Geum.ru

Владимир яковлевич бегун

Вид материалаДокументы

Содержание


Посвященные в мире профанов
Подобный материал:
1   2   3   4   5

ПОСВЯЩЕННЫЕ В МИРЕ ПРОФАНОВ


Некоторые авторы, некритически пользуясь готовыми формулами из дореволюционной литературы, определяют масонство как религиозно - философское, религиозно-этическое, религиозно-мистическое или морально-религиозное движение, иногда подчеркивая при этом его просветительский или благотворительный характер. Эти неверные определения приводят к ошибочным оценкам и выводам. Так, например, Л. Н. Великович в книге «Современный капитализм и религия» (М., 1984) и Е. Г. Балагушкин в книге «Критика современных нетрадиционных религий» (М., 1984), считая масонство «религиозно-философским течением», причисляют скандально известную итальянскую ложу «П-2» к нетрадиционным религиям, с которыми она не имеет абсолютно никакого сходства. Не следовало бы поэтому забывать ленинское указание о том, что никуда не годится оценивать «лозунги, тактику известной партии или группы, ее направление вообще по намерениям или мотивам, которые сама эта группа выдвигает» [2, 23, 335]. Это особенно верно в отношении масонов, которым свойственны тонкая политическая мимикрия и крайнее лицемерие. Вот почему единственно верным критерием для характеристики этого социального феномена может быть общественная практика ― не рассчитанные на пропагандистский эффект умилительные самоопределения масонов, а их конкретная практическая деятельность, их дела.

Хотя «вольные каменщики» не прочь порассуждать о любомудрии, а их высшие степени называются философскими, масонство никогда не имело никакого отношения к философии как науке. Вся их «философия» ― побасенки наподобие легенды об Адонираме, мистические бредни, почерпнутые из кабалистических книг, претенциозные рассуждения о мудрости Пифагора, Эвклида или Сократа. Для наглядности приведем два примера такой, с позволения сказать, «философии».

Представьте себе: рисуют равнобедренный треугольник. Верхний угол его означает «провидение», нижний {55} левый ― «рок», нижний правый ― «волю человечества». Получился так называемый мистический треугольник. Что он означает? А вот что: «Мировая история зиждется на мистическом треугольнике. Провидение озаряет своим светом Настоящее; Воля Человечества устремляется на созидание Будущего, но при этом ограничена в своих проявлениях Роком, который гвоздит* ее Прошедшим. Если Воля Человечества соединяется, входит в союз с просвещающим влиянием Провидения, то она сильнее Рока; в это время история Человечества носит эволютивный характер» [33, 20―21]. Как видим, слов сказано много, смысла ― нет.

Второй пример почерпнем у Маршала верховной манчестерской ложи, Председателя великой сведенборгской ложи во Франции, Великого жреца часовни и храма И.Н.Ц.И.** 33-й, 90-й и 96-й степеней посвящения, оккультиста Папюса (подлинное имя Жерар Энкосс). Он дает «философское» толкование символа. Папюс пишет: «Символ есть вещественное изображение какого-либо принципа, с которым он связан каким-либо сходством... Созидающий ― активный и рождающий ― пассивный принципы, символизированные в учении католической церкви деятельностью Отца и Сына, изображаются на низшей ступени символических соответствий мужским и женским половыми органами» [47, 49]. Прелюбопытно! Остается только гадать, чем же Отец ― бог-дух и Сын ― Иисус Христос изображаются на высшей ступени масонских «соответствий».

Такова «философия»...

Насколько масонство «философично», можно судить также... по коврам. Поэтому приглядимся к специальному ковру, который расстилают в символической ложе 3-й степени. На черном поле нитками серебряного цвета здесь вышиты капли ― «слезы» убиенного Адонирама. Посреди полотнища ― его гроб с возложенной сверху веткой акации и буквами М.Б.Н. («макбенак»). Акация означает вечность духа и добрых дел, буквы ― тленность тела ― оболочки духа. Вокруг гроба расположены череп со скрещенными костями, угольник, циркуль, молоток. Этими инструментами был убит Адонирам, не выдавший тайны. Череп и кости означают: «Дабы образ смерти нас не устрашал, предлагается сие печальное знамение, но {56} чтобы мы должность свою к ордену не полагали выше, нежели жизнь свою, которую обязаны мы жертвовать для ордена и для благополучия и безопасности братьев» [40, 2, 58].

Было бы безумием попытаться путем вышивки гладью изобразить философское учение Гегеля или Канта. Между тем в прошлом столетии нашелся масонский «теоретик» М. С. Полак, который в «блестящем и ученом» труде доказал, что «ковер содержит всю философскую и нравственную систему масонства». Дешево и сердито!

Масонство не выработало своей идеологии. Пытаясь придать ему «теоретическое» обоснование, масонские авторы собирают с миру по нитке ― заимствуют некоторые мифы у иудеев и христиан, списывают немного у буддистов, ссылаются на диалог Платона «Тимей» и «Новую Атлантиду» Ф. Бэкона, используют теософские бредни Е. П. Блаватской, произведения других оккультистов. К понятию «идеология франкмасонства», которое можно встретить в их литературе, применимо лишь определение «эклектика» ― беспринципное, механическое соединение несовместимых и противоположных фрагментов различных идейных и теоретических воззрений. В действительности масонам как глашатаям империалистической реакции присущи все разновидности буржуазной идеологии вплоть до сионизма и откровенного фашизма.

В дооктябрьской русской и современной клерикальной антимасонской литературе проводится мысль о «революционности» масонства, его стремлении к свержению правительств и установлению масонской диктатуры. В целом такое мнение ошибочно, оно верно лишь в отношении некоторых стран в эпоху раннего капитализма. Масонство есть плоть от плоти эксплуататорского класса, поэтому по отношению к феодально-крепостническим порядкам оно революционно там и тогда, где и когда созрели объективные условия для установления буржуазного парламентаризма, способствующего развитию капиталистических отношений. В этом смысле характерно отношение масонов к французской буржуазной революции. Во Франции, как писал П. А. Кропоткин, «почти все выдающиеся революционеры принадлежали к франкмасонству. Мирабо, Байи, Дантон, Робеспьер, Марат, Кондорсе, Бриссо, Лаланд и т. д.― все принадлежали к {57} этому братству, а герцог Орлеанский (назвавший себя во время революции «Филипп Равенство») оставался великим национальным мастером масонского братства вплоть до 13 мая 1793 года. Кроме того, известно также, что Робеспьер, Мирабо, химик Лавуазье и, вероятно, многие другие принадлежали к ложам иллюминатов, основанным Вейсгауптом, цель которых была «освободить народы от тирании князей и духовенства и как немедленный прогресс освободить крестьян и рабочих от крепостного состояния, от барщины и от ремесленных гильдий» [32, 418]. Для Франции того периода такая позиция являлась прогрессивной.

В России конца XVIII ― начала XIX века безраздельно господствовали феодально-крепостнические отношения. Перенесенное сюда с Запада масонство было менее развитым, по своему социальному составу оно оставалось дворянско-помещичьим и крепостническим. Поэтому неудивительно, что русский масон, по словам С. П. Мельгунова, был скорее политическим консерватором. «Он мирился с существующим строем, следовательно, его идеология в лучшем случае... приводит к общественному квиэтизму, а по большей части к оправданию этого несовершенного существующего строя. Всякую перемену он признавал «гибельным лжемудрствованием, проявлением пагубного буйства», ведущего свое начало от французской революции... Масонство в теории... не возвышалось далее призыва фабриканта и помещика стать «благодетельным, милостивым христианином» ― быть «кротчайшим господином», как говорил масонский устав» [46, 7, 188―189]. Такую характеристику российского масонства находим мы и у Г. В. Плеханова. «Наши розенкрейцеры,― писал он,― защищали крепостной бытие по какому-нибудь случайному недоразумению, а потому, что они являлись идеологами того сословия, все существование которого всецело основывалось в тогдашней России на эксплуатации порабощенного крестьянина» [51, 139―140].

Но даже в условиях царской России отношение к крепостничеству не было одинаковым. Если великорусские масоны оправдывали его, то среди их литовско-белорусских и польских «братьев» наметились иные веяния. В 1817 году на состоявшемся в Вильно дворянском съезде «брат» Шимон Завиша выступил с предложением отменить крепостную зависимость крестьян. Ему возразил {58} делегат от Ошмянского уезда Михаил Пашковский: «В опасении всяких несчастий, могущих произойти от насильственных действий, которые под видом вольности, равенства, филантропии, вольнодумства, духа времени едва ли не всю Европу обагрили кровью ― советую не торопиться» [18, 4, 113―114]. Во время этой речи кто-то из «братьев» прицепил на спину Пашковского бумажку с изображением виселицы. При расследовании инцидента некоторые предполагали, что это мог сделать находившийся поблизости профессор Яков Шимкевич.

И в этих ложах преобладали не практические дела, а пустое словоговорение. В минской ложе «Северный факел», открытой в 1816 году, мастер Ян Ходзько, помещик, состоявший в должности председателя городского суда, призывал «братьев» к участию в благотворительности, которая «поспешает утирать слезы несчастным, утешать голодных сирот, прикрывать наготу нищих, лечить гнойные раны калек». От таких речей несчастные и голодные не становились счастливыми и сытыми. Виновниками нищенского существования и культурной отсталости тысяч крепостных белорусских крестьян были именно члены этой ложи ― в «Северном факеле» из 152 числящихся по списку «вольных каменщиков» примерно 50 человек были помещиками и почти столько же ― административными и судебными чиновниками, то есть верными охранителями крепостничества. В ложе «Усердный Литвин» после известной реформы Я. Шим-кевича от «братьев» требовалось написать в год одну статью «в наилучшем стиле, пусть даже с чужой помощью», а на собраниях обсуждались способы обработки льна, получения желе из костей, производства бумаги из ветоши, конопли и еловых иголок, вопросы благоустройства тюрем. Одним из важнейших мероприятий «Усердного Литвина реформированного» было решение убрать из русла Вилии мешавший судоходству камень «Шиш». Благородные порывы даже таких, судя по всему, прогрессивно настроенных людей, как Я, Шимкевич. и Н. Мяновский, оставались бесплодными в условиях существующего строя.

Отношение к общественным порядкам предопределило и отношение к религии, которое не оставалось одинаковым в различных странах.

Английское масонство, преданное конституционной монархии, сохранило религиозный характер. На протяжении {59} первых двадцати лет неофиты при вступлении в орден давали клятву, положив руку на Евангелие от Иоанна. Это, однако, мешало вступлению в орден иноверцев, прежде всего купцов-иудеев, которые настойчиво стремились в ложи, видя в них удобный путь единения с местной буржуазией и проникновения в высшие круги общества. И двери лож открылись перед этими купцами. В 1738 году в «Книгу конституций» внесли изменение, гласившее, что «самое призвание обязывает вольного каменщика, как истинного ноахида, повиноваться нравственному закону». Тем самым нравственность выводилась не из неприемлемого для иудеев Евангелия, а из так называемых законов Ноя, обязательных и для иудеев, я для христиан. Клятва стала совершаться на Ветхом завете, а иудеи в ложах произносили свою молитву. Такой компромисс был достигнут и в других странах, что способствовало проникновению в масонство еврейских магнатов. Многие из них впоследствии стали основателями и руководителями лож. Во второй половине XVIII столетия в одну из английских лож вступил известный талмудист и бывший минский даян (кагальный судья) Барух Шик (Шкловер), после возвращения из Западной Европы проживавший в Слуцке и состоявший врачом при дворе князя Радзивилла. Одним из основоположников американского масонства явился еврейский богач из Парижа Стефан Морин, получивший в 1761 году от Совета императоров Востока и Запада мандат Депутата и Великого инспектора для Америки [21, 10, 680, 684].

Более радикальной оказалась французская буржуазия, выступавшая против феодально-абсолютистских порядков. Хотя французские масоны также придерживались принципа веротерпимости, они повели мощную антиклерикальную пропаганду. Дело дошло до того, что в 1865 году из устава Великого Востока Франции было вычеркнуто упоминание о «Великом Архитекторе Вселенной». Это вызвало длительный конфликт между французским и английским масонством.

Но не внутренние разногласия по вопросам религии, а вражда со стороны Ватикана омрачала «строителей храма Соломона». Папский престол усмотрел в масонстве «противоцерковь» ― ту силу, которая хотя и не вела к атеизму, однако подрывала влияние католицизма в политической и духовной жизни общества. Поводов же подозревать себя в безбожии масоны давали немало. {60}

Храмовники и розенкрейцеры ввели в свою символику Бафомета ― чудовище с женской грудью, копытами и головой козла, что расценивалось церковью как неслыханное богохульство и поклонение сатане. Дьявол в облике Люцифера, олицетворяющего сатанинское могущество, появился в легендах и замелькал на страницах масонской литературы. Занятия масонами магией отождествлялись с колдовством. К тому же «дети вдовы» создали в 1738 году смешанный, то есть состоявший из мужчин и женщин, орден «Мопсы», да еще якобы под предводительством кёльнского архиепископа Клемента-Августа, испытывавшего страстное влечение к прекрасному полу. Перед посвящением в этот орден неофитки стояли у входа в ложу, царапали дверь и лаяли по-собачьи, затем их в ошейниках вводили в помещение, и они под дружный лай «братьев» и «сестер» клялись хранить тайну и тут же целовали не крест святой, а... под хвост чучело собаки-мопса. В Вильно католическому духовенству и местным властям стало известно, что «мопсы» в ложе «Совершенная верность» занимаются не поиском «света», а, наоборот, гасят свет и устраивают «развлекательные мистерии».

Вовсю грешили и в ордене «Блаженство», созданном в Париже в 1742 году. Тут были четыре степени посвящения: мичман, капитан, эскадр-майор и вице-адмирал. Ч. У. Гекерторн писал, что в 1746 году появилась направленная против «Блаженства» сатира под заглавием «Средство достигнуть высокого звания во флоте, даже не намокнув». «Его поле деятельности было исключительно в пределах любви. Большой Восток (т. е. верховная ложа) был назван открытым морем, ложа ― эскадрой, и сестры совершали мнимые путешествия на остров Блаженства под парусами братьев ― кандидатка давала обещание никогда не принимать чужого корабля в свой порт, пока корабль, принадлежащий ордену, стоял там на якоре» [13, 1, 283].

Все это вызвало острую реакцию со стороны Ватикана.

В 1738 году папа Климент XII обнародовал специальную энциклику «Ин эмнненти апостолатус спекула», в которой осудил орден и пригрозил отлучением от церкви тех, кто к нему принадлежит. «Так как Божественное слово указало нам денно и нощно бодрствовать, как верному слуге и мудрому правителю дома Господа,― говорилось {61} в энциклике,― чтобы сей род людей, подобно татям, не подкопался под дом или, подобно лисицам, не разрушил вертограда, то есть чтобы они не развращали сердца простодушных и не убивали во тьме стрелами невинных, мы, для преграждения широкого пути безнаказанному совершению неправедностей, а также из других известных нам справедливых и законных причин... сочли за благо и постановили: осудить и запретить названные общества, сходки, союзы или конвенты, существующие под именем вольных каменщиков или под каким-либо другим наименованием,― и осуждаем этим нашим навеки действующим распоряжением...» Энциклика призывала инквизицию начать преследования и оканчивалась такими словами: «Поэтому никто да не дерзнет напасть на это наше объявление, осуждение, повеление, запрещение и розыск или дерзостным образом идти против него. Если же кто-то дерзнет, то пусть ему ведомо будет, что он навлекает на себя гнев Божий и святых апостолов Петра и Павла» [60, 1, 181―183].

В романских странах начались преследования ― масонов отправляли в изгнание, ссылали на каторгу и на галеры, сжигали на кострах. Иногда в ложи церковь засылала своих людей с целью шпионажа. Но репрессии не получили широкого размаха, а только создали полезный для ордена ореол мученичества. Да и практическая польза привлекала в масонство деловых людей больше, чем упования на царствие небесное. Орден выстоял перед натиском Ватикана. Вот почему после Климента XII восемь римских пап вплоть до Пия IX неизменно осуждали масонство, издавая грозные энциклики. В 1884 году папа Леон XIII констатировал, что масонство «стало исключительно многочисленным, пользуется... дерзостью и хитростью, овладело всеми уровнями общественной иерархии и достигло в современных государствах власти, которая почти равна монаршей». Неоднократно осуждалось масонство и православными иерархами. Так, православный журнал «Воскресное чтение» писал, что «если по существу своему масонство и теософия проводят идеи атеизма и безнравственности, то на нас лежит долг бороться с этим злом всеми силами своих доводов и убеждений» [10, 226―227].

Времена, однако, меняются, священные вердикты устаревают, переменчивым оказывается и гнев божий. В XX столетни как для святейшего престола, так и для {62} масонских «татей» первейшим врагом стал реальный социализм, против которого объединились все силы международной реакции. Пошли на примирение и враждующие стороны.

Сближение между ними началось во времена «холодной войны». Во второй половине 60-х годов великий мастер. Великого Востока Италии Дж. Гамберини налаживает сотрудничество с католическими кругами. В 1971 году журнал иезуитов «Чивильта католика» призывает снять проклятие с ордена. В ответ глава Великого Востока Франции Фред Зеллер заявляет, что клерикализм больше не опасен и потому борьба с ним прекращается. После этого в Ватикане публикуют документ, который не отменяет прежних энцнклик, но, ссылаясь на неоднородность масонства, предлагает католической иерархии относиться к нему исходя из конкретных условий каждой страны. Как результат, католическое духовенство вступает в ложи США, Латинской Америки, Западной Европы. Дело доходит до того, что во время визита папы Павла VI на Филиппины масоны открыто приветствуют его в аэропорту Манилы.

Эти взаимные уступки и любезности сами по себе сенсационны. Еще большей сенсацией становятся факты о связях ватиканской верхушки с масонами, всплывшие в связи со скандалом, разразившимся вокруг итальянской ложи «П-2». Выявляются списки так называемой «Ватиканской масонской ложи», связанной с «П-2», а в них ― имена 120 «братьев», в том числе кардиналов Вийо, Полетти, Баджо и Де Бониса. «Под молотком» пока неизвестного досточтимого мастера работал и глава ватиканского банка американский епископ Пол Марцинкус. Он тесно сотрудничал с прогоревшими банкирами-аферистами, «братьями» М. Синдоной и Р. Кальви. Последний, как оказалось, через церковные каналы перевел польским контрреволюционерам, окопавшимся в «Солидарности», крупные суммы американских долларов, раскрадывал ватиканскую казну, участвовал в других темных делах. Словом, «сей род людей, подобно татям», начал творить богопротивные дела в самой апостольской столице. А далее выяснились дела посерьезнее привычных на Западе финансовых махинаций. Как рассказал английский писатель Дэвид Яллоп, масоны совершили убийство папы Иоанна Павла I. Произошло это следующим образом. {63}

28 сентября 1978 года папа принял статс-секретаря Ж. Вийо и поделился с ним своими ближайшими планами относительно расследования афер ватиканского банка, новых назначений в римской курии и по другим вопросам. Он решил сместить со своих постов Марцин-куса, Полетти, Баджо, Де Бониса, а также и самого Вийо ― сановников, ставших масонами, и назначить на их места лиц, непричастных к масонству. Назавтра ранним утром монахиня обнаружила Альбино Лучани, то есть папу, мертвым.

«Если Лучани умер естественной смертью,― пишет Яллоп,― то последующие поступки Вийо и отданные им распоряжения выглядят абсолютно необъяснимыми. Его поведение становится понятным только в свете одной гипотезы: либо кардинал Жан Вийо участвовал в заговоре с целью убийства папы, либо он обнаружил в папской спальне очевидные признаки убийства и сразу же принял решение о необходимости любым путем устранить их. На тумбочке рядом с кроватью лежало лекарство, которое папа принимал против пониженного давления. Первым делом Вийо сунул в карман пузырек с лекарством. Затем он вынул из рук папы листок с намеченными проектами отставок и назначений и отправил их в тот же карман. Из спальни исчезли также очки и домашние туфли покойного. С письменного стола в рабочем кабинете испарилось последнее завещание папы. Никто никогда не увидел ни одного из этих предметов» [23, 17]. Затем Вийо, чтобы не допустить вскрытия тела, позаботился о немедленном бальзамировании покойника и предпринял другие меры с целью отвести возможные подозрения. Все это, пишет Яллоп, «была своего рода круговая порука на манер мафии, оформленная под христианское благочестие».

Не преминем упомянуть еще одно обстоятельство, о котором повествует Дэвид Яллоп: «Епископы и священники, шушукавшиеся в ватиканских офисах в тот день, вспоминали трагический инцидент со скоропостижной смертью архиепископа православной церкви Никодима, приехавшего с визитом из Ленинграда. Пятого сентября ему была устроена специальная аудиенция у папы Лучани. Внезапно, без каких бы то ни было предварительных симптомов недомогания 49-летний русский прелат уронил голову на грудь и упал вперед из кресла, в котором сидел. Несколько мгновений спустя он был мёртв. {64}

Теперь в ватиканских кулуарах говорили, что Никодиму случайно подали чашечку кофе, предназначавшуюся Альбино Лучани. В официальных кругах города-государства эти догадки, конечно, отвергали, но задним числом смерть Никодима воспринималась как предвестие того драматического события, которое позже разыгралось в папских покоях» [23, 18].

Нетрудно представить тот шквал антисоветской истерии на Западе, который неизбежно наступил бы в случае смерти папы в присутствии ленинградского архиепископа. Тут масонские заговорщики получили бы двойной выигрыш.

Продолжением этой истории явился изданный в марте 1981 года канонический указ о том, что «всем католикам запрещается под страхом отлучения от церкви вступать в ассоциации масонов» [36]. А в мае того же года турецкий террорист Али Агджа совершил покушение на Иоанна Павла II. Вскоре после этого произошло совсем невероятное: масон Пол Марцинкус был произведен в сан архиепископа, а запрет католикам вступать в ложи вычеркнут из канонического указа. Не свидетельствует ли это о начале мирного сосуществования извечных антагонистов?

Сама по себе длительная борьба с церковью противоречит сложившемуся мнению о масонстве как о религиозном движении. Не существует особой масонской религии как специфической формы сознания со своим вероучением и культом. «Великий Архитектор Вселенной»― это, по мнению одного из масонских деятелей, не символический старец с трясущейся бородой, не антропоморфическая концепция, не христианский бог, с которым его смешали, чтобы стереть его образ. «Он ― принцип мировой жизни, существующий в себе, в абсолютном; в мире же относительном он ― право, справедливость, добро, красота: абстракции, взятые из всех наиболее благородных устремлений человеческой души» [40, 3, 16]. Сам термин позаимствован масонами в диалоге Платона «Тимей», где бог назван демиургом, устроителем Вселенной (греч. architekton―строитель), трактовка его ближе всего к кабалистическому пониманию бога.

Обращение «вольных каменщиков» к этим абстракциям ― элементам иудаизма, христианства и даже язычества, равно как и к мистике и оккультизму, есть лишь способ облагораживания масонских ритуалов и легенд, {65} придания им благолепия, что должно создавать определенный психологический климат в ложах, своеобразное настроение и переживание, обособляющее масонский клан от народной массы. Так что религиозность имеет здесь не сущностный, а лишь служебный, декоративный характер. Малопочтенное учреждение совсем не станет священным храмом от того, что на нем вывесили икону. Что же касается какого-то особого этического учения масонов, то о нем не может быть и речи. Их мораль ― это мораль буржуазии, считающей себя верхним слоем, элитой общества.

Элитарность масонства четко обнаружилась уже в первые годы его существования, когда «Книга конституций» запретила вступление в ложи несвободнорожденных, крепостных и всех тех, кого сиятельные графы могли по своему усмотрению расценивать «нехорошими» и «подающими повод к соблазну» людьми. По этим причинам, а также под предлогом невозможности нести финансовые расходы рабочие и крестьяне не допускаются в орден. Подбор новых членов производится не простым приемом желающих, а путём вербовки, «уловления» кандидатов после их предварительного негласного изучения и даже искуса. Улавливаемых иногда изучают годами. Рассказывая о довоенном масонстве в буржуазной Польше, Л. Хайн отмечает, что «вся кадровая политика, как бы мы это сейчас сказали, направлялась на сохранение элитарности внутри ордена при одновременном создании такой среды, в которой масонство пользовалось бы авторитетом и влиянием». Тайная вербовка происходила отнюдь не путем доверительной беседы. «После длительного наблюдения за кандидатом, сбора о нем различными способами сведений, часто прибегали к созданию «неожиданных для адепта ситуаций», которые позволяли проверить его без его ведома. Примерно такой формой была «случайная» встреча адепта с лицом, посланным на то место, где он после предварительной договоренности должен был встретиться с «братом». Проверяющий тоже был «братом», о чем кандидат не знал. Информация о таких «случайных» встречах, переданная в орден, представляла собой богатый материал» [74, 16, 226].

Улавливаются прежде всего влиятельные и богатые лица с верхних этажей власти, лидеры политических партий, общественные деятели и ученые, журналисты, {66} литераторы, военные, судебные и полицейские чиновники, деятели культуры, духовенство, промышленники, торговцы ― все те, кто, по мнению высокоградусных «рыцарей», «возвысился над толпой». Чтобы убедиться в этом, заглянем в списки личного состава некоторых масонских подразделений. Вот, например, список членов ложи-матери шотландского повиновения во французском городе Марселе, датированный 1809 годом. В ложе, возглавляемой Антуаном Тибодо, числится 176 «братьев», из Них большинство составляют купцы и торговцы ― 74, адвокаты, судьи и полицейские чиновники ― 20, артисты, музыканты, профессора и другие деятели культуры ― 20, остальные ― высшая знать, военные, врачи [97, 1―16]. Классовый состав этой ложи-матери вполне очевиден. Столь же характерны и протоколы заседаний верховного совета 33-й степени древнего и признанного шотландского обряда Южной провинции США от 23 тнш-ри 5672 года (16 октября 1911 г.). Прежде всего кто участвовал в этом заседании под председательством великого командора 33° Джеймса Ричардсона?

Т. Харрисон ― подполковник в отставке, юрист; Р. Нан ― врач, председатель медицинской ассоциации штата Джорджия; В. Пиэрс, Ч. Стоун, Э. Дьюк ― бизнесмены; X. Каннингэм ― главный прокурор штата Оклахома; Г. Андерсон ― директор коммерческого банка в Омахе; Ч. Клиффорд ― представитель железнодорожной кампании в Техасе; Ф. Томпсон ― помощник главного прокурора Северной Дакоты; Дж. Чапль ― землевладелец и купец; Дж. Ходсон ― владелец газеты, бизнесмен; В. Шлей ― адмирал; Э. Дадли ― бригадный генерал, советник военного губернатора Кубы.

После того, как вышепоименованные «братья» совершили молитву во славу «Великого Архитектора Вселенной», перед ними выступил великий командор. Он доложил, что число масонов в ложах Южной провинции растет― за два года оно увеличилось на 14693 человека и достигло 45 с лишним тысяч. Спорных вопросов решать не пришлось, «в провинции преобладают мир и гармония». И тут же слегка пожурил «братьев». Конечно, сказал он, теперь все помешались на коммерции ― масонство используется с целью бизнеса; конечно, любая великая или другая ложа могут заняться торговлей или страховым делом, но нельзя же открыто рекламировать наши связи, нельзя использовать нашу символику в рекламе. {67} Ведь до чего иные доходят ― один торговец задумал украсить масонскими знаками свою визитную карточку. Появилась даже масонская кампания по страхованию жизни и имущества от пожара. Куда это годится! Словом, великий командор внушал: делайте бизнес, помогайте друг другу, но не рекламируйте открыто того, что мы ― масоны. Деловой разговор деловых людей ― никакой философии или мистики. Да и что смыслили в философии бизнесмены, прокуроры, генералы и купцы?

Гораздо солиднее выглядел состав современной итальянской ложи «П-2» во главе с бывшим фашистским функционером, предпринимателем Личо Джелли. Следователи миланской прокуратуры 18 марта 1981 года во время обыска на принадлежащей Джелли вилле «Ванда» обнаружили список членов ложи в составе 962 человек (впоследствии оказалось, что их было гораздо больше). В нем числились влиятельнейшие люди Италии: министр труда Ф. Фоски, министр юстиции А. Сарти, министр внешней торговли Э. Манки, генеральный секретарь МИДа Ф. Мальфатти, парламентарии П. Флори, В. Каролис, Э. Каренини, С. Лабриола, Ф. Чикитто, Д. Скьетрома, политический секретарь социал-демократической партии П. Лонго, президент объединения итальянских промышленников Г. Карли, президент банка «Амброзиано» миллиардер Р. Кальви, представитель банка «Монтевидео» в Италии У. Ортолани, начальник генштаба вооруженных сил Дж. Торризи, глава военной разведки и контрразведки генерал Дж. Сантовито, глава службы внутренней безопасности генерал Дж. Грассини, командир корпуса карабинеров в Неаполе генерал Дж. Сиракузано, директор газеты «Корьере делла сера» Ф. ди Белла...

Выяснилось, что здесь назначали и смещали министров, собирали шпионские сведения о прогрессивных деятелях, планировали заговоры и террористические акции с целью дестабилизировать обстановку в стране и установить диктатуру фашистского типа. Члены ложи поддерживали тесные связи с американской администрацией, ЦРУ и службами НАТО, греческими «черными полковниками» и латиноамериканскими «гориллами», с итальянской мафией и французскими масонами-тамплиерами из «Суверенного военного ордена рыцарей Иерусалимского храма». Ложа «П-2» представляла собой {68} преступное шпионско-диверсионное гнездо и одновременно теневой кабинет, незримый центр власти. Еще раз подтвердились ленинские слова о том, что в современном буржуазном государстве «настоящую «государственную» работу делают за кулисами» [2, 33, 46].

Итальянский еженедельник «Панорама» писал о ложе: «Депутат или банкир, министр или генерал, промышленник или работник магистрата ― для всех учрежден один и тот же ритуал. Сначала краткая беседа, потом более продолжительная, затем прохождение через комиссию. Только тогда неофит становился членом ложи «П-2». Он получал свидетельство, подписанное самим Джелли,― книжечку на восьми страницах, где изложены обязанности масона. Это не простые советы, а железные нормы, которые никто не смел нарушить» [94].

Нарушил, впрочем, журналист М. Пекорелли, рассказавший в печати о сотрудничестве масонов с ЦРУ и об их антикоммунистической деятельности. Он был застрелен «неизвестными лицами». Возникла угроза разоблачения тайн ложи банкиром Р. Кальви ― он был повешен под мостом через Темзу в Лондоне. Любопытная деталь: банкир оказался в петле после встречи с «братьями» лондонской ложи «Черные монахи», такое же название носит и мост, под которым он был повешен. При загадочных обстоятельствах «выбросилась из окна» пятого этажа секретарша Р. Кальви. Наконец, преследованиям со стороны прокуратуры подвергся и разоблачивший банкира еженедельник «Панорама». Не зря Л. Джелли, поигрывая брелоком, изготовленным в виде золотой пули, внушал «братьям» мысль о том, что молчание ― золото.

«Принятый в ложу,― отмечалось далее в «Панораме»,― тотчас узнает, что существует единственная задача: делать все, чтобы друзья достигли наибольшего авторитета и власти, а этого можно добиться, лишь укрепляя организацию. При этом мастер Джелли всегда будет готов удовлетворить желания братьев, а ложа, если она действительно мощная, поможет депутату стать министром, полковнику ― генералом, юристу ― прокурором республики. И министры никогда не были разочарованы. Прикрываясь фразами о защите прав человека и совершенствовании человечества, Джелли собирал тайные досье, брал взятки, осуществлял угрозы» [94].

Люди никогда не бывают такими, какими себя считают. {69} Примеры с американским капитулярным советом и итальянской ложей свидетельствуют, что подлинное обличье «вольных каменщиков» отражается не в их самомнении, а в зеркале общественной жизни. Предмет их забот не поиск иллюзорного «света», а всемерное обогащение и политическая власть. Для достижения этих целей масонство объединяет и консолидирует буржуазию, но ни в коей мере не облагораживает и не совершенствует нравственно «вольных каменщиков». Скорее наоборот ― тайная деятельность, поддерживаемая круговой порукой, а потому неподконтрольная общественности и безнаказанная, способствует развитию карьеризма, стяжательства, беззастенчивости, жестокости ― всех темных сторон человеческой личности.

История предоставила нам редкую возможность разглядеть изнутри нравственный облик «вольного каменщика», воспитанного в духе пресловутой масонской морали. 241 раз присутствовал на заседаниях лож командир лейб-гвардии Измайловского полка полковник Л. А. Симанский. Он выслушал 130 поучений! Как того требовали досточтимые мастера, контролировавшие личную жизнь и даже помыслы «братьев», он аккуратно вел дневник, в котором вполне искренне отображал состояние своей души, а стало быть и результаты воспитания. Приведем же из этого документа отдельные записи, датированные 1821―1823 годами.

Февраль 21. Да поможет мне Господь Бог начать пост сей в духе молитвы, покаяния, воздержания, терпения, в труде, любви, уединении, согласии, мире, радости и верности... Обеда не было дома, и мороз трещал отменно. Воздерживался в пище и питье и от театра и волокитства...

Октябрь 31. С большим сожалением и грустью вижу, что нисколько и в сей месяц лучше не сделался, а таковым же пребывал, т. е. в лености исполнения духовного долга моего, исполняя оный токмо тогда, когда сие мог делать, не теряя за сие ничего...

Январь 31. При размышлении моем о поведении в сей месяц усматриваю, что я нисколько не начинал еще быть мудрее, благочестивее, исполнену страха Божия и любви к нему.

Февраль 28. Боже, Владыко! Толико развращен есмь, что ни одного дня не прошло, дабы с охотою не шел в сети врага Твоего и моего... {70}

31 число. О, Боже! Из прошедшего месяца усматриваю я непостоянное поведение мое; вижу, сколь далеко увлечен похотью плоти и во все дни телесно и духовно провел в оной...

Октябрь 31. Просматривая все поведение сего месяца, усматриваю с сожалением, что дни мои текут и вспять не возвратятся, что я провождал оные не ко благу общему, но жил собственно для себя, не желал нравственного своего совершенства. Ноябрь 30. Со страхом усматриваю, что склонности мои греховные ежедневно усиливаются, равнодушие ко благому также, на грех смотрю и исполняю оный с желанием, без противоборства. О, Боже, избави меня! О, Спасителю мой, изыми меня из челюстей сатаны!

Апрель 30. Господи, Владыко мой! С раскаянием вижу злобу сердца моего к ближним...

Июль 31. Месяц невидимо протек. И ни одного доброго и богоугодного дела!

Август 31. Боже всещедрый! Боже милостивый! Виждь и прозри на мое окаянство! Велико оно! Достойно праведного наказания, но не попусти грешнику пасть. Помилуй и сохрани! [37,51―52].

Ознакомившись с этими, излияниями, приходится признать, что результаты прослушивания 130 нравоучений были плачевными. Тем не менее сам Л. А. Симанскнй выступал с нравоучительными речами перед своими младшими «братьями» и считался несравненно благороднее профанов, не озаренных «светом Соломоновых наук».

В своей среде масоны распространяют списки наиболее уважаемых «братьев». Они, вероятно, были обладателями высоких степеней и успешно строили «храм Соломона». В памяти людей, однако, эти знаменитости оставили отнюдь не светлые воспоминания. Лорд Китченер, числящийся в списке, опубликованном в связи с двухсотлетием ордена [71, 185], в 1898 году потопил в крови антиколониальное восстание в Судане, которое возглавлял Махди. Участник суданского похода У. Черчилль писал о нем: «По приказу сэра Герберта Китченера могила (Махди) была осквернена и сровнена с землей. Останки Махди были выкопаны, голова отделена от туловища... и, переходя из рук в руки, была доставлена в Каир. Здесь она оставалась в качестве интересного трофея... Конечности и туловище были брошены в Нил» {71} [59, 50―51]. Сам У. Черчилль, тоже «сын вдовы», вошел в историю как отъявленный реакционер, колонизатор и враг свободы народов. Его многолетняя дружба с фашистским диктатором Муссолини [89, 9], который, как стало известно, являлся масоном 33-го градуса, объясняется, быть может, не только яростным антикоммунизмом, но и совместным участием в строительстве «храма Соломона».

В масонской и сионистской литературе можно найти много славословий по адресу Адольфа-Исаака Кремьё― французского политического деятеля, великого мастера Великой ложи Франции, одного из основателей «Всемирного союза израэлитов» ― предтечи современного сионизма. Мало кому, однако, известно, что этот шовинист мечтал о том времени, когда «все богатства земные перейдут в собственность детей Израиля» [30, 75].

В дни Парижской коммуны мэром Парижа состоял видный адвокат и политический деятель, впоследствии председатель совета министров Франции, масон Жюль Ферри. По словам К. Маркса, он «ухитрился сколотить себе во время осады как мэр Парижа состояние за счет голода столицы. Тот день, когда ему пришлось бы дать отчет о своем хозяйничании, был бы днем его осуждения» [1, 17,324].

Для современного читателя не требуются подробные характеристики таких политических и государственных деятелей, как один из главных немецких военных преступников Я. Шахт, президенты США Г. Трумэн, Д. Эйзенхауэр, Д. Форд, Р. Никсон, Д. Картер, Р. Рейган, создатель и руководитель ЦРУ А. Даллес, бывший генеральный секретарь НАТО М. Брозио или бывший премьер-министр Франции Ги Молле, правительство которого де Голль называл «охвостьем Израиля». Весь мир знает о злодеяниях палача А. Пиночета ― великого мастера одной из чилийских лож. Их достижения в создании «прекрасной системы морали» и в «обеспечении счастья роду человеческому» можно сравнить с достижениями гробовщика на ниве народного здравоохранения.

Будучи замкнутой и по сути своей антиобщественной организацией, масонство всегда привлекало разного рода мошенников и авантюристов. Неудивительно, что в «Энциклопедию масонства» А. Маки включил и термин «шарлатан», означающий того, «кто с помощью показной напыщенности и церемониальности, нередко {72} ссылаясь на сверхъестественные силы, вводит в заблуждение масонство и стремится извлечь выгоду или удовлетворить мелкие амбиции» [85, 1, 159].

К числу таких «детей вдовы» относится ставший легендарным еще при жизни Джозеф Бальзамо, он же маркиз Пеллегрини, он же граф Калиостро. Этот разносторонний авантюрист учредил «египетское масонство» с ложами в нескольких европейских странах и вовлек в свои плутни множество людей, в том числе и коронованных особ. Ради наживы и тщеславия Калиостро пророчествовал, заклинал духов, лично встречался с ангелами, повелевал «небесными силами», за большие суммы денег продавал «целебные крупицы первобытного вещества». «Его система состояла из 90*степеней и была доступна и мужчинам, и женщинам,― писал Г. Шустер.― Его последователи буквально молились на него. Часами лежали они у его ног с полной верой в целебность малейшего его прикосновения. Больной искал в нем врача, каменщик своего великого мастера, алхимик ― своего Парацельса, старая дева ― обновителя ее юности, космополит ― истинного государственного мужа и учителя королей» [67, 2, 73]. Авантюры «великого кофта» (мага) кончились тем, что итальянская инквизиция приговорила его как чернокнижника и еретика к сожжению на костре и бросила в темницу, где он и умер в 1795 году. Как ни странно, обольщенные «великим кофтом» люди встречаются по сей день. Советский писатель Б. Кузнецов, например, издал книгу «Путешествие через эпохи», в подзаголовке названную «Мемуары графа Калиостро и записи его бесед с Аристотелем, Данте, Пушкиным, Эйнштейном и многими другими современниками». Разумеется, писатель вправе пользоваться любыми литературными приемами, в том числе и «машиной времени», но вряд ли корректно по отношению к памяти великих людей устраивать встречи и беседы шарлатана с Платоном, ожидающим казни Сократом, находящимся в Болдино Пушкиным, академиком Вернадским и даже Энгельсом.

Столь же яркий след в истории ордена оставил Сен-Жермен. Он заявлял, что находился в тесной дружбе с Христом и апостолами, что умеет делать золото и драгоценные камни, приготавливать бальзам, возвращающий молодость и красоту, которым, правда, следовало пользоваться осторожно ― одна 70-летняя дама, приняв {73} чрезмерную дозу, не только вернула себе молодость, но даже вернулась в эмбриональное состояние. Еще одним авантюристом, подвизавшимся в Германии, был Самуил Лейхте, он же барон Джонсон, более известный по кличке Черный Соломон. Этот учредитель «высокого, истинного и сокровенного капитула» также наживался на легковерии «братьев» и выманивал деньги у простаков. Филипп Самуил Роза, он же Днтрнх Шумахер, учредил «высший и первый иерусалимскнй капитул немецкой нации в Берлине» и добивался королевского содействия на изготовление золота из солнечной пыли. Антуан Абрахам прославился продажей поддельных масонских дипломов высших степеней. Уильям Финч, портной из английского города Кентербери, «наловил много простаков и сколотил большое состояние». Он сочинил и издал «Масонский трактат, разъясняющий религиозное и нравственное благолепие масонства», для сохранения «тайны» зашифрованный алфавитом шиворот-навыворот ― например, слова «он назначил его» после шифровки выглядели следующим образом: «нанчлгоеиазно». Многие розенкрейцеры Занимались алхимией, изготовлением серебра из «камня мудрости», разведением раков из гнилой воды и даже выведением цыплят из вареных яиц. Члены высшей из розенкрейцерских степеней, именуемые магами, ставили перед собой задачу «открытие в натуре всего, кроме Божественных сил и тайн, обладание над всем и сравнение в знаниях с Моисеем, Аароном, Гермесом, Соломоном и Хирамом-абифом» [37,84].

Не обошлось без подобных чудес и российское масонство. В конце XVIII столетия в «Ордене златорозового креста», например, среди «братьев» седьмой степени посвящения изучалась рукопись, разъясняющая «герметическую операцию в тайне творения». «Тайна» эта выглядела так. В сосуде следует смешать майскую росу, собранную в полнолуние, с двумя частями мужской и тремя частями женской крови, взятой у целомудренных людей. После того как в сосуде, поставленном в умеренное тепло, внизу отложится красная земля, верхнюю часть ― «менструум» ― нужно снять, слить отдельно и добавить туда «один гран тинктуры из анимального царства». Через какое-то время в сосуде послышатся топот и свист и появятся два живых существа ― «мущинка и женщинка». Между ними вырастет прекрасное дерево с разными плодами, а потом, когда «мущинка и женщинка» {74} откушают этих плодов, они начнут ползать и извиваться, «так что жалко на них смотреть». Затем человечки умрут, из сосуда извергнется огонь, он потухнет и т. д. и, наконец, в верхней части предстанет «небесный Иерусалим со всеми жителями, а в нижней ― «мрачное обиталище всех диаволов и злочестивых» [40, I, 167]. Подобный вздор распространялся масонами и позже, в первой четверти XIX столетия. В это время в Петербурге подвизался прославленный масонами скопец Кондратий Селиванов ― «святой старец», мистик и ясновидец, лицезреть которого шли не только «вольные каменщики», но и представители высшего света, военные, монахи, купцы и сам царь Александр I [46, 7, 178―179].

Небесполезно отметить, что ясновидение не окончилось на петербургском скопце. В 1914 году русские теософы издали книгу «Ясновидение» уже упоминавшегося Ч. В. Лидбитера, в которой можно найти «чудес» побольше, чем в приключениях барона Мюнхаузена. Этот «сын вдовы» утверждает, что зрению ясновидца доступны «почти все феи, гномы, домовые, о которых сохранилось еще так много рассказов в горах Шотландии и Ирландии» [34, 22], потусторонняя жизнь мертвецов, «желания, эмоции и мысли» животных и растений, строение атомов и молекул, словом, «все, что угодно, в пределах планеты». Сам он однажды поднапрягся и увидел дом, где «родился больше чем две тысячи лет тому назад». Из такой литературы сегодня совершают обильный плагиат идей парапсихологи.

Масонские авторитеты открещиваются от слишком одиозных шарлатанов, умалчивая о том, что они подвизались в тех же ложах и капитулах, обладали такими же степенями посвящения, воспитывались на тех же легендах, подчинялись тем же уставам, что и их «добропорядочные братья». В их деятельности воплотилась не какая-то особая, а обыкновенная классовая мораль энергичной, неразборчивой в средствах и алчной к наживе буржуазии. Это тоже своего рода масонская «тайна».

Представим себе, что все только что сказанное слышит «брат», скрывающий свое посвящение и с видом непричастного к масонству наблюдателя отстаивающий честь своего «братства». Он в таком случае спокойно заявляет: «Самая «тайна» есть то внутреннее ощущение «посвященного», которое не может быть сообщено профану, стороннему человеку, уже потому, что этот профан {75} все равно понять его не может, пока, принятый в братство, сам не пройдет путь познания и посвящения в масонские степени» [7, 10]. Профану, услышавшему эти слова, невдомек, что они принадлежат не говорящему, а в виде готовой формулы взяты напрокат из книги Г. Э. Лессинга «Эрнст и Фальк. Разговоры для масонов».

Неплохой прием! Ведь действительно, чужая душа ― потемки. Но все же люди понимают и разгадывают других людей, постигают их сокровенные мысли и тайны. Так разве непостижимо одно масонство? Разве не очевидно, что в мир профанов из лож выходят интриганы, преступники, авантюристы, демагоги и шпионы? На такие вопросы всегда есть готовый ответ, который должен сбить с толку вопрошающего: «Резким, голословным суждениям не следует ли противопоставить невольного вопроса, как же могли принадлежать к такому «дурному обществу» люди, деятельность которых создала то великое, что мы называем русской культурой и чему посвящаем ежегодно особый день воспоминаний? Уча детей преклоняться перед именем Пушкина и чтить достоинство Суворова, не лишне знать, что их имена значатся в списках русских Вольных Каменщиков» [7, 12].

Эти слова принадлежат Т. А. Бакуниной ― апологету масонства, жене белоэмигрантского писателя, масона М. А. Осоргина. Таким же аргументом против советского ученого В. И. Скурлатова пользуется сионистская газета «Морген фрайхайт»: «Следует помнить В. Скурлатову, что масонами были, например, А. С. Пушкин и видные декабристы П. И. Пестель, М. Ф. Орлов и Н. И. Тургенев. Не доказывает ли это, как велико было влияние «светского иудаизма» на Россию?» [90].

Имена Пушкина, Новикова, декабристов должны обезоруживать в споре русских. Англичанам будет назван Бёрнс, немцам ― Гёте, французам ― Монтескье и Вольтер, которые тоже наряжались в масонские фартуки. Поскольку заслуги этих людей неоспоримы, а сущность масонства непонятна и темна, наступает недоумение: быть может и в самом деле «дети вдовы» непорочны, если к их кругу принадлежат столь славные имена? А тут еще вспоминается известный литературный персонаж Пьер Безухов...

Дело тут в следующем. Любая политическая партия всегда заботится о своем влиянии и авторитете и для этого стремится привлечь на свою сторону тех людей, {76} которые составляют гордость национальной культуры. Масоны не составляют исключения. У них, однако, есть и особые причины для «уловления» знаменитостей.

Несмотря на таинственность и лицемерие, масонам никогда не удавалось полностью «герметизироваться» и скрыть истинную сущность ордена. Хотя и не часто, но случались, как ныне с ложей «П-2» в Италии, громкие политические скандалы, находились отступники, которые выступали с разоблачениями. Репутацию «братьев» портили авантюристы. Постепенное наслаивание негативных фактов приводило к тому, что народные массы относились к масонам враждебно.

В дореволюционной России слово «фармазон» имело презрительно-насмешливый оттенок, в других странах оно внушало страх. Согласно результатам анкетного опроса, проведенного итальянским институтом по изучению общественного мнения, до недавнего времени наиболее оскорбительными в Италии считались слова «нацист», «фашист» и «реакционер». В последнее время к ним прибавилось словечко «франкмасон», за которое можно получить пощечину и даже угодить под суд. Когда в 1980 году в Либерии был свергнут продажный режим У. Толберта, восставший народ разгромил «истинный центр власти» ― здание масонской ложи в столице страны ― Монровии, откуда осуществлялось управление этим африканским государством. Вот почему масоны особо заинтересованы иметь в своих рядах уважаемых и славных сограждан. И они подчас оказываются вовлеченными в орден.

В масонство вступают не только с заведомо корыстной, карьеристской целью. Некоторых, особенно в прошлом, привлекали мода, вера в возможность нравственного совершенствования, таинственность, пышность обрядов и званий, возможность оказаться в кругу известных и влиятельных людей. Впоследствии ставший провинциальным великим мастером российского масонства И. П. Елагин признавал, что он вступил в орден из любопытства и тщеславия, поскольку, с одной стороны, его притягивала некая масонская тайна, а с другой ― возможность общения с людьми, «кои в общежитии знамениты» и которые возвышались над ним «и чинами, и достоинством, и знаками» [40, 1, 128]. Когда на первых порах масонство широко провозглашало либерально-демократические идеи, ратовало за гуманизм и просвещение, в ложи {77} вступали те неискушенные в хитросплетениях политики деятели науки и культуры, которым были созвучны эти идеи. «Досточтимые» мастера учитывали такие настроения видных людей. Ценя их высокий авторитет и сознавая политическую неискушенность, они морочили им Головы выспренними человеколюбивыми речами, но в подлинные тайны не посвящали. И эти деятели, оставаясь на нижних ступенях орденской иерархии, невольно выполняли в масонстве роль свадебных генералов.

В масонстве, таким образом, были разные люди: Новиков и декабристы, Павел I и шеф жандармов Бенкендорф. И если при упоминании «вольных каменщиков» мы легко вспоминаем Пьера Безухова, который просил «Великого архитектора» помочь ему найти «истинные пути, выводящие из лабиринта лжи», а также вступить в «храм добродетели», то не следует забывать и другого литературного героя ― Ивана Карамазова, масонская сущность которого хорошо показана исследовательницей В. Е. Ветловской [9, 81―102]. Устами Великого инквизитора он отрицает всякую нравственность, оправдывает вседозволенность и ложь. Полезно помнить и то, что те из «уловленных», которые, соприкоснувшись с масонством, разгадали его реакционную сущность, покидали ложи и относились к ордену резко отрицательно. Так было с А. Н. Радищевым. Вышел из ложи и Н. М. Карамзин, за что подвергся преследованиям и травле со стороны «братьев». «Видимо, зоркий глаз поэта усмотрел в масонских символах, обрядах, законоположениях и таинствах нечто большее, чем забаву или увлечение мистиков и обскурантов,― пишет советский публицист В. А. Пигалев.― И именно поэтому в силу глубокого внутреннего ощущения, что масонство ― это коварная тайная политика, разрушительная и сознательно регламентирующая поведение и мировоззрение человека организация, что задачи масонства несовместимы с задачами национальной культуры и настоящего просветительства, в силу этого Карамзин и решился на смелый шаг, порвал с масонством» [50, 168].

Использование имен А. Н. Радищева и Н. М. Карамзина для приукрашивания масонства было бы неоправданным и неразумным. Столь же нелепой является попытка возвысить авторитет ордена, используя для этого имя А. С. Пушкина. Прежде всего сам дух творчества поэта, весь образ его жизни противоречат элитарной, {78} мистической и верноподданнической сущности российского масонства. Не оправдывают эту попытку и хорошо известные, но обычно игнорируемые масонскими апологетами, исторические факты. Согласно дневниковой записи А. С. Пушкина, он был принят в ложу 4 мая 1821 года ― это была кишиневская ложа «Овидий», в том же году закрытая по приказу из Петербурга. О какой-либо активности поэта ― участии в работах ложи, мистических исканиях и т. п. ― ничего неизвестно. Да ничего подобного и не могло быть, поскольку «мистическая символика и театрально-таинственные обряды масонов не только были ему совершенно чужды, но и очень скоро показались смешными. Не прошло и месяца, как поэт обратился с проникнутым явной иронией напутственным посланием к «начальнику» ложи, новому «грядущему Квироге», который возьмет «в длань» масонский молоток и «воззовет: свобода» (слова эти свидетельствуют, что Пушкину была ясна политическая направленность ложи, как и то, что ничего сколько-нибудь серьезного она в себе не заключала). Заканчивается оно шуточным панегириком: «Хвалю тебя, о верный брат!! О, каменщик почтенный! О, Кишинев, о темный град! Ликуй, им просвещенный!» [8, 327]. Вступление в ложу А. С. Пушкина, таким образом, представляет лишь малозначительный эпизод в биографии поэта.

Для апологетики масонства все эти факты явно не годятся, а потому и не упоминаются. Т. А. Бакунина и сионистская газета берут лишь один факт вступления поэта в ложу, предполагая, что неискушенный читатель сам домыслит якобы вытекающие из него последствия, хотя таковые в действительности не имели места. Вполне демагогический прием.

Подобным образом используется и авторитет декабристов: они, мол, были масонами, стало быть, масонство прогрессивно и революционно или, по крайней мере, в нем есть «прогрессивное крыло». В действительности масонами были не все декабристы, а лишь их пятая часть, да и то непродолжительное время. П. И. Пестель, например, говорил в своем показании: «В начале 1812 г. вступил я в масонство и принадлежал к ложе в Петербурге под названием «Amis reunís»; в 1816 г. перешел я в ложу Трех добродетелей, потому что в оной употреблялся русский язык, а в первой ― французский; в конце сего же 1816 года или в первых числах 1817 оставил я совсем {79} масонство и с тех пор никогда уже с оным никаких сношений не имел» [56, 172]. Столь же недолгим было пребывание в ложах и М. И. и С. И. Муравьевых-Апостолов, Н. М. Муравьева и других. Как указывает академик М. В. Нечкина, декабристы порвали с масонством по той причине, что считали его консервативным движением [45, 134, 141]. Вот так после учета всех обстоятельств и деталей снимаются рекламные портреты, незаконно вывешенные в «храме Соломона».

Среди известных писателей, ученых, государственных деятелей были и такие, кто верой и правдой служил масонской верхушке, как, например, Г. Э. Лессинг, написавший «Эрнста и Фалька. Разговоры для масонов», или бнайбритовец 3. Фрейд, под предлогом психоанализа порочивший лучших представителей мировой культуры. Недавно стало известно, что «вольным каменщиком» был и известный польский поэт А. Слонимский ― духовный наставник одного из главарей польской контрреволюции А. Михника [82, 61]. «Дети вдовы» оплачивают такую деятельность мощной рекламой творчества своих апологетов.

В почетные списки наряду с видными представителями литературы и искусства масоны зачисляют и таких известных вождей и участников революционно-демократического и освободительного движения, как Дж. Гарибальди, некоторых участников борьбы за независимость Польши. Чтобы понять причину участия в ложах этих борцов, вспомним деятельность польского патриота Валериана Лукасиньского. Основанное им в 1819 году в Варшаве «Национальное масонство» было лишь по форме масонской, а по содержанию ― национально-освободительной, патриотической организацией. Это видно на примере толкования легенды об Адонираме. Смерть невинного Адонирама, по Лукасиньскому, означала политическую смерть Польши, трое его убийц ― три державы, участвовавшие в разделе государства, обязанность же детей Адонирама бороться с врагами до полного восстановления «храма Соломона» напоминала «братьям» о необходимости борьбы за восстановление независимости Польши. Вся деятельность Лукасиньского и его сподвижников, как и Гарибальди, Пестеля и других декабристов, шла не от масонства ― она объясняется объективным ходом исторического развития, обострением классовых и национальных противоречий. Они лишь использовали {80} масонский механизм для сплочения и конспирации своих сторонников. По сей день «вольные каменщики» прикрываются авторитетом этих людей и заявляют о «прогрессивности» масонства. Главарь ложи «П-2» Л. Джелли сказал однажды, что он ― «Калиостро и Гарибальди в одном лице».

Несмотря на отдельные примеры патриотической деятельности «братьев», в целом масонство, будучи космополитическим движением, противоречит патриотизму, ибо проповедует всемирное единение «вольных каменщиков», то есть объединяет буржуазию и противопоставляет ее классовой борьбе пролетариата. «Тот, кто становится членом одной ложи, тем самым становится и членом всего ордена, и всюду будет принят и поддержан, как равноправный член и брат,― говорится в югославском масонском журнале «Неимар».― Масонство представляет собой неразрывную цепь, опоясывающую весь земной шар» [44, 257―258]. Хотя и не без лицемерного словоблудия, российские «братья» начала XX столетия также указывали на глобальные цели ордена ― «мировую борьбу за культурное господство лучшей части человечества над темными его массами» и, соответственно, подготовку в ложах кадров для господства «просветленных» над «темными» [41, 24]. Космополитизм масонов мы видим и в нынешней пропаганде ими идеи «Объединенной Западной Европы», и в призывах деятелей Римского клуба к отказу от принципа суверенного национального государства, и в подотчетности итальянской ложи «П-2» американскому Центральному разведывательному управлению. Барельеф земного шара, на который наброшена мельчайшая сеть масонства, сегодня украшает здание на Грейт куин-стрит в Лондоне, где расположена Объединенная великая ложа Англии.

Таким образом, роль франкмасонства в общественной жизни представляется чрезвычайно сложной. Понять и правильно оценить ее можно лишь на основе классового, конкретно-исторического подхода к каждой отдельной стране и даже к отдельным лицам. Если, согласно такому критерию, деятельность тех или иных членов ордена можно и нужно оценивать по-разному, ни в коем случае не ставя знак равенства между декабристом и шефом жандармов, известным литератором и прожженным политиканом, то в целом масонство не было и не является прогрессивной силой. Что касается мнимой приверженности {81} некоторых масонов идеалам социализма, то она равнозначна фарисейству тех нынешних западноевропейских «левых» деятелей, которые в ракетно-ядерных объятиях готовы задушить реальный социализм. «Либеральное», «левое» масонство можно уподобить скрипке, которую всегда держат в левой руке, но играют правой. Французские социалисты, например, вполне считаются левыми. Между тем «Литературная газета», ссылаясь на французский журнал «Пуэн», пишет, что с приходом к власти социалистов влияние масонов возросло. По словам журнала, большинство масонов на последних выборах оказали поддержку нынешнему президенту. «Пуэн» говорит и о проникновении масонов в высшие правительственные круги: «110 масонов, большинство которых ― члены социалистической партии, входят в состав парламента, а в правительстве их добрый десяток» [36]. Словом, масонство претерпело те же изменения, что и породивший его класс буржуазии, и на империалистической стадии развития капитализма превратилось в авангард международной реакции. {82}