пошлину хочет заплатить. И не понимает, что он автоматически себя подставляет под статью 191. Потому что в России нет системы сертификации изумрудов, рубинов, сапфиров. Нет! За все эти годы ее не создали. И не может он заплатить пошлину, потому что сразу же становится преступником. Он сразу попадает в незаконный оборот камней. У него в руках сертификат, он покупал в самом дорогом магазине Бангкока, там ему и дали сертификат. Нет, это не сертификат, это бумажка, потому что у нас сертификат то, что прошло по системе сертификации. Нет сертификации, значит, нет документа.

То есть то, что происходит на этом рынке, – это невероятные вещи. Но никто этого не видит, об этом никто не знает по той причине, что этим никто не занимается. Все, кто мог бы заниматься, загнаны в подполье. Зато прекрасно процветает подпольный рынок, и ювелиры это знают. Подпольный рынок нужен государству? Государство с них не получает налогов. Никаких. Зато создает криминальную статистику.

В самом крайнем случае пусть будет закон об алмазах или об алмазах и металлах, если уж это так нужно, но цветные камни давным-давно пора отпустить на свободу. Это просто позор – заниматься государству тем, чем как раз ему не следовало бы заниматься. Спасибо за внимание.

В.Н.Шверикас

Спасибо.

Пожалуйста, Яковлев Георгий Петрович, генеральный директор "Туймаада Даймонд".