Geum.ru

Владимир яковлевич бегун

Вид материалаДокументы
Новое вино ― в старые мехи
Подобный материал:
1   2   3   4   5

НОВОЕ ВИНО ― В СТАРЫЕ МЕХИ


В эпоху средневековья дворцы и соборы строились десятилетиями, а то и на протяжении столетий. Собор св. Павла в Лондоне строился 35 лет, собор св. Петра в Риме ― 68 лет, дворец дожей в Венеции― 115 лет, Кёльнский собор ― 632 года. При таких темпах работ каменотесам, каменщикам, архитекторам приходилось постоянно жить вблизи новостроек. Они собирались и хранили свои инструменты в особых бараках, называемых ложами. Отсюда и корпорации строителей, и их собрания получили названия лож, а их члены ― «вольных каменщиков» (по-английски freemasons, по-французски franсmacons).

У строителей в ложах выработались определенные правила поведения. Прием новых членов обставлялся особым ритуалом, посвящаемый давал клятву сохранять профессиональную тайну, а в случае нарушения ее держал ответ перед товарищеским судом. В большинстве своем эти люди были неграмотными, поэтому при деловом общении, а также с целью сохранения производственных секретов они пользовались условными знаками и символами, изображающими различные строительные инструменты ― мастерок, угольник, отвес, циркуль. Цеховая замкнутость способствовала выработке спаянности, взаимовыручки и взаимопомощи строителей, а следовательно, и сознания своего морального превосходства над неквалифицированными и неорганизованными согражданами. Это было так называемое оперативное масонство, имеющее отношение к строительству, архитектуре, ремеслу.

Любая организация, если она способствует успеху дела, привлекает благосклонное внимание окружающих. Так было и в Англии. В английские ложи, славящиеся духом вольности, начали вступать люди, не имеющие отношения к строительному делу,― представители либеральной буржуазии и знати. Их стали называть принятыми масонами. Причем знатных господ не смущало сообщество каменотесов и каменщиков ― ведь среди них были и художники, и выдающийся зодчий Кристофер {24} Рен. Постепенно подлинные строители оказались в ложах в меньшинстве, а принятые стали численно преобладать, причем среди последних появились и особы королевских кровей. Масонство получило возвышенное название «царственного искусства».

«Царственному искусству» не годится прозябать на стройках, и потому «вольные каменщики» предпочли собираться в тавернах. Затем завсегдатаи лондонских таверн «Гусь и противень», «Яблоня», «Виноградная кисть» и «Корона» договорились объединиться и 24 нюня 1717 года, в день святого Иоанна Крестителя, создали Великую ложу во главе с великим мастером Антони Сейером. Эта дата считается днем рождения современного масонства, а Иоанн Креститель ― его покровителем, хотя в действительности оно, как тайная организация, гораздо старше. В отличие от прежнего, оперативного, оно стало называться умозрительным, спекулятивным (от латинского speculor― наблюдаю, созерцаю). Более четко определился его классовый буржуазный характер. Спекулятивное масонство постепенно начало совершать скрытую инфильтрацию во все поры общества.

Поскольку масонство приобрело форму организации, понадобилось принять устав. Им явилась «Книга конституций» («Книга уставов»), подготовленная доктором богословия Джеймсом Андерсоном и опубликованная в 1723 году. В ней он изложил условия вступления в ложу, права и обязанности «вольных каменщиков», нормы их поведения в ложе и вне ее, взаимоотношения между начальниками и подчиненными. Ложи одобрили «Книгу конституций», и масонство, по словам Дж. Андерсона, «стало процветать в согласии, значении и множестве».

В перлом разделе устава «О боге и религии» говорилось, что франкмасон обязуется соблюдать законы нравственности, не быть тупоумным атеистом и безбожным вольнодумцем; он может исповедовать любую религию и должен терпимо относиться к религиозным воззрениям и убеждениям других людей, быть хорошим и верным человеком. Масону запрещалось участвовать в заговорах против существующей власти, ибо «война, кровопролитие и смуты всегда вредили масонству». «Поэтому если брат оказался возмутителем против государства,― говорилось в «Книге конституций»,― то его не следует укреплять в его возмущении, однако должно иметь к нему сострадание, как к несчастному человеку» [93, 36]. {25}

Согласно уставу, членами ложи «должны быть хорошие и верные люди, свободнорожденные, в зрелом и разумном возрасте, не крепостные, не женщины, не безнравственные люди или подающие повод к соблазну, но пользующиеся доброю славою». Масоны обязывались уважать мастера, называть друг друга «братьями», то есть они формально уравнивались, избегать всякой неумеренности, предпочитать «брата» всякому другому человеку, то есть профану. В ложе запрещались споры по вопросам религии, государственной политики и национальных отношений. В присутствии профанов «вы должны быть осмотрительными в своих словах и поведении, чтобы и самый зоркий посторонний глаз был не в состоянии открыть и доискаться того, что не годится ему открывать» [93, 48]. Великим мастером ложи мог быть масон знатного происхождения и высокого общественного положения. Первыми великими мастерами стали герцоги Дж. Монтегю и Ф. Вартои, профессор физики и литератор Д. Дезагюлье.

Первый масонский устав, таким образом, провозгласил лояльность к эксплуататорскому строю, религиозность и веротерпимость, санкционировал деление людей на «достойных», «знатных» и «недостойных», «подлых», провел четкую разграничительную линию между избранными ― «братьями» ― и остальной массой ― профанами. Все это вполне укладывалось в рамки буржуазного либерализма, который ни в коей мере не посягал на существующий порядок вещей. Вместе с тем в уставе отражена и реакционная сущность масонства, ибо не может быть прогрессивной организация, сознательно обособившаяся от трудового народа и высказавшая пренебрежение к нему в своем программном документе. Вот почему оценки масонства как прогрессивного явления, игнорирующие его классовую сущность и основанные лишь на его утопических мечтаниях и декларациях о нравственном совершенствовании людей, следует признать несостоятельными. На раннем этапе своей истории масонство было прогрессивным лишь в той мере, в какой была прогрессивной буржуазия по отношению к феодальному сословию, и реакционным настолько, насколько реакционна буржуазия по отношению к низшим сословиям.

Как нередко случается в жизни, практика вступает в противоречие с теорией. Уже тогда практические дела {26} «вольных каменщиков» далеко не соответствовали их декларациям о нравственном совершенствовании. В первых английских ложах происходили не душеспасительные беседы ― такую возможность предоставляла церковь, а бесконечные кутежи, торжественные процессии и прочие увеселения; «братья» соревновались в придумывании пышных регалий, вели распри за знаки отличия. Как в мире профанов, так и в ложах ханжество оставалось нормой поведения буржуазии.

После учреждения Великой ложи Англии начался бурный рост масонства. В 1724 году в ее подчинении находились 52 ложи, в 1739 году их количество достигло 109, в том числе 4 за пределами Британии. В 1725 году возникает ложа в Париже, в 1733 ― в Гамбурге и американском городе Бостоне, в 1735 ― в Гааге и Стокгольме, в 1738 году создается польская ложа*. В дальнейшем ложи возникают и в других западноевропейских городах и колониальных владениях Англии.

Из Англии «царственное искусство» проникает в Россию. Как сообщает известный русский историк А. Н. Пыпин, в 1731 году великий мастер Великой ложи Англии лорд Ловель назначил капитана Джона Филиппса провинциальным великим мастером России. В 1740 или в 1741 году на эту должность был назначен Джеймс (Яков) Кейт, генерал, поступивший на русскую службу в 1728 году. «Есть известие,― пишет А. Н. Пыпин,― что английская Великая ложа основала в 1731 году в Москве первую ложу, которая держала свои собрания в великой тайне; по другому известию Яков Кейт уже в 1734 или даже в 1732 г. руководил в.Петербурге масонской ложей. В «русских источниках не осталось никаких сведений о деятельности Кейта в этом отношении; воспоминание о ней сохранилось только в одной масонской песне...» Далее историк отмечает, что «первоначально масонство введено было прямо англичанами, которые внесли его в чужую страну для собственного употребления, точно так же, как они обыкновенно приносят с собой свои нравы и обычаи» [54, 89―90].

Кроме англичан, распространителями масонства были французы, немцы. С немецкими «братьями» якобы {27} поддерживал связи Кейт, а берлинская ложа «Три глобуса» вела переписку с Петербургом. Немцы, по всей видимости, преобладали в основанной в 1750 году в Петербурге ложе «Скромность», они же основали ложу «Северная звезда» в Риге. Позже в системе Великой ложи «Астрея» появились ложи «Нептун к надежде» (Петербург), «К трем коронованным мечам» (Митава), «Петра к истине», «Александра к коронованному пеликану», «К пламенеющей звезде» (Петербург), «К трем секирам» (Ревель), «Александра к тройственному спасению» (Москва), «Александра к пчеле» (Ямбург). Словом, на российскую почву масонство пересадили чужеземцы. Система степеней, обрядность, литература, символика ― все поступало в страну из-за рубежа.

Хотя «вольные каменщики» на первых порах устраивали свои собрания в глубокой тайне, слухи о них все же породили массу кривотолков. Да и было от чего. По свидетельству впоследствии знаменитого масона И. П. Елагина, «братья» любили «со степенным видом в открытой ложе шутить и при торжественной вечери за трапезою несогласным воплем непонятные реветь песни и на счет ближнего хорошим упиваться вином, да начатое Минерве служение окончится празднеством Бахусу» [54, 94―95]. По терминологии того времени «служение Бахусу» означало совместную попойку, а на языке «братьев» ― «столовую ложу».

Столь же весело проводили время и в Могилеве, где в 70-е годы XVIII столетия возникли ложи «К трем орлам» и «Геркулес в колыбели». Одна из них, как сообщал современник, была учреждена при канцелярии местного губернатора. «Эта оригинальная ложа состояла в ночных попойках, во время которых правителем канцелярии, учредителем ложи, провозглашалось масонское братство и равенство. Опытные братья лезли к учредителю с распростертыми объятиями и со словами «любезный брат, прими от нас лобзание!» целовались друг с другом, кричали и пели народные песни, чаще других «Ельник мой, частый мой березник». Неопытных «шалунов», то есть никуда не годных людей, в это время раздевали, клали на скамейку и под видом испытания твердости духа, по масонскому обычаю, беспощадно пороли, внушая при этом, что надобно заниматься таким трудом, за который жалуют нас в обер-офицеры. По окончании порки все пьют шампанское за здоровье {28} нового брата, который был обязан благодарить своих товарищей. По уверению правителя канцелярии, это «масонское просвещение» делало чудеса в служебном отношении» [55, 142].

Было бы неверно утверждать, что «братья» в ложах только веселились и кутили. Они занимались также изучением «Соломоновых наук». Представить содержание этих «наук» поможет краткое перечисление книг, печатавшихся в типографиях Н. И. Новикова и И. В. Лопухина и распространявшихся среди масонов: «Георгия Веллннга сочинения маго-кабалистические и теософические»; «Описание Адама Сигнзмунда Флейшера трех действующих основания-свойств человеческой души»; «Откровенная герметическая наука или новое магическое светило, в котором содержатся разные Египетские, Еврейские и Халдейские таинства»; «Двенадцать ключей брата Василия Валентина, монаха ордена св. Венедикта, которыми двери к древнему камню любезных наших предшественников отверзаются»; «Раймунда Луллия Каббалистика в двух книгах»; «Гермеса Трисмегиста Пое-мандр или о божественной силе и премудрости древние Египетские фрагменты»; «Священная сатира на суету мира или Эклезиаст Св. премудрого пророка Соломона»; «Филон Иудеянин о субботе и прочих ветхозаветных праздниках»; «Братские увещания к некоторым свободным каменщикам»; «О древних мистериях или таинствах, бывших у всех народов»; «Таинство обрезания».

Издание явно «антихристианской» литературы, засилье в ложах иноземцев, частые «празднества Бахусу» и подозрительная таинственность восстановили против «вольных каменщиков» общественное мнение, особенно духовенства. Правительство установило за ложами негласный надзор, туда засылались соглядатаи. В народном представлении «фармазоны» считались вероотступниками и еретиками. Против них в ходу была такая, например,сатира:


Появились недавно в России фран-масоны

И творят почти явно демонски законы,

Нудятся коварно плесть различны манеры,

Чтоб к Антихристу-привесть от Христовы веры [54, 96].


И все же активность иностранных миссионеров, любознательность богатых бездельников и погоня за модой делали свое дело―количество лож продолжало расти. {29}

Вот названия и время возникновения некоторых из них: «Постоянство» и «Счастливое согласие» в Петербурге (1762 г.), «Клио» в Москве (1763 г.), «К мечу» в Риге (1765 г.), «Св. Екатерина» в Архангельске (1766 г.), «Изида» в Ревеле (1773 г.) и т. д. К возникшим в Белоруссии уже упомянутым могилевским ложам следует добавить ложу «Талия» в Полоцке (1774 г.) и ложу неизвестного названия в Шклове (1791 г.). В Вильно в 1778―1780 годах возникли «Добрый пастырь», «Усердный Литвин», «Храм мудрости» и «Совершенное соединение», а также ложа «Совершенная верность» смешанного ордена «мопсов», куда принимались мужчины и женщины. В большинстве виленских лож работы велись на польском языке.

В каждой стране по примеру английских ложи объединяются в Великую ложу. В 1731 году учреждается Великая ложа Ирландии в Дублине, в 1736 ― шотландская Великая ложа в Эдинбурге. Низовые, а затем великие ложи учреждаются только с письменного разрешения лондонской ложи-матери, дабы существовали ложи признанные в отличие от возможных самовольно учрежденных, непризнанных, «диких». Последним этапом в образовании организационной структуры масонства является создание территориальных единиц ― провинций во главе с провинциальными великими ложами. Первая российская провинциальная ложа была открыта в Петербурге в 1770 году, первая великая ложа во главе с И. П. Елагиным ― в 1772 году. В соответствии с решениями общемасонского конвента 1782 года в Вильгельмсбаде (система «Строгого наблюдения») Россия была признана самостоятельной 8-й провинцией ордена «Строгое наблюдение» со своим провинциальным капитулом и директорией, то есть органами управления. Так рост масонства постепенно приобретал организованный и контролируемый характер.

Распространяясь вширь, масонство по своему классовому содержанию везде остается одинаковым, однако местные национальные, религиозные, культурные особенности и даже фантазерство отдельных лиц накладывают заметный отпечаток на его формы и организационное строение. Появляется целый ряд внешне различных систем и повиновений, отличающихся названиями, взглядами на происхождение масонства, количеством степеней посвящения, обрядностью, а впоследствии и резко {30} противоположным отношением к религии и клерикализму. В России и Польше, например, масонство никогда не было антиклерикальным.

Дореволюционный русский исследователь масонства Т. Соколовская писала: «Системы назывались в честь страны или государства, в которых зародились и развивались. Так, существовали системы английская, французская, шведская; иногда системы назывались в память главного организатора и инициатора; известны системы Фесслера, Сен-Мартена, Циннендорфа, Шредера, Мелиссино и др. Наконец, наименование системы «Духовного рыцарства» Лопухина, «иллюминатов», т. е. просветленных, Вейсгаупта, «розенкрейцеров», т. е. Розы и Креста. Роза ― символ вечности материи, возрождающихся сил природы, над распознанием законов коих работали розенкрейцеры; крест ― символ духа, истинное происхождение и назначение коего розенкрейцеры также стремились познать. Наконец, существовали и случайные наименования систем от первоначального места собраний, например «клермонтская система» [40, 2, 60].

В настоящее время преобладают две главные системы масонства ― англосаксонская, отличительной особенностью которой является религиозность и признание «Великого Архитектора Вселенной», и французская, отрицающая религиозность и клерикализм. Есть основанный в 1893 году смешанный орден «Право человека», куда наряду с мужчинами принимают женщин (к этому ордену принадлежали, например, видные деятельницы Теософического общества Е. П. Блаватская и Анни Бе-зант, имевшие 33-ю степень-посвящения). Существуют ордена друидов и тамплиеров. Отдельно от них стоит масонство сионистского толка. Так, в 1889 году лидер «духовного сионизма» Ахад Гаам основал в России орден «Бнай Моше» («Сыновья Моисея»), на счету которого ― основание женской школы и колонии «Реховот» в Палестине, издательства «Ахиасаф» в Одессе. Наиболее крупной организацией сионистов, построенной по масонскому образцу, является созданный в 1843 году в Нью-Йорке всемирный орден «Бнай Брит». В ложи этого ордена, а также в подобные ему ордена «Брит шолом», «Брит Абрахам», «Рыцари Иосифа», «Верные сестры» принимаются только евреи. В работах масонских авторов есть указания на то, что существуют и некие совершенно тайные ордена, которые «непозволительно {31} перечислять вследствие их категорически высказанного желания не быть упоминаемыми в печати и не снимать с себя завесы Строгой Тайны. Братства этого типа называют себя в переписке не иначе, как инициалами и никому не открывают имен своих вождей» [33, 233].

Каждую систему ее создатели и руководители считали единственно правильной, называя другие ненастоящими, «порчеными». Истинность систем определялась по преимуществу количеством градусов посвящения ― чем выше градус, достигнутый «братом», тем достойнее этот «брат». Установилась, таким образом, вертикальная масонская иерархия. Она характерна не пышными названиями степеней, а сложностью подчинения нижестоящих вышестоящим «братьям». Если армейская служебная лестница, призванная обеспечить эффективность управления сложным военным механизмом, не достигает и 20 ступеней от солдатского до маршальского звания, то «вольным каменщикам» такого количества оказалось мало, и они число градусов довели до 99.

Сначала английские масоны учредили три степени посвящения, соответствующие градации прежнего, оперативного масонства: ученик, подмастерье и мастер. Эти степени образуют иоанновское, или символическое (голубое) масонство, а в шотландской системе ― андреевское (по имени покровителя св. Андрея). Символическое масонство ― численно преобладающая часть любого ордена, массовая опора его руководящей верхушки. Здесь изучают людей для последующего отбора в высшие степени.

В соответствии со степенями учреждаются и ложи трех видов: ученическая, подмастерьев и мастеров. Нижестоящие «братья» не допускаются в ложи высших степеней посвящения, в то время как вышестоящие посещают и контролируют ложи низших степеней. Хитроумная масонская иерархия, следовательно, создана так что сверху вниз просматривается и контролируется все масонство, а снизу вверх «братья», на каком бы уровне они ни находились, лишены возможности что-либо видеть и наблюдать. При безусловном послушании нижестоящих главарям, находящимся на высших ступенях и подчас даже неизвестных низам, в масонстве достигается единство воли и железная дисциплина.

Названия низших степеней, как правило, во всех системах одинаковые, но встречались и оригинальные {32} исключения. В ордене иллюминатов, например, ученик назывался «инсинуатом», подмастерье ― «послушником», мастер ― «минервалом». Но самыми изобретательными по этой части оказались клирики-тамплиеры. Первая степень у них называлась переходом, вторая ― переходом к переходу, третья ― переходом перехода к переходу, четвертая ― переходом перехода к переходу перехода. Хотя «истинные» английские масоны посмеивались над подобными выкрутасами и называли их «порчей» замечательного «царственного искусства», это не меняло сути дела.

В каждой системе «братья» различных степеней отличаются друг от друга своими регалиями: фартуками с изображениями соответствующей символики, нагрудными лентами, перчатками, медалями. Чем выше степень, тем искуснее и богаче масонские наряды. Например, Рыцарь королевской арки Соломона 13-й степени в английской {33} системе надевает на шею синюю ленту с прикрепленным внизу золотым треугольником, позолоченную круглую медаль, на лицевой стороне которой изображены два мастера, поднимающие из могилы тело Адонирама, а на оборотной ― излучающий свет треугольник с вписанным в него тайным шифром именем еврейского бога Яхве. Таким же треугольником украшен малинового цвета фартук (запон). Все это способствует чинопочитанию и создает у «братьев» возвышенный психологический настрой. Подобный эффект производит и повышение в степени. Общеизвестно психологическое воздействие на личность, производимое повышением в должности или звании. В таком случае у одного человека возникает чувство превосходства над другим, приводящее иногда к отчуждению ранее близких людей. Нетрудно представить, что у масонов какой-нибудь Рыцарь кадош держится по отношению к своему «брату»-подмастерью истинным генералом, а уж на профанов он смотрит не иначе как представитель элиты на серую массу. Вот почему масонство нередко называют элитарной организацией.

Королю или герцогу неудобно было находиться в одной ложе на равных с купцом или чиновником, иметь такую же, как и у них, степень посвящения и повязывать такой же фартук. Поэтому придумали многоступенчатое масонское «офицерство» и высший «генералитет». Четвертой, более почетной степенью в системе английской ложи-матери появилась «Королевская арка». Стараниями шотландского барона М. А. Рамзая и немецкого барона К. Г. фон Гуида степени стали множиться. В Клермоитской системе над тремя символическими были воздвигнуты еще шесть: Шотландский мастер, Избранный мастер, Рыцарь Востока, Рыцарь розового креста, Рыцарь тройственного креста, Царственный архитектор. Кстати, любая разновидность масонства изобилует степенями всевозможных «рыцарей» и «кавалеров». В германской системе «Строгого послушания», основанной фон Гундом, сверх первых трех тоже ввели шесть степеней, причем обладатели двух высших оставались неизвестными для низов тайными правителями ордена. Постепенно пирамида англосаксонского и французского масонства возвысилась до 33-х степеней. Начиная с четвертой, масонство стало называться красным ― по цвету убранства уже не лож, а капитулов, советов или ареопагов. Для капитуляриых лож разработали особые легенды, ритуалы и регалии, стали издавать специальную литературу «для служебного, пользования», примером чего может служить неоднократно переиздававшаяся в США переплетенная в красную обложку «Книга капитула» Великого первосвященника Великого королевской арки капитула Южной Каролины «брата» Альберта Маки. Такая литература недоступна «братьям» низших степеней.

Наиболее громоздким оказался основанный первоначально в Милане и окончательно учрежденный в 1814 году в Париже купцами, братьями Марком, Мишелем и Иосифом Бедариди, существующий и поныне еврейский орден «Мицраим»*. В нем учредили 90 степеней, разделенных на четыре серии ― символическую (1°―33°), философскую (34°―66°), мистическую (67°― 77°) и кабалистическую (78°―90°). Верховный командир заезд, Верховный из верховных, Высочайший и могущественнейший рыцарь радуги, Верховный великий князь Хирам, Рыцарь хануки** ―таковы названия некоторых степеней в этой сверхтайной системе. Управление орденом было сосредоточено в руках глубоко {34} законспирированных лиц наивысших трех степеней во главе с пожизненно назначаемым Неограниченным державным великим мастером. Как утверждает английский автор Ч. У. Гекертори, эти лица «присваивают себе право управлять всеми масонскими ложами в мире». Хотя правители «Мицраима» заявили о своем намерении «в интересах всего общества, будь то масонского или профанов, мудро и решительно продвигаться по пути прогресса» [96, 1], даже в среде «вольных каменщиков» их почитали за авантюристов. В литературе сведения об ордене «Мицраим» чрезвычайно скудные.

Посвящение в степени, выборы руководящего состава лож и капитулов, другие вопросы решаются сообща, путем голосования. Но так происходит лишь на той или иной ступени иерархической лестницы, да и там слово «досточтимого», то есть мастера, гроссмейстера, непререкаемо. В действительности же масонство не демократично, а авторитарно, ибо сверху вниз спускаются беспрекословные повеления. Масонство, говорится в одном из циркуляров Великого Востока Франции, не имеет ни малейшей претензии применять в своей собственной среде некоторые из тех принципов свободы и личной независимости, которые оно требует для мира непосвященных. Масонство есть организация борьбы, и в качестве таковой оно вынуждено подчинять своих членов требованиям дисциплины, необходимой для борьбы [40, 3, 22].

О какой же борьбе идет речь? И каковы цели масонства?

Уставы «вольных каменщиков», структура соподчиненных лож и капитулов во многих странах мира, сложная система степеней с централизованным управлением созданы не ради забавы людей, менее всего склонных к праздности и пустословию. Объединяясь в закрытых от общества союзах, они преследуют какие-то цели, оправдывающие функционирование столь сложного и разветвленного механизма. Выяснить их ― совсем не простая задача.

Во второй половине минувшего столетия в России была издана двухтомная «История франкмасонства» И. Г. Финделя, известного масонского историка и издателя журнала «Die Bauchutte» («Ложа»). В анонимном приложении ко второму тому, написанному, как отмечалось в русском предисловии, «с очевидной целью {35} прозелитизма***», излагались цели «вольных каменщиков». Основной из них считалось воспитание любви и уважения к людям, чтобы масон «как в самом себе, так и в семействе, обществе, государстве и человечестве стремился преодолеть все, что препятствует успешному развитию умственного, нравственного и материального благосостояния человечества» [60, 2, 1]. Масоны, говорилось далее, стремятся, «руководствуясь нравственным учением, приводить в согласие с божественным нравственным законом свои личные желания и усовершенствовать себя так, чтобы быть в состоянии побудить своих собратий по человечеству поступиться различиями, господствующими в их социальных, политических и религиозных мнениях, или, по крайней мере, убедить их предоставлять каждому невозбранно проводить в жизнь свои убеждения, насколько это не противоречит закону: «Делай людям то, чего ты сам от них хочешь» [60, 2, 2]. Так ли было в действительности?

Заметим, что «социальные мнения», то есть слова, ровно ничего не значат по сравнению с истинным социальным положением, поступиться которым в пользу угнетенных не призывало масонство. Да и мнения-то банкиры, купцы, заводчики, помещики высказывали отнюдь не вольнолюбивые, а классово-эгоистические. Влиятельный русский масон О. А. Поздеев, составивший специальную записку под характерным названием «Мысли противодарования простому народу так называемой гражданской свободы», писал, что «Россия ― все еще татарщина, в которой должен быть государь самодержавный, подкрепляемый множеством дворян» [46, 7, 190]. Другой усердный масон, «степной барин» П. И. Сафонов, подводя итоги своей годичной деятельности, записал в дневнике 31 декабря 1789 года: «Сей протекший год проведен большую половину во сне, третья часть в бездельи, а последняя почти вся в удовольствии плоти, весь же год в скверных помыслах» [16, 8.1―82]. Подобные мнения и настроения возникали не под воздействием «божественного нравственного закона», а неизбежно вытекали из социального положения помещика-крепостника. В ложе он мог высказывать какие угодно мнения, в повседневной жизни оставаясь угнетателем и эксплуататором. {36}

На словах масонство провозгласило борьбу за самые светлые идеалы: свободу, равенство, братство, терпимость, благотворительность, гуманизм, просвещение. Оно призывало к «поиску света», «строительству храма Соломона», что в переводе с выспреннего на простой язык означает поиск и строительство в душе человека добродетели, мудрости, высокой нравственности, красоты, любви, бескорыстия. По определению американского «Масонского ежегодника», масонство есть «прекрасная система морали, скрытая в аллегориях и иллюстрированная символами» [86, 53], а его цель ― «обеспечение счастья роду человеческому». Бельгийский «Масонский словарь» называет масонство «традиционной филантропической, философской и прогрессивной организацией, основанной на признании того принципа, что все люди ― братья», а масона ― «свободным человеком, в равной степени другом бедному и богатому, если они добродетельны» [75, 35]. Так, одинаково добродетельными считаются Ротшильд, эксплуатирующий миллионы людей и бросающий горсть монет на похлебку для десятка бедняков, и пролетарий, безропотно поедающий эту благотворительную похлебку. «Другом» их обоих выступает масон: Ротшильда он уговаривает не скупиться на милостыню, а пролетария― считать своего угнетателя щедрым и бескорыстным «братом». Эта насквозь фальшивая мораль внушается каждому, кто вступает в сообщество «вольных каменщиков».

Как же происходит это вступление?

Вот новичок прибывает в ложу, где примет посвящение в степень ученика. Его приводят в «комнату для размышлений», символизирующую бренность человеческой жизни. Комната задрапирована черным, в ней стоит гроб со скелетом. На столе Библия, череп и внутри него тускло мерцающая свеча. Здесь неофит как бы духовно умирает, отрешается от прежней недостойной жизни. Впереди у него новая жизнь, и надежду на нее символизирует это слабое пламя. Затем входит «брат ужаса» ― специальный церемониймейстер, осуществляющий церемонию приема, завязывает ему глаза и приводит в ложу.

Не станем подробно пересказывать сложный ритуал приема (он, кстати, в сокращенном виде показан в фильме советского режиссера Т. Лисициан «Тайна виллы «Грета»). Неофит, например, снимает верхнюю {37} одежду, обнажает грудь и засучивает штанину*, проходит сквозь строй «братьев», звенящих мечами, совершает несколько «путешествий», во время которых гремит «гром», вспыхивает «пламя», делается мнимое «кровопускание» из перетянутой жгутом руки. Иногда новичка клали в гроб. Польский автор С. Малаховский-Лэмпицкий рассказал, что в начале XIX столетия в г. Седльцы при приеме произошел конфуз. Когда неофита раздели и положили в гроб, послышался звон оружия, крик и жуткий вой. Гроб начал падать, «несчастный так испугался, что оставил в гробу большой след испуга, вскочил и кинулся бежать». Его со смехом поймали и отпустили, сказав, что у него при столь слабом теле еще слабее дух. Так он от ложи и до дома бежал через рыночную площадь в одном нательном белье. Потом, однако, от этой части ритуала отказались. Словом, такие «ужасы» и представляют собой наследование древних мистерий, о чём повествует знакомая нам легенда о Диагоре.

Но вот ритуал окончен, и неофиту «дают свет» ― развязывают глаза. На «востоке» ложи он видит престол (это место ложи всегда обращено к востоку, то есть к Иерусалиму), а на нем ― досточтимого мастера с молотком в руке. Он начинает беседовать со вступающим. Проследим за беседой по югославскому «Катехизису для масонских лож первой степени» (в сокращении)..

Мастер. Кто такой вольный каменщик?

Неофит. Свободный человек с хорошей репутацией.

М. Почему ты вступаешь в ложу?

Н. Чтобы победить свои страсти, научиться управлять своей волей и постоянно совершенствоваться.

М. Почему мы называемся вольными каменщиками?

Н. Потому что мы, как свободные люди, строим великий храм.

М. Какой храм?

Н. Наши предки называли его храмом Соломона. Это храм человеческой любви.

М. Какой камень употребляем мы для строительства? {38}

Н. Нашим строительным камнем являются люди. М. Каким раствором скрепляем мы камни? Н. Братством и чистой человеческой любовью. М. Чем отличаются вольные каменщики от профанов?

Н. Образом жизни, благородством мыслей, искренней верностью и непоколебимой взаимной дружбой. М. Почему наш союз называется царственным искусством?

Н. Потому что каменщичество является самым благородным и самым древним искусством; потому также, что у истоков современного масонства были Соломон и Хирам...

М. Каково главное достоинство масонства?

Н. Любовь к ближнему, ибо у кого она преобладает над всеми другими чувствами, тот преодолевает эгоизм и становится лучшим.

М. Каковы еще достоинства масона?

Н. Скромность, мягкость, милосердие.

М. С чем мы должны бороться?

Н. С предрассудками, заблуждениями, тщеславием, ложью, развратом, алчностью...

М. К чему ты стремишься?

Н. Прежде всего к тому, чтобы укрепить союз братьев и всей своей жизнью оправдать высокое звание вольного каменщика.

М. Как распределяют время вольные каменщики?

Н. Работа вольного каменщика продолжается от рождения до самой смерти [81, 40―42].

«От рождения» означает со времени приема в орден. А «до самой смерти» имеет буквальный смысл ― принявший посвящение остается масоном навсегда. Если он даже выйдет из ложи, что в принципе допускается, то всегда будет связан необходимостью сохранения тайны, в чем под страхом смерти он клянется тут же, во время приема. Масоны никогда и никому измену не прощают. Мастер об этом говорит посвящаемому:

― Должен вам сказать, что традиционная форма клятвы сохранилась со времен средневековья, когда оперативные масоны, для большего впечатления, угрожали физической расправой кандидату в случае, если клятва будет нарушена. Вы как человек чести не нуждаетесь в подобных угрозах, однако мы не нарушаем традиции.

Неофит клянется: {39}

― Перед лицом Великого Архитектора Вселенной и перед этой почтенной и уважаемой ложей древних, свободных и признанных масонов я по своей свободной и искренней воле торжественно клянусь, что никогда и ничего не раскрою из таинств и секретов ложи, какие бы ни были мне сообщены или какие бы впредь я ни узнал, никому, кто не является настоящим и верным братом, и даже ему до соответствующего испытания или полной убежденности в том, что он достоин такого доверия. Я также торжественно обещаю, что не изложу письменно эти секреты, не опубликую их в какой бы то ни было форме и не позволю, чтобы другие сделали это в моем присутствии, дабы по моей вине не стали известными наше тайное искусство и тайные мистерии. Обещаю любить братьев, поддерживать их и предоставлять им всяческую помощь в нужде и в защиту их и ордена отдать себя до последней капли крови [92, 39―40].

Содержание клятвы неодинаково в различных степенях. Например, в шотландской системе при посвящении в 28-ю степень Рыцаря солнца клятва оканчивается словами: «И если я когда-нибудь нарушу эти заверения и клятвы, проявлю неверность и бесчестье, пусть моя кровь превратится в смертельный яд и станет водою горечи детей Израиля. Да поможет мне бог! Аминь!» [80, 328]. Что касается посвящения в 30-ю степень Рыцарь кадош в той же шотландской системе, то тут в ритуале совершается «жертвоприношение» ― на алтарь масонства, «в этот священный огонь» кандидат кладет свое самолюбие, тщеславие, собственное мнение, личные интересы [80, 428], а гроссмейстер внушает ему, что цели масонства могут быть достигнуты любыми способами, в том числе и с помощью силы. Возможно, однако, что жертвоприношение это не чисто символическое, поскольку в другом источнике упоминается жестокий кровавый обряд. Еще до применения присяги Рыцарь кадош «вызывается на симуляцию убийства изменника масонству с целью показать, насколько он ненавидит его врагов. Кандидат на посвящение не знал, что поражает в сердце барана с гладко выбритым боком и искрение воображал себя исполнителем велений ареопага о наказании брата-изменника» [33, 115]. Как видим, это весьма существенный штрих к пониманию истинной сущности «царственного искусства».

Польский ученый Ю. Коссецкий справедливо {40} отмечает, что ритуал посвящения используется с целью предварительного программирования «братьев». Некоторые из них, в том числе и современные деловые люди, признают, что этот ритуал производит ин них сильное воздействие, главным образом с точки зрения такого программирования, и является наиболее действенным методом создания сильных связей «вольных каменщиков» со своей организацией. Уже в символической ложе человеку внушают необходимость «умереть» для былой и «возродиться» для новой, сверхъестественной жизии, любить и защищать не просто каждого, но и того «брата», который обычно придерживается других политических или религиозных воззрений и даже считается личным врагом. Словом, все масонские ритуалы так или иначе модифицируют посвящение и, по сути дела, представляют собой элементы внушения, предварительного программирования [83,232―233].

Посвящаемого знакомят с тайными знаками (жестами) и паролями его степени, чтобы дома и за границей он мог опознать «братьев», присваивают ему новое имя и фамилию, а в некоторых случаях сообщают используемый для переписки тайный шифр. Знаки подаются руками, пальцами («манипулированием каким-то пальцем у какой-то жилетной пуговицы»), а паролями могут быть в разное время какие угодно слова (например, «макбенак»). В условиях глубокой конспирации возможно применение условных меток на одежде.

В качестве иллюстрации можно привести некоторые тайные знаки, применявшиеся Рыцарями св. Андрея 29-й степени в ордене «Право человека»: «Первый знак (знак земли): проведите тыльной стороной правой руки поперек лба, наклонив при этом голову немного вперед; первое рукопожатие: оба последовательно загибают первую, вторую и третью фаланги указательного пальца правой руки, произнося при этом по очереди слово Е. А.; второй знак (знак воды): положите раскрытую правую ладонь на сердце, вытяните ее в горизонтальном направлении и потом опускайте к правой стороне...» [95, 37―38]. Всего для этой степени предусмотрено восемь тайных знаков и четыре рукопожатия. А псевдонимы придумываются произвольно. В польской ложе «Сташиц», существовавшей в довоенное время в г. Сосновец, Витольд Выспяньский числился под масонским именем Антони Зейдель, Адам Пивовар значился как Ян {41} Кшемень, Игнацы Берешко ― как Людвик Загурский и т. д. Шифры для переписки или сокрытия особо тайных мест в литературе бывают как цифровые, так и в виде специальной системы знаков и даже особых алфавитов.

Необходимость сохранения тайны постоянно напоминается и даже поэтизируется. В виленских ложах в начале XIX столетия во время «столовой ложи», то есть совместной попойки, кто-нибудь из «братьев» запевал:


Пусть всегда стена глухая

Нас от мира отделяет.

Краше нам всего на свете,

Если скрыта добродетель.


Остальные присутствующие подхватывали припев:


Счастье братьев велико

Спрятать тайну глубоко [87, 138].


Вся эта до мельчайших подробностей продуманная система мер действует безотказно ― подлинные тайны «царственного искусства» масоны, как правило, уносят в могилу.

Люди знают много всевозможных тайн, но зачастую хранят их плохо и недолго. Причина тому ― неосмотрительность, доверчивость, болтливость и другие особенности человеческих характеров. Самый надежный способ сохранения тайны ― угроза смерти за ее разглашение. Им и воспользовались масоны. Поэтому узнать их тайны, как верно отметил советский публицист Э. Генри, иногда труднее, чем раскрыть секреты разведок.

Тут возникает вопрос: если «дети вдовы» занимаются только «поиском света», если предметом их забот являются лишь добродетель и нравственное самоусовершенствование, то к чему таинственность со всеми этими паролями, влекущая за собой даже смертную кару? Разве могут люди, пекущиеся о гуманизме, ценить жизнь человека меньше, чем списки «братьев» или содержание назидательных сказок? «Общество, имеющее цель полезную, ― говорил масонам русский генерал А. П. Ермолов,― не имеет необходимости быть тайным» [56,116].

Так примерно был поставлен вопрос масонами виленской символической ложи «Усердный Литвин», которые предприняли попытку отказаться от тайн и посвятить свою деятельность открытому служению обществу. {42}

Этот неординарный случай весьма характерен для понимания масонства, и потому на нем следует остановиться более подробно.

Инициатором реформы оказался молодой профессор медицины Виленского университета, выдающийся врач и общественный деятель, Избранный рыцарь 4-й степени посвящения Яков Шимкевич. В «Усердном Литвине» он был представителем новогрудской ложи «Узел соединения» и, отметим, был еще известен тем, что землю своего имения завещал крепостным крестьянам.

16 марта 1818 года, когда проходило обычное заседание ложи, досточтимый мастер Николай Мяновский задал обычный вопрос: «Не желает ли кто-нибудь предложить что-либо новое в смысле улучшения деятельности ордена?» До этого в ответ на такой формальный вопрос особо важных предложений не поступало, а тут попросил слова Шимкевич. К немалому удивлению присутствующих, он зачитал «чертежную доску», то есть предложение, проект, начинавшийся словами: «Чертежная доска досточтимого брата Якова Шимкевича, Избранного рыцаря, в миру ― свободных наук, философии, медицины и хирургии доктора, надворного советника Его императорского величества всея России, почетного члена Императорского виленского университета, члена Медицинского общества в Вильно, Королевского общества друзей науки в Варшаве, члена медицинской академии и медицинского практического общества, гальванического общества в Париже и т. д. Предложение для блага ложи «Усердный Литвин» и всего каменщического ордена, во славу Великого Архитектора Вселенной...» [87, 72].

После преамбулы, витиевато излагавшей историю ордена, Шимкевич дал глубоко аргументированный критический анализ масонства. Поскольку союз этот, говорил он, недоступен для всех честных людей, то служит он единственно и исключительно богатым, а это ничем нельзя оправдать. Люди относятся к масонам с предубеждением и если слышат, что они извлекают из своего союза корысть, то испытывают к ним чувство зависти, которая питает ненависть. Обвинения же масонов состоят в том, что они совершают зло и что они ничего хорошего не совершают. Масонство стоит немалых денег, часть которых, предназначенная на общественные нужды и расходуемая в виде милостыни, неизмеримо {43} меньше тех сумм, которые расходуются на нужды ордена. К тому же мы тратим много времени на дела ордена, а его следовало бы использовать на устройство общественных дел.

Главная цель масонства, продолжал Шимкевич,― постижение мудрости и совершенствование добродетели. История ордена не знает, однако, примеров, чтобы чьи-нибудь усилия в этом направлении увенчались успехом, чтобы кто-то путем усердных работ в ложе преуспел в мудрости и добродетели. Наоборот, рутинное однообразие знаков, слов и жестов не способствует постижению мудрости. Предположим, истинный масон является судьей. Если ему придется рассматривать конфликт между «вольным каменщиком» и профаном, будем ли мы уверены в том, что братская любовь не ослепит его и не сделает сторонником «брата»? Не следует злоупотреблять масонской солидарностью, нельзя допускать исключений, если речь идет о помощи ближнему. Если мы не перестанем подразделять людей на благородных и подлых, заслуживающих помощи и недостойных ее, масонство превратится в сборище дельцов, ищущих личных выгод.

Несоблюдение присяги влечет за собой такую кару, которая считалась бы жестокой даже у дикарей. Только законные власти могут карать гражданина, и нарушение этого принципа недопустимо. Следовательно, незачем сохранять тайну. Надобно также отменить систему степеней, как ненужный пережиток, сократить размер взносов, отказаться от ненужного формализма...

Важнейшие положения предложенной Шимкевичем реформы сводились к следующему:
  • цель ордена ― мудрость, добродетель и всеобщее благосостояние, достигаемые путем благотворительности и просвещения;
  • первейшая обязанность ложи ― помощь окружающему населению посредством обучения бедняков ремеслу, внедрения изобретений, устранения причин нищеты и пороков, развития промышленности и т. д.;
  • ложи подчиняются тем органам местной власти, которые ведают просвещением;
  • ложи публикуют свои уставы, они «могут проводить открытые заседания и публично отчитываться о своей работе с целью всеобщего одобрения, что является бальзамом для благородных и возвышенных душ» [87, 84]. {44}

В ответ на призыв Н. Мяновского к «обладателям высшего света» высказать свое мнение по проекту, лишь один первый надзиратель назвал его «непристойным», а остальные «братья» нашли заслуживающим внимания и интересным. Присутствовавший в ложе великий мастер провинциальной литовской ложи прелат Михаил Длусский понял, что в «Усердном Литвине» переусердствовали и потому расценил проект как ненужный и вредный и даже запретил разговоры о нем. Тут Мяновский притворился усталым, передал молоток заместителю и, прихватив с собой «чертежную доску», покинул ложу. Назавтра виленское масонство гудело, как растревоженный улей. Одни говорили, что Шимкевич ― недаром он принял второе имя «Перкунас», то есть «Громовержец», «Перун», ― пытается разрушить орден, другие называли проект глупым и недостойным внимания, третьи, повинуясь высокому начальству, требовали прекратить разговоры на эту тему. Негласно поддерживаемый Мяновским, Шимкевич настаивал на своем. В письме к виленским «братьям» он требовал провести реформу, особо настаивая на отказе от тайны. Неделю спустя состоялось новое заседание «Усердного Литвина», где Мяновский открыто поддержал необходимость реформы, а «братьев», несогласных с нею, попросил удалиться. Три дня спустя ложа приняла проект и утвердила свое новое название ― «Усердный Литвин реформированный». Договорились «не хранить никаких тайн, но и не болтать без нужды», заниматься благотворительностью и распространять просвещение, публиковать материалы - о своих работах, приглашать представителей общественности на ежегодные отчеты. В ложу были приняты новые члены ― преподаватели университета, а также перебежчики из ложи «Добрый пастырь».

«Усердный Литвин реформированный» подвергся нападкам и давлению со стороны провинциальной ложи и «Великого Востока» Польши. Реформаторам не вернули их денег, лишили помещения для собрания. Яков Шимкевич внезапно заболел и 1 ноября 1818 года умер. Вскоре и сама ложа прекратила существование.

События, связанные с попыткой реформы, как нельзя лучше опровергают широко распространенное мнение о просветительстве и благотворительности масонов. Когда такие высокопарные словесные декларации были приняты за чистую монету и был поставлен вопрос о их {45} практическом воплощении, последовала бурная реакция людей, уличенных в обмане. Инициатива Шимкевича показала, что ни высокая мораль, ни добродетель не были предметом их забот.

Не менее громким оказалось дело капитана С. Мицканевского, который разоблачил финансовые злоупотребления «братьев» в виленской жилищной управе и предал гласности содержание масонских ритуалов. В ответ поборники «добродетели» обещали «привести его к полной погибели как в имущественных делах, так и перед лицом общественного мнения», называли ничтожным типом, мошенником, склочником и чудовищем. Капитан потребовал возврата причитающихся ему денег, но ему отказали. Началась судебная тяжба. Куда ни обращался истец, везде он наталкивался на невидимые рогатки. Тогда Мицканевский подал челобитную на имя царя. Во время нового разбирательства выяснилось, что в губернской управе саботаж Мицканевскому устраивал чиновник Лавринович, а в губернском суде ― судья Добрянский ― «братья» из ложи «Школа Сократа». Изъять все документы в этой ложе, поручили вице-губернатору Хорну, но оказалось, что и он принадлежит к числу «вольных каменщиков». В итоге дело Мицканевского довершал сам губернатор [87, 109―125]. Подтвердились мрачные предположения Шимкевича касательно взаимоотношений судей-масонов и профана-истца.

Такие примеры, как и вся деятельность «вольных каменщиков», позволяют разграничить тайны мнимые и подлинные. Эти последние и связаны с истинными целями и самой сущностью масонства.

Ритуалы посвящения, особенно в символические степени, легенда об Адонираме, значение символов и аллегорий, словом, все внешние, несущественные, формальные стороны масонства считаются тайными лишь условно, с целью воспитательного воздействия на «братьев», ибо они хорошо известны из литературы. Известен и масонский жаргон, скрывающий от профанов некоторые понятия: «повышение жалованья» ― повышение в степени, «усыпление» ― закрытие ложи, «книга архитектуры» ― протокол заседаний ложи, «дождь идет!» ― предостережение о присутствии среди масонов профана, «волчата» или «луфтоны».― дети масонов (кстати, вступающие в орден на льготных основаниях) и т. д. Все это, в общем, не разглашается, но и секрета не {46} составляет. Тем не менее тайна всегда привлекает человека, готового даже подвергнуться риску ради обладания ею. Оказавшись в сетях масонства, иной подчас сожалеет о вступлении в ложу и постижении мнимой таинственности, но о выходе думать не приходится ― посвященный уже связан клятвой, обещаниями, а то и конкретными делами, о которых «братья» предпочитают молчать.

Подлинной тайной является политическая, карьеристская, антиобщественная сущность масонства, что доступно лишь лицам высших степеней посвящения. Всегда и всячески скрываются истинные политические цели, методы действий, способы конспирации, личный состав, неформальные деловые и преступные связи, механизм взаимодействия масонов. Эту сторону вопроса удачно раскрывает польский автор С. Заленский.

Купец или промышленник, пишет он, вступает в масонство, так как «братья» будут покупать у него и его фабрике будут заказывать товар, помогут кредитом, прославят фирму и не только в городе и стране, где находится ложа, а везде, где распространено влияние ордена, то есть во всем мире. Малоизвестный литератор, журналист и издатель вступают в ложу, так как «братья» не только представят верхом мудрости их писанину, распространят ее по всему миру и закупят книги лишь в книжном магазине «брата», но и помогут советами, деньгами, помогут сделать карьеру. Банкиры и финансовые магнаты вступают в ложу не только из-за амбиции ― ложа особенно возвышает их, но и потому, что вся масонская пресса и оплачиваемая масонством журналистика поддержат финансовую деятельность и прикроют молчанием их грязные денежные махинации. Наконец, общественные деятели, министры и государственные чиновники вступают в ложу, поскольку знают, что масонство в стране и за ее рубежами поддержит их морально, а в случае необходимости и деньгами, вырастит из них великих мужей... В списках польского масонства начала XIX века обнаруживается большое количество купцов, промышленников, издателей, литераторов, военных, чиновников. В том, что у них преобладал исключительно материальный интерес или по крайней мере этот интерес присутствовал, заключает С. Заленский, легко согласится каждый, кто знает человеческую психологию и атмосферу того времени [102, 55].

А вот что говорит советский автор Б. Александровский, {47} имевший возможность наблюдать деятельность «вольных каменщиков» на Западе: «Цель масонства ― управлять миром, подчинить своей воле и своему влиянию все проявления государственной и общественной жизни во всех капиталистических странах: управление государством, внешнюю политику, административный, полицейский, судебный аппарат, торговлю, промышленность, науку, литературу, средства массовой информации, воспитание молодежи, здравоохранение ― короче говоря, держать в своих руках все те силы, которые стойко и надежно будут охранять «незыблемые устои» капиталистической системы и интересы промышленных монополий и банков, значительная часть которых принадлежит сионистам. Для лучшей маскировки своих истинных целей масонство создало «дымовую завесу» в виде теории «морального совершенствования человечества».

Тактика масонства состоит в том, чтобы проникать «тихой сапой» во все высшие разделы государственной машины, занимать командные посты во всех отраслях жизни современного капиталистического государства, протаскивать всюду послушное орудие своей воли ― «братьев ― вольных каменщиков», поголовно связанных клятвой беспрекословного повиновения «досточтимому» своей ложи, получающему указания свыше» [4].

В этом и состоит великая и подлинная тайна масонства ― незримого аппарата господства империалистической буржуазии, темной силы, глубоко враждебной интересам трудящихся всех народов и всех государств. Зная эту тайну, странно сегодня читать в мемуарах искушенного в политике И. Эренбурга наивные слова о том, будто масоны во Франции «не поклонялись ни дьяволу Бафомету, ни иудейскому богу Ягве», а их «ложи были своеобразными обществами взаимопомощи» [68, 3-4, 137].

Более чем за два с половиной столетия своего существования орден «вольных каменщиков» превратился в высокоорганизованный, исправно действующий, эффективный закулисный политический механизм, обеспечивающий буржуазии господство над миллионами трудящихся. Уже на раннем этапе своей деятельности масоны начали вырабатывать хитроумные приемы самого беззастенчивого политиканства. Воспитанный иезуитами основатель ордена иллюминатов Адам Вейсгаупт {48} придумал, например, систему глубокой конспирации «братьев». Его сподвижники Цвах, Книгге, Бассус, Гертель и Констанц носили в ордене древние имена: Катон, Филос, Аннибал, Марий, Диомед. Страны и города Европы тоже получили выдуманные названия: Мюнхен назывался Афинами, Бавария ― Ахейей, Австрия ― Египтом, Вена―Римом и т. д.. Иллюминаты ставили задачу установить «золотой век безграничного космополитизма», для чего предполагали использовать такие методы, как тайное развращение умов, физическое истребление политических противников, привлечение на свою сторону влиятельных лиц, взаимный шпионаж друг за другом и использование развращенных женщин для целей разведки. Нынешняя мафия или американское ЦРУ вполне могут считать своими предтечами иллюминатов, поскольку они изобрели воспламеняющиеся при раскрытии коробки, способы наполнения помещений ядовитыми испарениями, средства, вызывающие выкидыш плода у беременных, симпатические чернила, приемы снятия и изготовления поддельных печатей. Этот опыт, разумеется, не был утрачен ― он совершенствовался и стал использоваться буржуазией для осуществления ее преступной политики [37, 86―87]. «Ложи стали школами для политиков,― писал в начале нынешнего столетия русский исследователь А. Боровой.― Здесь встречаются, создают и упрочивают связи, здесь пробуют первые шаги политической карьеры... На масонские собрания приходят не для того, чтобы учиться живому нравственному или религиозному опыту, а собираются для обделывания своих делишек, устроения карьеры и пр. Макиавеллизм самой дурной марки пустил в ложах глубокие корни» [40, 3, 27, 38].

Сокрытие этого макиавеллизма и истинных политических целей путем разглагольствований о строительстве «храма человеческой любви» есть величайшее надувательство миллионов людей, равного которому не знала история. Никто и никогда не умел так лицемерить, молчать и держаться в тени, как масоны. Чтобы достигнуть в этом совершенства, они усвоили опыт всех тайных обществ, начиная с пифагорейцев и ессеев и кончая иезуитами и тамплиерами. Больше всего, однако, масоны почерпнули у иудеев, поскольку именно еврейская буржуазия, на протяжении многих столетий находясь в духовной и культурной изоляции от общества, {49} выработала тончайшие приемы круговой поруки, политиканства и достижения кастовой солидарности. Английская, французская, американская буржуазия, создавая с помощью масонства аппарат гегемонизма, обратилась к иудейской практике в силу своей эксплуататорской, торгашеской сущности, поскольку капиталистическое общество, по словам К. Маркса, «носит насквозь коммерческий, еврейский характер» [1, 2, 126].

Масоны признают свою тесную связь с иудаизмом. Ч. В. Лидбитер пишет: «Хотя наши современные масонские обряды и символы заимствованы из Египта, они дошли до нас преимущественно через евреев. Большая часть наших церемоний теперь облачена в еврейскую форму» [84, 106]. А. Маки свидетельствует о том, что «почти все значительные слова в масонском ритуале еврейского происхождения, и в - написаний их чаще всего употребляются еврейские буквы» [85, 1, 59]. Еще более откровенное признание делает П. Кастелс: «Масонство является кабализмом, но в другой одежде» [72, 8]. К этим высказываниям добавим и слова анонимного русского автора, который в своей апологетической книге, изданной в 1911 году, сказал: «Хотя и для целей возвышенных, но все же масонство усвоило себе систему тайности, присущую врагам его, иезуитам, и в еще большей степени ― раввинам» [41, 8―9]. Заявления эти следует признать справедливыми.

Посмотрим же, как выглядят дух и буква иудейства в применении к «царственному искусству».

Характерно кабалистическое* толкование имени бога в одном из масонских источников. Чтобы наглядно передать способ и смысл толкования, за неимением еврейских напишем это имя латинскими буквами, но «по-еврейски» ― справа налево: hvhj (Яхве). Что же таинственное сокрыто в этом святом имени? Оказывается, мужчина и женщина, производящие ребёнка. «Секрет» раскрывается так.

Первая справа буква «йод» означает «активное мужское начало», следующая за ней «хет» ― «пассивное женское начало». Сочетание этих двух начал благодаря {50} активности первого, дает естественный результат ― ребенка, который обозначен буквой «вав» и назван «нейтральным началом». «Получилось семейство, законченный цикл,― говорится в книге.― Его мы закрываем «оградой» ― буквой «хет», показывая, что семейство образовалось» [33, 29―30]. Что касается «ограды», то она семейству не нужна и придумана для того, чтобы как-то истолковать последнюю букву. Но, как бы ни было, объяснено «Великое Имя Божье ― Яхве». Есть божественная формула!

Теперь под эту формулу можно подвести что угодно. Ну вот хотя бы: гений («йод») оплодотворяет профессора («хет»), от плода гения рождается практический деятель («вав»), цикл завершается («хет»)―«получилась активная интеллигенция». А мы-то и не догадывались, как получается интеллигенция! Замечательно! Масонский «теоретик» производит дальнейшие манипуляции, и у него уже получается дружная семейка «вольных каменщиков», в которой под буквой «йод» подразумевается ученик, «хет» означает подмастерье, «вав» ― мастера, а конечная буква «хет» ― ложу [33, 31―32]. Великолепно! Предлагаю читателю поразвлечься подобными фокусами, и у вас из тех четырех букв получится уйма всевозможных интересных вещей, как, например: бык ― корова ― теленок ― животноводческая ферма или же: ревизор ― бухгалтер ― недостача ― ограда ― последняя, разумеется, не в виде буквы, а самая настоящая.

Но еще более глубокая масонская «тайна» впереди. Если, говорит автор, имя божье прочитать не справа налево, а наоборот, то получится... «символ анархии, царство дьявола». Так становится понятным, что у масонов противоположности смыкаются ― бог и дьявол означают одно и то же. В этом мы убеждаемся еще раз, обнаруживая такое двуединство в слове «Бафомет», которым называют козлобородое и рогатое масонское чудовище. В книге сказано: «Слово «Baphomet», прочитанное справа налево ― «Temohpab», будет нотариконом следующей формулы: Templi omnium hominus pacis abbas, что в переводе с латинского значит: «Настоятель храма мира всех людей» [33, 272]. Правда, из предыдущей аббревиатуры формула выведена с некоторой натяжкой, но не будем слишком придирчивыми к «детям вдовы». Кабала у них, что дышло,― куда повернул, туда и вышло. С её {51} помощью можно обосновать и оправдать что угодно, что и делают масоны.

Примечательно, что сам способ сохранения тайны они позаимствовали у талмудистов. Вопреки распространенному мнению, будто решения масонских лож протоколируются в «книгах архитектуры», в самом деле они передаются только устно. А. Маки дает разъяснение на этот счет: «Многие из распространяемых в масонстве инструкций, в том числе все эзотерические, передаются в чистом виде. Стало правилом, что в ордене запрещено вести запись директив... Тайная доктрина кабала, или мистическая философия евреев, также распространялась в устной форме и открывалась лишь с помощью аллегорий и образов. Кабалистические знания традиционно передавались избранным людям в словесной форме, в числе которых были Давид и Соломон. Сведения подобного рода никогда, однако, не подвергались риску разглашения путем передачи на бумаге» [85, 1, 549―550]. Такой метод А. Маки, ссылаясь на средневекового иудейского философа Маймонида, объясняет необходимостью сохранения единства масонов и строгой секретности, дабы «не бросить крупицы жемчуга перед свиньями», то есть чтобы не разгласить тайны перед профанами.

Совпал также характер наказания за разглашение тайны: херем, то есть, отлучение от синагоги и физическое уничтожение, у иудеев и неизбежная расправа у масонов. В связи с этим Б. Александровский отмечает: «В 20-х и 30-х годах периодически непонятным образом уходили из жизни видные представители капиталистического общества западного мира, относительно которых было доподлинно известно, что они состояли в рядах «вольных каменщиков» и были носителями высокого масонского «градуса» [4]. Вскоре мы убедимся, что такие случаи имеют место и в настоящее время.

Подобно легенде об Адонираме, большинство масонских легенд сочинено под влиянием иудейских религиозных мифов. «Великим Архитектором Вселенной» стал иудейский бог Яхве, а его имя (тетраграмматон) вписывается внутри иудейско-сионистского и вместе с тем важнейшего масонского символа ― шестиконечной «звезды Давида», которая обладает якобы тайной магической силой. Семисвечник из синагоги, ставший ныне сионистским символом и гербом государства Израиль, в масонстве «изъявляет то тесное и неразрывное единство, {52} существующее между всеми нашими, братьями, кон хотя и разные степени имеют, но все по одному правилу действуют и на едином основании созидают» [56, 104]. В еврей литературе масоны признают «богоизбранность» евреев, а их аллегория о «строительстве храма Соломона» совпадает с устремлениями иудаистов и сионистов к Сиону и «земле обетованной».

Есть много других примеров связи масонства с иудаизмом. Летоисчисление у масонов ведется, как правило, не по общепринятой системе, а согласно еврейской традиции ― «от сотворения мира», а числу лет предшествуют аббревиатуры, означающие слова «в год света» (A. L.― Anno Lucí), «в год мира» (А. М.―Anno Mundi) или же «в еврейском году» (А. Н.― Anno Hebraico). В шотландской системе год, как и у иудеев, начинается в сентябре, а месяцы называются на иврите ― тишри, хешван, кислев и т. д. По сути дела, иврит является тайным рабочим языком масонов высших степеней. «Адонай» (господь), «абаддон» (смерть, разрушение), «ахтариэл» (кабалистическое имя бога), «кадош» (святой ― название 30-й степени посвящения), «Эсфирь» (название 2-й степени в американском ордене «Звезда Востока»), «эмуна» (верность), «хохма» (мудрость) ―вот лишь некоторые из многочисленных слов и терминов, заимствованных в библейской и талмудической литературе.

Связь масонства с иудейским религиозным комплексом позволила советскому ученому В. И. Скурлатову сделать вывод о том, что оно является «светским иудаизмом». Эта связь обусловила- тесный союз масонства с международным сионизмом. Но не только она. «Гораздо важнее то, что масонство в силу определенной структуры и жесткого дисциплинарного кодекса позволяет иметь своих послушных и исполнительных адептов в правительствах и партиях, в дипломатических и ученых кругах, в социальных центрах, статистических управлениях, органах юстиции, профессиональных союзах, молодежных организациях. А это, как подсказывает сионистская практика, весьма удобно для сбора необходимой информации, проникновения в различные сферы, осуществления соответствующей пропаганды... Иными словами, сионисты пользуются этой невидимой формой правления представителей большого бизнеса для оказания влияния на политику президентов, конгрессов, правительств...» [52] {53}

Если связь с иудаизмом масоны признают, хотя и не афишируют ее, то свой союз с сионистами они всячески скрывают. Характерно, например, что сионисты все знают, обо всем судят, всем раздают оценки, но старательно избегают разговоров о масонстве. И если им такой разговор навязан, то они или уклоняются от него, или же пытаются запутать вопрос, дискредитировать критиков масонства, навесить на них ярлык «антисемитов». Масоны в свою очередь тоже становятся молчаливыми при упоминании о сионизме и уж, конечно, никогда не осуждают его. А ведь молчание иногда красноречивее всяких слов.

Сказанное еще не проясняет истинных тайн и подлинной сущности масонства. Поэтому пойдем дальше и присмотримся повнимательнее к деятельности «вольных каменщиков». {54}